Кик протянула руку и дотронулась до рукава миссис Флэгг, как это всегда делала бабушка Миссури, когда клиент выдавал какую-то информацию о себе.
– Вам обязательно стоит продолжать, миссис Флэгг. Очень важно следовать своим увлечениям.
– Правда? – Глаза учительницы за стёклами очков расширились и слегка увлажнились, и Кик заколебалась. Внезапно во всём этом проступило что-то не то. Похоже, та ерунда, что она несла, действительно многое значила для миссис Флэгг.
– Конечно, – в конце концов сказала Кик. – Это особенно важно для вас самой.
И тут она не солгала. Ей вдруг захотелось рассказать миссис Флэгг, как для неё важны её занятия химией и экспериментами и как она понимает чувства миссис Флэгг, но не стала этого говорить. Химия ей много друзей не прибавила, а вот с экстрасенсом ещё могло что-то получиться. В первом ряду ей уже улыбались две девочки, и Кик не устояла, улыбнулась в ответ.
– А в мистическом плане, ну, для духов, это тоже важно? – шёпотом спросила миссис Флэгг.
Кик закусила нижнюю губу. Похоже, дело зашло слишком далеко. Но что поделать, сказала бы ей бабушка Миссури, сказал «А» – говори «Б»…
– Разумеется, – ответила Кик. – Очень важно.
– А почему? – раздался голос с задней парты. Голос принадлежал мальчику со сросшимися бровями. – Какая духам разница?
– Кэш, помолчи, – оборвала его миссис Флэгг, не отводя взгляда от Кик.
– Но…
– Я сказала, помолчи!
Кэш тут же умолк. Умолк и весь класс. Все, очевидно, с нетерпением ожидали от Кик итогового прорицания, которого… м-да, у неё не было. Обычно в этом месте бабушка Миссури спрашивала у посетителя, как он хочет расплатиться – наличными или чеком.
– Творчество приносит вам радость, так? – спросила Кик.
Миссис Флэгг поспешно кивнула:
– Да-да.
– Тогда вам необходимо продолжать.
– Обязательно! Ещё что-нибудь?
Кик наморщила нос, пытаясь сообразить, что бы ещё такого сказать покруче, и вдруг осознала, что миссис Флэгг больше не требует, чтобы Кик рассказывала о себе; она хочет, чтобы Кик говорила ей о мистическом. Кик передёрнуло.
– Н-ничего.
– Что ж, это было потрясающе, – сказала миссис Флэгг и захлопала в ладоши. Немного поколебавшись, сидящие в классе присоединились к аплодисментам. Торгаш счастливыми монетками хлопал, наверно, громче всех. – Просто невероятно, Кик Зимовер. Уверена, твоя бабушка очень тобой гордится. Садись, пожалуйста.
Высоко подняв голову, Кик прошествовала на своё место и поскорей скользнула за парту, еле удерживая дрожь в липких руках и ликование в переполненной груди. Миссис Флэгг затянула что-то про доклады и домашнее задание, про то, что они будут проходить в этом месяце, но её никто не слушал.
Слева от Кик ей улыбалась какая-то девочка, а справа ей помахал мальчик. Ребята, которые сидели впереди, непрестанно оборачивались и бросали на неё взгляды, а ребята, которые сидели сзади – что ж, их Кик не видела, но затылком чувствовала, что они на неё смотрят. Ею заинтересовались все.
Все, кроме Каролины. У той на лице было написано такое же отвращение, как у Дженны Джейн.
Кик не стала обращать на них двоих внимание, что оказалось необычно просто теперь, когда впервые за всю её сознательную жизнь окружающие проявляли к ней неподдельный интерес.
Жаль только, что недолго.
* * *
Из всех первых дней учебного года этот был, наверное, самый классный. После такого начала Кик стало казаться, что шестой класс пройдёт для неё под знаком славы.
«Или скуки», – подумала Кик спустя пару часов, просматривая свои записи в дневнике на следующую неделю. Вулканов из гашёной соды не предвиделось, зато маячило клонирование капусты – в теории, прикольная идея, если бы не капуста. Ещё по истории Скукотауна что-то задали, ну и навесили целый список книжек для домашнего чтения, из которых ни одно название не звучало хоть сколько-нибудь интересно.
– Неужели тебе совсем ничего не нравится? – спросила её миссис Флэгг.
Кик обратила внимание, как учительница поджимает губы, когда не может во что-то поверить.
Что, конечно, плохо, потому что мысль она высказала совершенно справедливую. Кик совсем не любит читать. Она любит делать.
– Не-а, – призналась она. – Ничего.
– Что ж, придётся с этим что-то сделать! – воскликнула миссис Флэгг и хлопнула в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. – Класс! Переходим к природоведению. Ну что, готовы проверить, как там наши капустные клоны? Рассаживаемся где хотим, но не забываем соблюдать тишину. Кик? Тебе нужно найти себе пару для лабораторной работы.
«Ну класс», – подумала Кик и сползла вниз на сиденье, в то время как все вокруг, напротив, вскочили с мест. Дженны понесли свои капустные опыты к окошку, Каролина забрала своё творение и села обратно на место, а девочка слева тронула Кик за локоть.
– Хочешь с нами? – спросила она. – Я Натали Мэй. А это Миа, – добавила она, как только к ним подошла девочка поменьше ростом с металлическим подносом в руках, на котором лежали пакеты с кусками капустной кочерыжки.
– Вот эта твоя тема с миссис Флэгг – это было так круто, – выдохнула Миа, подтаскивая поближе стул.
– Правда? – Кик изо всех сил постаралась не расплыться в улыбке.
– Ага-а, – подтвердила Натали Мэй, закинула длинные афрокосички за плечо и поправила блестящий ободок. – У меня бы никогда ничего такого обалденного не вышло.
– Спасибо, – сказала Кик и склонилась над подносом, рассматривая эксперимент. – Э-э, а что это, собственно, такое? – спросила она, поскольку что бы это ни было, выглядело оно не очень перспективно. В двух пакетах куски капусты явно начали гнить; остальные запотели изнутри так, что ничего не было видно.
Миа нахмурилась.
– Надо было вдуть туда воздуху, а я забыла. Не думала, что это окажется важно, а вот, видимо, оказалось.
– Ну да, похоже, – кивнула Кик. – Нужен был углекислый газ из твоего дыхания.
– Серьёзно?
– Наверно. – Вообще-то не наверно, а точно, но кому какая разница? Положим, обычно разница была для Кик, но это ж когда было. Сейчас – не тогда. Сейчас перед ней сидят целых две одноклассницы, которые не прочь с ней подружиться.
– Так, девочки! – подняла глаза от тетрадок миссис Флэгг и задрала лицо вверх, чтобы глянуть сквозь очки, свисавшие с самого кончика носа. – Вы как там, фиксируете наблюдения или просто болтаете?
Кик хотела было заняться двумя кочерыжками, которые таки проявляли какие-то признаки роста, но внутри её всю распирало от счастья, так что собраться просто не было никаких сил. Она взялась за график с наблюдениями, но взгляд запорхал по классу и остановился на… Кэше, мальчике с монобровью.
Кэш разговаривал сам с собой, шлёпая себя по ушам, как будто вокруг зудел комар. Никто не обращал на него внимания.
И только Кик не могла отвести от него глаз.
Их взгляды встретились.
– Ты это слышишь? – шепнул ей Кэш и провёл пальцами по лбу – а может быть, по брови.
– Тишина в классе! – послышалось от миссис Флэгг.
Кик передёрнуло, и она уткнулась в график наблюдений. Слышишь что? Она не слышала ничего, но тревогу на лице Кэша видела отчётливо – и всякий раз, как это перекошенное от ужаса лицо всплывало у неё перед глазами, по спине пробегал холодок.
8. Прорицание бабушки Миссури: «Поосторожней со своими желаниями»
Слава не замедлила принести свои плоды. Конечно, Кик всё ещё считалась новенькой, но уже не той самой новенькой, «с которой никто не садится в столовке». На природоведении все хотели работать в паре с ней. На физре все хотели передать ей пас.
«Давно надо было выставить себя экстрасенсом», – думала Кик, и когда прозвенел последний звонок, она вышла из школьных дверей вместе с Натали Мэй и Миа.
Девочки выступили на залитый солнцем двор, и тут мимо них промчался Торгаш. Джефферсон Бёрр – а звали его вообще-то именно так, и был он вообще-то сын мэра, – Джефферсон Бёрр задел Кик плечом, да так, что она чуть не улетела.
– Счастливые монетки! – выкрикнул он, сжимая бутылочку с пузырями в одной руке и горсть мелочи в другой. – Покупай счастливые монетки!
– Ты как, нормально? – всплеснула руками Натали Мэй.
– Да, нормально. – Кик потёрла плечо и проводила злым взглядом Джефферсона.
Тот и сам злобно на неё зыркнул и продолжил голосить:
– Защити себя от Проклятия, счастливые монетки!
– Что-то он большеват для шестого класса, – заметила Кик.
– Он на второй год регулярно остаётся, – пояснила Миа. – Пока говорит, что шестой – его любимый.
– Ясно.
– Надо бы и мне монетку, – проговорила Натали Мэй, поправляя блестящий ободок. – Может, даже две. Всё-таки столетие на исходе.
Кик задумалась. Тут надо было хорошенько сообразить, с чего начать – и уж точно не с того, что «счастливая монетка – ещё больший бред, чем Проклятие».
Пусть даже так оно и было.
– Раз-два-три-четыре-пять! Век закончился опять! – раздалось неподалёку. Те же девочки, что и утром, снова прыгали через скакалочку, и каждый взмах скакалки поднимал в воздух целую тучу пыли. – Снова пять-шесть-семь-и-восемь! Запах Леты ветер носит!
– Вот только вас ещё не хватало! – крикнула в их сторону Натали Мэй.
– Я что-то не соображу никак, – сказала Кик. – Что за запах лета такой? Или это образ?
– Там не лето, а Лета, – пояснила Миа. – Река такая. Это мы по истории проходили. У древних греков было, что река Лета течёт в подземном царстве мёртвых. Когда люди умирают, они должны из неё попить и забыть жизнь.
– Снова восемь-девять-десять! На болоте воют бесы!
– А-а. – Кик задумалась. – Что ж, за умную отсылку, пожалуй, зачёт, но всё равно, звучит ни разу не страшно. Вначале запах, потом вой. А потом что? Молоко прокиснет?
Она посмотрела на Натали Мэй и Миа, ища в их лицах согласия, но те только удивлённо переглянулись.
– Что? – поинтересовалась Кик.
– Ничего. – Миа потеребила темнокожими пальчиками кончики волос. – Просто как раз тебе лучше всех положено знать, что нас ждёт.
– Э-э, не, ну я как бы не всё время экстрасенс. Мне только иногда что-то открывается. Насчёт Проклятия я ничего не знаю. – Чистая правда. – Я больше как медиум, общаюсь с духами.
Грязная ложь.
Зато девочек это, кажется, успокоило – по крайней мере, до тех пор, пока до них не донеслась опять та же считалка.
– Снова десять-девять-раз – облик монстров ждёт и нас!
– Пойдёмте отсюда, – сказала Кик, и Миа с Натали Мэй последовали за ней к школьной калитке из тонких и острых прутьев. На улице стояла страшная жара, но на Главной улице (которую справедливее было бы назвать Единственной улицей) кишмя кишело народу. К салону красоты «На тот цвет» потянулась вереница старых кошёлок; на крыльце своего хозяйственного магазина орудовал метлой мэр города, прерываясь, чтобы поздороваться за руку с каждым прохожим; парковка перед «Гримп-и-Майер» стояла забитая суровыми внедорожниками на огромных колёсах. Всё как всегда.
Так отчего же у Кик этот жуткий холодок по спине?
«Оттого, что со стрёмной считалочки начинаются все нормальные ужастики», – сказала она себе. Они пошли с Натали Мэй и Миа по тротуару, стараясь держаться тени. Кик знала – знала! – что спрашивать не стоит.
Но не спросить просто не могла.
– Так что вы имели в виду, «что нас ждёт»?
Натали Мэй и Миа опять переглянулись. На этот раз скорее неловко. Нет, поняла Кик: неохотно. Им страшно даже заговаривать об этом предании.
– В общем, была одна ведьма, – наконец начала Миа.
– Чего?
– Ну, несколько веков назад какие-то дети обвинили одну местную тётку в том, что она ведьма, и её посадили в темницу. Горожане боялись устраивать над ней суд, но и отпустить боялись…
– Короче, она умерла в этой темнице, – пролепетала Натали Мэй и, расширив глаза, приблизила лицо к Кик. – Может, и не сама. Ну, ты поняла.
– Не то чтобы прямо поняла, – уточнила Кик, – но примерно догадываюсь, куда ты клонишь. Ты хочешь сказать, её убили.
Костяшки рук у Миа побелели, так она вцепилась в лямки рюкзака.
– А незадолго до своей смерти она прокляла город: каждые сто лет все дети Скукотауна должны обращаться в монстров.
– Это… – «Это ж сколько ей возмездия ждать», – хотела сказать Кик, но, к счастью, вовремя осеклась. – Это ужасно.
Девочки закивали.
– Вот-вот, – согласилась Натали Мэй. – Главное, всё равно, что подгадили Дженны, а наказание всем.
