– Мама, отстань ты от него, дай ему в себя прийти.
– У него бред. Он думает, что у него инфаркт.
– Мама, давай попробуем довести его до скамейки и уложить.
– А ты уверена, что ему уже можно ходить?..
Алексей Александрович замычал, пощупал голову, невесть как опять воздвигнувшуюся на плечи, пошел куда-то, только чтоб их не слышать.
Инопланетяне заботливо поддерживали его под руки.
– Давай сюда! Поворачивай его, поворачивай!
– Нет, лучше в тенек, чтоб не напекло.
– Далеко, он не дойдет! Поведем туда!
Плетнев, который неожиданно и как-то в одну секунду начал соображать, остановился, стряхнул с себя инопланетян и сказал громким неприятным голосом:
– Так. Я прошу вас оставить меня в покое. Не надо меня никуда вести.
Они испуганно примолкли, он дошагал до какой-то лавочки, плюхнулся на нее, пощупал голову и посмотрел на свои пальцы.
Крови никакой не было, только иголки и еще какая-то дрянь.
…Что со мной могло случиться? Солнечный удар?..
Тут у него перед носом появилась какая-то замотанная тряпка, которая тут же исчезла, зато голове стало холодно и приятно. Он снова пощупал. Один из инопланетян держал ледяную тряпку у него на макушке.
– Мама, ему нужно дать обезболивающее. Сильное!.. Посмотри в аптечке, там есть. И сними ты, ради бога, этот накомарник дурацкий!..
Голове легчало, зеленые и синие искры перестали вспыхивать перед глазами, Плетнев глубоко вздохнул и осторожно посмотрел вверх.
Какая-то встревоженная тетка со странной прической осторожно прижимала тряпку к его голове и наскоро ему улыбнулась.
– Я лед в нее завернула. И вам хорошо бы умыться. У вас на щеке немного крови. Вы, когда падали, за шиповник зацепились. Сможете умыться? Подставляйте руки!
Плетнев покорно сложил ладони ковшиком, и в них откуда-то полилась вода, ледяная, чистая. Он сначала попил – ему вдруг очень захотелось пить, – а потом умылся, и правда полегчало!
– Сейчас мама таблеточку принесет, вы выпейте, и станет совсем хорошо.
Плетнев кивнул.
Тетка шумно вздохнула, приткнулась рядом с ним на лавочку, попила из кувшина, сильно запрокидывая голову, а потом стянула с волос некое сооружение.
Оказывается, это у нее не прическа! Оказывается, это шляпа такая.
– Испугалась я, – пожаловалась она, наклонилась вперед и поплескала из кувшина себе в лицо, потом утерлась. – Как я испугалась!..
Плетнев подумал немного.
– А что со мной случилось?
Тетка искоса посмотрела на него.
– Да это все мама, – сказала она с досадой. – Вечная с ней история!
– Нелечка, вот зачем ты говоришь о маме плохо?! Мама знает, что делает! Ну, подумаешь, немного ошиблась, с кем не бывает, я же не нарочно!.. Вот таблеточка, молодой человек. Сейчас у вас все моментально пройдет. Выпейте, выпейте!..
Плетнев покорно выпил «таблеточку», а вторая тетка, которую первая называла мамой, вдруг принялась изо всех сил махать на него своей диковинной шляпой, чуть не задевая по носу, так что Плетневу приходилось то и дело отшатываться.
– Мама, что ты делаешь?!
– Как что? Вентилирую!
– Перестань. Ну что ты, ей-богу!
– Ему необходим кислород.
– Отстань от него.
Плетнев нащупал у себя на голове тряпку со льдом, перехватил и передвинул немного. Стало так хорошо, что он даже глаза закрыл.
– Что такое?! Вам опять плохо?!
– Мам, наверное, придется в город ехать. А если у него сотрясение мозга?
– Нет у меня сотрясения мозга, – громко сказал Плетнев, который понятия не имел, есть оно или нет, и открыл глаза. – Объясните мне, что произошло.
– Ах, да ничего особенного, просто маленькое недоразумение, малюсенькое, но достаточно неприятное, чтобы…
– Я хотел бы знать, что случилось. – И он посмотрел на тетку, которая сидела рядом. Ему казалось, что установить с ней контакт будет проще, она хотя бы понимает человеческую речь. Или делает вид, что понимает. – Я упал? Ударился?
Что скажет на это его французский доктор?! Упечет в клинику на полное обследование, включая компьютерную томографию всего!..
– Мы вас ударили, – покаянным голосом сказала тетка и шмыгнула хищным носом. – И вы упали. То есть сначала мы вас ударили, а потом вы упали.
– Вы меня ударили?! – поразился Алексей Александрович.
– Нелечка, зачем ты ему все это рассказываешь? Молодой человек явно плохо себя чувствует, до того ли ему сейчас…
– Мама, угомонись.
Тетка рядом с ним махнула рукой, отгоняя муху. Плетнев смотрел на нее во все глаза.
– Вы… простите нас. – Она отвела взгляд и, кажется, всхлипнула. – Если хотите, мы можем заплатить за ущерб…
– Нелечка, что ты говоришь, девочка, какой еще ущерб, если молодой человек жив и здоров…
– Почему вы меня ударили?! Я что, на вас напал?! Вы защищались?!
– Ох, ну нет, конечно! Мама была в малиннике на той стороне. – Тетка опять махнула рукой. – И так получилось…
– Что получилось?!
– У нас медведи! – объявила вторая или первая торжественно. – У нас пропасть медведей!
– Мама, подожди, дай я…
– Нет уж, я сама, а молодой человек пусть рассудит. Очень, очень много медведей! Три года назад они приходили почти под окна. Я сама не видела, но так сказал Николай Степанович. То есть не Гумилев, конечно, а наш Николай Степанович, егерь. Он утверждает, что медведи очень опасны, они страшные хищники и нужно соблюдать осторожность. Я соблюдаю! И потом, у меня на попечении девочка, вы же понимаете! А я мать! Какая же мать не защитит своего ребенка?! Если она не может защитить, значит, она никудышная мать!
Плетнев взял из рук сидевшей рядом тетки кувшин и немного полил себе на голову.
История о медведях произвела в ней, пожалуй, такие же разрушительные действия, как и удар.
– Так, – сказал он, слизнув с губ вкусную воду. – Значит, вы просто стукнули меня. Чем?
– Палочкой, – жалобно проблеяла тетка.
Плетнев посмотрел на свою соседку, и та хмуро показала на суковатый березовый дрын, валявшийся в траве.
Дрын был сломан, щепки торчали.
– Давайте уточним. Вы увидели в кустах меня, решили, что это медведь, и стукнули по моей голове во-он той… палочкой.
Тетка сокрушенно вздохнула.
– Ну… да.
– Надо было на помощь позвать, а не лупить по голове, мама! – укорила ее вторая.
– Кого же я позову? Мне некого звать! И, понимаете, Нелечка ведь тоже была в это время на участке! Я же должна ее защитить! Я бы стала кричать, а медведь тем временем напал на нее?! Что тогда? Это очень опасный хищник, мне Николай Степанович, не Гумилев, а наш егерь, такие ужасные истории рассказывал! Вот, например, в прошлом году, как раз когда ягоды пошли…
– Хорошо, что вы сидели в кустах без дробовика, – протянул Плетнев. – Пропал бы я тогда!..
Тут он взялся за голову и захохотал так, что с забора кубарем скатилась сорока, расправила крылья и понеслась прочь, кажется, поминутно оглядываясь.
Хохот отдавался в голове, как будто бильярдные шары разлетались и изнутри били в черепную коробку, но ему было так смешно, что он не мог остановиться.
Еще неделю… нет, три дня назад… нет, еще вчера невозможно было представить, что какая-то сумасшедшая тетка даст ему поленом по голове, приняв за медведя!.. Когда минувшей зимой он, катаясь на лыжах, повредил ногу, об этом сообщили все ведущие телеканалы, а начальник службы безопасности моментально уволил охранника, который был с ним на склоне, за то, что тот допустил чрезвычайное происшествие, практически провалил задание, не обеспечил!..
Обе тетки хохотали вместе с ним, одна басом, а та, что сидела рядом, потоньше. Она даже закрылась руками – так зашлась.
Плетнев хохотал довольно долго, потом перестал и удивленно посмотрел на теток. Он не смеялся так много лет, разве что на разного рода юмористических премьерах, где положено смеяться.
– Спасибо вам большое, – искренне сказал он. – Вы меня повеселили.
– А голова? – тут же спросила та, что сидела рядом. – Полегче?
Он пожал плечами. Это не имело никакого значения.
– Вы все же нас простите, пожалуйста! Я сейчас вам дам таблетку, надо обязательно выпить на ночь, а по-хорошему, конечно, к врачу сходить. Вы когда в город собираетесь?
Почему-то Плетнев не смог сообразить, когда именно он собирается в город, и сказал противоположное:
– Я только вчера приехал.
– Так вы наш сосед! – возликовала старшая. – Вы, должно быть, сейчас занимаете дом покойного Прохора Петровича! Я так и знала! Нелечка, он наш сосед!
– Я поняла, мама.
– Может быть, хотите квасу? У нас очень вкусный квас! Ледяной, совершенно ледяной! У нас, знаете ли, такой погреб, что даже в самую жару…
– Вы к нам зачем-то шли? – Это младшая спросила, и Плетнев взглянул на нее. – Мы вас оглушили, но ведь вы как-то оказались у нас в малиннике!
– Я просто гулял.
– Босиком и в мокрых брюках?
– Нелечка, не приставай к молодому человеку. Он сейчас не в состоянии отвечать на твои…
Плетнев встал. В глазах потемнело, но он справился с собой. Похоже, младшая заметила, что ему нехорошо.
– Хотите, я отвезу вас в Тверь?
– Зачем?
– В больницу.
Алексей Александрович усмехнулся.
Что скажет его французский доктор, если он сообщит, что находится в травмопункте в Твери? А служба безопасности? А приятель Павлик? А Марина?.. И еще Оксана!
Настроение у него вдруг испортилось, как будто задернули пыльный занавес и все, что было за ним – весело освещенная сцена с нарисованным пейзажем и речкой, – оказалось просто декорацией.
Никаких чудес.
– Мне нужно идти.
– Я вас провожу.
Плетневу было все равно, проводит его одна из теток или нет, и спорить не хотелось.
– Нелечка, непременно дай ему с собой обезболивающего!
– Я помню, мама.
– И еще раз извините меня, молодой… Простите, как вас зовут?
