– Все за собой убирай, – сурово сказала Екатерина Александровна, когда Рита нехотя поднялась. – Ну что ты, Семикотова, как неживая? Быстрее!
Медленно ковыляя на шпильках, Рита потащила за ширму склееный из картона гроб.
– Да, Семикотова, и в перерыве сними, пожалуйста, макияж.
Рита остановилась.
– Вы че, с ума сошли?
– И накладные ресницы – тоже! Так, а ну-ка, подойди-ка ко мне! Руки покажи. Боже мой! Ну что с тобой делать?! Ну как ты будешь играть ведьму с такими ногтями? Да еще с какими-то сердечками! И перестань жевать жвачку!
– Ну уж маникюр я убирать не буду! Столько времени на него ушло! И макияж снимать – тоже!
И выдула изо рта огромный зеленый жвачечный пузырь. А потом тут же втянула его обратно. Нате вам!
– О господи! – простонала Екатерина Александровна.
Девчонки злорадно переглянулись. Потом засмеялись. Еще бы! У всех дома приусадебное хозяйство, скотина, огород – какой уж там маникюр? А эта не просто наманикюрится – еще и цветочки с листочками-лепесточками на ногтях нарисует, а тут еще и сердца какие-то прицепила. Видать, совсем делать нечего!
– Че ржете? – закричала Рита, и ее ярко накрашенные губы некрасиво изогнулись.
– Семикотова, прекрати сейчас же! – тоже почти закричала Екатерина Александровна. – Быстро снимай косметику!
Рита снова выдула изо рта пузырь, потом снова втянула его обратно и сказала:
– Прям! – И дернула плечиками. – Не дождетесь!
Глава 7
– Ну! – начало репетиции ввергло Екатерину Александровну в шок. Оказалось, что никто не помнит слов! С ума сойти! Что скажут коллеги, что скажет директор библиотеки Булдыгеров?
Вот и Семикотова совершенно не знает, что говорить!
Рита тем временем стояла посреди сцены и судорожно пыталась вспомнить текст. Куда там! Голова кружилась, по телу разлилась отвратительная слабость, пальцы на ногах, кажется, совсем согнулись и больно упирались в носки туфель. Рита приподнимала то одну, то другую ногу: приподнятой ноге на время становилось легче.
– Че это с ней? – вурдалак Князева наклонилась к вурдалаку Грязевой. – Ногами-то чего переступает? Как лошадь!
– Понятия не имею. Шарики за ролики, видно, зашли.
– Ага! Или ролики за шарики!
– Тихо! – прикрикнула на вурдалаков Екатерина Александровна. – Ты что, Семикотова, стоишь как цапля? Встань нормально и говори!
«Мы разорены, Марина, мы разорены… – звучал в голове голос отца. – Какая Москва? Берёзовка, только Берёзовка!»
– Сейчас очередь Хомы, – подсказала вурдалак Князева.
– Точно! – согласилась Екатерина Александровна. – Бронников, ты-то чего молчишь? Думаешь, если напялил эту дурацкую футболку, то все позволено?
Никита усиленно морщил лоб, тер руками виски и… хоть бы одно слово всплыло в памяти! Текст всей пьесы он знал назубок, но сейчас думалось о другом – о реакции одноклассников после того, как он покажет возможности смарфона.
– Нет, это сумасшествие какое-то! – взорвалась Екатерина Александровна. – До начала спектакля двадцать минут, а мы даже слов не знаем!
Никита еще сильнее наморщил лоб, в мозгах прояснилось.
– Это… А! Философ Хома Брут был нрава веселого! Дальше… это… Любил очень лежать и курить люльку. Если же пил, то непременно нанимал музыкантов и отплясывал трепака.
Очень быстро небольшая часть постановки, в которой богослов Халява, философ Хома Брут и ритор Тиберий нашли место для ночлега, была преодолена, и, наконец, дошла очередь до Риты. Но у той в ушах продолжали звучать слова отца о том, что они разорены и что коттедж выставлен на продажу.
– Пусти, бабуся, переночевать, – уже в пятый раз повторил окончательно пришедший в себя Никита.
– Ну? – вышла из себя Екатерина Александровна. – Семикотова, хватит спать!
– А, ну да, – будто проснувшись на самом деле, сказала Рита и вдруг вспомнила: – Я знаю этих философов и богословов. Если таких пьяниц начнешь принимать, то и двора скоро не будет. Пошли! Пошли! Тут вам нет места!
– Ладно, побереги голос. Отдыхай. Итак, тихо! Все ко мне! – Екатерина Александровна захлопала в ладоши. – Праздник начнется через двадцать минут! Сверим время!
Все вытащили телефоны, согласно закивали.
– Итак, все свободны, но из библиотеки никуда не выходить! Ни-ку-да!
Все двинулись к дверям.
– Сюда, сюда, – замахал руками Никита, первым выскочивший в вестибюль, – вставайте скорей, фотографировать буду! Такое увидите!
– Удивил! Как будто мы фоток не видали!
– Таких не видали!
– Ой, не болтай!
– Насильно не заставляю. Не хочешь – не надо!
– Куда вставать-то?
– Ну куда-куда? Вон, хотя бы к той колонне! Вот так…
Человек пятнадцать вместе с упырятами облепили колонну и замерли в одной позе.
– Чи-из! – сказал Никита. – Снимаю! А ну-ка… Готово!
Все сгрудились возле него.
– А мы-то – где? – тыча пальцем в экран, недоумевал Димка Скворцов.
– Ой, правда, куда все подевались?
– Мужик какой-то… С бородой… Видите? Идет куда-то…
– Ну прям как живой…
– А вон там, смотрите, диван и кресла. А здесь – нет.
– А фон-то какой темный! Здесь-то светло!
– Да че вы? – громко сказал Клюшкин. – Это же прикол!
– Ага, прикол, – обиделся Никита. – Ну давай, ты теперь всех приколи!
– И приколю! Вон возле дверей встаньте! Ага, снимаю! Готово! Та-ак, посмотрим… Что это? Вообще никого… Да отойдете вы, или нет! – это он сказал болтающимся под ногами упырятам. – До чего надоели!
Рита издалека наблюдала за происходящим. Но подойти не решалась – она всегда держалась обособленно. По привычке взглянула на себя в зеркало, но даже собственная красота сейчас не радовала. Зачем это дорогущее платье с невесомыми оборками, зачем эти высоченные шпильки, к тому же очень неудобные, зачем яркий макияж и серебряные сердечки, вдетые в каждый ноготок, если переезд в Москву отменяется, и, возможно, ей до конца жизни придется видеть эти противные лица!
Впервые в жизни ей захотелось хоть кому-нибудь рассказать о постигшем их семью несчастье, услышать хоть одно сочувственное слово… Но – кому? Князевой, Грязевой, Зюзевой? Так они еще, глядишь, и позлорадствуют…
Тем временем вокруг Никиты собиралось все больше и больше народу.
«Что же все-таки там происходит?» – думала Рита. Ну, появился у него смартфон, которых у нее перебывало, наверное, не меньше десяти, ну, фотографирует он всех – ну и что? Почему такой ажиотаж?
– А пойдемте наверх! – предложила вурдалак Князева. – Что, интересно, там?
Все рванули вверх по лестнице, и впереди всех – маленькие упырята. Немного постояв, поковыляла и Рита.
Глава 8
Между тем солнце медленно подбиралось к сопке, за которую должно было закатиться. Подул прохладный ветер. А с запада, как раз от Дунькной сопки, надвигалась плотная сине-серая туча.
Возле деревянного двухэтажного здания толпился народ. «Ночь в библиотеке!» – корявыми багровыми буквами было выведено на криво приделанной огромной афише. – «Встреча с вампирами, вурдалаками, нечистой силой и… Николаем Васильевичем Гоголем! Гвоздь программы – подвал дома Хохрякова! А-а-а-а! Страх и Жуть! Число билетов ограничено!»
Районная библиотека располагалась в доме лесопромышленника Хохрякова, который после революции вместе с дочерью бежал в Харбин. После их отъезда в доме надолго обосновался поселковый совет, потом районная администрация, и вот два года тому назад сюда переселилась библиотека.
Несмотря на то, что праздник должен был начаться с наступлением темноты, то есть около одиннадцати вечера, небольшой пустырь еще с утра начал заполняться публикой.
Гвоздем программы было посещение подвала. Именно там был сосредоточен самый-самый страх, самая жуть, но для того, чтобы туда попасть, гостям праздника нужно было принять участие в викторине, посвященной творчеству великого писателя, прочитать перед публикой отрывок из какого-нибудь произведения и посмотреть театрализованное представление под названием «Вий».
Ближе к вечеру число любопытных увеличилось в разы, рядом с библиотекой выстроились мотоциклы, велосипеды и несколько старых задрипанных машинешек – ведь многие приехали сюда из ближних и даже дальних деревень.
Чем больше сгущались сумерки, тем ближе к поселку подходила огромная туча, обещающая вот-вот разразиться ливнем.
…Рита нашла одноклассников в зале периодической печати, который на время праздника стал гадальней. До нее донесся голос Клюшкина:
– А теперь меня одного!
– Нет проблем, – сказал Никита. – Отойдите все от него! Минуточку! Готово!
Все опять сгрудились возле Никиты, чтобы увидеть, что же на этот раз выкинет странный гаджет.
– Смотрите, смотрите! – закричал Димка Скворцов, хватаясь за живот. – Такого еще не было! Девочка, Клюшкин – девочка!
– Как – девочка? А ну дай посмотреть! Ой, а что это я делаю?
– Я знаю! – раздался голос вурдалака Князевой. – Чулок снимаешь! Раньше вместо колготок чулки носили. Мне бабушка рассказывала.
– Вау! Вот это да! Кстати, платьице-то на мне – прелесть! Голубенькое, в оборочках… Вы не находите?
«Да что они, все с ума посходили, что ли? – думала стоящая неподалеку Рита. – Клюшкин, чулки вместо колготок… Что же там все же такое?»
Рита даже забыла о том, что они разорены, что теперь ей придется учить уроки наравне со всеми и что пальцы на ногах так разбухли, что она могла перемещаться только маленькими осторожными шажочками. Шажок, другой, третий – и она уже почти подошла к окружившим Никиту любопытствующим. Еще немного и… И тут же встретила красноречивый взгляд Князевой: «Только тебя здесь не хватало!»
Именно в этот момент библиотека взорвалась оглушительной музыкой, и почти тут же зал начал заполняться людьми.
Риту оттеснили в сторону, и она потеряла всех из виду.
– Ну наконец-то, – послышался сердитый голос Екатерины Александровны. Она с трудом перекрикивала музыку. – Ты чего, Семикотова, на звонки не отвечаешь? Я звоню, звоню!
– А я не слышала… Музыка же! – прокричала в ответ Рита.
– Музыка! Слушать надо! Дождь пошел, поэтому представление начинаем раньше, быстро переодеваться!
Екатерина Александровна схватила Риту за руку и поволокла на первый этаж. В свободной руке она держала телефон, по которому пыталась еще до кого-то дозвониться.
– Теперь этот… трубку не берет! – нервничала Екатерина Александровна. – Бронникова не видела? – пытаясь перекричать музыку, спросила она пробегающую мимо вурдалака Князеву.
– Он в очереди в подвал! – прокричала та в ответ.
– Как – в подвал? Кто разрешил? Мы же вот-вот выходим!
На мгновение Екатерина Александровна выпустила руку Риты, и девочка уже хотела оторваться от нее, но, заметив это, учительница снова схватила Риту за руку и потащила к длиннющей очереди, которая столпилась возле подвала.
– Ничего не понимаю! Его же должны открыть позже, после спектакля! Ужас какой-то! И где он? – изо всех сил, стараясь переорать музыку, которая здесь была еще громче, чем наверху, кричала Екатерина Александровна.
– Да вот же они! – закричала в ответ Рита.
– Где?
– Ну вон, видите, на самом входе!
– Точно! Эй, Бронников, Скворцов!
Но Никита с Димкой, ничего не слыша, продолжали продвигаться вперед.
