На виниле
Александр Кулик
Роман «На Виниле» – своего рода смешение жанров фантастических историй и детектива. Образованного, интеллигентного читателя несомненно привлечёт и сюжет книги, и его подача, наполненная ссылками к ставшим уже классическим музыкальным произведениям двадцатого века, века джаза и рок-н-ролла. Удивительные переплетения разных историй вымышленных персонажей на время перенесут читателя в недавнее прошлое, в 40–60-е годы XX века, невольно заставят нас снова прикоснуться к полузабытым дискам той эпохи и почувствовать аромат, вкус и мелодии тех лет, когда были молоды наши дедушки и бабушки, а возможно, и наш благодарный читатель.
Глава 1
25 апреля 2004 года
Трудности перевода и рождения «Мира Винила»
Сегодня я опять ходил в муниципалитет, снова подавал документы для аренды того маленького помещения, в котором до недавнего времени хозяйничали советские военные, пока в 1994 году не прекратила свое существование Западная группа войск, и которое вот уже 10 лет стоит пустое и брошенное.
Погода сегодня просто прекрасная. Берлин в конце апреля —замечательное место: достаточно тепло, но не жарко, повсюду цветы и их ароматы, витающие вокруг тебя – на это ушли тысячи тюльпанов и магнолий. Нежный цвет вишни и черемухи раскрашивают унылые серые постройки восточной части города, в которой я обитаю вот уже без малого пять лет.
Восточный Берлин – это такая «Европа не для всех», то есть не для всех туристов, я имею в виду, с их представлениями о старой Европе как о загадочной местности с замками, крепостями, узкими старинными улочками и прочей показной сказочностью. Мне же по душе именно Восточный Берлин – он не для открыток, по большей части, а для жизни. Для какой жизни – для серой и унылой, как бетон вокруг, или для яркой и насыщенной, как граффити на этом бетоне – каждый решает для себя сам.
Шагая по знакомым улицам мимо любимых недорогих турецких забегаловок с дюнером и картошкой фри, по дороге в муниципалитет, я в тысячный раз прохожу мимо приглянувшегося мне домика.
Маленькое одноэтажное здание, состоящее всего из трёх комнат, небольшого холла и уборной долгое время служило каким-то пунктом, штабом, отделом или еще чем-то подобным. Интересоваться истинными задачами, которые выполняли служащие здесь офицеры, никто бы и не подумал – зачем привлекать к себе лишнее внимание. Да и что это будут за военные, если станут всем подряд рассказывать, для чего они тут сидят и что именно делают. А раз так, значит и начинать это никому не нужное расследование не стоит.
Для каких целей использовалось это помещение до войны – даже предположить не могу: на жилой дом не похоже, на магазин – тоже. Может быть, в нем располагалась почта? А может, какая-нибудь мелкая прачечная или дом быта – этого мне никто из соседей сказать не смог – все они помнили этот домик уже как «военный штаб». Да и никто бы и не стал запоминать назначение столь непримечательного объекта – стоит и стоит на отшибе, никому до него дела нет.
Главное тут в другом: здание теперь пустует, а очереди из желающих занять его крупных фирм нет. Да и откуда бы ей взяться – район не самый оживленный, станции S-Bahn и U-Bahn в стороне, ремонт надо делать, да и площадь для серьезного магазина маленькая, учитывая планировку и конструкцию дома, не позволяющую сносить внутренние перегородки.
После ухода военных здание это почему-то не перешло в частные руки, а осталось на балансе города. Видимо, уже на этапе торгов всем участникам было ясно, что вкладывать в него силы и средства не стоит. Практичные немцы предпочтут подождать несколько лет, пока власти сами не поймут, что содержать в нынешнем виде этот дом смысла нет и не снесут его, очистив участок для более востребованных сейчас высотных зданий: бизнес-центров, многоуровневых парковок или еще какой-нибудь требующей места вверх, а не вширь, диковинки.
Но, пока до сноса или капитальной перестройки здания дело не дошло и даже не начало двигаться в этом направлении, – город как будто просто забыл, что в одном из его тихих уголков притаился этот дом, домик, домишка.
А я не забыл. И вот уже в третий раз прихожу в отдел городского имущества моего района с просьбой сдать это всеми забытое здание мне в аренду по льготной цене. Точнее, конечно, не мне, а GmbH «Welt der Vinyl-Schallplatten» (компании «Мир Виниловых Пластинок»). И в третий раз мне говорят, что пока не утвержден генплан развития инфраструктуры района, они не могут сдавать это помещение в аренду – нужно подождать еще немного. А уж когда утвердят план и станет ясно, останется ли этот дом на карте города в том виде, как сейчас, или же переродится во что-то иное, тогда и о долгосрочной аренде можно будет поговорить.
С этими немцами всегда так: нет бумажки – нет разговора. Сплошные «трудности перевода», если так можно выразиться относительно разницы во взглядах и причинно-следственных связях, ведущих к тем или иным действиям, между нами, русскими, живущими в Германии, и коренными немцами. Ну, предположим, нет у тебя плана застройки района на 20 лет вперед – ну и не нужен он: помещение-то есть, значит и в аренду сдать его можно. А там посмотрим, что будет с ним дальше – классические «АВОСЬ» и «НЕБОСЬ», всегда готовые прийти на помощь мне в трудную минуту принятия важного решения, и которые никогда не будут понятны законопослушному и прижимистому жителю Берлина.
Но, с другой стороны, там, где не понимают «авось» и «небось», понимают значение и важность слов «орднунг унд арбайтен» (порядок и работа). В итоге, после написания трех заявлений, заполнения шести формуляров и деклараций, ситуация моя, как оказалось, перестала быть безнадежной. Если свести все бумажки в одну – выходило так, что город любезно соглашается предоставить мне во временное пользование означенное здание по льготной ставке. Но с условием, что при изменении генплана города, плана застройки района или плана озеленения улиц и любых других официальных документов, помещение будет освобождено за 30 дней с момента письменного уведомления без предъявления каких-либо материальных, имущественных или иных претензий к городу.
Понятно, что такой вариант меня бы устроил изначально, у нас как-то не принято судиться с властями, если арендуемое тобой здание снесут. Но тут, в центре Европы, властям понадобилась не одна неделя, чтобы в виде исключения пойти на такой шаг и разработать целый набор документов, снимающих с них всю ответственность в случае моего скорого прощания с полюбившимся зданием.
В любом случае, подписанные мной бумаги не означали немедленного «заселения» – решение должно было быть согласовано, обсуждено, проведено и прочее, прочее, прочее. Мне оставалось только ждать, чем я и занялся сразу после подачи бумаг.
Первым делом такое событие стоило отметить. Я дошел до ближайшего телефона-автомата, вставил карточку и набрал номер своего партнера Эда. Он поднял трубку почти мгновенно, видимо, ждал звонка.
– Ну что, Эд, дело сдвинулось с мертвой точки, предлагаю отметить, – на одном дыхании выпалил я, чтобы словоохотливый Эд не начал задавать кучу вопросов, отвечать на которые по телефону мне совершенно не хотелось.
– Ты их дожал? Разрешение уже подписали? А договор аренды? Когда можно заезжать? – он все равно не смог удержаться от потока вопросов, разрывающих его изнутри, и начал тараторить без умолку.
– Приезжай, все расскажу не спеша. Через полчаса жду у Вилли, – опять скороговоркой выдал я и повесил трубку.
На трамвае я доехал до своего любимого, совершенно ностальгического бара «Willy Bresch», что расположился на пересечении Danziger Stra?e с Greifswalder Stra?e. Такого заведения вы больше не встретите нигде – не по интерьеру, конечно, внешне это вполне себе классически и милый паб с деревянными стульями и столами, накрытыми клетчатыми скатертями, стеклянными абажурами, свисающими с потолка, цветочными горшками на подоконниках и белыми кружевными занавесками на окнах. Но атмосфера… Барменша Марта, знающая почти всех посетителей уже много лет, периодически с удовольствием выпивающая с ними рюмочку шнапса, густой табачный дым, парочка игровых автоматов еще в деревянных корпусах, черно-белые фотографии старого Берлина, на которых по Danziger Stra?e вместо трамваев едут конки, а главное – никакой еды, только пиво и разговоры.
К этому бару отношение у меня особое – именно в нем я окончательно утвердился в мысли, что мне необходимо открыть «Мир Винила». Не точку на торговой улице, не лоток на блошином рынке, не интернет-магазин с его бездушной «корзиной» и совершенно дурацкими банерами-акциями, а именно «Мир Винила». Такое место, куда будут не забегать на минуту, чтобы кинуть в сумку диск очередного поп-идолища и умчаться дальше, а полноценный дом для тех, кто так же, как я, любит Музыку с большой буквы. Для тех, кто ценит каждую ноту в исполнении Миллера или Гетца, готов подпевать без остановки всему рождественскому альбому Бинга Кросби или Элвиса, кто не представляет лето без The Beach Boys и кто готов ради хорошей музыки, хотя бы на время, отказаться от бешеного ритма современного большого города.
На момент принятия этого во всех смыслах судьбоносного для меня решения, я уже во всю погряз в бизнесе по продаже «винила». Чем я занимался до этого, не представляет интереса уже ни для меня, ни тем более для вас – обычные серые занятия мелкими делами в мелких офисах мелких контор.
Когда я понял, что тратить почти всю свою зарплату на покупку пластинок, но не иметь даже крошечного кусочка свободного времени, чтобы их послушать – величайшая глупость моей жизни, я резко и без сожалений оборвал свой «общественно полезный» труд на чужого дядю. В тот же день я начал строить, причем достаточно долгое время только в своей голове, план создания Великой Виниловой Империи Имени Меня.
Начал я с того, что, стиснув зубы и забыв о чувствах, отобрал пластинки, которые уже сейчас можно выставлять на продажу. Получилось немало – около восьмисот пластинок 50-х и 60-х годов, почти все в состоянии Mint или EX+. Самое главное, тут не было проходной музыки, ни одну из этих пластинок нельзя было назвать мусором, бесполезно занимающим место на полке. Только качественный джаз, свинг, рок и рок-н-ролл, вокалисты-крунеры 50-х и все в таком духе. Если и попадались поп-исполнители до 70-х годов, то только такие, за которых не было стыдно. В те времена, представьте себе, такие попсовики еще встречались.
Понятное дело, что открывать магазин у себя на родине в то время для меня не имело никакого смысла: кризис 1998 года, бешеные арендные ставки, постоянные проверки, – сразу отбивали охоту становиться Предпринимателем. Да и в то время людям было нужно что угодно, только не «винил» – видики, компьютеры, турецкие шмотки, польские парфюмерные подделки – это да, но не старый «винил».
Тут-то я и вспомнил о предложении своего друга и однокурсника Эда – он уже несколько лет звал меня в гости, а то и «напожить» в Германию, куда выехал с родителями в 1992-м тем самым популярным путем, которым постсоветскую Россию покинули сотни тысяч его сородичей. Конечно, Эдом он стал уже тут, а «там», в Москве, звался себе Эдуард Кантарер или просто Эдик.
Так или иначе, правдами и неправдами, но в апреле 1999-го года я прибыл в Берлин, увидел ту самую весну, о которой говорил в начале, и не смог уехать.
Почему я решился уехать из России? «А я в школе немецкий учил, не пропадать же знаниям» – так я обычно отвечаю тем умникам, которые, не зная ни черта о моей ситуации, лезут с дурацкими вопросами и давят на чувство патриотизма, пытаясь убедить меня в том, что именно из-за моего отъезда в Великой и Могучей до сих пор все так не велико и не могуче. В общем, вопрос наболевший, поэтому не будем про это.
Уезжая из России в 99-м, я продал почти все пластинки – везти с собой такой хрупких груз было дорого, да и выручить за старый «винил» у нас тогда можно было больше, чем в Европе, – тут же никогда не было дефицита «фирмЫ», а деньги на первое время мне были ой как нужны.
Понятное дело, что сразу к моему приезду Европа почему-то передумала падать к моим ногам и осыпать меня дарами. Пришлось работать – и грузчиком немного успел побыть и экскурсоводом для соотечественников (приходилось врать, что живу тут полжизни, – иначе отказывались платить, хотя я и выучил все путеводители наизусть).
Но все это время меня не покидала мысль о «Мире Винила», который я должен построить. С появлением ebay.de и покупкой Ибэем PayPal я начал очень активно продавать немецкие копеечные пластинки клиентам из Восточной Европы и из России, сначала больше оптовикам, позже – продвинутым частникам.
С этого момента я смог забыть о временной работе, подработках, и прочих неприятных вещах – я целиком ушел в торговлю пластинками. Вышел на неплохих ребят из городка Хаддерсфилд в графстве Уэст-Йоркшир в Англии, которые согласились откладывать и продавать мне напрямую два раза в месяц пластинки интересующего меня периода и качества. С началом работы с ними я все больше и больше увлекался покупкой именно семидюймовых пластинок – синглов и EP – в Англии их было выпущено просто невообразимое количество.
Вообще говоря, самым для меня приятным форматом является EP – сама пластинка маленькая, приятно держать в руке, но песен на ней четыре – уже можно неплохо послушать любимого музыканта, не то что на сингле с его скромными двумя композициями на обеих сторонах. Есть еще довольно редкие диски размером семь дюймов, но воспроизводимые на 33-х оборотах – на них помещаются шесть треков – оптимальный вариант, но, к сожалению, не очень популярный, да и выпускается не так давно.
Не чурался я и пробежек по местным блошиным рынкам, где всегда можно купить много разного по качеству и содержанию «винила», но это, скорее, уже для себя (или под конкретного постоянного клиента) – для массовой продажи таким путем наполнять ассортимент хорошими пластинками довольно сложно.
Когда я более или менее освоился и обжился в Берлине, заимел постоянных покупателей среди местных любителей «винила» и заграничных клиентов, встал вопрос о необходимости открыть самый обычный магазин – чтоб пластинки на витрине и в коробках, чтоб постоянно играла музыка и посетители под музыку неторопливо рылись в этих коробках.
Скажу честно: мне этим заниматься не хотелось, и я предложил Эду составить мне компанию в той части моего бизнеса, которая касалась розничной торговли в офлайне.
Если говорить об Эде, то в музыкальном плане мы совпадали еще с институтских времен, с этим проблем не должно было быть. Представьте себе двух управляющих музыкальным магазином, один из которых хочет слушать и продавать только hard-rock, а второй не признает никого, кроме Боба Марли.
В денежных вопросах я также ему полностью доверял, причем так, что даже оформлением всех моих первых крупных сделок занимался он, причем от своего имени, получая деньги на свой счет, а уже потом просто отдавая их мне. Исходя из этих нехитрых прикидок я и предложил ему создать совместное «предприятие торговли», так сказать. На немецком мы стали называться GmbH «Welt der Vinyl-Schallplatten» (GmbH – Gesellschaft mit beschr?nkter Haftung – общество с ограниченной ответственностью). На русском же это звучит примерно как ООО «Мир виниловых пластинок».
Первый магазин мы открывали долго и тяжело – искали место, сами сидели несколько часов около своей будущей двери и считали, сколько наших потенциальных клиентов проходит мимо нее в час, договаривались о вывеске (крутящаяся виниловая пластинка диаметром около метра) с хозяевами магазина, покупали мебель, оформляли кассу и прочие бюрократические моменты. В итоге, под самое католическое рождество 2002-го года мы открыли свой первый магазин пластинок в Берлине.
Всю рождественскую неделю в нем играли только супер-хиты, вроде «Silent Night», «White Christmas», «Blue Christmas» и «Jingle Bells» в исполнении Нэта Кинга Коула, Перри Комо, Фрэнка Синатры, Бинга Кросби, Макса Байгрейвса и, конечно же, Элвиса.
Мы провели всю неделю в магазине, общаясь с каждым покупателем, рассказывая и предлагая, и к началу 2003-го мы продали абсолютно все наши пластинки, на конвертах которых хоть как-то упоминался Новый год или Рождество.
За следующий год мы с Эдом открыли еще два магазина в разных концах города и решили, что пока этого хватит. Во-первых, стало непросто держать в них достойный ассортимент из классных пластинок, а закупить все подряд мы по-прежнему не собирались, во-вторых, приходилось слишком часто бывать в самих магазинах или в офисе, чтобы утрясать мелкие проблемы с продавцами, клиентами, властями и прочими жизненными неприятностями.
И вот как-то раз, сидя за кружечкой темного «У Вилли», мы с Эдом разговорились о некоем гипотетическом доме, в котором можно было бы слушать пластинки, сколько душе угодно, разговаривать с интересными людьми, пить крепкий кофе, курить, не взирая на все эти антитабачные законы, ну и, если вдруг получится, немного денег заработать, чего уж там.
Думаю, эта идея еще много лет могла бы быть только идеей в наших головах, если бы Эд не вспомнил про этот заброшенный домик военных, пустующий недалеко от наших жилищ десятый год.
– Он именно такой, как ты сейчас описывал, – говорил, распаляясь, Эд – Мы сможем там все устроить по высшему разряду, с вертушкой, большими колонками, кожаными креслами и до одурения удобным диваном.
Следующим же утром началась история «Дома Винила»… Так я напишу в своих мемуарах. Обязательно напишу. На самом же деле следующим же утром я впервые пошел в муниципалитет, чтобы выяснить хоть что-то о возможности аренды «нашего» домика.
Глава 2
Заселение
Сидя за своим любимым столиком в баре, я ждал Эда и прокручивал в голове всё, что произошло с нами с момента моего приезда в Германию и до сегодня. Выходило, что за пять лет все очень неплохо сложилось – три магазина, отлаженная интернет-торговля, а вот теперь и «Дом Винила» вполне может обрести реальные очертания.
Эд опоздал всего на 20 минут, к сожалению, его отношения с пунктуальностью всегда были сложными. Наверняка галстук гладил или бутербродов решил перехватить перед выходом, да дома не оказалось утюга/масла/хлеба/ножа или еще чего-нибудь в таком духе.
– Что, галстук решил погладить? – спросил я с ухмылкой, видя, что никакого галстука на нем нет, а рубашка есть.
– Ага, только утюг так долго грелся, что мне надоело ждать, решил, что и так сойдет – улыбаясь, ответил Эд и со всего ходу плюхнулся на стул напротив меня, да так резко, что я еле успел подхватить свой стакан, уже готовый перевернуться в следующее мгновение.
– Что будем пить? Может быть, такое событие достойно быть отмечено чем-нибудь посолиднее пива?
– Думаю, я сначала выпью пива, пока ты будешь рассказывать, чтобы перевести дух, а потом возьмем «что-нибудь посолиднее», – и он сделал еле уловимое движение в сторону барменши, которая понимала нас уже без слов, а потом кивнул мне – мол, давай, рассказывай.
И я начал свой долгий и скучный, по моему мнению, рассказ о беседе в муниципалитете, обо всех ограничениях и предосторожностях, которые прописаны в проекте договора, о том, что если все пойдет по плану, что уже через неделю мы сможем заезжать и хозяйничать в здании на полных правах.
Рассказал, что из-за всё тех же ограничений стоимость аренды снижена от и без того небольшой льготной ставки чуть ли не на 30 процентов, чем по-настоящему обрадовал Эда – все таки вопросы экономии и денег в принципе его заботили гораздо сильнее, чем вопросы творческого характера. Да оно и к лучшему, должен же хоть кто-то из нас заботиться о доходности, а не о том, оригинальный ли постер 1955-го года с Дином Мартином и Джерри Льюисом мы повесили на стену в нашем втором магазине, или это просто качественная современная подделка.
Из моего рассказа Эд сделал один, но очень верный вывод: «Если все будет так, как ты говоришь, то мы сможем сделать лучший в Берлине магазин пластинок, потратив на него денег меньше, чем на любой из наших нынешних».
– А еще мы сможем наконец-то съехать из конторы в этом ужасном офисном центре и переехать со всеми бумагами, столами, компьютерами прямо в наш «Дом Винила», все равно нам не понадобятся под торговый зал все комнаты – продавать мы там будем только ограниченный ассортимент, “best of the best”, так сказать.
Покончив с официально частью, мы с Эдом начали отмечать начало чего-то нового и интересного. Тогда я еще и подумать не мог, насколько нового и насколько интересного. Такое просто не могло прийти мне в голову. Но это было тогда…
Начали мы с виски, пили двенадцатилетний неразбавленный Чивас со льдом не спеша, рассуждая о том, кто какой диван хочет приобрести в новый магазин. Я хотел купить старый, желательно довоенный, кожаный диван с вставками из красного дерева, Эд же, как обычно, проявлял больше здравого смысла и предлагал завтра же съездить в любой из трех всем известных шведских мебельных магазинов.
Потом захотелось более легкопьющихся напитков, и мы перешли на виски с колой, уже не выдержанный, вкус которого было не жалко потерять в стакане газировки. К этому моменту мы дошли до обсуждения аппаратуры, которая должна стоять в зале и демонстрировать покупателям все прелести звучания старого «винила» и представленных у нас исполнителей.
В этом вопросе мы оказались по разные стороны баррикад – Эд был за новенький Hi-Fi набор техники из ближайшего магазина электроники, я же стоял на том, что нам просто необходим ламповый усилитель, ностальгическая вертушка Technics SL 1200 первого поколения и большие колонки JBL L300 – мы же не модерновый музыкальный магазин открываем, а «Дом Винила» с пластинками пятидесятилетней давности.
Беседуя в таком ключе, мы просидели до самого закрытия, так и не придя к согласию по всем вопросам, да такого и быть не может, чтобы два человека были согласны во всех мелочах – это была бы уже какая-то патология.
Приехав домой на такси, я четко осознал, что нахожусь в изрядном подпитии и мне срочно нужен отдых. Как был, не раздеваясь, я повалился на диван и отрубился, судя по всему, мгновенно, так как на утро не мог вспомнить, как же мне удалось уснуть в такой неудобной позе.
Самое приятное в необходимости отключаться ежедневно на 7–8 часов, во всяком случае для меня, – это сны. Сны дают нам то, что мы не можем получить в реальности: возможность летать, петь бархатным баритоном, любить киноактрис и вести непринужденные разговоры с президентами.
Вот и в этот раз сон мне сильно помог – мне приснился «Мир Винила» в полностью готовом к открытию виде. Я увидел все: неоновую вывеску в стиле заведений с 52-й улицы в Нью-Йорке 1940-х, мебель, цвет и оформление стен, светильники, прилавки и столы, аппаратуру и ее расположение, наш офис и небольшую кухню. В общем, теперь для меня всё было решено, оставалось только уговорить Эда сделать все именно так и найти в реальности максимально похожие предметы интерьера и прочие детали из моего сна.
Весь день после пробуждения я провел дома, планируя и прикидывая будущий интерьер, насколько можно было это сделать, имея на руках только план здания с размерами, но не видя «вживую» всех комнат. Я взял для наглядности 4 листа формата А3 и подписал каждый из них: торговый зал, кухня, офис, уборная.
Дальше я перенес на каждый лист в несколько раз увеличенный план соответствующей комнаты, сохраняя пропорции оригинального чертежа, и указал все важные размеры – длину стен, размеры окон, глубину и ширину выступов, если такие встречались на плане, и прочие мелочи. В итоге у меня получились четыре достаточно крупных плана, на которые уже можно было с приличной точностью наносить очертания мебели и аппаратуры.
После этого я позвонил в муниципалитет, представился и попросил соединить меня с отделом аренды муниципальной собственности. Милая девушка-секретарь (я уже трижды беседовал с ней во время предыдущих своих визитов) поздоровалась и практически мгновенно переключила на нужный мне номер.
– Ja, Бауэр слушает, – услышал я в трубке знакомый деловой голос моего «куратора».
– Здравствуйте, это Алекс, по поводу аренды помещения на… – я даже не успел назвать адрес и прочие подробности, как на том конце провода заговорили снова.
– Здравствуйте, Алекс, а я как-раз собирался звонить вам сегодня. Ваш вопрос решился положительно, можете приезжать со всеми уставными документами и директором для заключения договора, – меня явно узнали сразу, видимо, в муниципалитете моего района было не так много зданий, которые кто-то хотел взять в аренду.
Должность «зицпредседателя Фунта» у нас занимал Эд, так как на меня пока оформить официальную фирму было просто нельзя. Я позвонил ему, как только повесил трубку после разговора с муниципалитетом, и попросил срочно приехать ко мне, чтобы вместе выдвинуться навстречу приключениям.
На этот раз Эд приехал не просто без опоздания, а даже раньше, чем я успел одеться и собрать все необходимые бумаги. Без каких-либо расспросов и суеты, что было для него крайне необычно, Эд дожидался меня на кухне, попивая свой любимый напиток – воду из-под крана: привычки босоногого детства иногда не покидают нас всю жизнь.
В итоге в кабинете гера Бауэра мы оказались уже через 40 минут после моего с ним разговора. Действительно, все необходимые разрешения уже были подписаны, договор составлен и Эду оставалось только поставить на каждой странице подпись и несколько раз шлепнуть печатью. Денег, конечно же, с нас никаких не взяли, все платежи должны будут проходить по безналу, и мы обязались в течение трех банковских дней внести первый платеж по договору.
Единственная неожиданность, которая подстерегала нас с Эдом: мы не могли пользоваться подвалом здания, – поскольку он был опечатан уже немецкими военными в 1994 году и у муниципалитета не было даже ключа от него, не говоря уже о праве сдавать в аренду. Нас эта новость никак не расстроила – до этого разговора мы даже не подозревали, что в доме есть подвал и что он может нам зачем-то понадобиться. Поэтому мы решили, что ничего не теряем, и так и сказали Бауэру, чем явно его обрадовали.
Выйдя на улицу с кипой бумаг, слегка придурковатыми улыбками на лицах и, что самое важное, с парой комплектов ключей от нашего нового магазина, мы первым делом решили пойти проведать наши новые владения, а после уже отметить окончание наших мытарств.
Придя на место, я был приятно удивлен: газон вокруг здания, до этого больше похожий на заросшую поляну в лесу, был подстрижен, мусора нигде не было, да и вообще создавалось впечатление, что за участком следили. Конечно, то была лишь иллюзия – просто муниципалитет, видимо, опираясь на какое-нибудь очередное правило или распоряжение направил сюда группу уборщиков с целью привести всё в приличный вид перед передачей новым арендаторам. Еще один незначительный, но очень красноречивый штрих к общей картине под названием «Организация работы чиновников в Федеративной Республике».
Я достал из кармана ключ совершенно антикварного вида и вставил его в замочную скважину не менее антикварной двери, затем легко провернул его и замок с приятным щелчком открылся. Мы зашли в самую просторную из трех комнат, которой предстояло превратиться в торговый зал. Почему-то единственное, о чем я сейчас думал – так это о том, смогут ли современные мастера сделать такой ключ, если я свой потеряю. Откуда в моей голове берутся такие «глобальные» мысли, я никогда не мог понять, но они появлялись в ней регулярно, причем всегда в ответственные моменты, когда можно было бы подумать и о чем-то более серьезном.
