– Вызов – это удел неудачников, к которым я не принадлежу. Мы все нисколько не сомневаемся в твоем мастерстве владения мечом и магией. Иначе зачем было разыгрывать такой спектакль?
– Надеюсь, ты не обидишься, если желать удачи тебе я не буду?
– Какие могут быть обиды между коллегами? Один проигрывает, другой выигрывает – такова жизнь.
Агрольд подал незримую команду сообщникам и раскрыл ладони. Семь пар ладоней разного цвета, от светло-каштановых у Мурланда до почти черных у Дербианта, протянулись в сторону лесничего. Заговорщики начали плести вокруг Ниранда магический узел: семь ручьев невидимой силы устремились в центр круга, где неподвижно стоял обреченный на мучительную смерть волшебник.
Казалось, он смирился с неизбежным, не пытаясь сопротивляться. Но именно в полной неподвижности заключался тот мизерный шанс на спасение, который всегда существует даже в самых безвыходных ситуациях.
Согласно квалификации придворных чародеев, Ниранд числился укротителем ветра, способным остановить ураган или вызвать бурю. Однако это составляло лишь малую часть его магических способностей. Расплетать или закручивать он мог не только воздушные, но и магические потоки, и сейчас Ниранду было жизненно важно быстро определить, к какому типу волшебников относятся иностранные гости. Каждый вид магии требовал особого подхода, позволяющего отклонить или ослабить ее воздействие.
Чары мертвых берольда Пардензака ловчий замкнул на энергию дикой природы мирольда, образовав магический тандем, полностью нейтрализовавший обоих. Силу проникновения Мурлада Ниранду удалось отклонить в сторону ручья, протекавшего от одного из декрондов. Гул, исходивший от его магии, напоминал камнепад в горах. Неплохо получилось и со следующей парой: магия холодного огня агрольда наткнулась на чары проливных дождей кронда, а вот с последней парой ничего не получалось. Сила шторма второго декронда и собственная магия ураганов только усиливали воздействие друг друга и раскручивали вокруг жертвы магические кольца остальных потоков. При таком торнадо трудно было удерживать созданные сцепки в изоляции друг от друга, а любое соприкосновение могло привести к непредсказуемому финалу. Свободного пространства становилось все меньше и меньше, Ниранд подключил последние потаенные энергетические ресурсы, даже те, которые могли серьезно отразиться на здоровье самого мага.
Ситуация не улучшалась, и тогда ловчий решился на безрассудство. Он позволил энергии своей стихии переместиться в самый центр сжимающихся колец. Страшная вибрация и мощный напор воздушных масс принялись рвать на нем одежду. «Эксперимент не удался. – Ниранд заметил, что кольца начали взрываться, высвобождая разрушительную энергию. Как ни странно, он не ощущал страха перед неизбежным. – Зато никто не упрекнет меня в бездействии. Скорей бы уже все закончилось».
Ветер внутри магической воронки поднял столб пыли, пронзивший небо до самых облаков. Кольцо сомкнулось, сдетонировав громким хлопком и разбросав в стороны главных исполнителей феерического шоу.
– Дело сделано, господа, – сухо произнес агрольд, вставая и отряхивая одежду. – Король умер. Да здравствует новый король!
Ему ответили молчаливым коленопреклонением.
– Они увели с собой моего сына?! – грозно прорычал бородатый здоровяк, когда ему сообщили о набеге северных соседей на приграничный поселок.
– Ребенка унесли на носилках, но он точно был жив. – Рослый мужчина в доспехах при полном вооружении не испытывал робости перед разгневанным вождем племени. Он не зря занимал пост воеводы и пользовался огромным авторитетом среди соплеменников. – Дочь Гридинга видела это собственными глазами.
– Лиртог, кто еще уцелел?
– Дарна единственная, кому удалось скрыться. Она во время набега набирала воду из Каменного ручья. Остальных чужаки доставали даже из погребов.
– Ее заслонила падающая вода, – пояснил старший маг племени, который присутствовал при беседе.
– Далганцы? – спросил вождь, положа руку на меч.
– Нет. Таких мы раньше не встречали. Девчонка рассказывала о мужиках с раздетым спереди черепом, где, кроме черного пятна надо лбом, ничего нет. Пятно выглядит вот так. – Лиртог сложил из пальцев ромб. – Каждый из них был вооружен двумя длинными кинжалами.
– А где в это время были наши воины?
– В поселке оставался наряд из двадцати бойцов. Их уничтожили первыми каким-то неизвестным магическим ударом.
– Откуда нападавшие узнали, что наших волшебников не будет?
– Этого никто не может понять.
– Когда такое было, – вождь поднялся во весь свой богатырский рост, – чтобы на критонцев нападали безнаказанно? Враг не потерял ни единого бойца, а мы даже не знаем, где его искать, чтобы отомстить.
– Дарна говорила об одном убитом чужаке. Его настиг меч вашего сына.
– Молодец, Рандиг! Я переверну вверх дном всю Далганию, но тебя найду!
– Фрагад, это были не далганцы. Чужаки как раз хотели, чтобы мы так и подумали. На месте схватки специально оставлены трупы наших северных соседей. Кто-то хочет поссорить нас с Бринстом.
– Мне плевать, кто они такие! Беда пришла с севера, туда же увели моего сына. Если Бринст не может навести порядок в своем доме, ему следует помочь. А как это у нас получится – будет видно.
– Ты предлагаешь нанести ответный визит? Соседние вожди уже совершили несколько вылазок на деревни Далгании. Полагаю, следует ожидать вовлечение регулярных войск со стороны Бринста.
– Мы не собираемся проливать невинную кровь. Подготовь группу бойцов из моей личной гвардии, усиль ее парой серьезных магов и отправь по следам чужаков. Я хочу вернуть сына и отомстить за своих людей. И именно тем, кто это сделал. – Вождь снова сел в кресло, выдолбленное из цельного ствола дерева.
– Не возражаешь, если я возглавлю отряд?
– Буду только рад.
– Я тоже пойду с бойцами, – поднялся старший волшебник племени. – Чужаки весьма искусны в магии, значит, идти должны лучшие.
– Согласен. Выступайте завтра утром.
– Мы выходим через час.
– Действуй, Лиртог. Да пребудут с тобой грозные зарты!
В отличие от других народов континента Розгарии, критонцы поклонялись культу древних великих воинов, о подвигах которых ходили многочисленные легенды. Мужчины южных племен и сами славились как превосходные бойцы. Своим умением обращаться с холодным оружием они компенсировали некоторую ограниченность в магических способностях. Однако и среди этого воинственного народа встречались могучие волшебники. В племени Фрагада таких насчитывалось больше дюжины, а старший чародей Юрлинг по своим способностям почти не уступал верховным магам.
– Кого возьмешь с собой? – спросил у Юрлинга Лиртог, выходя из шатра вождя.
– С нами пойдет молодой Парзинг. Способностей у него больше, чем нужно в жизни, а опыта мало.
– Не подведет? Он же лентяй, каких мало. Только и способен на дурацкие шутки с привидениями.
– Эти привидения от живых не отличишь. И не только по внешнему виду, – задумчиво произнес волшебник. – Не беспокойся, в походе я изгоню из него лень.
Глава 3
ДЕНЬ ПОСВЯЩЕНИЯ
«Утро! Наконец-то! – Арлангур поднялся и по привычке натянул на себя вчерашнюю одежду. – Ой, что же я делаю!»
Ладонь звонко встретилась со лбом, и в следующее мгновение «детский гардероб» полетел в разные стороны, а сам юноша в чем мать родила выскочил во двор и с разбегу плюхнулся в лохань, наполненную водой.
«А-а-а!» – не стесняясь, заорал он. Ночь была нежаркой, и вода обожгла холодом разгоряченное после сна тело. Фыркая и отплевываясь, купальщик бросился в избу. Вот он, заветный сундук с новой одеждой из легкой прочной шкуры шурдана. Брюки до самых лодыжек, тужурка с длинными рукавами и капюшоном, охотничьи чуни и широкий пояс делали обладателя такого костюма незаметным среди плотных зарослей дремучего леса.
Проходя мимо лохани, парень не мог не полюбоваться собственным отражением. Затем его взгляд устремился на восток, где за бескрайними просторами зеленого моря деревьев появились первые проблески светила. «Пора», – Арлангур хотел, как обычно, рвануть со всех ног по знакомой тропинке, но сдержался. Сегодня нельзя. Он не просто отправлялся порезвиться со сверстниками, он шел во взрослую жизнь. Степенно и размеренно, как ему казалось. На самом же деле его походка чем-то напоминала походку обожравшегося мегердя в те редкие моменты, когда зверь вставал на задние лапы.
В это утро примерно такой же «взрослой» походкой к восточной окраине селения топали многие из сверстников Арлангура. Те, кому перевалило за шестнадцать. Остальные обитатели деревни как бы разделились на две группы: одни провожали юношей и девушек со снисходительной улыбкой, другие, которым к сегодняшнему торжественному моменту еще не исполнилось шестнадцати лет, смотрели вслед счастливчикам с нескрываемой завистью.
– Плохой сегодня день, – тяжело вздохнул Прэлтон. Он и еще несколько взрослых мужчин сопровождали молодежь на Лысую гору.
– Ты о вчерашнем случае с норкордой? – Молодой волшебник из клана кликунов Блистон слегка сбавил шаг.
– Визит этой твари накануне дня Посвящения – дурной знак.
– Так она же осталась без добычи, – бодро возразил кликун.
– Порасспроси наших стариков, и ты узнаешь, что такого никогда не было. Если норкорда пробиралась в деревню, мы всегда теряли хотя бы одного подростка.
– И что это может означать? – Радостная улыбка слетела с лица собеседника Прэлтона.
– Подземный монстр не мог промахнуться просто так. Значит, над Маргудой нависла тяжелая рука Сиера. Осталось только дождаться – она ударит или по головке погладит? В последнее верится с трудом.
– Может, Великий сам спас отрока?
– Вполне допускаю. Тогда парня вдвойне жаль. Представляешь, какой сюрприз может ожидать его сегодня?
– Неужели… – Лицо Блистона перекосило от ужаса. – Бедный Буртан!
– Вот-вот. Надо будет проследить, чтобы он оставил копье, когда ребят поведут на плато Десятого круга.
– Зачем он взял с собой оружие?
– Не знаю. Наверное, почувствовал что-то неладное.
Буртан, как и обещал, взял с собой дядин подарок, но не спешил с ним расстаться.
– Я вручу тебе его как мужчина мужчине, – гордо сказал он Арлангуру.
– Согласен, – так же степенно ответил сын охотника.
Огромный холм, срезанный с восточной стороны почти по вертикали, с запада напоминал гигантскую голову с оголенной макушкой. Густая, почти непролазная растительность у основания холма ближе к вершине резко сменялась безжизненной песочной пустошью, которую венчал плоский, как стол, выступ, нависавший над пропастью. На этой площадке и происходило таинство Посвящения. Раз в году Великий Сиер посылал свою благодать юношам и девушкам, открывая каждому доступ к одному из многочисленных типов магического искусства.
Это не означало, что посвященные сразу становились волшебниками. Нет. Отроки получали тот минимум способностей, который позволял им выжить в мире, насквозь пропитанном магией, где даже некоторые растения обладали запасом магической энергии, способной уничтожить непосвященного. Десятый круг мастерства являлся самым низшим у людей, но его вполне хватало, чтобы постоять за себя вне защитных барьеров, которыми в Саргандии окружали все населенные пункты.
Дальнейшее совершенствование мастерства человека, ставшего после получения Предназначения взрослым, зависело только от его собственного упорства и природных данных. Самые способные из посвященных действительно имели шанс пробиться в чародеи средней руки (мастерство шестого круга), что являлось пределом для деревенского жителя. Продвижение выше по крутой лестнице чародейства без серьезного образования было невозможно. И хотя хорошие учителя изредка появлялись в Маргуде, долго они там не задерживались. Главы кланов получали парочку неизвестных барьерных заклинаний, а гастролеры – самых толковых молодых людей. Утечка мозгов из деревни в город происходила ежегодно. В городе из подающих надежды кандидатов в волшебники готовили слуг для господ и богатых торговых людей. Дворяне не желали видеть в своих дворцах специалистов ниже пятого круга, а растущее торговое сословие не хотело ни в чем уступать зазнавшейся аристократии.
Восхождение на Лысую гору закончилось ближе к полудню – самое время предстать перед Великим. Предание гласило, что лучший момент для получения Предназначения – при наиболее активном солнце.
Первыми на плато ступили девушки. Они опустились на колени и протянули к светилу руки ладонями вверх. Над лесом зазвучала их звонкая песня. Будущие жены и матери восхваляли самого красивого, самого сильного и справедливого – Сиера. Прямо на глазах маленькие ладошки покрывались бронзовым загаром, свидетельствуя о том, что Великий услышал исполнительниц и доволен их выступлением.
Песня прекратилась внезапно, словно оборвалась. На вершине Лысой горы начинался второй этап Посвящения. Он происходил при полном безмолвии стоявших на священном месте девиц, которые ждали вызова. Покинуть плато каждая из них могла, только услышав свое имя. Теперь в действие вступали так называемые кликуны – чародеи Маргуды, способные беззвучно обращаться к любому из прошедших Посвящение. Девушки по очереди, одна за одной, поднимались и покидали плато Десятого круга, демонстрируя за его пределами приобретенные способности. Они входили во взрослую жизнь, сдавая свой первый экзамен на профессиональную пригодность. Именно первое магическое действо, первый магический знак, сотворенный вчерашним подростком, определял его предназначение.
У представительниц прекрасного пола предназначений было немного. Девушка могла получить от Великого Сиера способность разбираться в магических травах, залечивать раны, изгонять злых духов, привораживать мужчин, предсказывать будущее и отводить чужое колдовство. Последняя специальность ценилась выше остальных, поэтому и встречалась редко. Из трех десятков юных красавиц только одна оказалась антиведьмой. Знаки, сотворенные ее сверстницами, больше указывали на травниц и лекарей. Самыми довольными выглядели пятеро новообращенных, получивших дар ворожей. Они точно знали, что теперь смогут выбрать себе в мужья любого из стоявших на этой горе парней. Несколько задумчивыми казались обладательницы дара борьбы со злыми духами. Среди женского населения Маргуды эта работа считалась самой изматывающей, но и ее нужно было кому-то делать.
Наконец наступила очередь мальчишек.
– С копьем на плато нельзя, – остановил Буртана Блистон.
– Почему?
– Сиер решит, что ты хочешь подсказать ему собственное предназначение. Великие этого не любят.
Юноша слегка побледнел, но постарался с чувством достоинства оставить оружие в нескольких шагах от заветной черты. Через пару минут отроки выстроились на священном месте и устремили свои ладони к небу. Будущие воины, охотники и землепашцы исполняли свою песню стоя.
Буртан после ритуала был вызван первым и сотворил знак огня. Напряжение среди взрослых заметно ослабело.
«Повезло, – не без зависти подумал Арлангур. – С таким даром можно хоть куда. И в воины возьмут, и в охотники, и в кузнецы». Брату-близнецу повезло меньше: у него получился символ ветра. С таким либо к торговцам, либо на мельницу.
Чистых огненных знаков сегодня встречалось немало, попадались также смешанные: земля с водой, вода с ветром. Кому-то выпал символ власти над животными, парню, стоявшему рядом с сыном охотника, достался знак лесного проводника, но изваяния животного, пронзенного копьем, не выпало никому. «Еще бы! Знак охотника достанется мне. Потому что я его хочу больше других», – утешал себя белобрысый отрок. Он так увлекся созерцанием чудес, вытворяемых сверстниками, что не заметил, как оказался в одиночестве на ставшем вдруг таким огромным выступе. «Почему меня никто не зовет? Забыли они, что ли? Или я так увлекся, что не расслышал? Но этого же не может быть!» Юноша знал, что не имеет права сойти с места, пока к нему не обратятся старшие.
– Арлангур, покажи свои ладони, – наконец раздался властный голос Прэлтона.
Парень опустил руки вниз, и веселье, царившее на Лысой горе, разом угасло. Цвет кожи оставался прежним.
– Сиер не услышал тебя! – сказал глава клана Быстрого огня. «Вот, значит, в кого промахнулась норкорда. В белобрысого мальчишку, не проигравшего ни одного поединка своим сверстникам, в удачливого Арлангура. Жаль. Очень жаль беднягу».
Легенда гласила, что Сиер оберегает лишь того, кто впоследствии не сможет постоять за себя сам. Но печальный парадокс заключался в дальнейшей судьбе такого избранника: ему отказывали в предназначении, обрекая тем самым на неизбежную смерть.
Смысл слов, прозвучавших словно приговор, еще не окончательно дошел до сознания подростка, но возведенные им в мечтах воздушные замки начали рушиться один за другим, затягивая светлую юную душу в черный омут безысходности. «За что?! Какую непростительную ошибку совершил я перед Великим? Почему именно я?» Парень как будто отстранился от собственного «я», от всех присутствовавших на празднике. Даже звуки доходили до него в искаженном виде.
– Подойди к краю плато, но не смей пересекать его, – трижды повторил Прэлтон. На правах старшего мужчины он взял на себя неприятную процедуру разговора с отверженным. Белый, как облако, юноша сделал несколько шагов. Они так и остановились на расстоянии вытянутой руки от границы. Каждый со своей стороны.
– Ты знаешь, что тебя ожидает, если ступишь на Лысую гору?
– Я буду считаться проклятым, – прошептали непослушные губы. – Вы меня убьете?
– Как это ни прискорбно, но мы обязаны. Если ты пересечешь черту, изгнание ждет и твоего отца.
– Но я же не могу оставаться здесь вечно?
– Нет, это тоже невозможно. Как только солнце скроется за горизонтом, плато станет частью Лысой горы, а тот, кому отказано в предназначении, не имеет права находиться на ней.
– Что же мне делать? – Испуганный детский взгляд искал поддержки.
– Там, – Прэлтон указал на восток, в сторону пропасти, – нет запретной черты.
Арлангур бросил мимолетный взгляд в указанном направлении.
– Но…
– Другого пути во взрослую жизнь для тебя я не вижу, – перебил его мужчина.
Мечты и устремления юноши развеялись окончательно. Только сейчас до его сознания дошел весь ужас произошедшего. Кто-то там, наверху, перечеркнул не только его честолюбивые планы, но и саму жизнь, оставляя обреченному единственное право – право выбора смерти. Один путь вел к бесславной кончине от рук своих соплеменников, которые иначе поступить не могли, а второй – к самоубийству. Шаг в пропасть формально делал его взрослым человеком, но вся эта взрослая жизнь умещалась в короткое время падения с вершины до подножия Лысой горы – места, где молодые люди встречались с первым счастьем новой жизни. Все, кроме него.
– Я принял решение, – бесцветным голосом произнес Арлангур. – Если мне суждена дорога на восток – я ее пройду. И немедленно. Передайте отцу…
Дальше язык отказывался слушаться.
