978-5-907056-72-5
ISBN :Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 14.06.2023
Славек рассердился.
– И это ты называешь праздником? Увезти детей от родного отца? Это не забота, это чистый эгоизм!
– Да как ты смеешь называть меня эгоисткой! Я хочу…
Однако он перебил ее прежде, чем она успела закончить фразу.
– Я помню, как умер мой дедушка. У нас дома. Я был мальчишкой, мы готовились к Рождеству, в доме была вся семья. Мы были детьми и просто приняли это как должное. Мы там вместе играли, и это было действительно хорошее, доброе Рождество.
– Даже не напоминай мне, как тебя воспитывали! Крестьяне, вот кем вы были. Понятно, почему ты не нравишься моей матери! И вот что я тебе скажу – я-то, слава богу, не крестьянка. Меня правильно воспитали, и я позабочусь о том, чтобы мои девочки были воспитаны не хуже.
– Я не знаю, что такое «правильное воспитание», если оно требует отказать девочкам в общении с бабушкой. А она вообще-то их бабушка. И это не только твои девочки. Они и мои девочки тоже.
– И что, она похожа на настоящую бабушку? Она делает для них что-нибудь? Играет с ними? Гуляет? Да она целыми днями сидит, бормочет что-то себе под нос и ковыряется в этой своей штуке. Сколько можно стирать, а потом пытаться высушить белье в такую погоду. А запах! Я больше не могу его выносить. Сколько бы я ни стирала, у нас воняет. Даже медсестра говорит, что если бы твоя мать не продолжала ковырять свой мешок с дерьмом, то он не протекал бы и кровать не пачкалась. Но она же продолжает! Она все ковыряет и теребит эту мерзость, и я этого не вынесу, говорю тебе, не вынесу!
Доведя себя до истерики, Карен зарыдала. Славек обнял ее, и она немного успокоилась.
– Почему она не умирает, Слав? Почему она не может просто умереть? Она же так этого хотела! Она же за этим сюда ехала!
– Я тоже много об этом думал. Она чуть не умерла в то утро в августе. Но мы вызвали врачей, и теперь она жива и вроде не умирает.
– Если бы я только не пошла звонить врачам…
– Ты сделала то, что считала правильным. Я-то поступил хуже. Я подписал согласие на операцию.
– Но зачем, зачем?
– На самом деле не было времени подумать. Казалось, иначе нельзя. Никто ничего не говорил, но от меня этого явно ждали, и я подписал.
Он мрачно задумался. Оба молчали. Карен видела, как он расстроен, и пожалела, что вспылила. Она сжала его руку и увидела, как у него, несмотря на всю его мужественность, проступают слезы, которые он раньше скрывал.
– Если бы я знал, что произойдет, – продолжал он, – я бы никогда не позволил им. Но я не знал. Откуда мне было знать?
– Как ты думаешь: если бы ты отказался дать согласие на операцию, это бы что-то изменило?
Он немного подумал, вытер глаза и высморкался.
– Вряд ли. Наверное, они бы все равно сделали операцию.
– Тогда ты не должен винить себя.
– Знаю. Но я все время, все время чувствую себя виноватым. Виноватым за то, что превратил ее жизнь в ад, за то, что я превратил твою жизнь в ад.
– Это очень плохо с моей стороны жалеть, что она не умерла еще тогда, в августе?
– Не думаю. Смерть естественна, рано или поздно она приходит ко всем нам.
– Она может вернуться домой, в Латвию?
– Как ты это представляешь себе? Как мы доставим ее туда?
– Значит, ей придется переехать в дом престарелых или что-то в этом роде.
– Вот и я начинаю так думать. Я этого не хотел, но не вижу другого выхода.
Славек и Карен обсудили это с патронажной сестрой, и та навела справки. В округе было два дома престарелых, управляемых местным советом. Но оба были переполнены, можно было только внести миссис Ратцки в список очередников – Славика и Карен предупредили, что, возможно, пройдет год или два, прежде чем место освободится. Они попытались выяснить, нельзя ли ее поместить в частный интернат, но им объяснили, что присутствие миссис Ратцки не понравится остальным жильцам.
Наступило Рождество. Как только начались школьные каникулы, Карен отвезла девочек к своей матери, а Славек остался один на один со своей. Он честно ухаживал за ней, да и патронажная сестра заходила к ним, как и прежде. Но потом Карен сообщила, что она решила остаться у своих родных вместе с девочками.
Славек был буквально раздавлен. Ему было одиноко, и больше всего он скучал по детям. В сочельник он напился и проспал двое суток, а у его кровати стояла пара бутылок водки.
Его разбудил настойчивый стук в парадную дверь. Он спустился по лестнице – небритый, нечесаный, закутанный в одеяло. На пороге стояла патронажная сестра.
– Что случилось? Я пыталась попасть к вам сегодня утром. Видела, что ваш велосипед здесь, но вы не отвечали, а я стучала и стучала.
– Который час? – произнес он, еле ворочая языком.
– Сейчас уже четыре часа дня. Я уже несколько дней не видела вашу маму. Она уезжала с вами?
– Нет. Она все время была здесь.
– Ну что ж, я должна осмотреть ее сейчас.
И они отправились в гостиную.
– Боже, здесь ужасно холодно. Вы что, не топили в гостиной? И этот запах… За ней вообще кто-то ухаживал в эти дни? Где ваша жена?
– Моя жена уехала к своей матери и больше не вернется.
– Не вернется? Так не пойдет! Мне придется доложить об этом своей начальнице. Вашу маму нельзя оставлять одну на весь день, пока вы на работе. Но я уверена, что кое-что можно устроить: доставку питания, помощь по дому. Мы вполне можем оказать вам поддержку.
– Я не хочу вашей чертовой поддержки! Я хочу, чтобы здесь была моя жена с дочками. А они не вернутся, я же сказал, они не вернутся!
– Не надо кричать, молодой человек. Я прекрасно вас слышу. Не грубите мне!
– Ее нужно отправить в дом престарелых.
– Вы хорошо знаете, что это не так просто. Местный дом престарелых переполнен, и ваша мама в списке ожидания. Вы пробовали связаться с частными домами?
– Никто не берет ее. Все говорят, что от нее будет слишком много хлопот, а ее вид расстроит других постояльцев.
– Ясно. Ну тогда я организую для нее максимум домашней поддержки. А теперь надо промыть ее колостому. Она в ужасном состоянии, все покрыто калом. Когда вы в последний раз ее обрабатывали?
– Не помню. Возможно, несколько дней назад…
Медсестра пробормотала что-то неодобрительное и приступила к работе.
– Так, но если вашей жены нет, то что же миссис Ратцки ела в последнее время?
– Даже не знаю – наверное, кашу? Она любит овсянку…
– Этого недостаточно. Мы не можем позволить ей жить на овсянке. Срочно организуем доставку питания прямо с завтрашнего дня. И я советую вам разжечь огонь в камине, молодой человек. Здесь очень холодно.
Недовольно хмыкнув, медсестра удалилась.
Разводить огонь в тот вечер он не стал. Он пошел в паб и напился до бесчувствия.
Пустые дни тянулись один за другим. Славек был совершенно одинок. Ненависть и раздражение нарастали в нем, и он едва мог заставить себя подойти к матери – глупой, бесполезной старухе. Почему она не умерла, когда сказала, что умрет, почему он должен торчать сейчас с ней, с жалким старым мешком костей, лишенным разума? Почему она не может просто умереть? Каждый день, возвращаясь домой с работы, он тщетно надеялся найти ее мертвой – но она была жива. Она всегда была здесь, в уютной гостиной Карен, где дети должны были бы играть у камина, печь лепешки на горячих углях и слушать сказки перед сном. Каждый вечер он шел в паб и пил до самого закрытия.
Людей в положении Славека – в одночасье потерявших жену и детей, убитых горем, одиноких, озлобленных, пьющих все больше и больше – может быстро затянуть в воронку, из которой потом уже не выбраться. Он перестал следить за собой, постоянно опаздывал на работу из-за похмелья, на него нельзя было полагаться. Сперва начальство ограничивалось предупреждениями, на которые он обращал мало внимания, а затем и вовсе стал пропускать мимо ушей. И Славека уволили. Ему было слишком стыдно признаться Карен, что его выгнали с работы, поэтому он половину своего пособия по безработице отослал ей, а остальное пропил.
Семейным бюджетом всегда занималась Карен: Славек никогда не был в этом силен и вообще плохо ладил с финансами. Может быть, он считал, что делает достаточно, посылая ей деньги каждую неделю, а может быть, его мозг, одурманенный алкоголем, не понимал, к чему приведет отсутствие денежных поступлений на его банковский счет.
В марте он получил из банка письмо о том, что на его счету недостаточно денег для оплаты ежемесячного взноса в строительное общество. Славек не обратил на него внимания. В апреле принесли такое же письмо, но он даже не открыл его. Потом письма приходили раз в месяц и так же игнорировались.
Карен ничего об этом не знала. Если бы знала, она бы приняла какие-то меры. Но к августу Славек задолжал по закладной за полгода, и сумма долга была так велика, что исправить ситуацию было уже невозможно.
В сентябре был наложен арест на имущество Славека. Это означало, что его дом должен быть изъят и продан, чтобы вернуть ссуду, выданную обществом. Славек толком даже не понимал, что произошло, пока не прибыли судебные приставы и не приказали ему и матери покинуть помещение. Как раз тогда приехала и патронажная медсестра, которая объяснила приставам, что несчастную старушку нельзя просто так выбросить на улицу, и выторговала неделю времени.
Карен узнала о финансовой катастрофе их семьи только из постановления суда. В полной растерянности она бросилась к Славеку.
– Как это случилось? Это же не могло произойти внезапно! Должны были прийти письма с предупреждениями, где же они?
Славек порылся в куче нераспечатанных писем и протянул ей пару конвертов.
– Ты идиот!? – закричала Карен. – Почему ты ничего мне не сказал? Как можно было не обращать внимания на эти письма? Посмотри, что произошло! Мы останемся без дома! Они заберут наш дом и продадут его! Мы теперь бездомные!
Вот тут Славек понял, что случилось. Но было уже поздно. Оба они ничего не могли поделать. Карен вернулась к своей матери и осталась там. Славек переехал в мужское общежитие и продолжил спиваться, теперь уже окончательно.
Как только медсестра сообщила о принудительном выселении местным властям, они взяли на себя ответственность за миссис Ратцки. Ее отвезли в дом кратковременного пребывания для престарелых, но новая обстановка повергла ее в такой ужас, что с ней невозможно было справиться – пришлось выселить. Эта история повторялась несколько раз. Ей казалось, что ее хотят отравить, и она отказывалась есть и пить. Изо всех своих оставшихся сил она дралась с персоналом и другими обитателями дома, так что ее приходилось утихомиривать силой.
В конце концов миссис Ратцки попала в психогериатрическую палату, где ее можно было держать под присмотром медсестер и практически все время под успокоительными. Здесь все ее страхи, подозрения и агрессия исчезли, и она стала тихой и послушной. Она больше не сопротивлялась медсестрам, покорно глотала транквилизаторы и все остальные лекарства. Время от времени у нее появлялась инфекция легких или почек, и она послушно глотала антибиотики. Она прожила так три года, не понимая, где находится и как сюда попала, – может быть, даже не понимая уже, кто она такая. Она не могла ни с кем говорить и не понимала ни слова из того, что ей говорили. К ней никто не приходил. Больничный капеллан нашел и пригласил священника-латыша, но она посмотрела на него непонимающим взглядом и ничего не сказала. Даже на далекой планете, населенной инопланетянами, она вряд ли была бы в таком полном и ужасном одиночестве.
Все кончилось в 1957 году, когда она упала с кровати и сломала кости таза. Ее нельзя было обездвижить, и поэтому кость практически не срасталась. Была сделана операция, чтобы зафиксировать кость с помощью спицы, но рана не зажила. Развилась стафилококковая инфекция, устойчивая к антибиотикам. Начался сепсис. От него и умерла миссис Ратцки – совсем одна, в белоснежной палате английской больницы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/dzhennifer-uorf/posredi-zhizni/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Из стихотворения «Ист Коукер». Перевод А. Сергеева. «В моем начале мой конец» – перевернутый девиз Марии Стюарт «В моем конце мое начало».
2
Media vita in morte sumus – знаменитый григорианский хорал XIV века. – Примеч. ред.
3
Королевский госпиталь в Челси – знаменитый престижный пансионат (инвалидный дом) для бывших военнослужащих британской армии. – Примеч. ред.
4
Примерно 45 килограммов. – Примеч. пер.
5
Постуральный дренаж – дренирование путем придания телу такого положения, при котором отток жидкости происходит под действием силы тяжести. – Примеч. ред.
Вообще я не использую эту формулировку, потому что в большинстве случаев считаю ее пафосной и привязанной за уши, но сейчас скажу — я бы рекомендовала эту книгу прочитать каждому. Потому что более откровенного, глубокого и вдумчивого разговора об умирании в вашей жизни может и не быть.
⠀
Дженнифер Уорф написала знаменитую трилогию «Вызовите акушерку» — о своей медицинской практике акушерства в Лондоне 1950-х годов. «Посреди жизни» отчасти продолжает её историю, так как Дженнифер после акушерства решила заняться уходом за умирающими пациентами. Но сам формат книги изменился — здесь совсем немного историй, а куда больше размышлений и описаний процесса медленного наступления смерти и отношения к нему.
⠀
Автор рассуждает о таких непростых темах, как присутствие семьи рядом с умирающим, само…
В своем новом автобиографическом романе "Посреди жизни", Дженнифер Уорф поднимает самые тяжелые, самые неоднозначные и самые спорные темы, которые в нашем обществе, зачастую, стараются лишний раз не поднимать и не обсуждать. Она рассуждает о том, священна ли человеческая смерть так же, как и человеческая жизнь. Имеет ли право человек просто умереть от старости, без реанимаций, сложных хирургических вмешательств, подключений аппаратов, способных продлить жизнь, но делающих ее при этом мучительной, а для многих - просто невыносимой. Дженнифер откровенно и достаточно жестко рассказывает о закате жизни, о процессе умирания, о борьбе за спасение жизни в тех случаях, когда это необходимо и в тех, когда медицинского вмешательства в естественный ход вещей стоило избежать. Хотя, как она…
Сложная история, рассказанная любимым автором, не скажу, что читать про смерть было легко, это совсем не так, больше от того, что было написано про смерть так тесно описывает именно жизнь перед смертью, рядом с умирающим и процесс умирания. Это самое сложное столько тем и вопросов под одной обложкой. Вопросы этики, вопросы эвтаназии, юридический аспект медицины, которая, как и образование всё больше превращается в "услугу", а любая сфера услуг предполагает наличие клиента и именно сфера услуг предполагает постулат, что клиент, как основной источник дохода и прибыли, всегда прав, и самое важное, это удовлетворить клиента и не допустить его потери и недовольств. Страх смерти, желание жить, любовь и поддержка, полное одиночество на "смертном одре", принятие решений и ответственности за то…
Вот что бывает, когда хватаешь книгу полюбившегося автора не глядя и не раздумывая. В данном случае "кредит доверия" сыграл со мной не то чтобы злую, но ту ещё шутку. Не смотрите на обложку-обманку, в этой книге автор трилогии про акушерок освещает тему вовсе не жизни и рождения, а её обратной тёмной стороны – смерти. Скажу сразу, от лёгкости слога первых книг здесь не осталось ни следа. Тема смерти, болезни и умирания вообще не может быть ни лёгкой, ни приятной. Довольно тяжёлое эмоционально чтиво, множество раз в горле поднимался жалостливый комок. Основная тема, нитью объединяющая почти все истории – сомнение автора в необходимости обязательной (читай: принудительной) реанимации пожилых умирающих людей. Комплект подобранных рассказов предлагает повод усомниться в пользе данной…
Мне безумно понравилась трилогия Дженнифер Уорф — «Вызовите акушерку», поэтому я тут же купила «Посреди жизни», зная, что меня ожидает приятная, интересная и полезная книга.Тема этой книги довольно тяжёлая и очень непростая для обсуждения, а тем более для написания книги - это смерть. Дженнифер Уорф рассказывает истории своих пациентов или знакомых и друзей, так или иначе связанные с умиранием и смертью.Совершенно разная для каждого из нас, но она случиться и нужно уметь воспринимать ее, нужно не бояться. Автор рассказывает о том, как к смерти относились в 50 годы и то как это отношение начало меняться и поменялось к нашей современности.Рассказывает о развитии реанимации и ее этических аспектах: когда она нужна, а когда стоит отпустить человека с миром и не мучить его бренное тело,…
Обложка и описание вводят в заблуждение и могут сыграть злую шутку с потенциальным читателем. Поэтому сразу же хочется предупредить тех, кто ждет очередные истории о акушерстве и жизни в Ист-Энде 50 годов. Это совсем другая книга. О старости, смерти и отношении людей с течением времени к этому вопросу. Конечно же, не обошлось и без личного опыта писательницы, ее друзей и пациентов, с которыми сводила ее судьба. Дженифер Уорф работала не только акушеркой. Работа санитарки позволяет взглянуть на мир медицины и больниц совсем другими глазами. И это очень ценный опыт.
Из-за обилия книг и так популярных последние годы фильмов и сериалов о врачах, больницах и работе скорой помощи, у непрофессионалов создается ложное чувство, что мы об этом очень много знаем. Герои то и дело делают дыхание рот…
Уже в первых книгах, тех, что легли в основу известного сериала, автор уходила от художественного повествования в сторону размышлений. О системе здравоохранения, об истории, о смысле жизни и всем таком. Тут эта тенденция достигла своего пика. Я жду, что на сериальной обложке напишут, что это не часть экранизированного бестселлера? Наивная.
Автор поднимает важные и абсолютно неприличные в нашем обществе вопросы - и дай-то бог, что бы читатель, легко рассуждающий о возможностях эвтаназии, возвращении любыми средствами к жизни тяжело больного, о милосердии, оставался лишь теоретиком, ибо невозможно дать правильный ответ у больничной койки близкого человека. Невозможно, пока остается хоть один шанс.
Не ставлю оценки, поскольку негативная, отражающая моё состояние во время чтения, была бы не…
Умирающим нужна только рука, чтобы держаться, и тишина, чтобы уйти.Последняя книга Дженнифер Уорф, знакомой многим по трилогии «Вызовите акушерку», получилась очень тяжёлой и грустной, ибо она о смерти и умирании.Смерть – точка, фиксация, факт. Умирание же – процесс, иногда длительный, почти всегда тяжёлый и неприятный. В книге мы видим множество историй, связанных со смертью людей. Немалое внимание уделено реакциям родственников. Всё происходит по-разному, да ещё и зависит от возраста, обстоятельств смерти, степени родства и привязанности и пр.
Вопрос: нужны ли лекарства и высокотехнологичное лечение пожилому человеку, если он умирает. Сразу же хочется воскликнуть: да конечно, это же жизнь и её можно спасти! Но, почитав некоторые истории и послушав мнения медицинского персонала,…
Я полюбила "Вызовите акушерку" еще с сериала. Потом только узнала, что есть еще целых три книги от Дженнифер Уорф, на основе которых и был сделан этот сериал. Они тоже прочитаны и возлюблены. А сейчас вышла 4-я книга автора. Она уже о другом.Эта книга - самая, на мой взгляд, тяжелая из всех, поскольку речь в ней пойдет о смерти. Уорф рассуждает, священна ли человеческая смерть так же, как и человеческая жизнь. Имеет ли право человек просто умереть от старости, без реанимаций и сложных операций, продлевающих жизнь, но делающих ее мучительной.Она рассказывает о врачах, которые впервые подняли эту тему и смогли изменить мир медицины. Рассказывает истории людей, с которыми ей пришлось работать и чьи кончины ей пришлось наблюдать.Читать будет тяжело, предупреждаю. Про роды и жизнь женщин в…
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом