Он на минуту задумался, хмуро сдвинув брови.
– Да?
– Да. На подземной парковке.
– Я могу передумать.
– Не можешь.
– Почему же?
Я пожимаю плечами.
– Потому что я очаровательна. Все меня любят.
Легкий наклон его головы и нахмуренное лицо теперь сопровождаются насмешливо скривившейся верхней губой.
– Это правда. Я очень симпатичная.
– Не для меня.
Я мгновенно закипаю, но стараюсь этого не показывать.
– Ты мне тоже не особо нравишься.
– А я и не заявлял, что очарователен.
– Вот и хорошо, потому что это не так.
Мы смотрим друг на друга. Через секунду он произносит:
– Мне говорили, что у меня очаровательный акцент.
Я хмыкаю.
– Ни разу.
Когда он смотрит на меня с сомнением, я уступаю:
– Даже если и так, твой жуткий вид все портит. О чем ты хотел поговорить? Хотя погоди, сначала мне надо пописать. Где уборная?
Когда я встаю, он подается вперед, хватает меня за запястья и швыряет обратно на кресло. Не выпуская мои запястья, он рычит:
– Пойдешь в ванную, когда я тебе разрешу. А сейчас прекращай молоть языком и слушай меня.
Теперь моя очередь вскидывать бровь.
– Я слушаю гораздо внимательнее, когда меня не лапают.
Мы снова играем в гляделки. Я скорее ослепну, чем моргну первой. Это смертельное противостояние, молчаливая борьба, в которой никто не хочет сдаваться. Но тут его подбородок дергается. Он вздыхает и неохотно выпускает мои запястья.
Ха. Привыкай проигрывать, гангстер. Улыбаюсь ему и мило говорю:
– Спасибо.
У него тот же вид, что и у моего старшего брата в детстве, когда я его слишком раздражала и ему хотелось дать мне подзатыльник. Моя улыбка тянется шире.
Мужчины говорят, что любят сильных женщин, пока не сталкиваются с одной из них.
Я кладу руки на колени и жду, пока мужчина напротив меня успокоится. Он присаживается на кресло, поправляет галстук, немного играет желваками и произносит:
– Вот правила.
Правила? Для меня? Смехотворно. Но вынуждаю себя изображать покорность, терпеливо сижу и слушаю дальше вместо того, чтобы рассмеяться ему в лицо.
– Первое: я не выношу неповиновения. Если я даю приказ, ты его выполняешь.
Магический шар сообщает: перспективы так себе.
– Второе: ты молчишь, пока тебя не спрашивают.
В какой вселенной это происходит? Точно не в нашей.
– Третье: я не Киран. Если меня ударить, я ударю в ответ.
Его голубые глаза вспыхивают. Голос становится ниже.
– И это будет больно.
Он пытается запугать меня, чтобы я подчинялась. Эта тактика не сработала у моего отца, и у него тоже не сработает. Мой голос сочится презрением.
– Какой джентльмен.
– Вы, девушки, сами вечно кричите о равных правах. До тех пор, пока вам это удобно.
Говорит как первоклассный козел, но он прав. Любишь кататься, люби и саночки возить.
Однако я достаточно возила саночки, так что могу и покататься. Рано или поздно ему придется со мной несладко.
Я не для того последние десять лет потела на чертовых уроках самообороны, чтобы броситься в слезы при первой угрозе от первого попавшегося ирландского гангстера.
Он на какое-то время замолкает, так что я спрашиваю:
– Еще что-то?
С каменным выражением лица Деклан отвечает:
– Я решил, что три – это максимум, что сможет усвоить твой поврежденный мозг.
Боже, ну и очаровашка!
– Очень заботливо с твоей стороны.
– Как ты и сказала, я джентльмен.
Он встает и возвышается надо мной. Внезапно его силуэт кажется очень угрожающим. Я откидываюсь назад и смотрю на него снизу вверх, не зная, чего ожидать дальше.
Кажется, этот гангстер удовлетворен моим встревоженным выражением.
– Туалет в дальнем конце салона. У тебя две минуты. Если вовремя не вернешься, я выломаю дверь.
– Зачем? Думаешь, я собираюсь сбежать через унитаз?
Он медленно опускает ресницы. Я узнаю его раздражение по тяжелому глубокому вдоху.
– Осторожней, подруга. Твой парень Ставрос, может, и выносит болтливых женщин, но я – нет, – тихо произносит он.
Полагаю, Ставроса надо было упомянуть, чтобы показать свою осведомленность: мол, отлично выполнил домашнюю работу и изучил свою пленницу. Это неудивительно. Любой уважающий себя похититель сделал бы то же самое.
Но он указал один неверный факт, а в отношении подобных вопросов я очень щепетильна.
– Ставрос мне не парень.
Деклан очередной раз приподнимает бровь – криво и презрительно.
– Что, прости?
– Я сказала, он мне не парень. Парни у меня не задерживаются.
– С учетом твоей утомительной привычки постоянно трещать это неудивительно.
Его яйца как раз находятся на уровне моих глаз, но я гашу в себе желание познакомить их с моим кулаком. Это всегда успеется.
– Нет, я в том смысле, что я не держу их. Ну, как некоторые держат кур, а мужчины держат любовниц. У меня не хватает терпения на парней. Их слишком тяжело обслуживать. И они не стоят таких забот.
Выражение его лица пустое, но в глазах происходит нечто интересное. Я почти вижу, как у него в голове крутятся шестеренки.
– Значит, вы расстались.
– Ты меня вообще слушаешь? Он никогда не был моим «парнем». У меня не бывает «парней».
Он немного зловеще улыбается.
– Хорошо. Значит, мне не придется разбираться с ним, когда он прискачет на белом коне тебя спасать.
Не могу не хихикнуть, представив Ставроса на лошади. Он до ужаса боится животных.
– О, он точно попытается меня спасти.
Когда Деклан непонимающе щурится, я продолжаю:
– Если сможешь его не покалечить – будет здорово. Я буду чувствовать себя виноватой, если он пострадает из-за меня.
Последовавшая оглушительная тишина сигнализирует о необходимости пояснений.
– Я, конечно, понимаю, что вы не обойдетесь без своих гангстерских штучек, но Ставрос на самом деле хороший парень. Он не виноват в том, что захочет спасти меня. Он просто не сможет удержаться.
– И почему это?
– Я же тебе говорила. Я очаровательна. Как только мы встретились, он был обречен.
На меня никогда так не смотрели, как Деклан сейчас. Если бы на крышу самолета приземлился корабль пришельцев и всосал нас лазерным лучом, на его лице отразилось бы меньшее замешательство.
Должна признать, это довольно приятно.
Приятное чувство испаряется, когда он хватает меня своими лапами за предплечья и поднимает на ноги.
А затем наклоняется к моему лицу и цедит сквозь стиснутые зубы:
– Ты так же очаровательна, как герпес. А теперь иди ссы.
Ирландец отталкивает меня, запускает пятерню в волосы и бормочет ругательства себе под нос.
Если бы кол у него в заднице был больше, то этот парень был бы деревом.
Я иду в заднюю часть самолета мимо мягких кожаных диванов и кресел. Интерьер элегантен и сдержан, все выполнено в оттенках шампани и золота. Окна прикрыты маленькими занавесками. Мои босые ноги тонут в роскошном мягком ковре. Здесь совсем как в миниатюрном пентхаусе… Вплоть до охраны.
Шесть быкоподобных гангстеров смеряют меня взглядом, когда я приближаюсь.
Они сидят по обе стороны прохода в кожаных капитанских креслах. Между креслами – лакированные деревянные столики. Двое из них играют в карты. Двое пьют виски. Пятый держит газету в мясистых пальцах, а шестой выглядит так, будто хочет немедленно оторвать мне голову.
Он самый крупный из всех; у него темные глаза, на распухшую переносицу наклеена полоска лейкопластыря, а на воротнике строгой белой рубашки красуются следы крови.
Мне почти стыдно за то, что я с ним сделала, тем более на глазах приятелей. Неудивительно, что он так на меня смотрит. Его побила девчонка: теперь его эго – орущий в истерике пятилетка у магазина с мороженым.
Но в какой-то момент моего приключения мне может понадобиться союзник. Небольшое подхалимство сейчас может сослужить хорошую службу в будущем.
Останавливаюсь напротив его кресла и улыбаюсь.
– Прости за нос, Киран.
Пара мужчин фыркает. Остальные обмениваются удивленными взглядами.
Пылающий взгляд Кирана способен расплавить сталь. Но я провела достаточно времени с гангстерами, так что у меня иммунитет к их свирепости.
– Если что, я вообще ничего не помню. Этот кетамин, которым вы меня накачали, нормально дал по мозгам. Обычно я не такая агрессивная. Не поймите меня неправильно, я за насилие в случае необходимости, но я прибегаю к нему только в крайнем случае. Во всяком случае, когда я в себе.
На секунду я замолкаю, пока Киран продолжает на меня пялиться.
