– Нет, – саркастично ответил он. – Только с рогами.
Я окончательно выдохлась и бросила гиблое дело. Демон с ней, с кроватью. Посплю на полу, восстановлю силы, и завтра передвину эту тварь одной левой.
Окинула взглядом комнату, чтобы прикинуть, в каком месте на полу будет удобнее всего устроиться. Но кровать вдруг сама, по велению руки Кроста, все с тем же противным грохочущим скрежетом переехала на середину комнаты.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Пожалуйста. Теперь ты наконец ляжешь спать и перестанешь греметь на весь Спаркхард?
– Да. Я буду спать тихо, как мышь.
В доказательство самых честных намерений я сладко зевнула и потянулась. Крылья потянулись следом, расправились – и так стало хорошо! До того момента, пока кончик крыла не запутался в низко висящей люстре. Красивой, бесспорно, словно сотканной из бронзового кружева, но зачем же такой опасной-то?!
– Ой! – пискнула я, совсем растеряв былую суровость. – Я застряла.
Показалось, Крост сейчас меня добьет. Закопает где-то в саду, в тех самых кустах, куда приземлился Акорион, а всем скажет что-то вроде «Ну-с, бывает… не выжила девочка, я ее похоронил, вот венок».
Но все же крыло выпустили на волю.
– С ними всегда было сложно управляться. – Я пожала плечами.
Крост хмыкнул что-то задумчивое – и был таков. Дверь за ним мягко закрылась, и я отстраненно заметила, что обещанный замок на меня не повесили. Хотя гулять по дому все равно не тянуло. Тело ломило от напряжения. Кое-как приспособив крылья, я улеглась и уставилась в потолок. До ужаса ненавистное ощущение: тебе кажется, что сознание вот-вот померкнет от дикой усталости, но сон все никак не приходит.
А когда приходит – лучше бы и не приходил.
– Дело ведь не только в нем. Во мне. Я отталкиваю тех, кто меня любит: Аннабет, Кеймана. Катарина и король меня ненавидят. Я просто чувствую, что делаю все неправильно. Но не понимаю, как нужно. Не понимаю, как стать хорошей.
– Делли… ты хорошая. Ты не представляешь, как мне хотелось, чтобы ты смотрела с желанием.
– Дело же не в красоте.
– А я не о красоте говорю. Помнишь, мы встретились в магазине? Ты уже тогда была готова сражаться. У тебя невероятные глаза.
– Мне так страшно. Страшно стать ею. Причинить вам боль.
– Я тебе не позволю. Не отпущу тебя и никогда не приму ее. Что бы ни случилось, мне нужна Деллин Шторм. Та самая, которая поливала меня соком в столовой, целовала в подсобке, возвращала из мертвых. Я готов быть королем только рядом с тобой, Делл.
– Да твою же мать!
Я открыла глаза. Взгляд метнулся к часам на стене. Прошло почти пять часов, а ощущение было такое, что я только-только уснула. Голова так и болела, хотя вряд ли ей поможет сон. Мне нужно зелье. И свежий воздух. Недели взаперти, в неадекватном состоянии, кого хочешь добьют.
За окном занимался рассвет. Первые его лучи окрасили небо в светло-синий. Желание вдохнуть хоть капельку утренней прохлады стало таким нестерпимым, что после пары безуспешных попыток открыть окно я выскользнула из комнаты и отправилась на поиски балкона. В первой же гостиной второго этажа такой нашелся, к моему счастью – открытый.
У меня не было обуви, и стоять босиком на холодном камне было ужасно холодно, но как же здорово оказалось почувствовать ветер! Посмотреть на мигающие на темном небе звезды. Вслушаться в шелест листвы деревьев в саду. Различить вдали огни города.
– Ты хоть когда-нибудь осознаешь значение слова «нельзя»? – услышала я откуда-то сбоку.
Крост стоял на соседнем балконе, хотя соседним он был скорее формально: пространство разделяла невысокая перегородка. В комнате за его спиной горел свет. Я рассмотрела книжные шкафы и кусочек письменного стола и сделала вывод, что это был его кабинет.
– Мне не спалось и захотелось подышать.
– Не сомневаюсь.
Я думала, прогонит обратно в комнату, но он отвернулся и облокотился на перила. Задумчиво смотрел куда-то вдаль и казался не то грустным, не то уставшим.
– Что с тобой? – спросила я.
– М-м-м?
– Ты грустный. Что случилось?
– А есть поводы для веселья?
– Не знаю. Ты ведь обещал мне рассказать все утром. Просто я чувствую, что мое присутствие тебя печалит.
– Нет.
И все. Он умолк, не сводя глаз с мазков рассветных красок у горизонта. Я подумала, что насовсем, но через минуту Крост произнес:
– Я по ней скучаю. Я рад, что ты получила второй шанс, но я привязался к Деллин. Она не заслужила смерти.
– Тогда зачем ты ее оттолкнул?
– Не хотел жить по тому же сценарию. Она снова ушла к тому, кого я воспитал через ненависть. Если бы я остался рядом, все могло бы быть хуже.
– Все стало хуже, потому что ты не остался.
– Знаю. Жаль, что последнее ее реальное воспоминание обо мне… неприятное. Деллин не заслужила умирать одинокой. И вообще умирать в девятнадцать.
Мои пальцы, сжимавшие перила балкона, ослабли. Чувствуя, как ноги немеют от холода, я перелезла на Кростову половину балкона.
– А по мне? Ты скучал так, как по ней?
– Наверное. – Он пожал плечами. – По тебе. По жизни, которой не случилось. По ребенку, который не успел родиться. Я не знаю, Таара. Не знаю, кто я, для чего живу, я сам уничтожил все хорошее, что у меня было. Нельзя было хотеть, чтобы ты вернулась. А я хотел. Когда она говорила, как боится этого, я представлял тебя на ее месте. Ругал себя за такие фантазии, но ничего не мог поделать. И сейчас невольно думаю, что судьба исполнила мое желание… за счет жизни ни в чем не виноватой девчонки. Деллин хорошая девочка. Такая, какой могла бы стать ты, если бы я не пытался вырвать твою любовь, а когда не получилось, заменить похотью.
Там, куда вошел нож, противно ныло, и, осознав, что прижимаю руку к груди, я почувствовала, как слезы все же пролились на щеки. Сколько ни давай себе обещаний не плакать, все равно почему-то не выходит.
Поддавшись внезапному порыву, я потянулась к Кросту, вдохнула знакомый запах. Потерлась носом о его плечо и прерывисто вздохнула.
– Ну что ты плачешь? – ласково спросил он.
– Ничего, – обиженно и почти по-детски буркнула я.
– Вечером избила беднягу Акориона, а теперь стоишь босиком и рыдаешь.
– Я так хотела вернуться! Больше всего на свете. А теперь понятия не имею, как жить…
Его рука невесомо погладила меня по спине и волосам.
– Ну-ка, посмотри-ка на меня, – вдруг в голосе Кроста промелькнули нотки подозрения.
– Что?
– В глаза, говорю, мне посмотри.
Я вытерла слезы и задрала голову, послушно уставившись в черные как ночь глаза.
– Ну и что ты помнишь? – спросил Крост.
Спросил так, как обычно спрашивал: «Ну и кто мне объяснит, почему сгорел чулан?» Не оставляя шанса соврать.
– Все.
Подумав, добавила:
– Ну, кроме билетов по артефакторике.
– Да ты их и не знала никогда, – рассмеялся он.
Потом сгреб меня в объятия, уткнувшись носом в макушку.
– Прости меня, детка. Я не знаю, как, но попробую тебе помочь. Исправлю хотя бы часть того, что мы с ним натворили.
Этого «прости» очень не хватало там, в хаосе и тьме. Меня тянули к свету другие слова и воспоминания, и, может, если бы тогда было это, я бы вернулась быстрее. Порой казалось, прошла целая вечность.
– Ты ведь не планировала мне рассказывать, да? Так и хотела делать вид, что в домике, да? И Деллин Шторм тебя совсем не волнует, и воспоминаний у тебя ее нет, и вообще ты вся такая крутая стерва с крыльями проснулась от вечного сна и сейчас покажешь нам, как надо веселиться?
– Ты спрашиваешь слишком много, – вздохнула я. – Не знаю. Не знаю, что я планировала. Я подумала, что, возможно, так всем будет проще. Проще принять, что я – другой человек, чем как-то объяснить… черт, это непросто! Я… помню такие вещи… но ведь я знала их и раньше. Мне нужно немного времени. Я не могу стать кем-то, если сама не знаю, кем хочу быть.
– Так, – Крост вдруг отстранился, нарушив трогательную сцену очередным вопросом. – А если ты все помнишь, зачем это ты предлагала мне остаться?
Я хихикнула.
– Отомстила за первую встречу в гостинице.
– А если бы я согласился?
– Ты бы не согласился.
– Понятно, последствия мести опять не продумала.
– Это был экспромт.
– Дать бы тебе ремня, Таара. Или Деллин. Или обеим.
– Эй! Я не хочу загреметь в психушку с раздвоением личности.
– Тогда определяйся скорее. Скрывать тебя долго не выйдет.
– Я не знаю. Это сложно. Я – это я. Понимаешь?
– Нет, и слава демонам. Идем в дом, ты замерзла. Я уже лечил тебя от воспаления легких и не хочу снова заиметь в доме капризную девицу.
– А, – я отмахнулась, – этому телу ничего не будет. Оно и не такое выдерживало.
– А если однажды не выдержит, ты снова сделаешь удивленный вид и скажешь «ой»?
На самом деле я сопротивлялась больше для вида, ноги заледенели и, по ощущениям, покрылись инеем. Тепло камина, горевшего в кабинете, я встретила с удовольствием.
– Сядь, – сказал Крост, – раз тебе не спится, принесу что-нибудь горячее. Постарайся нигде не застрять и ничего не сломать. Держи крылышки при себе.
– Как скажете, магистр. – Я принялась рассматривать книги на полках.
Кабинет, как и весь остальной дом, совсем не производил впечатления обжитого пространства. Крост здесь не работал, лишь изредка проводил время – об этом свидетельствовали карманный блокнот с пометками на столе и небрежно брошенная на кресло вчерашняя газета. Вот за нее я и ухватилась. Удобно устроилась (насколько вообще это можно было сделать, имея за спиной два здоровенных перепончатых крыла) и приготовилась вникать в последние новости, сенсации и сплетни Штормхолда.
– Я бы тебе не рекомендовал это делать.
Крост вернулся быстро, держа в руках две чашки с чем-то горячим. По запаху и цвету я распознала прогретое вино. Рассмеялась, пригубив пряный напиток.
– То есть я должна сидеть под замком и спрашивать разрешения на короткую прогулку, но раз уж когда-то я была хорошей скромной девочкой и помню те славные времена, то можно выпить?
– Это когда это ты была хорошей скромной девочкой?
– Ты сам сказал об этом на балконе. «Деллин – хорошая девочка». А у меня отличная память.
– Значит, я могу рассчитывать, что в этом году твоя учеба пойдет в гору? Раз память улучшилась?
Я подавилась вином и закашлялась.
– Что?! Я что, все равно пойду в школу?!
– А ты как думала? Тебе нужно научиться контролировать себя. Силу, тело, воспоминания, эмоции. Мне нужно быть в школе, я не могу жить на два места. Пара сотен оболтусов с нестабильной магией на одной чаше весов и ты на другой. Выбор очевиден.
– Капец! – возмутилась я. – Смерть – не повод для прогулов. Скажи еще, что заставишь отработать пропущенный семестр.
– Ты посмотри, и сообразительность повысилась.
С полминуты я думала, как ответить, но не нашлась и снова уткнулась в газету.
– Я серьезно, – сказал Крост. – Лучше не читай. Если ты все помнишь, то не читай.
– Почему?
– Многое изменилось, пока ты… м-м-м… изволила спать.
