Оба проиграли
После выступления Уго Чавеса по телевидению для президента Венесуэлы Карлоса Андреса Переса начался отсчет часов, ставших для него политическим кошмаром, и несколько месяцев спустя все это обернется для него потерей высокого поста. Если бы он мог хоть немного поспать в самолете, возвращаясь из Швейцарии, или немного отдохнуть, после того как объявил на всю страну о провале переворота или после того как арестовали наконец всех мятежников… Но от права на сон и отдых Перес отказался еще в тот самый день, когда стал президентом.
– Для сна мы когда-нибудь получим целую вечность, – любил повторять он своим министрам, вечно валившимся с ног от усталости.
Путч был подавлен, но президент не чувствовал себя победителем. Напротив, внезапно появившаяся на общественном горизонте неординарная фигура подполковника Чавеса словно разбудила целую страну, измученную бесконечными обманами, непопулярными экономическими мерами и коррупционными скандалами.
– Нельзя требовать от народа, чтобы он встал на защиту демократии, когда ему нечего есть, – сказал в тот же день, выступая в конгрессе, престарелый, но все еще очень честолюбивый основатель одной из оппозиционных партий. – И в итоге можно сказать, что у президента есть кое-что общее с тем военным, который попытался его свергнуть: они оба проиграли – один в качестве путчиста, другой в качестве президента.
Но и Чавесу пришлось нелегко. “Если мы потерпим поражение, наступят очень тяжелые времена”, – вспоминал он теперь собственные слова, сказанные Санчесу, своему другу, погибшему в бою. И действительно, сидеть в тюрьме было тяжело. Как тяжело было и смириться с тем, что твои братья по борьбе больше никогда не протянут тебе руку и не споют вместе с тобой революционных песен. Тяжело было сидеть взаперти в подвале, куда не доходят ни дневной свет, ни известия о товарищах. Сколько их погибло? Сколько ранено? Сколько арестовано? Где их содержат? Что стало с моими детьми? Где мой адвокат? Когда начнется суд надо мной?
Но тут вдруг сверкнул луч надежды. К воротам тюрьмы начали стекаться неожиданные посетители, словно паломники к святому месту. А еще он получил письмо от своей любовницы и открытки со словами поддержки от сотен новых борцов, а также от родственников, священников, журналистов и ряда политиков, которые выражали ему свою солидарность и приглашали вступить в их партию. Короче, появилась масса симпатизирующих ему людей. Они тянулись к тюрьме днем и ночью, пока некое таинственное лицо не заявило: “Хватит!”
Как-то утром охранники получили приказ перевести Уго в “Ла Куэву”, самую большую и страшную венесуэльскую тюрьму. Доставив туда пленника, они грубо, не снимая наручников, провели его через многочисленные внутренние дворы мимо камер, до отказа набитых заключенными. Не успев как следует осознать, до каких пределов бесчеловечности тут все доведено, Чавес оказался в переполненном дворе. С людьми тут обращались как с мусором. Он увидел повсюду лужи мочи и кучи экскрементов, увидел мух, крыс и людей, нюхавших наркотики и не похожих на людей. А еще вооруженных зомби – тюремщиков, не желавших ничего этого замечать. Чавес смотрел на все эти совершенно невообразимые вещи и даже не успел придумать соответствующий случаю революционный привет для несчастных беззащитных узников, потому что в мгновение ока остался без обуви, без одежды, без своей командирской выправки, без своей харизмы и без своей веры. В секунды тот, кто привык отдавать приказы, превратился в ничто, даже меньше чем в ничто: в арестанта без имени, без истории, без постели, без надежды на помощь, потому что на него накинулись какие-то безумцы и начали бить, всячески унижать, забрасывать экскрементами, тухлой едой и полудохлыми крысами.
– Теперь тебя не спасет даже Первый Пран, пидор! – кричали одни.
– Да здравствует наш Пран! – хором скандировали другие. – О, Небесный Пран, обрати свою спасительную власть на этого несчастного гибнущего человека, – нудно и монотонно выводил весьма популярный здесь заключенный, который играл роль пастыря душ в этом бездушном месте.
На нескончаемые дни и недели Уго стал главным учеником в школе дантова ада. На его глазах людей насиловали, пытали, обезглавливали, но он не имел ни права, ни возможности помочь им или хотя бы протестовать. Он забыл заветы Боливара. Испарилась его вера в революцию. Ушли в далекое прошлое страсть к бейсбольной бите и мечты о тысячах женских бедер. Он перестал думать. И только одно слово барабанной дробью звучало у него в ушах: “Пран… Пран… Пран…”
Пран, он, как Господь Бог, все видит и все знает.
Сидя в своей крошечной раскаленной камере, сломленный и измученный, Уго и вообразить не мог, насколько разительно его будущее станет отличаться от этого смрадного и невыносимого настоящего.
Он не знал, что разведка Соединенных Штатов, кубинские власти и самая мощная преступная организация Венесуэлы не успокоятся, пока не привлекут его на свою сторону. Любым способом.
Глава 3
В тюрьме “Ла Куэва”
Новый лучший друг
Как избежать ужасов и невзгод, которые для огромного большинства людей являются делом нормальным и повседневным? Некоторым, очень немногим, это удается. Для таких одиночество, бедность, голод, дороговизна или бытовые неудобства – вещи далекие от их жизни. Это самые богатые и могущественные люди на земле. Они имеют все, что хотят. Они живут в раю, приспособленном к их желаниям.
Юснаби Валентин – один из таких людей. И объясняется это не тем, что он родился в богатой семье или унаследовал богатства, сделавшие его все равно что королем. Ничего подобного. О нем говорили: бедный мальчик. Своего отца он никогда не знал, а мать в последний раз видел лежащей в луже крови в каком-то темном переулке Каракаса: пуля поставила точку в ее несчастной жизни. Ему тогда было одиннадцать лет, и у него не осталось больше никого на всем белом свете. Юснаби стал полным хозяином своей судьбы и рос вместе с другими сиротами в самых жалких районах столицы. Как помойные кошки, выбирающие ночь, чтобы освоиться в окружающей их реальности, уличные мальчишки научились нюхать клей, защищать себя с ножом в руке, обворовывать старушек, торговать наркотиками, похищать девчонок и грабить банки. И хотя по виду Юснаби был самым хилым и маленьким в шайке, он доказал, что храбрость его могла сравниться лишь с жаждой завладеть абсолютно всем. Полицейские и охранники очень быстро узнали о нем: те из них, кто отказывался взять у него деньги, получали в качестве чаевых свинцовые пули.
Со временем даже сам Юснаби потерял счет тем, кого он убил. Хотя какая разница, если из человека он уже превратился в легенду – в существо с гуттаперчевым телом и гениальными мозгами. Видевшие его знают, что он низкого роста, тощий и тщедушный. Однако крайняя худоба не портит его и не делает похожим на скелет. Наоборот. Зеленые глаза кажутся особенно выразительными по контрасту с лысым черепом, блестящим как бильярдный шар. Говорит он веско, почти не разжимая губ. Поэтому нельзя судить о том, какие у него зубы. Пронзительный взгляд наводит страх даже на людей куда более высоких и крепких, чем он. Ум у него незаурядный и жестокий до кровожадности. Он прирожденный лидер и гениально оперирует цифрами, всегда внимателен к деталям и способен принимать трудные решения. Он часто повторяет, что страх – это букашка, которую легко раздавить ногой. К тридцати годам, поднявшись на высшую ступень криминальной лестницы, Юснаби Валентин с убийствами завязал. Теперь такие дела он оставляет большой армии киллеров, которые взирают на него как на бога и готовы выполнить любой его приказ. И Пран приказывает.
В тюрьме Юснаби находится по доброй воле. Однажды, будучи арестованным, он решил, что удобнее и надежнее всего будет устроить свой главный штаб именно в тюремной камере. Или, лучше сказать, в нескольких камерах люкс. Он выбрал “Ла Куэву”, самую страшную тюрьму в стране, но страшную, разумеется, для других, потому что для него заключение – не более чем самая подходящая обстановка для ведения дел. Прямо из тюрьмы он покупает политиков, адвокатов, полицейских, рабочих и охранников. Юснаби Валентин по собственной воле приговорил себя к сорока с лишним годам “тюремного заключения”. Оборудовал себе хоромы-офис по высшему разряду, включая сюда и “гостевые комнаты”. Находясь здесь, он все свои силы отдает управлению одним из самых разветвленных и прибыльных бизнесов в Венесуэле. В основном Юснаби занимается торговлей наркотиками и женщинами, а также похищениями людей ради выкупа, ограблениями банков, контрабандой и, само собой разумеется, держит под контролем сеть элитных “мужских клубов”, куда часто заглядывают наиболее влиятельные люди страны. Под контролем Прана находится и существенная часть подпольного рынка Венесуэлы. В его империи все отлично организовано. Юснаби Валентин знает, что хороший управленец – это тот, кто умеет окружить себя хорошими управленцами. Так что со временем он сумел подобрать эффективную команду наместников, менеджеров и обслуги. Создал армию – более пятисот человек, в чьи обязанности входит обеспечение порядка в тюрьме. Однако снаружи таких людей у него в десять раз больше. Его наемники получают винтовки, ружья, пистолеты, пулеметы, гранаты и все прочее, чем можно убивать – деловито и методично.
Короче, “Ла Куэва” стала его крепостью, оперативной базой, центральным банком и местом для праздничных приемов. Никто не может войти в тюрьму или выйти из нее без согласия его организации, причем касается это и тюремного руководства, которое он же сам и назначает. Или увольняет. Каждым своим поступком, всем, что происходит как внутри тюрьмы, так и за ее пределами, Пран заставляет поверить: слово “Власть” пишется с прописной буквы, и у Власти есть одно-единственное имя – Пран.
Он платит космические суммы преданным ему государственным чиновникам и своим приближенным, одновременно беря раз в неделю с заключенных что-то вроде дани. Он усовершенствовал методы пыток и выборочных убийств. Каждый день из “Ла Куэвы” выносят два-три трупа, чтобы очистить тюрьму от заразы.
Но он творит не только зло: оказывает узникам услуги по личной охране, снабжает любым алкоголем или наркотиками, сдает внаем комнаты, помогает взять напрокат телефоны, получить оружие и проституток. Кроме того, он очень религиозен. Преданно следует наставлениям наделенного даром магнетизма телеевангелиста из Техаса по имени Хуан Кэш, который соединяет христианское учение с уроками саморазвития, а также африканскими ритуалами и обрядами. Пран почитает Кэша как святого. Он возвел ему алтарь в своем “офисе” и ежемесячно делает щедрейшие пожертвования – что-то вроде аванса за очищение от грехов собственной души. Пран уверен, что следующие слова Кэша – это небесное откровение: “Господу угодно, чтобы ты был богатым! И богатым в этой жизни!”
Следовательно, и демонстрация богатства тоже не должна считаться грехом. В тот день, когда Прану исполнилось сорок, он устроил в своем обиталище незабываемый праздник. Пригласил исполнителей меренге[6 - Меренге – национальный доминиканский танец, существует также его песенная форма; распространен в ряде стран Карибского бассейна, в том числе в Венесуэле и Колумбии.] из Доминиканской Республики. Раздавал деньги, угощал гостей виски, икрой и кокаином. Он пришел в восторг, увидев, сколько политиков собралось у него одновременно. Они пили шампанское с королевами красоты. Высокопоставленные военные чокались с налоговыми инспекторами, а журналисты – с сутенерами. И это было совершенно в духе Прана – отпраздновать подобным образом тот чудесный факт, что он до сих пор жив и проявил себя как фантастически талантливый организатор. Так ли уж важно, что и бизнес Прана, и все его инициативы носят по большей части криминальный характер? Главное другое: он гениален во всем, что касается организации, сложной логистики, темных финансовых схем и умения манипулировать людьми разного сорта.
Как и всякий человек, добившийся больших успехов в своих делах, Пран легко устанавливает отношения с другими сильными людьми, прежде всего с политиками. Он умеет находить к ним подход. Кроме того, очень рано, еще только начиная свою деловую карьеру, Юснаби понял: любой серьезный бизнес должен опираться на прочные связи в правительственных кругах – независимо от того, кто в данный момент возглавляет правительство. “Главы государств меняются, а вот мы, предприниматели, нет”, – любит повторять Пран с улыбкой, призванной показать, что он лучше всех понимает иронический смысл этой фразы.
В платежных ведомостях его предприятий всегда фигурировали фамилии тех или иных правительственных чиновников, политиков, министров, судей и генералов. Но Пран чувствовал, что и этого ему недостаточно. Ему хотелось большего. А если добавить туда еще и президента?..
У Прана непомерные амбиции. И он умеет использовать каждый удачный случай. Уго Чавес для него – такой вот очень удачный случай. А вдруг этот потерпевший поражение подполковник поможет осуществиться мечте Прана – чтобы в его предпринимательский конгломерат вошел и сам президент Республики?
Несколько недель назад он приказал перевести Уго в “Ла Куэву”. Это по его велению Чавеса поместили в самую жуткую и опасную камеру, по его велению мучили и унижали до тех пор, пока у того не иссякли силы для сопротивления. По его велению узники то и дело скандировали имя Прана. Потому что было важно дать понять неудачливому путчисту, что в подполье этого преступного мира, уже под самым его дном, затаился гигантский и всемогущий осьминог, чьи щупальца – единственная надежда на спасение.
Но Пран всегда был осьминогом очень осторожным и решил подождать, пока его жертва не будет доведена до крайней точки. Потом Пран повел себя скорее уже как пчелиная матка: он послал отряд вооруженных пчелок – чтобы они поменяли декорации на адской сцене. И три здоровенных охранника в штатском переправили Уго прямиком в “сад наслаждений”. Тот не мог определить, тюремщики это или узники. Его провели через потайные двери, лазы и норы, пока не доставили в “частный клуб” Прана. Там Уго ждали две красавицы. Сперва они сводили его в душ, потом – в сауну, потом усадили в ванну и сделали полный массаж. Впервые за несколько недель ему дали тарелку достойной еды, чистую воду и предложили на выбор вина, крепкие напитки и коктейли, так что перед таким изобилием он даже растерялся. В его распоряжение предоставили чистую комнату со всеми удобствами, включая музыку, телевизор, DVD… Показали двуспальную кровать, личные полотенца, зубную щетку и дюжину книг, чтобы он мог почитать на ночь, если по какой-то причине не сумеет заснуть. И вот, едва попав в такие сказочные условия, Уго словно возродился к жизни и вновь стал прежним харизматическим лидером, чей голос способен заворожить обездоленных и заставить их улыбаться.
Через пару дней осьминог всплывает на поверхность. Он посылает одного из своих прислужников в комнату нового гостя и велит передать тому написанную безупречным почерком записку:
Добро пожаловать в “Ла Куэву”, подполковник Чавес. Я очень хотел бы с вами познакомиться. У нас имеется много общих тем для разговора. Приглашаю вас сегодня в восемь часов вечера на ужин. Буду ждать.
Ваш поклонник Юснаби Валентин (Пран).
Дружеский ужин
Роскошные апартаменты Прана расположены на тюремной крыше. Четырьмя этажами выше той грязной камеры, где прежде сидел Уго, хотя знать об этом никому не положено. Обиталище Прана изолировано от помещения тюрьмы и надежно охраняется. Оно неприступно.
Дверь Чавесу открывает громила, весь покрытый татуировками – есть они у него даже на подбородке. Громила пропускает гостя внутрь, и тот изумляется еще больше, учуяв плавающий в воздухе изысканный и так хорошо ему знакомый аромат тушеного мяса. “Такого не может быть! Да ведь это капибара![7 - Капибара (или водосвинка) – полуводное травоядное млекопитающее, самый крупный из современных грызунов.]” – молнией пронеслось у него в голове, и он как живую увидел свою бабушку. Что бы она подумала обо всем этом?! До чего вкусным ему казалось когда-то это блюдо. В те годы, которые они прожили вместе!
Громила закрыл дверь. Продолжая принюхиваться, Уго спросил, не успев поздороваться:
– Неужели кто-то приготовил здесь капибару?
– Твоя бабушка, – ответил ему Пран и засмеялся собственной шутке, которая на самом деле шуткой вовсе и не была.
Их взгляды встречаются. Оба по достоинству оценили друг друга.
– Твоя бабушка приготовила жаркое вчера у себя дома. Только вот пилот подвел нас – смог вернуться оттуда только сегодня. Это мой маленький сюрприз для тебя.
Уго смеется, но сейчас он слишком голоден, чтобы по-настоящему оценить жест Прана. У него текут слюнки. Он не пробовал тушеной капибары лет шесть, не меньше. Но старается сдерживаться. Вспоминает слова, которые так часто повторяла бабушка, особенно в те нередкие дни, когда на стол было нечего поставить: “Кто не спешит, от того ничего не убежит”.
Уго садится за стол, где уже сидит хозяин дома, и тянет руку к блюду. Огромные зеленые глаза Прана впиваются в глаза подполковника, излучающие дружелюбие, но по-прежнему настороженные. Они молча изучают друг друга, потом переходят к пустопорожней болтовне по поводу сегодняшнего меню, десерта и напитков. Ужин начинается, у каждого на тарелке лежит кусок жаркого.
Атмосфера наполнена не только ароматами еды, но и всякого рода неожиданностями. Гость и хозяин – почти ровесники. Оба росли без родителей. Оба люди неустрашимые, дерзкие, умные и не слишком щепетильные. Оба обожают женщин, но любить не способны. Привыкли командовать отрядами вооруженных парней, готовых убивать. С детства обучены быть первыми в драке, пускать в ход когти и зубы, говорить все напрямик, никогда не показывать собственных слабостей и всегда демонстрировать свою власть, даже если эта власть оказывается иллюзорной.
Поев как следует, они переходят к спиртному. Уго пьет ром, Пран – пиво. По ходу разговора туннель их личных историй – как подлинных, так и только что выдуманных – постепенно становится все глубже. Теперь они обсуждают недавнюю попытку военного переворота. Гостю вдруг начинает казаться, будто он стоит на трибуне. И видит перед собой не самого опасного из преступников, а венесуэльский народ. Уго вещает высокопарно, с пафосом:
– Мы больше не могли терпеть того, что нашу Родину постоянно предают, больше не могли терпеть подлости, гнусности и бесстыдства тех, от кого зависит судьба нашего народа. И я говорю не от себя лично. Наше движение – это движение тысяч объединившихся военных, чьи сердца бьются в унисон, когда они мечтают о свободе.
– Да, однако большинство из них сейчас сидят в тюрьме или покинули страну! – не без ехидства возражает Пран, но Чавеса этим не проймешь, он продолжает:
– В нашей стране все мы жертвы диктатуры, жертвы небольшой кучки людей, которые заграбастали все национальные богатства. Однако оказаться в тюрьме – это еще не поражение. У нас есть великая цель. Мы с огромной болью смотрели на то, как гибнет наша Венесуэла, сегодня она раздроблена на части, у нее нет четко намеченного пути, нет карты, нет компаса, по которому можно было бы ориентироваться. И наша нынешняя задача – поднять с земли тысячи обломков, восстановить карту, наметить путь к голубым горизонтам надежды. – Уго переводит дух и делает глоток рому.
Пран пользуется паузой, чтобы вставить свое словечко:
– Послушай, Уго… Если говорить откровенно, что бы ты предпочел, трахать баб или свергать президентов?
Оба хохочут, каждый вспоминает свои любовные приключения и свои победы на этом поле. Пран продолжает: – Девок у меня тут, кстати сказать, сколько хочешь. А какие праздники мы закатываем, сдохнуть можно! Мы непременно будем и тебя на них звать, чтобы ты хотя бы иногда забывал про свои речуги и хорошенько позабавился с красотками.
Новоявленные друзья чокаются, увлекаются беседой, шутят и радуются жизни.
Когда настроение у обоих достигает лучшей точки за весь этот вечер, Пран вдруг резко меняет тон и задает вопрос, который на самом деле звучит как приказ:
– Я закажу для тебя такси?
“Черное дерево”
Попытка военного переворота, хотя и провалившаяся, разом заставила зашевелиться тех, кто держал в руках средства массовой информации. Нетрудно догадаться, что главные редакторы газет и новостных программ забили во все колокола и стали рассылать своих людей туда и сюда, чтобы те снимали и срочно собирали информацию во Дворце правительства, в Конгрессе, в гарнизонах и даже в Баринасе и Сабанете, то есть в городе и деревне, где родился и вырос ныне ставший знаменитым Уго Чавес.
Моника Паркер – очаровательная и влиятельная журналистка, ведущая самой популярной в стране программы теленовостей. Сейчас она не может думать ни о чем другом, кроме Уго Чавеса и его истории. Все свои возможности, все свои связи, а также профессиональную интуицию она использует на полную катушку, чтобы понять и объяснить, кто же он такой на самом деле, этот необычный персонаж. С того самого мига, как Моника услышала по телевизору его знаменитую речь (“К несчастью, цели, которые мы перед собой поставили, не были достигнуты… Пока не были достигнуты”), она неустанно пыталась отыскать детали, необходимые для решения головоломки, которую представляет собой молодой офицер. Что-то подсказывало журналистке: Уго Чавес может в конце концов стать главным действующим лицом среди тех, кому предназначено провести исторические для Венесуэлы реформы. И Моника твердо решила, что узнает о нем больше, чем все ее коллеги, лучше поймет его и лучше донесет добытые сведения до сограждан.
Моника по праву считается хорошей журналисткой, и ей известно: надо, невзирая ни на что, оставаться предельно объективной и беспристрастной, готовя материалы о возглавившем мятеж подполковнике, хотя как гражданка своей страны и как женщина она испытывает симпатию и к нему самому, и к тем переменам, которые он задумал осуществить в Венесуэле.
В итоге Монике удается нарисовать вполне достоверный портрет Уго Чавеса. Рассказать про ранние годы, проведенные в маленькой деревушке, про жизнь с бабушкой, про учебу в Военной академии и службу в армии. В самом конце передачи она в хронологическом порядке и в мельчайших деталях восстановила события рокового дня. Не обошла Моника вниманием и тот факт, что этот вроде бы вполне заурядный, симпатичный и неравнодушный к женскому полу человек раньше выделялся лишь тем, что умел повеселить товарищей на офицерских пирушках. Как же ему удалось встать во главе движения, целью которого был вооруженный захват власти?
Моника столько сил убила на разного рода поиски, беседы со свидетелями, проверку собственных догадок и соединение деталей в общую картину, что почувствовала себя совершенно вымотанной. Чтобы хоть немного проветрить мозги, она в обеденный перерыв принялась читать последний номер журнала “Дива”. Статьи, посвященные моде, обустройству квартир, кулинарии, событиям светской жизни… И тут на глаза ей попалось рекламное объявление. Оно гласило:
“Черное дерево”. В Каракасе открывается новый Центр интегральной красоты. Это не косметический салон и не спортивный зал. Это место, где вам помогут укрепить взаимосвязь между телом, мыслями и духом.
Далее следовало интервью с хозяйкой Центра, мексиканкой, инструктором по йоге Эвой Лопес, женщиной тридцати пяти лет, которая, если судить по фотографии, сопровождавшей интервью, могла уверенно принять участие в любом конкурсе красоты. Моника сразу поняла, что это как раз то, что ей сейчас нужно, – рассеяться, расслабиться, а также испытать что-нибудь совершенно новое. Иными словами, интервью попало ей в руки в самый подходящий момент:
В “Черном дереве” мы поможем тебе обрести равновесие, привести в порядок свои мысли, лучше узнать свое тело и найти душевное спокойствие – и все это с помощью различных холистических практик и методов.
В нижнем левом углу страницы были в столбик напечатаны разные термины, которые весело запрыгали перед глазами Моники. Она захотела попробовать сразу все: йогу, пилатес, спа, медитации, ароматерапию, рефлексологию, методы японской холистической медицины, традиционную китайскую медицину, аюрведу (чтобы ей рассчитали ее натальную карту), а еще узнать, что такое семейные созвездия. Моника решила непременно побывать в Центре, только вот никак не могла выбрать, чему отдать предпочтение. Она позвонила по указанному в журнале номеру и записалась в Центр на субботнее утро.
Центр “Черное дерево” открылся всего несколько недель назад, но уже стал пользоваться большой популярностью у столичных женщин – прежде всего у жен предпринимателей, политиков, высокопоставленных военных и банкиров. Иными словами, у тех, кто имеет свободное время и свободные деньги. Но приходят сюда и работающие дамы – они мечтают о передышке после долгого и нервного трудового дня, в том числе актрисы и дикторши с телевидения, а также известные журналистки. Многие из них впервые попадают в такое заведение. И новые клиентки испытывают полный восторг и от царящего здесь стиля, и от хорошего вкуса, с каким все устроено, и от безупречной чистоты. Центр совсем не похож на другие салоны подобного рода и очень привлекателен для женщин. Эва Лопес, его хозяйка, знает, как важно сразу произвести благоприятное впечатление на клиенток. Поэтому она находит время, чтобы лично познакомиться с каждой новой посетительницей и провести ее по своим владениям, хотя у нее на ресепшене работают милые девушки, есть очаровательные массажистки и хорошо обученные инструкторы. Центр располагается в отлично сохранившемся здании конца девятнадцатого века, совсем недавно переоборудованном во дворец холистики.
Вот и теперь Эва сама встретила Монику Паркер, которую, разумеется, раньше не раз видела на экране телевизора. Они поздоровались и пожали друг другу руки.
– Я прочитала интервью с вами в журнале. И меня все это очень заинтересовало, – сразу сообщила Моника. – Как нарочно, я уже несколько дней раздумывала над тем, что мне просто необходимо попробовать что-то в этом духе – упражнения, массаж, медитации. Правда, сама не знаю… на чем бы остановиться.
– Всем нам, женщинам, это очень нужно, но мы вечно изобретаем какие-то отговорки… – отвечает Эва. – Давайте я лучше покажу вам наш Центр, сами посмотрите, что вам больше понравится и чем вы в итоге захотите заняться.
Они вместе начали осматривать салон. Сначала зашли в просторный и пустой сейчас зал с деревянным полом.
– Здесь проходят занятия йогой, и для разных уровней предполагается разное время. Я один из инструкторов по хатха-йоге, может, и вы тоже когда-нибудь рискнете посетить мой урок.
Потом они попали в большой зал с тренажерами, трапециями, канатами и гантелями. По стенам были развешаны картинки, изображающие строение человеческого тела.
– Здесь у нас занимаются пилатесом. На третьем этаже кабинеты холистической медицины. Три кабинета отведены для массажа и терапии, один – для медитации с инструктором, еще один – для чтения натальной карты.
Под конец Эва привела Монику в японский сад, разбитый на большой террасе. Тут же находится кафетерий, а рядом – кабинет хозяйки Центра.
– Как тут красиво! – воскликнула изумленная Моника. – Просто чудо, трудно поверить, что в Каракасе есть такое место. И это говорю вам я, а уж я-то лучше многих знаю наш город. Надо рассказать о вашем “Черном дереве” подругам, они непременно тоже захотят сюда прийти. Им очень понравится!
Моника с Эвой еще немного поболтали. Журналистка обратила внимание на иностранный акцент хозяйки салона: – И что же заставило вас, мексиканку, решиться на переезд в Каракас? Простите, конечно, если мой вопрос покажется вам неуместным.
– Да нет, нормальный вопрос! – ответила Эва. – Дело в том, что в Мехико у меня был парень, венесуэлец. Мы с ним собирались пожениться и обосноваться в Каракасе. Даже приезжали сюда пару раз, но он, к несчастью, умер от быстротечного рака. А через два года после его смерти мне в голову пришла “безумная идея”. Захотелось открыть именно в Каракасе такое вот заведение. И как видите… Сама я уже больше десяти лет занимаюсь йогой. Эта мысль меня захватила, хотя она и в личном плане, и в профессиональном выглядела весьма рискованной. Переехать в другую страну… Но я ничем не была связана… И еще… Мне очень нравятся и Венесуэла и венесуэльцы.
В итоге Моника записалась на занятия йогой – два раза в неделю, а также на расслабляющий массаж и на курс процедур для лица. Эва же осталась довольна прошедшим днем. Сегодня у нее появилось шесть новых клиенток, включая и Монику. Итого за две последних недели их набралось восемнадцать.
Когда все шесть ее служащих ушли, Эва, прежде чем отправиться домой, заперлась в своем уютном кабинете, зажгла белую свечу и несколько долгих минут глубоко дышала. Затем включила компьютер, выпила стакан воды и принялась печатать очередное зашифрованное донесение для шефа, Оливера Уотсона: “Черное дерево” is ok”.
“Элита”
Иван Ринкон и раньше часто посещал Венесуэлу, он побывал как во всех главных ее городах, так и в самых отдаленных уголках. Иногда ему кажется, что он знает ее лучше многих венесуэльцев. Он столько всего перечитал и столько сведений получил, разговаривая с разными людьми, что чувствует себя здесь как рыба в воде и легко выдает себя за того, кем на самом деле не является.
На сей раз он прилетел из Санто-Доминго в международный аэропорт Майкетия, расположенный недалеко от Каракаса, с доминиканским паспортом на имя Маурисио Боско. Отныне он больше не Иван Ринкон и не инженер-химик, который разъезжал по миру, продавая удобрения. Теперь он Маурисио Боско, доминиканский предприниматель.
В аэропорту его встречает “кузен” Адальберто Сантамария и грузит чемоданы в машину, которая доставит “предпринимателя” в новое жилище.
Маурисио – мужчина привлекательный, на улице на него с интересом поглядывают многие женщины, не исключая и тех, кого сопровождают отцы, мужья или женихи. Женское внимание явно не оставляет Маурисио равнодушным, и он отвечает женщинам улыбкой или выразительным взглядом. К сорока годам Иван научился ловко пользоваться своим даром: он словно превращает женщин в шоколад, а когда они начинают таять… проглатывает их.
В Каракас Маурисио приехал, чтобы открыть здесь сеть магазинов “Элита”, где будут продаваться товары известных марок – одежда, сумки, обувь и аксессуары самого высокого качества, но по более чем приемлемым ценам. Естественно, недостатка в покупательницах у таких магазинов не будет, к тому же Маурисио, как он надеялся, без особого труда очарует клиенток.
