Банки в докапиталистической России
Банковская тема находилась в сфере интересов русского экономиста С. Ф. Шарапова. Банки – не просто предприятия, действующие в одной из отраслей российской экономики. Они снабжают все клеточки сложнейшего организма под названием «народное хозяйство» деньгами, т. е. являются жизненно важными органами этого организма. А деньги – «кровь экономики», с помощью которой поддерживается обмен товарами и услугами – процесс «экономических метаболизмов». Банки не только обеспечивают циркуляцию такой «крови», они также участвуют в ее создании (эмиссия денег). Поэтому дать глубокое объяснение того, что такое «бумажный рубль», «абсолютные деньги», «русские деньги» Шарапов мог лишь в контексте анализа банковской системы (как существовавшей, так и той, которая была необходима для создания и обращения «абсолютных денег»).
Банковская деятельность в России до середины XIX века играла подчиненную роль в хозяйственной жизни страны. В 1823 году в стране насчитывалось 2287 менял, которые выполняли функции частных ростовщиков. Было также несколько частных банкирских домов – Штиглица, Юнгера, Симона, Якоби, Гинзбурга, Кенгера (представителя Ротшильдов) и др. Кроме того, было несколько небольших купеческих банков[20 - В 1857 г. было 15 таких банков – в Вологде, Осташкове, Иркутске и др. (Энциклопедия «Русское хозяйство», статья «Кредит». С. 428).].
В патриархальной России кредитно-ростовщическая деятельность как вид предпринимательства воспринималась достаточно негативно, как противоречащая устоям христианства. Промышленник Владимир Павлович Рябушинский следующим образом описывал атмосферу предпринимательской жизни николаевской России:
«В московской неписанной купеческой иерархии на вершине уважения стоял промышленник-фабрикант, потом шел купец-торговец, а внизу стоял человек, который давал деньги в рост, учитывал векселя, заставляя работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик»[21 - Цит. по: Антонов М. Капитализму в России не бывать! – М., 2005. С. 612.].
До середины XIX века банковская система России преимущественно складывалась из небольшого количества казенных учреждений. «Регуляторами денежного обращения в России, – пишет С. Шарапов, – были Ассигнационный банк, учреждение исключительно эмиссионное, Коммерческий и Заемный банки для кредита торгового и земельного, сохранные казны и приказы общественного призрения, служившие, с одной стороны, учреждениями земельного кредита, с другой, агентурами, принимавшими на вклады свободные средства публики».
Итак, можно выделить четыре основных звена банковской системы того времени:
1) Государственный ассигнационный банк—был создан в 1786 году для эмиссии бумажных денег (ассигнаций), чеканки монет (при банке был создан Монетный двор), учета векселей, денежных переводов[22 - Банк был создан на базе московского и петербургского ассигнационных банков (последние были учреждены в 1768 г. на основании указа Екатерины II о выпуске ассигнаций).].
2) Государственный заемный банк — был учрежден в 1786 году для кредитования дворян-землевладельцев[23 - Банк был создан на базе петербургской конторы Государственного банка для дворянства (последний был создан в 1754 г. и упразднен в 1786 г.).]. Выдавал ссуды под залог деревень с крепостными душами, каменных домов, фабрик и заводов сроком от 8 до 20 лет из 5 % годовых.
3) Государственный коммерческий банк — был учрежден в 1817 году для проведения операций по вкладам, учету векселей, выдаче ссуд под залог товаров, денежным переводам.
4) Сохранные казны, вдовьи кассы (казны) и приказы общественного призрения. Сохранные казны появились в Москве и Петербурге в 1770-х гг. при воспитательных домах с целью накопления капитала для этих учреждений. Доходы складывались из добровольных пожертвований, вкладов.
Занимались предоставлением ссуд под залог недвижимости. Вдовьи кассы представляли собой разновидность банков, обеспечивавших страхование жизни вдов, оставшихся без средств к существованию (пенсионное обеспечение). Были созданы в 1772 году при воспитательных домах. Средства касс формировались за счет взносов капитала частными лицами. Приказ общественного призрения – губернское учреждение, созданное в России Екатериной II в 1775 году, в ведении которого находилось управление народными школами, госпиталями, приютами для больных и умалишенных, больницами, богадельнями и тюрьмами. Собирался из выборных заседателей под председательством государственного чиновника. Для увеличения финансирования приказов им было разрешено принимать вклады на хранение и выдавать ссуды под недвижимость и государственные процентные бумаги.
Государственные банки и иные депозитно-кредитные учреждения неплохо обеспечивали хозяйство деньгами и не позволяли частным ростовщикам развернуться в полную ширь.
Из названных учреждений раньше всего исчез Государственный ассигнационный банк— он был упразднен в 1847 году в связи с прекращением обращения ассигнаций. Когда начались финансовые реформы Александра II, существовавшая до этого денежно-кредитная система стала ломаться кардинально. В 1860 году были ликвидированы Государственный заемный и Государственный коммерческий банки. Правда, в том же 1860 году был учрежден Государственный банк, который стал правопреемником Государственного коммерческого банка, получив от последнего губернские конторы и местные отделения. Примечательно, что деятельность Государственного банка имела существенные отличия от деятельности Государственного коммерческого банка. В частности, депозиты нового банка формировались преимущественно за счет казенных средств. Частным лицам и предприятиям после сворачивания государственных депозитных операций оставались две альтернативы: либо открывать депозиты в частных акционерных банках, которые стали создаваться в массовом порядке; либо приобретать ценные бумаги казначейства, которые обеспечивали сопоставимый доход.
Шарапов раскрывает причины банковских преобразований, произошедших в 1860-е годы, во многих своих работах. После прихода к власти Александра II события развивались следующим образом:
1. В результате Крымской войны, а также введения либерального таможенного тарифа курс рубля упал. «Молодые финансисты» решили (опираясь на западные теории), что это падение обусловлено избытком денежной массы в обращении.
2. Было принято решение изъять «излишнюю» денежную массу, предложив народу вложить деньги в казенные ценные бумаги («бумагу-товар»), Народ неохотно вкладывался в ценные бумаги, предпочитая вклады в банки. Вклады по сравнению с ценными бумагами были, выражаясь современным языком, более ликвидным финансовым инструментом: во-первых, вклад в любой момент можно было изъять в виде денег из банка; во-вторых, можно было пользоваться вкладными листами (депозитными билетами) как законными платежными средствами. Государство пыталось загнать деньги в «бумагу-товар», понижая процент по депозитам в государственных учреждениях. Однако желаемого достичь не удавалось. С. Шарапов писал в «Бумажном рубле»: «Процентные бумаги все-таки не шли».
3. Что произошло на следующем этапе, читаем в «Бумажном рубле»:
«Тогда разгромили старые банки (Государственный заемный и Государственный коммерческий банки – В. К.), создали Государственный банк и конвертировали вклады насильно».
4. Но помещику в условиях отмены крепостного права надо было налаживать капиталистическое хозяйство в своем поместье. Ему нужно было формировать основной и оборотный капитал, для чего требовались деньги. Вместо денег у него на руках была «бумага-товар», которую он получал в обмен на имевшиеся у него ранее банковские вклады, а также выкупные свидетельства, которые также были «бумагой-товаром». Помещик вынужден был продавать «бумагу-товар», а поскольку денег в обращении было мало, то бумаги шли с чудовищным дисконтом. «Бумагу-товар в виде выкупных свидетельств выдали поместному классу, до того нуждающемуся в знаках, что эти выкупные свидетельства, обеспечивавшие пять процентов дохода, отдавали по 65 копеек за рубль» («Бумажный рубль»).
5. «Денежный голод» стал питательной почвой для ростовщичества. Вместо государственных депозитно-кредитных учреждений в стране появилось множество частных банков, которые занимались ростовщичеством и спекуляциями. Шарапов в «Бумажном рубле» подводит печальный итог «реформирования» денежно-кредитной системы: «Уничтожили старые ипотечно-кредитные учреждения. Поместный класс лишили всякого оборотного средства и затем сдали в жидовскую эксплуатацию частным банкам».
Учреждение Государственного банка Российской империи в 1860 году
В начале царствования Александра II в России появился Государственный банк. В учебниках по экономике обычно год образования Государственного банка (1860) считают датой появления центрального банка в нашей стране. На самом деле прошло еще много времени, пока, наконец, в конце 1890-х гг. Государственный банк действительно обрел статус центрального банка (что нашло свое отражение в новом уставе Государственного банка).
Есть смысл остановиться немного на ответе на вопрос: что такое центральный банк? Обратим внимание: раньше человечество жило без центральных банков. И очень неплохо. Деньги выпускали либо королевские монетные дворы (если речь идет о металлических деньгах), либо государственные казначейства, либо множество частных банков. Среди банков были большие и маленькие, они между собой конкурировали и разделяли сферы влияния (деньги частных банков имели ограниченное пространство обращения). Но такого банка, который бы стоял над всеми остальными и при этом имел бы монопольные права на выпуск национальных денег, не было. Первый центральный банк появился в Англии в 1694 году (Банк Англии)[24 - Правда, следует отметить, что Банк Англии не получил тогда монопольного права эмиссии денег в стране. Его особый статус заключался в том, что он получал право кредитовать государственную казну, а также хранить на своих счетах средства государственной казны. Множество других банков в Англии продолжали свою эмиссионную деятельность. Банк Англии стал единственным (монопольным) эмиссионным центром лишь после Первой мировой войны.]. Потом появился Банк Франции (1800 г.), а затем в XIX веке такие институты стали появляться в разных частях света, как грибы после дождя. Большинство создававшихся в те времена центральных банков были частными структурами, организованными обычно как акционерные общества закрытого типа. Хотя они были частными структурами, но функция у них была явно государственная – обеспечивать общество деньгами – «кровью» экономики. Чем плохи были государственные ведомства под названием «казначейства», снабжавшие экономику законными платежными средствами в виде монет (полноценных и разменных), а также бумажных знаков, которые назывались «казначейскими билетами»?
«Профессиональные экономисты» (которые, как известно, любят жить на деньги ростовщиков) бросились «обосновывать» негодность казначейств для выполнения эмиссионной функции. Они (казначейства), мол, имеют соблазн выпускать «излишнее» количество денег (для покрытия возникающих дефицитов государственных бюджетов), что ведет к их обесценению и расстройству экономики. Надо сделать так, чтобы чиновники казначейств не могли покрывать дефициты бюджетов за счет печатного станка. При этом, по глубоко «научному» мнению «профессиональных экономистов», помогать государству контролировать нерадивых чиновников должны… ростовщики. Государство передает право выпускать законные денежные знаки «избранной» группе ростовщиков, которая организует центральный банк. А казначейству, если уж очень захочется иметь дефицит бюджета, придется покрывать его не с помощью станка, а прибегая к получению кредита у «избранной» группы ростовщиков. Естественно, впоследствии покрывая свои долги перед ростовщиками за счет налогов с народа. Я не буду сейчас погружаться во многие тонкости финансового и юридического свойства.
В переводе с «профессионального» языка экономистов, комбинация очень простая: «козлам» (избранным ростовщикам) было поручено стеречь «капусту» (создавать деньги и контролировать их обращение). «Козлы» организуются в корпорацию под условным названием «центральный банк» для того, чтобы защитить «капусту» от «вредных кроликов» (т. е. казначейства). «Козлы» давно пытались согнать с капустного поля «кроликов», и это в конце концов им удалось. Раньше случалось, что «кролики» съедали несколько кочанов капусты, и хозяин капустного поля (народ) это не всегда даже замечал. Теперь «козлы» на поле на вполне «законных основаниях» съедают больше половины всей капусты, и хозяин поля (народ) порой начинает голодать. Раньше за «кроликами» хоть какой-то пригляд был (со стороны короля или парламента). Сейчас же все решают сами «козлы», которые получили статус «полной независимости».
Такой же фокус «козлы» стремились проделать и в России. Им это удалось, но лишь отчасти. Как пишет Шарапов, с приходом к власти «молодых финансистов» в 1860 г. был создан центральный банк, получивший название «Государственный банк Российской империи». Напомним, что строго говоря, Государственный банк в России появился почти еще за век до этого. Речь идет об указе Петра III, изданном в 1762 году. Согласно указу, в России создавался Государственный банк, который должен был выпускать бумажные знаки, называвшиеся «ассигнациями». Банк создавался по образу и подобию Банка Англии. Вскоре после упомянутого указа произошел дворцовый переворот, в результате которого к власти была приведена Екатерина II. Она отменила указ Петра III. Вместе с тем, через несколько лет императрица начала выпуск бумажных денег, называемых ассигнациями. Для этого в 1786 году были учреждены два Ассигнационных банка — в Петербурге и Москве. В 1786 году они были объединены в один банк – Государственный ассигнационный банк. Этот банк можно считать предшественником Государственного банка, созданного в 1860 году. Государственный ассигнационный банк находился фактически в ведении государственного казначейства[25 - Выпускавшиеся им бумажные денежные знаки хотя и назывались ассигнациями, но, по сути, были близки к казначейским билетам.].
Государственный банк имел ограниченные полномочия, выступал в качестве комиссионера казны по техническим вопросам, относящимся к эмиссии кредитных билетов. Госбанк лишь производил обмен кредитных билетов: ветхих – на новые, крупных – на мелкие и размен на монету, а также прием монеты и слитков из золота и серебра с выдачей за них кредитных билетов. Законодательство сводило на нет его эмиссионные функции. Министр финансов являлся «непосредственным главным начальником банка» с широкими распорядительными правами и возможностью направлять всю деятельность банка.
«Молодые финансисты» очень хотели, чтобы Государственный банк с самого начала имел статус абсолютно независимого института, чтобы без оглядки на правительство и даже царя выпускать деньги и выдавать кредиты тому же правительству. «Молодые финансисты», как пишет Шарапов, очень хотели «призвать евреев и сдать им банк, другими словами, поставить их на страже против возможных злоупотреблений органа, которому Верховная Власть поручила распоряжение государственным и народным хозяйством… тогда господа молодые финансисты не смогли провести свою идею насчет обращения Государственного Банка в акционерный, и это учреждение так и осталось на ведомстве Министерства финансов, хотя и разграниченное (на бумаге) по своим оборотам от оборотов Государственного Казначейства». Госбанк в те времена даже не занимался эмиссионной деятельностью. Его основной функцией было управление денежными средствами Министерства финансов, которое размещало их на беспроцентных депозитных счетах Госбанка. Кроме того, Госбанк был озадачен вопросами «выкупных платежей», связанных с отменой крепостного права и земельной реформой.
Государственный банк и коммерческие банки
Начиная с 1860-х гг. в России, стали появляться частные коммерческие банки, которые должны были прийти на смену, с одной стороны, частным ростовщикам, с другой стороны, упраздненным государственным банкам. Преимущественно они имели акционерную форму.
Первый такой банк под названием «Санкт-Петербургский частный коммерческий банк» был учрежден в 1864 году. Примечательно, что в размещении акций данного банка участвовали банкирские дома Берлина, Лондона, Амстердама, Гамбурга, Вены. Немалую роль в этой операции сыграл А. Л. Штиглиц — первый управляющий Государственным банком, хорошо известный в европейских финансовых кругах. Успех операции по созданию и капитализации указанного банка способствовал созданию в течение короткого срока еще нескольких акционерных банков – Московского купеческого банка (1865 г.), Харьковского торгового банка (1867 г.), Киевского частного банка (1867 г.) и т. д.
60—70-е гг. XIX в. – время учредительской «горячки» («грюндерства») в банковской сфере. Если в 1864 году быллишь один акционерный банк, то в 1868 – уже 4, а в 1873 году их число достигло 39. Банковская «горячка» в значительной степени совпала с «горячкой» в промышленности, железнодорожном строительстве, торговле. Проекты учреждения банков были наиболее привлекательными в «грюндерской» деятельности. Капиталы всех акционерных обществ, созданных в 1871–1873 гг., составили 347 млн руб., в том числе акционерных банков— 124 млн руб., или 36 %[26 - Энциклопедия «Русское хозяйство», статья «Кредит». С. 429.]. В условиях, когда все народное хозяйство страны находилось в состоянии застоя, а денег в обращении по-прежнему было мало, многие банки вскоре после своего рождения начинали испытывать серьезные трудности. Раскрываются банковские аферы, обнажается паразитическая сущность банков, удушающее влияние их ростовщической деятельности на хозяйство. Стала бросаться в глаза высокая активность при учреждении банков со стороны иностранцев. В том же Санкт-Петербургском частном коммерческом банке значительная доля принадлежала немецким банкирам. Немецкий капитал также играл большую роль при создании других банков: Международного коммерческого, Рижского коммерческого, Русского банка для внешней торговли. В обществе начинают звучать призывы положить конец созданию частных банков.
В 1873 году консервативная газета «Гражданин» отмечала: «Страшный наплыв к нам евреев и других иностранных финансистов, банкиров, ажиотеров, спекулянтов, присоединение к ним всякого звания русских финансовых дельцов и купное их всех быстрое обогащение ясно доказывают, что финансистам вполне дозволено почитать кредит в России не государственным богатством, – а товаром, не общим и неделимым гражданским достоянием, а собственностью тех финансистов, которые его захватят в свое распоряжение, не источником государственной власти правительства, – а источником власти финансистов, и, наконец, не орудием государственного управления, – а орудием плутократии для безнаказанной эксплуатации благосостояния всех русских граждан, не занимающихся вредною для государства торговлею кредитом»[27 - Степанов М. Плутократия // Гражданин, 1873, № 10, 5 марта.].
Пожалуй, самое неприятное заключалось в том, что за русскими звучными вывесками московских, петербургских и иных банков скрывалось совсем не русское содержание. В той или иной степени все они контролировались иностранцами. Взять, например, ведущие банки Петербурга: в Азовско-Донском банке доля иностранного капитала в уставном капитале была равна 36,7 %, Русском для внешней торговли банке – 40 %, Петербургском международном – 40 %, Русско-азиатском – 79 %[28 - Бобович И. М., Семенов А. А. История экономики. Учебник. – М.: ООТ ТК Велби, 2002. С. 232.]. Были бы, наверное, в российских столицах и иностранные вывески на конторах банков. Но у наших властей еще во время бума банковского «грюндерства» в XIX в. хватило ума и сил запретить иностранным кредитным организациям открывать филиалы на территории России. Присутствие иностранцев в банковском секторе было разрешено только в форме участия в капитале российских банков (т. е. организаций, действующих по законам Российской империи). Правда, в 1878 году было сделано исключение для банка «Лионский кредит», оказавшего царскому правительству большие услуги в получении внешних займов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
Постепенно иностранный капитал внедрился почти во все российские банки. В начале XX века «из 40 акционерных банков (из них 9 петербургских и 4 московских) собственно русскими (и то условно) были только два: Волжско-Камский и Торгово-промышленный, отнюдь не самые крупные»[29 - Антонов М. Капитализму в России не бывать! – М., 2005. С. 589.].
Государственный банк и золотой рубль
Введение золотого стандарта породило новый аргумент в пользу того, что «капустное поле» следует полностью передать в распоряжение «козлов». Шарапов пишет:
«Основная черта этого денежного обращения (основанного на золотом стандарте – В. К.) – разменность банковых билетов каждую минуту на металл. Приостановка этого размена равносильна государственному банкротству. Это обман и насилие над подданными. Во избежание этого обмана и всяких искушений для парламентарного государства орган денежного обращения в стране отнимается у правительства и становится особняком, ограждаясь от всяких на него воздействий серьезными и положительными статутами».
Почти никто из критиков золотого стандарта в конце XIX века не заметил эту иезуитскую хитрость ростовщиков, которые хотели полностью подмять под себя Госбанк Российской империи. Действительно, с приходом в министерство финансов С.Ф. Витте и подготовкой перехода к золотому рублю в российской прессе на полном серьезе стал обсуждаться вопрос не только о выведении Госбанка из подчинения министерству финансов, но даже полном его выведении за пределы государственной власти и превращении в частное акционерное общество. Вот что пишет С. Шарапов об этом проекте преобразования Госбанка в «Бумажном рубле»: «Другими словами, кликнут клич по всему европейскому Израилю: "Милостивые государи! Не будет ли вам угодно получить в ваше заведование экономическое сердце России? Приходите к нам, составляйте акционерную компанию, получайте золотой фонд, печатайте бумажки и заведуйте нашим денежным обращением, то есть берите в полное владение с правом жизни и смерти наше сельское хозяйство, фабричную и заводскую промышленности и нашу торговлю, словом, весь наш народный быт и труд во всех его видах. Государство от всего этого отрекается, ибо оно верит, что вы с этим лучше справитесь, чем оно само. Вы, конечно, на всем этом будете наживать, но ведь это торговое"».
С введением в России золотого рубля полномочия Госбанка расширились, он получил право денежной эмиссии. Но, слава Богу, до полного отделения этого института от государства и, тем более, превращения его в частное акционерное общество не дошло. Наверное, какую-то роль в этом сыграла активная критика финансовых «реформ», которую С. Шарапов вел в печати, а также выступая на различных собраниях.
А вот в «цивилизованной» Европе центральные банки после введения золотого стандарта окончательно «эмансипировались» от остатков влияния правительства. Но эмиссионные злоупотребления никуда не исчезли. Все равно на Западе денег выпускалось больше, чем это позволял золотой запас. Иногда это делалось нелегально, иногда легально – путем пересмотра норм покрытия денежной эмиссии золотом. Наконец, даже самые щадящие нормы стали мешать ростовщикам. Тогда они вообще отказались от каких-либо норм и отменили золотой стандарт (о чем я уже вначале сказал). А «независимый» статус центрального банка, тем не менее, остался. «Козлы» с «капустного поля» уходить отказались.
Возвращаясь к России, отметим: приватизационные посягательства «европейского Израиля» на Госбанк Российской империи продолжались вплоть до начала Первой мировой войны. Например, А. Нечволодов в своем известном труде «От разорения к достатку» пишет, что в разгар так называемой «русской» революции 1905–1907 гг. в Петербург прибыл целый ряд «международных посредников» для того, чтобы добиться получения от России различных концессий. Всего Нечволодов называет семь таких концессий. Одна из главных— передача права выпуска денег Государственным банком Российской империи иностранному акционерному обществу[30 - Нечволодов А. От разорения к достатку. – М.: Родная страна, 2017.].
Государственный банк Российской империи и Центробанк РФ: сравнение
Наш сегодняшний центральный банк, называемый Банком России, был создан 20 лет назад. Думаю, что «независимость» его от государства существенно больше, чем у Госбанка Российской империи. По сути, Банк России – «государство в государстве». Он является важным звеном в международной сети центральных банков, ядром и управляющим центром которой выступает Федеральная резервная система США (ФРС). Таким образом, Банк России фактически – региональный филиал ФРС. Кстати, ФРС – частная корпорация, в капитале которой участвуют те же самые ростовщики, которые еще в XIX веке пытались приватизировать Госбанк Российской империи.
Современные мировые ростовщики действуют сегодня в отношении России еще более нагло, чем сто лет назад. Они «положили глаз» даже на активы министерства финансов (казначейства), т. е. государственные средства. В качестве примера приведем историю с швейцарским банком UBS, который в середине 2008 года предложил нашему Минфину взять в управление средства нашего Фонда национального благосостояния (на тот момент – почти 33 млрд долл.). Голодный «козел» по имени UBS (голодный – потому, что в условиях начавшегося финансового кризиса потерял 38 млрд долл.) стал активно предлагать свои «услуги» по охране нашего «капустного поля». Думаю, что таких «козлов» вокруг нашего поля бродит немало. Памятуя историю Госбанка Российской империи, изложенную Шараповым, нам надо быть готовым к тому, что не сегодня-завтра у нас начнут обсуждать проект приватизации министерства финансов.
Федеральная резервная система США[31 - Из книги: Катасонов В. Хозяева денег: 100-летняя история ФРС. – М.: Алгоритм, 2014.]
Североамериканские Соединенные Штаты: длинный путь к центральному банку
В США Центральный банк в его нынешнем виде появился на два с лишним столетия позднее, чем в Великобритании. Правда, современный Центробанк США имеет длительную предысторию. Еще с 18 века ростовщики прикладывали немалые усилия для того, чтобы в Америке этот институт появился. На короткие периоды они добивались успеха: сначала был создан Банк Северной Америки (1781–1785), после этого – Первый Банк Соединенных Штатов (1791–1811), наконец, – Второй Банк Соединенных Штатов (1816–1834). Затем на протяжении 80 лет Америка жила вообще без центрального банка.
Америка в период колонизации была достаточно бедна золотом и серебром. Именно это обстоятельство привело к появлению денег, которые не были металлическими и не имели какого-либо товарного обеспечения. Их единственным обеспечением было доверие к выпустившим их властям. Назывались они «колониальными расписками».
«Не считая Средневекового Китая, где бумагу и процесс печатания изобрели намного раньше, чем на Западе, мир познакомился с государственными бумажными деньгами только в 1690 г, когда правительство Массачусетса эмитировало неразменные бумажные деньги»[32 - Ротбардт М. История денежного обращения и банковского дела в США: от колониального периода до Второй мировой войны. – Челябинск: Социум, 2005. С. 47.].
Тут следует сделать уточнение: мир познакомился с государственными бумажными деньгами, неразменными на золото. Государственные бумажные деньги, разменные на металл, появились в Европе раньше – в начале XVII века.
В печатании неразменных бумажных денег уже участвовали все североамериканские колонии за исключением Виргинии. Впрочем, в конце 1750-х гг. и эта колония стала печатать такие деньги. Бумажные деньги не ссужались в виде кредитов и не использовались для открытия депозитов, а служили исключительно в качестве средства обмена и для уплаты местных налогов. Такая денежная система способствовала быстрому росту товарооборота в колониях и была полностью независима от ростовщических денежных систем метрополий (Англии и Франции), которые пытались навязывать кредиты колонистам. Но им эти кредиты были не нужны.
Колониальные расписки были общественным благом, доступным каждому, кто что-то производил и предлагал для продажи на рынке. Конечно, при использовании бумажных неразменных денег периодически возникала инфляция из-за того, что власти злоупотребляли печатным станком. Но ведь злоупотребления возникали и в тех странах, которые использовали разменные на золото бумажные деньги, когда таких денег выпускалось на большие суммы, чем имелись запасы золота. Главное – система бумажных неразменных денег гарантировала финансовую независимость североамериканских колоний от метрополии.
Таким образом, Англия, сильно нуждавшаяся в металлических деньгах (долг правительства перед Банком Англии неуклонно рос), не могла «доить» североамериканские колонии. В 1764 году английским королем Георгом III был издан Указ, требовавший, чтобы колонисты платили налоги Англии золотом, отказались от «колониальных расписок» и пользовались деньгами метрополии (которые им, естественно, надо было брать в кредит под проценты). После введения этого Указа североамериканские колонии начали быстро нищать. Доведенные до отчаяния колонисты подняли восстание и начали борьбу за независимость. Для финансирования войны колонии вновь вернулись к печатанию бумажных денег: вначале денежная масса равнялась 12 млн долл., а в конце войны – 500 млн долл. Война, как известно, окончилась признанием Лондоном суверенитета Конфедеративного союза американских штатов. Однако положение в новом государстве оставалось тяжелым: денежная система была расстроена, власти имели большие долги, особенно перед Францией, которая в войне выступала союзницей колонистов.
Не мытьем, так катаньем ростовщикам удалось заставить правительство Америки отказаться от «колониальных расписок» и создать в 1781 году центральный банк, который был похож на аналогичный институт в Англии. Назывался он Банк Северной Америки (БСА). Он действовал как коммерческий банк на территории всех штатов, имел право эмитировать бумажные деньги сверх золотого запаса, ссужал деньги федеральному правительству под облигации последнего, держал на счетах средства Конгресса. Таким образом, БСА эмитировал деньги, которые создавали долг.
Главным организатором БСА был суперинтендант финансов США (в 1781–1784 гг.) Роберт Моррис[33 - Фактически осуществляя контроль над экономикой только что образовавшейся страны. Как главный специалист по гражданскому праву в правительстве, Моррис был в тесных отношениях с генералом Джорджем Вашингтоном. Будучи очень успешным политическим и финансовым деятелем, получил прозвище «Финансист революции». Его подпись стоит на основополагающих документах американской государственности: Декларация независимости США; Статьи Конфедерации; Конституция США. Один из первых сенаторов США от штата Пенсильвания (1789–1795).]. Предполагалось, что первоначальный уставный капитала банка будет равен 400 тыс. долл. Однако Моррису не удалось собрать такой суммы, и он запустил руку в государственную казну: взял золото, которое власти получили от Франции в виде займа, для формирования резерва банка. Затем он выдал французское золото в качестве кредита самому себе и своим партнерам (в том числе Томасу Уоллингу, будущему президенту БСА, и Александру Гамильтону, будущему министру финансов). За счет кредита они приобрели акции БСА. Данная схема приобретения акций за счет казенных средств, кстати, затем не раз использовалась при создании других центральных банков, которые первоначально имели статус частных предприятий акционерного типа.
Банк Америки получил хартию (лицензию) в 1781 году. Обычно она выдавалась на 20 лет. Однако отцы-основатели быстро сообразили, что БСА поставит страну под контроль ростовщиков, поэтому уже через четыре года приняли решение о его ликвидации и отозвали хартию. Так, третий президент США Томас Джефферсон предупреждал, какую угрозу представляет собой центральный банк для свобод, завоеванных американской революцией. Он считал, что наращивание национального долга и перекладывание его на плечи будущих поколений обрекало эти поколения на кабалу:
«Если американский народ когда-либо позволит банкам контролировать эмиссию своей валюты, то вначале произойдет инфляция, а затем – дефляция, банки и корпорации, которые возникнут вокруг них, лишат людей всякого имущества, а их дети окажутся беспризорными на континенте, которым завладели их отцы. Право выпускать деньги должно быть отнято у банков и возвращено конгрессу и народу, которому оно принадлежит. Я искренне полагаю, что банковские институты более опасны для свободы, нежели регулярные армии»[34 - Саттон Э. Власть доллара. – М.: Фэри-В, 2003. С. 24.].
Однако вскоре на смену БСА пришел новый центральный банк – Первый Банк Соединенных Штатов (ПБСШ), создание которого «проталкивал» министр финансов Александр Гамильтон (за ним стоял Банк Англии и Натан Ротшильд). Он получил хартию в 1791 году и начал активно предоставлять ссуды правительству США, объем которых достиг 6,2 млн долл.
В этот же период индекс оптовых цен вырос в США с 85 до 146 пунктов. ПБСШ просуществовал 20 лет (срок действия выданной ему лицензии). В 1811 году находившийся в то время у власти четвертый президент страны Джеймс Мэдисон категорически выступил против продления срока действия лицензии ПБСШ. Некоторые авторы пишут, что Натан Ротшильд «предупредил, что Соединенные Штаты окажутся вовлеченными в самую катастрофическую войну, если лицензия банка не будет продлена»[35 - Лежава А. Крах «денег», или Как защитить сбережения в условиях кризиса. – М.: Книжный мир, 2010. С. 108.]. Совпадение или нет, но в 1812 году Англия начала войну против Соединенных Штатов.
Первый Банк Соединенных Штатов действовал на протяжении 20 лет. Однако продления срока его хартии не последовало.
В 1816 году был создан и получил хартию от Конгресса США Второй Банк Соединенных Штатов (ВБСШ). Он начал активно воздействовать на экономическую и политическую жизнь страны. Через несколько лет после учреждения ВБСШ «накачал» хозяйство страны большим количеством денег, которое многократно превышало золотой запас, что создало экономический бум и инфляционный рост цен. Затем началось изъятие денег, за чем последовали резкий экономический спад и дефляция.
В 1829 г. президентом стал Эндрю Джексон — первый президент США, избранный как кандидат от Демократической партии, который и считается одним из ее основателей. Он открыто объявил войну банкам. Первым его делом был отказ в возобновлении привилегий Национальному банку. В первом своем ежегодном послании к Конгрессу он объявил о намерении отозвать лицензию у Второго банка Соединенных Штатов. При нем началось расследование деятельности ВБСШ. Комиссия по расследованию, в частности, констатировала: «не вызывает сомнений, что это сильное и мощное учреждение было активно вовлечено в попытки оказывать влияние на выборы государственных служащих с помощью денег».
Джексон вступил в серьезное противостояние с президентом Второго банка США Николасом Биддлом (1786–1844, 58 лет), которое длилось 7 лет, до 1836 года. В 1831 г. Николас Биддл направил в Конгресс законопроект о продлении лицензии банка. Законопроект прошел обе палаты Конгресса, но Эндрю Джексон наложил на него вето, которое Конгресс не сумел преодолеть.
В 1832 году президент страны Эндрю Джексон начал свою вторую предвыборную кампанию под лозунгом: «Джексон и никакого банка!» В том же году он вновь потребовал отозвать лицензию у банка и в своем выступлении перед Конгрессом обосновал требование:
«…Более 8 миллионов акций этого банка принадлежит иностранцам… разве нет угрозы нашей свободе и независимости в банке, который так мало связывает с нашей страной? Контроль нашей валюты, получение денег нашего общества и удержание тысячи наших граждан в зависимости были бы значительно больше и опаснее, чем вооруженная сила врага»[36 - Лежава А. Крах «денег», или Как защитить сбережения в условиях кризиса. – М.: Книжный мир, 2010. С. 114.].
К 1833 году объем банкнот и депозитов Второго банка вырос до 42,1 млн долл., что по тем временам было гигантской суммой. И всю эту конструкцию Эндрю Джексону удалось разрушить. В 1833 году он с большим трудом вывел правительственные средства из Второго банка в ряд коммерческих банков США (для этого ему пришлось заменить двух секретарей казначейства, только третий секретарь исполнил указание Джексона). Биддл объявил войну президенту страны, резко сжав объем денежной массы в обращении, что вызвало депрессию в хозяйстве. Вину за кризис люди из окружения Биддла пытались взвалить на президента Джексона, удалось даже начать процедуру импичмента. Противостояние между группой Джексона и группой Биддла достигло апогея.
С большим трудом и риском для жизни президенту Джексону удалось добиться ликвидации ВБСШ. Причем, он не только сумел отозвать лицензию Банка (досрочно, в 1834 году), но также в кратчайшие сроки (к началу 1835 года) погасить полностью все долги правительства (это кажется невероятным на фоне сегодняшнего государственного долга, который не сегодня-завтра достигнет планки в 20 трлн долл.). Это вызвало бешенство со стороны ростовщиков. На президента Джексона было совершено два покушения, но, к счастью для него, оба оказались неудачными. Эндрю Джексону в отличие от других американских президентов, которые вступали в схватку с ростовщиками, удалось умереть своей смертью. Он дожил до 77 лет. Перед смертью Джексона спросили, что он считал своим величайшим достижением. Он ответил, не задумываясь: «Я убил Банк».
А банк потерял свой федеральный характер и стал мало-помалу клониться к упадку. В 1839 г. Биддл оставил свой пост, а спустя два года банк рухнул.
После этого Америка на протяжении 80 лет жила без центрального банка, хотя банкиры все это время предпринимали постоянные попытки навязать американскому народу данный институт[37 - Обо всем этом при желании можно узнать подробнее в моей книге «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» (2020).].
Но борьба за создание центрального банка продолжалась. Некоторые президенты пытались вернуться к беспроцентным неразменным деньгам, которые напоминали «колониальные расписки». Например, это сделал президент А. Линкольн. Для ведения войны с южными штатами он обратился за кредитами к европейским банкам, контролируемым Ротшильдами. Банкиры предложили деньги под высокие проценты (от 24 до 36 % годовых). Это подвигло Линкольна принять решение о выпуске собственных казначейских денег, которые не были обременены процентом. Они получили название «гринбеки» (от англ, green back – зеленая спинка, от зеленого цвета бумажных долларов).
Благодаря «гринбекам» денежную массу в стране за годы гражданской войны удалось увеличить с 45 млн долл, до 1,77 млрд долл., т. е. почти в 40 раз. Конечно, в стране началась инфляция, но военные расходы полностью финансировались, а главное, – стране удалось избежать попадания в долговую «петлю» Ротшильдов. За такое посягательство на власть банкиров Линкольн 14 апреля 1865 года был убит. Сегодня уже неопровержимо доказано, что убийство было «заказным», а «заказчиками» выступали европейские банкиры – те самые, которые в свое время были держателями акций ПБСШ и ВБСШ (Первого и Второго банков Соединенных Штатов).
Незадолго до трагической смерти президента Линкольна (в 1863 году) ростовщикам удалось протащить через Конгресс Закон о национальном банке (National Bank Act). Это был еще один шаг на пути к созданию централизованной банковской системы с центральным банком во главе. До этого банковская система в стране была полностью децентрализованной; она состояла из банков отдельных штатов, которые имели разный масштаб, но не было вертикальной иерархии. Закон предусматривал создание системы национальных банков нескольких уровней: а) банки центральных резервных городов (в эту группу входили только крупные банки Нью-Йорка);
б) банки резервных городов (с населением более 500 тыс. человек);
в) прочие банки. Национальные банки получили право выдавать ссуды правительству. Деньги (банкноты), которые они выпускали, были обеспечены не золотом, а долгом (именно – облигациями государства). Легализовалась система частичного резервирования обязательств национальных банков. Уже полтора века назад стали закладываться основы той системы денежной эмиссии, которая существует сегодня в США – эмиссии под долг правительства.
Президент Линкольн был резко против такой национальной банковской системы, о чем он уже после принятия закона предупреждал Америку:
«Власть денег грабит страну в мирное время и устраивает заговоры в тяжелые времена. Она более деспотична, нежели монархия, и более себялюбива, нежели бюрократия. Я предвижу наступление кризиса в ближайшем будущем, что лишает меня спокойствия и заставляет опасаться за безопасность моей страны. Корпорации вступили на престол, грядет эра коррупции, и власть денег в стране будет стремиться продлить свое господство, воздействуя на предрассудки народа до тех пор, пока богатство не соберется в руках немногих и республика не погибнет»[38 - Эпперсон Р. Невидимая рука. – СПб.: Образование – культура, 1996. С. 206.].
Удивительно, насколько актуально и сейчас звучат слова президента Линкольна, произнесенные почти полтора столетия назад. В частности, он обращает внимание на то, что банки «воздействуют на предрассудки народа». Сегодня сила этого воздействия возросла на порядки – с помощью СМИ, университетов, «профессиональных экономистов» и т. п.
Что касается слов «пока богатство не соберется в руках немногих», то сегодня уже можно констатировать: процесс «собирания» близок к своему завершению, причем не только в пределах США, но и всего мира. Фраза «власть Денег… устраивает заговоры в тяжелые времена» может быть подтверждена десятками конкретных примеров. Наиболее близкий нам – организация в нашей стране трех так называемых «русских революций» международными банкирами – Ротшильдами, Варбургами, Шиффами и др.
Примерно в то же время из банка Ротшильдов в Лондоне было послано письмо в один из банков Нью-Йорка. Оппоненты президента Линкольна писали:
