– С Эллен тебе скучно. Я же тебя знаю. Ты готов прыгать с парашютом, висеть над пропастью на тонких тросах, спускаться по горным рекам, но не готов… к чему? Потеряв голову, совершать безрассудства с отличной девчонкой? Влюбиться так, чтобы отшибло мозги? Позволить знакомому тебе миру разлететься вдребезги, потому что ты потерял голову из-за другого человека?
Мэтт усмехнулся.
– Сам встречайся со своей татуированной нимфоманкой, а у меня и так все хорошо.
– Так и знал, что Эллен все-таки слишком зажата.
Мэтт рассмеялся.
– Да не зажатая она! Чтобы ты знал, мы… занимаемся этим очень часто.
– А, хорошо. Уже хоть что-то.
– И нет ничего плохого в том, что мы оба сосредоточены на школе. Для тебя учеба тоже важна, раз ты еще не вылетел из Брандейского университета.
– Это да, но я точно не такой, как ты. У тебя есть что-то такое, чего мне никогда не добиться.
– Ну да, ну да.
– Я серьезно. Братан, тебе надо научиться ценить свой чертов талант. Ты такой умный, что я не понимаю половину твоих слов – притом что мы все знаем о моем великолепии. – Финн подмигнул брату. – Мэтти, ты просто потрясающий.
Мэтт покачал головой. Финн перебарщивал с похвалами.
– Я прекрасно знаю, в чем я умен, а в чем нет.
– И что, например, тебе не дается? В следующем году ты поступаешь в МТИ. Куда уж гениальнее?
Мэтт вздохнул.
– Дело не в этом. Хорошо, допустим, если я поступлю в МТИ, я буду справляться с учебой без проблем. Мы все это знаем. – Он поднял голову и окинул взглядом горную гряду на фоне неба.
Следующие несколько секунд Финн молчал. Мэтт чувствовал, как брат буравит его взглядом. Наконец Мэтт посмотрел на него.
– Что? Что такое?
– Да ладно тебе, Мэтт, перестань. Мне повезло с братом, как никому другому в целом мире. У тебя такое золотое сердце и такой сильный дух, каких ни у кого не найдешь. Пожалуйста, не забывай об этом. Ты не только самый умный из нас двоих.
– Я в курсе. Еще я самый красивый. – Мэтт бросил пакетик мюсли в Финна, попав тому прямо в голову. – Ты просто иногда мне об этом напоминай.
– Вы только посмотрите, кто тут у нас научился дерзить, а? Нашел себе девчонку и пафосный универ, который его с руками оторвет… И что дальше? – поинтересовался Финн.
Мэтт опустил руки на колени и снова посмотрел на небо, а потом улыбнулся.
– Не знаю. Но мне не терпится узнать.
Финн поднялся на ноги и, сделав пару шагов, встал рядом с братом.
– Мне тоже. Я горжусь тобой, мужик. Честно. Сейчас в наших жизнях все так хорошо складывается, правда?
Мэтт помедлил с ответом.
– Да.
Финн нахмурился.
– В чем дело? Что-то с Селестой? Она в порядке?
– У нее все отлично. Конечно, она по тебе очень скучает, но это нормально.
Правда заключалась в том, что Селесте ужасно не нравилось, что Финн живет в общежитии. Мэтт постоянно ее раздражал – очевидно, из-за того, что он не так хорошо ладил с малышней, как его брат. Он старался изо всех сил и пробовал увлечь Селесту занятиями, которые, по его мнению, могли быть ей интересны. Но пока его попытка разжечь в сестре интерес к клубу любителей минералов вызвала у нее лишь недоуменное: «Ох, Мэтти». Но он не собирался брать пример с Финна и тратить субботу на поездку в парк развлечений «Кэноби Лэйк». Он терпеть не мог скопления людей, а также очереди и кошмарную музыку, которая грохотала из динамиков. Ему не нравились идиотские аттракционы, и он не мог понять, почему люди не замечают, насколько они чудовищно нелепы. Мэтт считал «Кэноби Лэйк» воплощением всего плохого, что только было в американской культуре. Финн, в отличие от него, несколько раз в год решался на это безумие, и они с сестрой неизменно возвращались домой с горой дешевых плюшевых игрушек кислотных цветов, которые Финн для нее выигрывал. Слава богу, что у Селесты был Финн, дававший ей именно то веселье, в котором она нуждалась. Мэтт тоже хотел бы так уметь. Он завидовал способности Финна мгновенно превращаться в большого ребенка: тот играл с Селестой, хихикал и подкидывал ее на руках – и все это с потрясающей легкостью. Возможно, когда она подрастет, Мэтт сможет стать для нее хорошим старшим братом. Он придумает, что ему сделать, чтобы Селеста полюбила его так же сильно, как и Финна.
Мэтт улыбнулся.
– Здорово, что ты приезжаешь к ней каждую субботу. Она тебя просто обожает.
– Я скучаю по этой попрыгунье. Правда скучаю. Видел ли ты где-нибудь еще такого счастливого ребенка? Как думаешь, родители не разрешат ей переехать ко мне в общагу?
– Вряд ли. А еще она никудышно пьет пиво залпом. Заливает в себя полбутылки, а потом начинает кашлять. Совершенно неподобающим образом.
– Ох уж эти десятилетние неумехи! Ладно, вы с ней пока тренируйтесь – например, на слабеньком эле, – а я возьму на себя родителей.
– Значит, вы с Селестой оставите меня одного в этом доме ужасов? – Мэтт вскинул руки. – Спасибо, ценю вашу заботу.
Финн немного помолчал, а потом упер руки в бока.
– Мэтт, что у вас там происходит?
Мэтт на секунду задумался, решая, стоит ли что-то рассказывать брату.
– У мамы… не все хорошо. Не знаю, как объяснить. Когда ты приезжаешь домой, она берет себя в руки, но…
– Это происходит снова.
Мэтт кивнул.
– Мне кажется, да. Я не успеваю следить за скачками ее настроения.
– Ох, черт. – Финн поднял с земли камешек, выпрямился и изо всех сил запустил его в сторону горного склона. – Она перестала принимать лекарства?
– Не знаю. Может быть.
– Я знаю, что она их не любит. – Финн начал расхаживать взад и вперед по небольшому участку, засыпанному камнями. – Она говорила, что они слишком сглаживают все эмоции. Но, боюсь, выбора у нее нет.
Мэтт слушал, как Финн что-то бормочет и вздыхает, раскидывая камешки ногой.
– А как к этому относится папа?
– Как ты сам думаешь?
– Опять пользуется своей бесполезной тактикой и скрывает переживания за улыбкой?
– Ага. Но ему определенно приходится непросто. Не могу сказать, что виню его.
– А стоило бы. Он должен заботиться о своих детях. Это его ответственность. – Финн снова вздохнул и тихонько выругался. – Еще чуть-чуть, и ты оттуда уедешь, Мэтт.
– А как же Селеста?
– Ты что, забыл? Она будет пить со мной пиво. – Финн ударил мыском по очередному камешку. – Знаю, знаю. Это не смешно. Ты, конечно, прав.
– У Селесты настроение не скачет, как у мамы. Она просто все время радуется. Не хочу, чтобы это изменилось.
– Не изменится, – с уверенностью сказал Финн. – Мы не позволим им у нее это отнять. Ни за что.
– Может, ты поговоришь с мамой? Она к тебе прислушается. К тебе она относится лучше всех.
– Не говори так. Это неправда.
– Все нормально, Финн. Я не расстраиваюсь. Так было всегда.
– Мэтт, ты что, правда не понимаешь?
– Что не понимаю?
– Она относится к тебе строже, потому что видит в тебе соперника. Ты умнее, и она не может с этим смириться. – Финн снова уселся рядом с Мэттом. – Она завидует. Вот и все.
– Ого. Ты так думаешь?
– Она всегда будет на тебя давить и пытаться хоть немного опустить на землю. Я люблю маму, но… не обращай внимания на мусор в ее голове. Я знаю, она достает тебя разговорами о МТИ, утверждает, что там ты не получишь всестороннего образования. Но это неправда. Сама она не смогла туда поступить, а ты сможешь, и она это знает. Тебя ждут великие дела. – Финн широко улыбнулся. – Будет весело за тобой понаблюдать.
– Спасибо. – Мэтт опустил голову и принялся поправлять шнурки. – Спасибо, Финн.
– А Селеста? Как думаешь, чем она захочет заниматься по жизни?
– Может, станет пианисткой? Или займется чем-то еще таким же творческим. Представь ее в искусстве. Мы будем ходить в галереи и слушать, как Селеста рассказывает о символическом значении скульптуры, которую она несколько месяцев создавала из шишек и молний для одежды.
– Запросто, – согласился Финн. – Это будет странно, но замечательно.
– Да, именно.
– Это в ее духе. Она слишком умная для своего блага и не похожа на одноклассников, но у нее потрясающий потенциал. Она способна совершить нечто уникальное и выдающееся. Как думаешь?
Мэтт кивнул.
– Полностью согласен.
– Можешь представить, каким она будет подростком? – простонал Финн. – Ох, осталась-то всего пара лет. За этой блондиночкой парни табуном будут бегать. Того и гляди дверь вышибут.
– Вот уж точно. Придется разработать какую-нибудь систему безопасности. Я буду заниматься разведкой, а ты можешь установить ловушки. Как насчет каких-нибудь сеток на блоках?
Финн одобрительно хлопнул ладонью по ладони Мэтта.
– Договорились.
– Так ты поговоришь с мамой?
– Да. Ни о чем не волнуйся. Я со всем разберусь.
– Ты в своем стиле. Как там на твоей футболке написано – «Не волнуйся, я – джедай»? – улыбнулся Мэтт.
– Только мне понадобится твоя помощь. Помнишь свою футболку? «Друг не даст тебе сесть за уравнения в пьяном виде».
– Я тебе не нужен, Финн.
– Еще как нужен. Мэтт, ты мой лучший друг, и мы справимся с этим вместе.
Шнурки Мэтта по-прежнему требовали его пристального внимания.
– Я люблю тебя, Финн.
Финн рассмеялся и, притянув Мэтта к себе, обнял его за плечо.
– О, Мэтти, сентиментальный ты парень. Я тоже люблю тебя, братан. – Финн на пару мгновений прижал его к себе еще крепче. – Все будет просто замечательно. Я обещаю.
Мэтт кивнул.
– Ну что, пойдем дальше?
Финн еще раз сжал плечо Мэтта.
– Ага. Вперед!
Они оба накинули рюкзаки на плечи. Мэтт обернулся, чтобы еще раз насладиться восхитительным видом, прежде чем сосредоточиться на засыпанном камнями крутом подъеме. Сейчас этот маршрут не составлял для них труда, но зимой это место отлично подошло бы для ледолазания.
– Слушай, Финн.
Финн накинул на голову капюшон.
– А?
– Вернемся сюда, когда будет лед?
– Братан, я полностью за! Купим себе на Рождество новое снаряжение. Новые веревки, новый ледоруб… А еще нам понадобится хорошая портативная метеостанция. Ты знал, что на горе Вашингтон погода сходит с ума как нигде в мире? Ее не-возможно предсказать. Она меняется за долю секунды.
– В этом и заключается удовольствие, так ведь? – Мэтт стал подниматься по крутому склону вслед за Финном.
– Ага. Только нам надо быть осторожными. Пока что это подъем третьего уровня сложности. Но если добавить сюда снег, лед и бог знает какую еще погоду? Ход игры изменится кардинально. Тут есть несколько вариантов подъемов. Нужно подойти к этому вопросу с умом.
– Обидно, что мы оба слегка туповаты.
