Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел
Эрих фон Нефф
Две отчаянные красотки Фрида и Гитта были участницами французского Сопротивления во время Второй мировой войны, а затем стали инспекторами парижской полиции. Ни время, ни пространство не помешают им выследить преступников и заставить злодеев понести заслуженную кару. Слышите звонкий стук каблуков? Это приближается неотвратимое возмездие!
Эрих фон Нефф
Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел
Отравленная игла
Шёл 1942 год, в оккупированном Париже хозяйничали нацисты. Бойцы Сопротивления собирались для тайных встреч в различных укромных местах по всему городу. Одна из боевых групп нашла прибежище в винном погребе ресторана «Синий кабан». Сидели в полумраке, лишь одна тусклая лампа горела под низким потолком.
– Потуши свою чёртову сигарету, – велел Поль.
– Чего это вдруг? – спросил Ив.
– Дым твоей вонючей сигареты может выдать нас тем, кто наверху.
– Думаешь, они сумеют отличить запах моей сигареты от запаха своих?
– Нет. Но в перекрытиях могут быть щели, и если кто-нибудь заметит дымок, сочащийся сквозь пол, тогда спалимся мы все.
– Какие щели? Ты о чём?
Кто-то отобрал у Ива сигарету и потушил.
– Ладно, Поль, ты тут главный.
– По крайней мере, до тех пор, пока фрицы меня не сцапали. – Поль чуть повысил голос. – Слушайте, товарищи, я уже говорил, что многие наши были схвачены нацистами и замучены полковником Гансом фон Виртом.
– Мы это не хуже тебя знаем, – сказал Рой. – И что, по-твоему, мы должны сделать?
– Нам приказали убить фон Вирта.
– Кто приказал?
– Ты же знаешь, что я не могу назвать имена.
– А о карательных мерах они подумали? Бог знает, сколько невинных граждан нацисты схватят и расстреляют в отместку.
– Я вот что думаю, – подал голос Лоран. – Немецкая армия потерпела поражение под Москвой. Война скоро кончится.
– Не болтай глупостей, – сказала Гитта. – Немцы ещё могут продолжить наступление вглубь России, а Москву захватить потом.
– В этих разговорах нет смысла, – сказал Поль. – Война ещё не окончена. Полковник Ганс фон Вирт должен быть убит, – он повернулся к товарищу, который до сих пор молчал. – Серж, ты был снайпером на прошлой войне. Тебе поручается выполнение задания.
– И мнение остальных не спросишь?
– А что тут спрашивать? Ты единственный снайпер среди нас. У тебя есть девять дней, чтобы понаблюдать за Гансом фон Виртом и выбрать подходящее место для выстрела.
– Командование Сопротивления приказало нам убить полковника, но зачем стрелять в него из винтовки? – спросила Фрида.
– А как ещё его можно убить?
– Ядом.
– Каким ядом? Где ты его возьмёшь?
– У меня есть кое-кто на примете.
– Это так по-женски, – сказал Поль язвительным тоном.
– Все мы здесь товарищи по оружию, – напомнила Гитта.
– Верно, товарищи, – Поль саркастически усмехнулся. – И раз уж мы собрались в винном погребе, давайте выпьем за успех нашего дела.
Рой окинул взглядом стеллажи с бутылками.
– Похоже, нам осталось лишь унылое мерло.
– Так что же? – пожал плечами Ив.
Серж молча расставил стаканы. Откупорили пару бутылок, разлили вино.
– За наш успех, товарищи! – провозгласил Поль. – Пьём до дна!
На узкой улочке, почти в самом центре Парижа, располагался ресторан с интригующим названием «Рука дьявола». Впрочем, кухня там была отличная.
Фрида и Гитта только что отведали здешнее фирменное блюдо – la soupe ? l’oignon. По обоюдному мнению, это был маленький кулинарный шедевр.
– Этот суп – настоящая поэзия, – сказала Фрида, обращаясь к гарсону, маячившему неподалёку.
– О да, – с готовностью откликнулся тот. – О нашем новом шеф-поваре уже идёт молва.
– Да, мы слышали о нём, – сказала Фрида. – Поэтому и пришли.
– Мы бы хотели поблагодарить его лично, – сказала Гитта. – Можно?
– Ну конечно. Бен всегда рад видеть красивых девушек.
И гарсон проводил Фриду и Гитту во владения Бена, на кухню. Подруги увидели, что там царила суматоха. Повара резво стучали ножами, нарезая овощи, булькали кипящие кастрюли, на раскалённых сковородках шкворчало масло. Фриду и Гитту поприветствовал невысокий смуглый человек.
– Здравствуйте, милые девушки, – произнёс он с мягким восточным акцентом, который, по мнению Гитты, был очарователен. – Я Баяни, но вы можете звать меня Бен, как все остальные. Что привело вас ко мне?
– Мы бы хотели поблагодарить вас за тот чудесный луковый суп, – сказала Гитта.
– Благодарю вас, – отозвался Бен. – Знаете, я много плавал и обычно служил коком. Много где побывал, постоянно учился чему-то новому.
Фрида, догадываясь, что нельзя будет спросить вслух о том, что ей нужно было узнать, заранее приготовила записку. И теперь протянула её Бену. В этом был определённый риск: Бен мог позвать патруль и сдать их нацистам. Но на первый взгляд Бен производил приятное впечатление, и она всё-таки решила испытать удачу. Впрочем, даже если он и не выдаст их, это не значит, что он ответит на вопрос Фриды.
– Мы тут записали кое-что по поводу рецепта лукового супа, – проговорила Фрида, держа в руке листок бумаги. – Скажите, это те самые ингредиенты?
Бен взял записку. Там было написано: «Мы бы хотели встретиться где-нибудь с глазу на глаз. Вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, напишите время и место».
Бен молча посмотрел на Фриду. Она протянула ему карандаш. Повара, не переставая орудовать ножами, бросали косые взгляды и явно прислушивались к разговору.
Молчание Бена затянулось неприлично долго. Фриде и Гитте казалось, что пауза длится целую вечность. Неужели Бен всё-таки выдаст их нацистам? А если не выдаст, то ответит он в конце концов или нет?
И вдруг Бен начал быстро что-то писать. Закончив, он свернул записку и вместе с карандашом вернул её Фриде.
– Пара ингредиентов была записана неверно, – сказал он сухо. – А теперь я попрошу вас покинуть кухню. Моя работа требует сосредоточенности. Я не хочу, чтобы посетители вмешивались.
Парочка поваров захихикали. Фриде и Гитте не осталось ничего иного, как уйти прочь. Обеим девушкам казалось, что их только что унизили. К тому же это хихиканье и насмешливая ухмылка помощника шеф-повара только подливали масла в огонь. Записку Фрида развернула только тогда, когда они вышли на улицу. Там рукой Бена был приписан адрес, а ниже было сказано: «Встретимся через три часа».
Три часа спустя Фрида и Гитта пришли по указанному адресу и оказались у Бена дома. Они с любопытством оглядели комнату – здесь было на что посмотреть. На стене висело распятие, на комоде лежал большой нож, похожий на мачете, а рядом с ним стояла искусно вырезанная деревянная статуэтка, изображавшая нагую филиппинку.
– Если вы ищете фотографии генерала Дугласа Макартура, то зря стараетесь, – сказал Бен. – Я три года сражался с американскими войсками, которыми командовал его отец, Артур Макартур-младший, и другие генералы.
– Я думала, что Испано-американская война продлилась совсем недолго, – сказала Гитта.
– Верно, война США против Испании шла четыре месяца. Но затем началась другая, в которой Америка воевала уже против Филиппинской республики. Эта война тянулась три года, американцы убили триста тысяч филиппинцев. Но не меня, – Бен взглянул на комод. – Это мой нож-итак, которым я вырезал ту женскую фигурку. Американцы называют такие ножи «боло». И – да, эти тёмные пятна на рукояти – это кровь…
– Нам, наверное, не стоило приходить сюда, – сказала Гитта.
– Нет-нет, конечно, стоило, – возразил Бен. – Времена изменились. Японцы вторглись на Филиппины и творят там страшные зверства. Американцы теперь сражаются на нашей стороне. Я постараюсь помочь вам всем, чем могу. Но прежде чем мы перейдём к делу, я хотел бы сказать вот что: мой родной язык, тагальский, – совсем как французский.
– Неужели? – спросила Гитта.
– Вижу, вы удивлены, – сказал Бен. – Но так и есть. Я был моряком сорок лети научился говорить на самых разных языках, включая майянский, алеутский (это язык эскимосов) и кечуа, на котором говорят жители Перу. А еда? Да, французская кухня неплоха, но в деревнях Южной Америки умеют готовить такие блюда, которые могут посрамить парижские рестораны. Впрочем, я увлёкся, – спохватился Бен. – Просто, если говорить начистоту, вы, французы, порой бываете слишком заносчивы.
– Что есть, то есть, – согласилась Фрида. – И вы отлично владеете французским, акцент едва уловим.
– За сорок лет хождения по морям я научился быстро схватывать чужие языки, – Бен немного помолчал. Потом сказал: – Я ведь до сих пор не знаю ваших имён и того, что вам от меня нужно.
– Я Фрида.
– А я Гитта.
Бен смотрел на них выжидающе.
– Есть один немецкий офицер… – проговорила Фрида. – Мы хотим его убить. Но если мы это сделаем, нацисты в ответ начнут карательные меры.
Бен был невозмутим.
– И что же?
– Мы думали о том, чтобы сделать это не так явно, – сказала Гитта. – Что, если мы используем яд? Нам известно, что филиппинцы мастера по части ядов.
– Когда-то некоторые филиппинцы действительно разбирались в ядах, – покачал головой Бен, – но сейчас это секрет практически полностью утрачен.
Фрида и Гитта не скрывали своего разочарования.
– Извините, что зря потратили ваше время…
– Нет, послушайте, – остановил их Бен. – Мой отец был надменным испанцем. Но моя мать была родом из филиппинской деревни. Она немало знала про ядовитые травы, про медуз и про змей. Она научила меня кое-чему. У меня есть причины думать, что она в конце концов отравила своего жестокого мужа. Как бы там ни было, она заполучила дом и маленький участок земли.
Бен невесело усмехнулся.
– Большинство из тех ядов невозможно изготовить здесь, во Франции. Но некоторые – можно. Все они крайне опасны. И вы не умеете с ними обращаться.
