Экономист под прикрытием. Почему возникают пробки, кофе стоит дорого и невозможно найти хорошую подержанную машину
Тим Харфорд
МИФ Научпоп
Новое издание одной из самых увлекательных книг об экономике, проданной тиражом более 1 миллиона экземпляров.
Тим Харфорд обещает читателю сделать экономику интересной, и он выполняет свое обещание. Главное достоинство его книги в том, что после нее вы начинаете видеть повсюду экономические закономерности и понимать, за что экономистам вручают нобелевские премии. Привычные объяснения, почему все устроено так, а не иначе, перестают устраивать – и вы стремитесь копнуть глубже. Харфорд рассказывает совсем не о том, чему учат на стандартном курсе экономики во всех вузах. Он использует экономические принципы и мышление экономиста, чтобы объяснить разные повседневные явления – от пробок на дорогах до высоких цен на кофе.
На русском языке публикуется впервые.
Тим Харфорд
Экономист под прикрытием. Почему возникают пробки, кофе стоит дорого и невозможно найти хорошую подержанную машину
Информация от издательства
Научный редактор Арина Смирнова
Издано с разрешения Tim Harford c/o Felicity Bryan Associates Ltd. и Andrew Nurnberg Associates International Ltd. c/o Andrew Nurnberg Literary Agency
Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Tim Harford, 2006, 2011
Introduction © Tim Harford, 2013
© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021
?
Первое издание
Посвящается Деборе Харфорд, Фрэн Монкс и Стелле Харфорд – моей семье… в прошлом, настоящем и будущем
Второе издание
Посвящается моей семье
Предисловие ко второму изданию
Я не очень-то верю в предисловия. Пожалуйста, не позволяйте мне помешать вам перевернуть эту страницу и начать читать саму книгу. Но если хотите ненадолго задержаться, то я расскажу о трех выводах, которые сделал, пытаясь писать об экономике как о чем-то забавном.
Во-первых, вы никогда не знаете, что, оказывается, готовы творить. Более десяти лет назад обрела заслуженную популярность прекрасная книга «E=mc
. Биография самого знаменитого уравнения в мире» Дэвида Боданиса[1 - М.: Колибри, 2009. Здесь и далее, если не указано иное, примечания редактора.], в которой излагаются истории, стоявшие за самым знаменитым в мире уравнением. Мне посчастливилось познакомиться с Дэвидом, и мы стали друзьями. Однажды я признался ему, что хотел бы написать похожую книгу об экономике. Дэвид посмотрел на меня как на сумасшедшего. И тут я вдруг понял: никому не нужно одобрение, если он решил стать писателем. Это не экзамен, который вы обязаны сдать. Вам просто надо начать, и если первый черновик окажется ужасным, то все переписать заново. Когда я закончил первый вариант книги, у меня не было ни издателя, ни реальной надежды его встретить. Но я не жалел о сделанном: мне понравилось писать.
Во-вторых, я понял, что в экономике очень важно любопытство. «Экономист под прикрытием» – это книга о нем, о том, что надо интересоваться происходящим в мире и пытаться находить ответы на волнующие вас вопросы. Оглядываясь назад, я осознал, что моя книга использует «наблюдение и дедукцию» – классический метод самого знаменитого детектива, Шерлока Холмса. Экономист под прикрытием внимательно изучает мир, думает о том, что происходит вокруг, и делает выводы. Поскольку он не имеет доступа к дорогим лабораториям или секретной информации, его инструмент – любопытство – это то, чем обладаем все мы. Все произошло случайно. Я наткнулся на способ рассказывать об экономике, который оказался привлекательным для читателей.
Но постепенно я стал понимать, что «дедукция» – это жизненно важная часть того, чем экономика должна заняться в будущем. Настоящая наука любознательно исследует мир вокруг. Плохая экономика нелюбопытна и созерцает собственный пупок. За последние пять лет у нас было слишком много такой экономики.
Вспомните недавний экономический кризис. Конечно, вина лежит на экономистах, но, с моей точки зрения, они виноваты не в том, что были одержимы эффективными рынками или не учли психологические реалии. Причина проще. Им не хватило желания разобраться в самом важном.
Как я объясняю в измененной шестой главе этой книги, мы бы жили куда лучше, если бы относились к идее эффективных финансовых рынков более серьезно. Гипотеза эффективных рынков подсказывает, что надо с осторожностью воспринимать ситуации, которые кажутся слишком радужными, чтобы быть правдой.
Если бы экономисты уделили больше внимания психологическим факторам, это не помогло бы предотвратить кризис. Я поклонник поведенческой экономики и часто пишу об открытиях в этой сфере, но если бы вы прочли, что говорили экономисты этой школы перед началом кризиса, то не обнаружили бы серьезных предостережений. Поведенческая экономика важна и займет в будущем достойное место, но она не является ключом к пониманию кризиса. Сравните бум кредитных деривативов[2 - Кредитные деривативы – финансовые инструменты (контракты), предназначенные для передачи кредитного риска от одного лица к другому, тем самым способствуя большей эффективности как в оценке, так и в распределении кредитного риска среди участников финансового рынка. Считается, что кредитные деривативы стали одним из факторов, способствовавших развитию мирового экономического кризиса 2008 года.] с интернет-пузырем: мы бы не узнали из первой ситуации столько нового о человеческой психике, сколько подарил нам год дотком-безумия. Разница в том, что один пузырь оказал поразительно слабое влияние на экономику, а второй породил величайший после 1930-х годов экономический кризис. В этой загадке есть что-то еще помимо психологии.
Итак, мы возвращаемся к любопытству. На кредитных рынках происходили поразительные вещи, но большинство экономистов, и я в их числе, поверхностно оценивали текущие события, не присматривались к ним, предполагая, что они не важны. Вместо этого читателям предлагались рассуждения диванных аналитиков о том, как в принципе могли бы работать рынки кредитных деривативов. В будущем мы должны действовать умнее, так что относиться к экономическим тайнам как к загадочным убийствам – не самый плохой подход.
Мой третий вывод состоит в том, что сейчас самое время подумать об экономике. Порой кажется, что она нас подводит, но в этом и заключается суть встающего перед нами вызова. На свете мало доступных для изучения систем, настолько же сложных и многогранных, как экономическая, ставшая причиной и следствием развития человеческой цивилизации. Не удивительно, что мы не всегда ее понимаем.
Джон Мейнард Кейнс[3 - Джон Мейнард Кейнс (1883–1946) – английский экономист. Под влиянием его идей возникло экономическое течение, впоследствии получившее название «кейнсианство». Считается одним из основателей макроэкономики как самостоятельной науки.] писал в некрологе, посвященном своему учителю Альфреду Маршаллу[4 - Альфред Маршалл (1842–1924) – английский экономист, основоположник неоклассического направления в экономической науке. Неоклассическое направление исследует поведение экономического человека (потребителя, предпринимателя, наемного работника), который стремится максимизировать доход и минимизировать затраты.], что экономист должен быть «одновременно математиком, историком, государственным деятелем, философом. Он должен понимать знаки и выражать их словами. Он должен обдумывать частное так, как если бы оно было общим, и затрагивать абстрактное и конкретное в одном и том же рассуждении. Он должен изучать настоящее в свете прошлого и во имя будущего. Никакая часть человеческой природы или человеческих институтов не должна полностью исключаться из его исследований. Он должен быть равнодушным и целеустремленным в одно и то же время, возвышенным и неподкупным, как художник, но и таким же приземленным, как политик».
Для любого экономиста это недостижимый стандарт в профессии. Вот почему экономика – такой заманчивый вызов и такое потрясающее удовольствие.
Тим Харфорд,
Оксфорд, апрель 2013 года
Введение
Я хочу поблагодарить вас за то, что вы купили эту книгу. Но если вы хоть в чем-то похожи на меня, то вы этого не сделали. Скорее всего, вы взяли ее с собой в кафе при книжном магазине и прямо сейчас, с удовольствием попивая капучино, пытаетесь решить, стоит ли она ваших денег.
Это книга о том, как экономисты видят мир. Возможно, сейчас рядом с вами сидит экономист. Вы вряд ли его вычислите: обычный человек, глядя на экономиста, не заметит ничего примечательного. А вот с точки зрения экономиста рядовые люди выглядят потрясающе. Что он видит? Что бы он рассказал, если бы вы захотели его расспросить? И почему вам должно быть это интересно?
Возможно, вы думаете, что просто наслаждаетесь капучино с пенкой, но экономист рассматривает вас и его как игроков в замысловатой игре, состоящей из сигналов и переговоров, грубых столкновений и борьбы умов. Это игра с высокими ставками: некоторые люди, работавшие для того, чтобы перед вами появился этот кофе, приобрели очень много, другие – очень мало, а кто-то охотится за деньгами, которые лежат сейчас у вас в кармане. Экономист может рассказать вам, кто что получит, как и почему это произойдет. Я надеюсь, что к тому времени, как вы закончите читать эту книгу, вы научитесь видеть мир как экономист. Но сначала стоит купить ее, пока работник книжного магазина вас не выгнал.
Ваш кофе интересует экономиста и по другой причине: он не умеет готовить капучино и знает, что этого не умеет никто. Разве может кто-то похвастаться, что способен вырастить, собрать, обжарить и измельчить кофе, подоить корову, расплавить сталь и спрессовать пластик, чтобы сделать из них кофемашину, и, наконец, вылепить из глины симпатичную чашку? Ваш капучино – итог существования системы невероятной сложности. В мире нет ни одного человека, который в одиночку мог бы произвести все то, что нужно для создания этого напитка.
Экономист знает, что капучино – результат потрясающих командных усилий. Более того: нет никого, кто бы управлял этой командой. Экономист Пол Сибрайт вспоминал жалобы советских чиновников, пытавшихся понять западную систему: «Скажите мне… кто отвечает за поставку хлеба населению Лондона?» Вопрос может показаться смешным, но ответ – никто – не укладывается в голове.
Когда экономист отвлечется от вашего кофе и осмотрится по сторонам, организационные проблемы станут еще очевиднее. Сложность системы, которая делает возможным существование книжного магазина, выше всякого понимания. Подумайте о том, как веками формировался дизайн и разрабатывались все процессы. Начните с бумаги, на которой печатают книги, учтите светильники над книжными полками, не забудьте программное обеспечение, которое контролирует ассортимент. Не говоря уж о ежедневных чудесах организации, благодаря которой книги печатают, упаковывают, хранят, доставляют, расставляют и продают.
Система работает замечательно. Когда вы купили книгу – вы ведь это сделали? – вам, наверное, не пришлось никому в магазине объяснять, что ее нужно вначале для вас заказать. Возможно, выходя из дома этим утром, вы даже не знали, что купите ее. Но каким-то чудом десятки людей собрались для того, чтобы исполнить ваше непредсказуемое желание: я, мой издатель, маркетологи, редакторы, типографы, производители бумаги и чернил и многие другие. Экономист может объяснить, как работает эта система, как компании пытаются злоупотреблять ею и что вы как потребитель можете сделать, чтобы нанести ответный удар.
Сейчас экономист под прикрытием посматривает в окно на автомобильную пробку на улице. Для некоторых людей пробка – это всего лишь раздражающее явление жизни. Но экономист на ее примере сможет рассказать, чем хаос дорожного движения отличается от четкой организации книжного магазина. У этого заведения мы можем кое-чему научиться, и тогда нам удалось бы избежать транспортных заторов.
Экономисты, постоянно размышляющие о происходящем вокруг, не ограничиваются обсуждением локальных происшествий. Если вы захотите поболтать с одним из нас, то сможете узнать о различиях между книжными магазинами в развитом мире и о библиотеке в Камеруне, где есть читатели, но нет книг. Вы скажете, что разрыв между богатыми и бедными странами огромен и отвратителен. Экономист разделит ваше негодование, но он также объяснит, почему богатые страны богаты, а бедные – бедны и что с этим делать.
Возможно, экономист под прикрытием кажется всезнайкой, но он типичный представитель экономистов с их амбициозным желанием понять людей как личностей, партнеров, соперников и представителей огромных социальных общностей, которые мы называем экономиками.
Эта широта интересов отражается в эклектичных вкусах Нобелевского комитета. С 1990 года Нобелевская премия по экономике лишь изредка вручалась за чисто экономические достижения, в таких областях, как теория обменного курса или экономических циклов. Куда чаще ее получали за открытия, на первый взгляд не связанные с тем, что вы могли бы считать экономикой. Это развитие человеческих ресурсов, психология, история, избирательный процесс, законодательство и даже теория, объясняющая, почему невозможно купить приличную подержанную машину.
Цель моей книги – помочь вам увидеть мир глазами экономиста. Я не стану рассказывать об обменных курсах или бизнес-циклах, но открою тайну подержанных машин. Мы рассмотрим серьезные темы – например, успехи Китая, который каждый месяц умудряется выводить миллион человек из нищеты; и мелкие проблемы – например, как избежать лишних трат в супермаркете. Читайте эту книгу как детектив, а я научу вас, как пользоваться исследовательскими инструментами экономиста. Я надеюсь, что к финалу вы станете более продвинутым потребителем, а также избирателем, способным насквозь видеть политиков, которые пытаются подкупать нас обещаниями. Наша повседневная жизнь полна загадок, которые не всеми осознаются как что-то таинственное. И помимо прочего я надеюсь, что вы научитесь получать удовольствие, находя и раскрывая эти будничные секреты. Давайте начнем с самого простого, задавшись вопросом, кто платит за ваш кофе.
Глава 1. Кто платит за ваш кофе?
Долгая поездка на общественном транспорте – привычное дело для любого жителя большого города. Не важно, живете ли вы в Нью-Йорке, Токио, Антверпене или Праге. Эти переезды сочетают в себе универсальные и частные проблемы. Последние связаны с тем, что каждый пассажир – это крыса в своем уникальном лабиринте. Она запоминает, сколько времени пройдет между утренним душем и проходом через турникет, изучает расписание и выбирает нужный конец платформы, чтобы поскорее пересесть в другой состав, и, наконец, делает выбор между первым вечерним поездом, забитым до отказа, и свободным последним. Но у этих перемещений есть и общие черты: транспортные пробки и часы пик, которые эксплуатируются предпринимателями по всему миру.
Как и все лондонские станции в час пик, «Ватерлоо» набита сонными, раздраженными пассажирами. За год через станцию проходят 74 миллиона человек, половина задирает головы, чтобы рассмотреть расписание, а другие 37 миллионов смотрят строго вперед, проталкиваясь к выходу.
Эта вторая группа, включающая и меня, состоит из людей, которых непросто сбить с пути. Они хотят поскорее выбраться из туристической толкотни и попасть на свои рабочие места чуть раньше, чем появится руководство. Они не желают тратить время на обход. Но один островок покоя и райского наслаждения может на пару минут привлечь их внимание. В этом оазисе привлекательные мужчины и женщины – сегодня это очаровательная бариста с именем Якинта на бейдже – с приветливой улыбкой подают изысканные угощения. Я, конечно, говорю о кофейне АМТ. Даже если вы никогда не слышали о сети AMT, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. И так по всей нашей планете: кофейни находятся именно там, где их услуги нужны отчаявшимся пассажирам. Кафе в десяти метрах от выхода со станции метро «Дюпон-серкл» (Вашингтон) называется Cosi. «Пенн-стейшн» в Нью-Йорке может похвастаться заведением Seattle Coffee Roasters, расположенным прямо у начала Восьмой авеню. Пассажиры со станции «Синдзюку» (Токио) могут зайти в Starbucks, не покидая подземки.
Двойной маленький капучино в АМТ стоит меньше, чем в некоторых из перечисленных знаменитых брендов, однако очень дешевым его не назовешь. Но, конечно, я могу себе это позволить. Как и многие люди, останавливающиеся в этом кафе, я отрабатываю стоимость напитка за несколько минут. Никто не станет пытаться сэкономить несколько пенни, разыскивая в 8:30 утра более дешевый кофе. Мы хотим выпить кофе и сделать это прямо сейчас. Нас таких 74 миллиона. Вот почему так важно место расположения кофейни.
Положение АМТ возле «Ватерлоо» выгодно не только потому, что находится по пути от платформы к выходу со станции. Дело в том, что на этом участке нет других кофеен. Неудивительно, что бизнес процветает.
Люди, которые покупают столько же кофе, сколько и я, наверняка задумывались над тем, что кто-то на них наживается. Если появляющиеся в газетах жалобы верны, то кофе в этом капучино стоит гроши. Конечно, газеты не сообщают всей правды: нужно ведь еще учесть молоко, электричество, стоимость бумажных стаканчиков и выплатить Якинте зарплату, чтобы она весь день улыбалась сварливым покупателям. Но после того как вы сложите все это вместе, все равно получится нечто значительно более дешевое, чем ваша чашка кофе. По мнению профессора экономики Брайана Макмануса, наценка на кофе составляет около 150 %: приготовить фильтрованный кофе, продающийся за доллар, стоит 40 центов, а маленький латте – меньше доллара, но продают его за 2,55. Так что кто-то наваривает уйму денег. Но кто?
Вам может показаться, что очевидные кандидаты – это Алистер, Аллан и Ангус Маккаллум-Топпин, основатели AMT. Но все не так просто. Основная причина, почему кафе может требовать 1,55 фунта стерлингов за капучино, состоит в том, что рядом нет другого заведения, предлагающего напиток за 1,45 фунта. Так почему же никто не пытается подорвать бизнес АМТ? Я не хочу преуменьшать достижения предприимчивых Маккаллум-Топпинов, но капучино, по сути, совсем не сложный продукт. Вокруг нет недостатка во вполне сносном капучино (к сожалению, с отвратительным капучино та же картина). Не проблема приобрести кофемашину, поставить стойку, раскрутить свой бренд при помощи рекламы и бесплатных образцов и нанять приличный персонал, ни в чем не уступающий Якинте.
Дело в том, что основное преимущество кофейни АМТ – это ее расположение на протоптанной 74 миллионами пассажиров тропе к водопою. Мы можем уверенно предположить: у AMT есть соглашение с землевладельцем, согласно которому она не допустит непосредственных конкурентов по соседству. Чтобы основать конкурирующую кофейню, вам либо придется разместиться где-то еще, либо дождаться, пока текущий контракт прекратит действовать. Аппетитная наценка, которую AMT накручивает на свой капучино, не связана ни с качеством кофе, ни с персоналом. Все дело в месте и только в нем.
Но кто контролирует территорию? Давайте представим себе переговоры о продлении договоров об аренде. Владелец перрона станции «Ватерлоо», компания Network Rail, будет вести переговоры не только с братьями из АМТ, но и с другими сетями: Costa Coffee, Ritazza, Aroma, Pret a Manger, Cafе Nero, Starbucks и прочими амбициозными «кофейными магнатами». Он сможет заключить сделки со всеми или подписать эксклюзивный договор с кем-то одним. Владелец быстро сообразит, что никто не рвется платить за место рядом с дюжиной других кофеен, поэтому попытается выжать максимум из эксклюзивного соглашения.
Желая разобраться, кто получит все деньги, помните: на одной стороне стола переговоров находятся не менее тринадцати соперничающих компаний, а на другой – землевладелец, которому принадлежит наилучшее место для кофейни. Тринадцать к одному – это неудачный расклад для тринадцати. Стравливая их друг с другом, Network Rail сможет диктовать свои условия и вынудить одного из соперников платить арендную плату, которая поглотит почти все предполагаемые доходы. Все, что кофейня могла надеяться заработать в ином случае, теперь уйдет на оплату аренды[5 - К сожалению, у AMT больше нет лицензии на продажу кофе на станции «Ватерлоо». Но мне приятно отметить, что моя теория о переговорах между кофейнями и Network Rail, похоже, подтвердилась. На месте AMT появилась Cafе Nero. Множество новых точек открылось за прошедшие годы: теперь вы можете купить корнуэльские пирожки, багеты, суши, пончики и леденцы в нескольких метрах от Cafе Nero. Но ближайшая кофейня, Costa Coffee, находится чуть в стороне, рядом с другим выходом. Еще одна Cafе Nero захватила восточный выход со станции. Уровнем ниже вход в лондонскую подземку охраняет Starbucks. Всего на станции сорок пять точек, где продают еду и напитки, но кофейни располагаются настолько далеко друг от друга, насколько это возможно. Прим. автора.].
В этом есть логика. На двух страницах мы дважды столкнулись с силой дефицита. Во-первых, AMT имеет возможность устанавливать высокие цены благодаря уникальному расположению кофейни. Во-вторых, Network Rail обладает возможностью требовать высокую арендную плату, потому что это единственная в своем роде точка, и множество компаний готовы использовать ее для продажи кофе.
Но это рассуждения диванного аналитика. Стоит разобраться, так ли все на самом деле. После того как я изложил моей многострадальной подруге (за кофе) свою теорию, она спросила, могу ли я это доказать. Я признался, что это всего лишь предположение. Пару недель спустя она прислала мне статью из Financial Times, в которой цитировались эксперты индустрии, имеющие доступ к счетам сетей кофеен. Статья начиналась со слов «На рынке кофеен в Великобритании лишь немногочисленные компании зарабатывают хоть что-то» и завершалась выводом, что одна из главных проблем – «высокая стоимость содержания розничных точек в премиальных локациях с большим потоком покупателей». Похоже, размышления экономиста на диване – более простой способ прийти к тому же выводу. То, как экономисты понимают мир, не обязательно приводит их к правильному ответу. Но экономическое мышление предлагает идеи о мире, которые можно применить куда шире, чем отчеты промышленных аналитиков: если между тем, кто обладает чем-то уникальным, и кем-то, у кого есть то, что можно заменить, заключается сделка, то прибыль получит собственник уникального ресурса.
Сила в дефиците
Просматривая дома старые книги по экономике, я наткнулся на первый анализ кофеен двадцать первого века. Этот труд, опубликованный в 1817 году, объясняет не только устройство наших кофейных заведений, но и большей части современного мира. Его автор, Давид Рикардо[6 - Давид Рикардо (1772–1823) – английский экономист, классик политической экономии. Развил идеи Адама Смита о том, что стоимость товаров определяется количеством труда, необходимого для их производства, и разработал теорию распределения, объясняющую, как эта стоимость распределяется между различными классами общества.], стал мультимиллионером (если пересчитать на современные деньги), торгуя на бирже, и планировал занять место в парламенте. Но он также был экономистом-энтузиастом, стремился понять, что случилось с британской экономикой во время недавних наполеоновских войн: цены на пшеницу подскочили вместе со стоимостью сельскохозяйственной земли. Рикардо хотел знать, почему.
Проще всего понять теорию Рикардо, используя один из его собственных примеров. Представьте себе дальний форпост, где мало поселенцев, но множество плодородных земель для выращивания посевов. Однажды амбициозный молодой фермер, Аксель, приезжает в город и предлагает деньги за право выращивать что-то на сорока сотках хорошей земли. Все знают, сколько зерна произведет этот акр, но никто не может решить, сколько Аксель должен платить. Потому что пока нет недостатка в земле, лежащей под паром, конкурирующие землевладельцы не могут требовать более высокой платы… да и вообще существенной платы. Любой из них предпочтет получить хотя бы скромную ренту, чем не иметь ничего, так что они будут сбивать цену, пока Аксель не сможет начать трудиться за скромный оброк, которого хватит лишь на то, чтобы компенсировать убытки владельца земли.
Первый урок этой истории состоит в том, что человек, обладающий желанным ресурсом – в данном случае землевладелец, – не всегда обладает большой властью. История умалчивает о том, действительно ли Аксель беден или у него припрятаны наличные, потому что при определении величины ренты это не имеет значения. Вес на переговорах дает дефицит: поселенцы редки, а земли нет, так что у землевладельцев нет преимущества.
Это значит, что если дефицит относителен и меняется от человека к человеку, то и ход переговоров трансформируется вместе с ним. Если с годами множество иммигрантов последуют примеру Акселя, то количество луговых угодий начнет сокращаться и наконец исчезнет. Пока есть хоть что-то, конкуренция между землевладельцами, которые не сумели привлечь арендаторов, будет удерживать цены очень низкими. Но однажды полный надежд фермер – назовем его Боб – приедет в город и обнаружит, что свободной плодородной земли нет. Альтернатива – хозяйство на менее качественной, зато более доступной земле, поросшей кустарником – непривлекательна. Поэтому он предложит хорошие деньги тому землевладельцу, который выселит Акселя (или любого другого фермера), арендующего землю практически задарма, и сдаст участок Бобу. Но как только Боб решит заплатить за аренду плодородной земли, все остальные фермеры приготовятся внести плату за аренду лугов, лишь бы не съезжать. Моментально все изменилось: неожиданно землевладельцы приобрели возможность торговаться с позиции силы, потому что фермеров стало много, а лугов – мало.
Итак, землевладельцы могут поднять арендную плату. Но насколько? Ее должно хватать на то, чтобы фермеры могли вести хозяйство и платить ренту, либо им придется перебираться на худшую, но зато даровую землю, поросшую кустарником. Если разница в плодородности между двумя типами земель составляет пять бушелей[7 - Бушель – мера емкости сыпучих тел в Англии (равная 36,3 л) и в США (равная 35,2 л).] зерна в год, тогда и аренда будет равняться пяти бушелям в год. От землевладельца, который попытается требовать больше, арендаторы съедут, чтобы работать на худшей земле. А если он потребует меньше, то фермеры со скудных земель будут готовы предложить ему больше.
Может показаться странным, что размер арендной платы так быстро изменился, потому что дополнительно всего один человек захотел завести хозяйство на этой территории. Не похоже, чтобы эта история описывала реальное устройство мира. Но она более правдива, чем может показаться, пусть это и упрощение. Конечно, в реальном мире нужно учитывать и другие факторы: законы, регулирующие выселение людей, долгосрочные контракты и даже культурные нормы, которые гласят, что выгнать одного человека, чтобы поселить другого, «просто неприлично». В действительности существует более двух видов земель, и Боб может поискать себе другую работу, например счетовода или кучера. Все эти факторы усложняют происходящее в реальном мире, замедляют изменение баланса сил на переговорах, изменяют существующие абсолютные цифры и тормозят внезапное изменение размера арендной платы.
Но повседневные трудности часто скрывают от нас оставшиеся незамеченными более общие тренды, по мере того как сила дефицита переходит от одной группы к другой. Работа экономиста заключается в том, чтобы осветить этот глубинный процесс. Мы не должны удивляться, если внезапно рынок земли окажется невыгодным для фермеров, цены на недвижимость резко возрастут или за считаные месяцы мир покроется кофейнями. Простота истории выделяет только одну часть происходящего процесса, но это полезно, потому что нам открывается кое-что важное. Иногда относительный дефицит и баланс сил действительно меняются очень быстро, оказывая глобальное воздействие на жизнь людей. Мы часто жалуемся на симптомы – высокую стоимость чашки кофе или дома. Но симптомы невозможно вылечить, надо понять, что их вызывает.
