У Танри с Арвисо на их восьмом из пятнадцати рядов было время понаблюдать за происходящим. Но ничего удивительного не происходило. Претенденты на поступление в Академию должны были играть в гляделки с гатуром. Мало кто выдерживал его взгляд более полминуты. Мало кого Ванибару признавал годным.
Настала очередь Арвисо. Бледный, на негнущихся ногах он спустился вниз и подошел к чужаку. И щиплющий, продирающий до пяток холод разлился во всем теле от невыносимого взгляда красных с синими искрами глаз с коричневым продолговатым зрачком.
«Я выдержу! – шептал про себя Арвисо. – Я стану навигатором!»
Мальчику показалось, что гатур услышал его мысли, ибо губы чужака насмешливо искривились.
Не говоря ни слова, гатур указал рукой на счастливую дверь. Допущен!
У самой двери юноша замер, ибо перед Ванибару уже стояла Танри. Казалось, она нисколько не боится. И, о чудо, гатур первым отвел глаза, как-то сразу став меньше ростом, и глухо произнес:
– Годна.
– Ура! – обрадовался Арвисо, едва девушка вошла в комнату счастливчиков. Танри только улыбнулась.
А потом настал черед третьего, последнего испытания. Виржиния Лео вышла к немногочисленным оставшимся.
– По вашей учебе, по вашим личностным качествам, вас признали годными к полетам, – заговорила она. – Но теперь успокойтесь и еще раз подумайте – ЗАЧЕМ ВАМ НЕБО? Что вы от него хотите получить? Знаете ли о риске, который связан с этой профессией? Я сама четырежды падала, горела, ломала руки и ноги. Столько костей переломала! Я сама не раз готова была отречься от выбранного однажды ремесла.
Она обвела светлыми серыми глазами притихшую молодежь.
– Здесь, в Академии, романтика заканчивается. Вас ждет рутина тренировок, зубрежка теории. «Ах, небо!» – восклицаете вы. Потянете ли вы монотонные почтовые или пассажирские перевозки из города А в город Б? День за днем, год за годом! Вы выдержите? Не будет ли вас мутить от одной мысли о том, что нужно залезать в ненавистное ржавое или не очень корыто и летать, летать, летать? Мне известны десятки человек, которые спились от этой безысходности, слишком поздно осознав – небо не для них!
Она приподняла за подбородок светловолосую девочку, словно обращаясь только к ней.
– Учиться у нас очень трудно, – произнесла Виржиния тише. – Отсев в течение первого года большой. Дисциплина суровая все годы. Может быть, вам стоит попробовать себя на более мирных и интересных профессиях? У нас специально испытания проходят чуть раньше, чем в других учебных заведениях, чтобы дать отсеявшимся шанс поступить куда-нибудь еше. Подумайте. Даю вам десять минут, – она вновь повысила голос. – А затем мы начнем вызывать вас для личной беседы. Вам предстоит убедить нас, что без вашей кандидатуры весь воздушный флот – просто ни на что не годный металлолом!
Она вышла, оставив в аудитории только молодого летчика. Тот шелестел списками, изо всех сил старался быть серьезным, но все же улыбка, как солнышко из-за туч, проглядывала на его лице. О чем он думал? Арвисо решил – летчик вспоминает, как поступал сам. Ну да, теперь, с высоты жизненного опыта, смешно наблюдать за волнениями юнцов!
Арвисо задумался. Что он скажет? Ему было важно просто летать. Его завораживали прекрасные металлические конструкции, скользящие среди облаков. Он расскажет об этом! И о том, что, сколько себя помнил, мастерил модели. Он и сейчас взял с собой несколько. Вдруг они убедят строгую комиссию?
Он посмотрел на Танри. Та сидела, закрыв глаза, погруженная в свой мир. Она встрепенулась, ожила только тогда, когда летчик вызвал ее.
– Танира Комидари!
Танри достался сам ректор. Он с улыбкой посмотрел на девушку.
– Ну что, путешественница, вспомнила что-нибудь? – спросил он.
– Вы же знаете, господин Кризо, почти ничего, – опустила она глаза.
– А сюда почему решила поступать? Твоя приемная мать ждет от тебя карьеры врача. Ты за компанию с племянником Джеральдо?
– Нет, – смутилась Танри. – То есть и это тоже. Просто я очень хочу отыскать свою родину. Она где-то на севере. Или на юге. Рядом с полюсом. Наверно…
Она видела, как ректор очень внимательно слушает ее. Испугавшись, что сказала недостаточно в защиту избранной професии, продолжила:
– И еще самолет – это свобода. Ни корабль, ни автомобиль, ни поезд не могут быть такими свободными. Им вечно мешают то моря, то реки, то горы! А самолетам они не помеха! Весь мир принадлежит самолетам! Знаете, что мне иногда представляется? Я вижу, как я лечу над снежной равниной, над морем, утихшим после бури, над скалами и айсбергами. Ночь, но вокруг так светло, что можно вышивать. Светит полная луна, и звезды яркие-яркие. И метеоры. Их длинные хвосты вытягиваются на полнеба… Я лечу и чувствую, что создана для чего-то большего, чем просто домашний уют! Я хочу летать, господин Кризо!
– Север… Полярный летчик… Не женское это дело, – в замешательстве пробормотал ректор. – Девочек у нас обычно учат на медсестер и стюардесс дирижаблей.
– Пожалуйста! – взмолилась Танри.
– Я подумаю, посмотрю, – смягчился Артур Кризо. – Спрошу, что скажет наш командор, господин Ванибару, и тогда решу, по какой специальности тебя зачислить. Но на медсестру или стюардессу в дирижабле можешь рассчитывать смело. Зови Синарда, если он еще не попал в цепкие коготки Виржинии.
Но Арвисо уже попал. К гатуру. И вдохновенных речей о красоте самолетов и небесных кораблей оказалось недостаточно.
– У вас мало шансов, молодой человек, – заявил тот Арвисо. – На эту специальность я вас не возьму ни в коем случае! У вас нет способностей, чтобы стать навигатором, как вы мечтаете. Летчиком дальней авиации тоже вряд ли. Мне не нравятся ваши реакции. Вы слишком медлительны. Пожалуй, вам подойдут дирижабли.
Команда там большая. Летят они долго и медленно, зато надежно.
Арвисо вышел из комнаты, убитый горем.
– Что случилось? Тебя не взяли? – испугалась Танри.
– Лучше бы не взяли! – Арвисо привалился к стене, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. – Он сказал, что мне только на дирижаблях летать!
– Но ведь ты любил дирижабли! – удивилась Танри.
– В навигаторы берут только из летчиков! Из асов! Мне всю жизнь быть воздушной крысой!
– Подожди, – принялась утешать его Танри. – Главное, что ты поступил. А дирижабли… Меня, скорее всего, определят туда стюардессой. Будем летать вместе.
– Дирижабли? Здорово! – Над ними возник рыжий. – Мне тоже обещали дирижабли. Лети себе, не заморачивайся, наслаждайся, как внизу красиво! Лео грозила мне почтой, но я, кажется, ее упросил. А там как гатур скажет.
– Ты действительно считаешь, что дирижабли – не плохо? – с надеждой в голосе спросил Арвисо.
– Конечно! – обнадежил его рыжий. – Ты подожди еще конечный результат. Уже скоро объявят. Знать бы, насколько они укомплектовали дирижабельное отделение в прошлые вступительные дни… Но надеюсь, мы будем учиться вместе! – Он повеселел. – Я знаю, тебя звать Танри, а тебя Арвисо Синард. А я Рофирт. Рофирт Бингар.
Наконец, всех «выживших» при отборе вновь собрали в большой аудитории. И сам ректор зачитывал результаты.
– София Марес. Медслужба.
Вздох облегчения.
– Виктор Свенс. Дальняя авиация.
Тихое «Да!»
– Мирен Награс. Диспетчерские курсы.
Смех.
– Арвисо Синард. Дирижабельное воздухоплавание.
– Рофирт Бингар. Дирижабельное воздухоплавание.
…
– Стефан Виридоре. Почтовая служба.
– Марина Тоур. Медслужба.
– Танира Комидари. Дальняя авиация.
– Ого! Ничего себе!
– Встань, покажись!
– Как Виржиния Лео!
– Да не стесняйся же! Нам тоже интересно!
Все взоры обратились на вставшую Танри. Девчонка в дальней авиации! Это ж надо!
Танри дождалась, пока ректор кивнет ей, мол, садись уже. И никто не обратил внимания, что гатур старался не смотреть в ее сторону. Но девочка этого не почувствовала. Она была ошарашена и одновременно счастлива.
– Как тебе удалось? – Арвисо и Рофирт подозрительно уставились на нее.
– Не знаю. Я просто рассказала, как я вижу себя в небе. И все!
– И все?! Говори теперь! – подмигнул ей Рофирт. – Знаю я, как ты туда попала. Глазки ректору состроила, он и не выдержал!
– Почему сразу «глазки»? – почти обиделась Танри. – Может, я действительно подхожу для неба как никто другой?
– А мы… – начал Арвисо.
Но договорить им не дали. Объявление результатов закончилось, и счастливые студенты Академии принялись поздравлять друг друга.
В шестой день приема их было сорок девять человек.
Потом была встреча с измотанными тревогой близкими, новая порция охов и ахов, поздравлений, восторгов и хвастовства, поход по магазинам за подарками и отдых в кафе.
…За их столик принесли кофе и пирожные.
– Представляешь, я вначале испугалась гатура! Он такой странный, высоченный! – постоянно вытирая испачканный кремом нос, рассказывала Танри. – А он оказался совсем не страшным.
– Он, скорее, занудный, – вспомнив что-то свое, поморщился Сирино. – Его занятия лучше не пропускать. Так же как у Лео и Лореса. Но командор Ванибару еще хуже.
– Поверить не могу, что командор будет вести у нас занятия! – удивился Арвисо.
– Он уже не летает. Гатуры тоже в отставку выходят. Кстати, и Лео в отставке. Недавно. Она у нас последний год только вела, – рассказывал молодой летчик.
– Мне она не понравилась, – проворчал еще расстроенный Арвисо. – Игатур этот…
– Зря ты расстраиваешься, – пожал плечами Сирино. – Дирижабельщиков больше, чем почтовиков, уважают.
– Я тоже так думаю, – согласилась Танри. – А помнишь, как Рофирт…
Вирия вышла из кафе на улицу. Пока ее подопечные подкреплялись, по пятому разу взахлеб пересказывая Джеральдо и Сирино все вступительные страсти, она решила размять ноги перед обратной дорогой.
Предвечерняя жара усилилась, горячие камни мостовых отдавали накопленное за день тепло. Вирия спустилась по узенькой лестнице на набережную к фонтану.
Вокруг с гиканьем носилась ребятня. Прислонившись спиной к фонарю, босой лысый старик в полосатых бело-синих парусиновых штанах вытягивал на скрипке заунывную мелодию. И Вирии стало грустно. Сейчас она поняла, что в один миг лишилась обоих воспитанников.
Она присела на скамью и устремила невидящий взгляд на море. В голове неожиданно всплыли строки Фредерика Надара, любимого поэта Танри:
Мои сновидения холодны и зыбки,
как бабочек стая над темной водою
озер, в грустных чащах осеннего леса.
И тени спускаются к водам глубоким
моих озарений и песен забытых,
несбывшихся грез и любви, погребенной
под грузом сомнений, обид и неверья.
Легенды слагают над водами ныне
МОИ СОЖАЛЕНЬЯ.
«Вот и мне только сожаления и остались, – думала она. – Сын непутевым вырос, бродягой. А дочь захотела летать. И я ничего не могу с ними сделать. Ни-че-го!»
– Эй, мать, что-то стряслось? – Чернявый усатый морячок тронул ее за плечо.
– Нет. Все хорошо. Просто очень жарко, – очнувшись, ответила Вирия. Капелька пота стекла из-под волос по щеке в подтверждение ее слов.
Морячок не спешил уходить, улыбнулся женщине, потом обвел взглядом переполненную людьми набережную.
– Красивый у вас город. А я вот через час уплываю. Представляешь, прямиком к Сонному архипелагу! Каково из такой жары в холодное море, где полным-полно айсбергов!
– Да, – вяло ответила Вирия.
– Знаешь, мать, я тебя хочу спросить, – замялся морячок. – Друг моего капитана одну девочку потерявшуюся ищет. Она сейчас уже должна быть взрослой. Ей лет шестнадцать быть должно. Мне некогда было ходить по городу, выспрашивать. Может быть, ты ее встречала?
Морячок вынул из нагрудного кармана свернутый листок.
– Посмотри.
Вирия взглянула и обомлела. Ее Танри! Танира! Такая, какой она попала в дом Синардов! И даже шапка та же!
Рисунок был выполнен карандашом, но очень искусно. Не узнать девочку было невозможно. Вирия только на миг представила, как моряк увозит ее Таниру, как она теряет свою приемную дочь навсегда… У пожилой женщины закружилась голова.
– Вам, наверно, все-таки плохо, – засуетился морячок, ибо Вирия покачнулась. – Давайте, я вам платок в фонтане намочу!
– Нет, не надо. Я лучше пойду в тень, – пробормотала женщина, возвращая моряку листок. – А девочку… Нет, не встречала.
– Тогда счастливо оставаться, – парень встал. – Пожелай мне счастливого пути!
– Счастливого пути, – словно эхо отозвалась Вирия.
