– Сергей, я в Москве. Не могу до тебя дозвониться. Волнуюсь. Перезвони.
Закончив говорить, он обернулся, обвел равнодушным взглядом комнату и сел на кровать. Стиснув ладонями голову, проронил:
– Все будет хорошо.
Глава 2. Там кто-то есть
При ближайшем рассмотрении квартира Самаровых производила сильное впечатление. Здесь все было дорого и красиво.
Спустившись по лестнице, покрытой голубым ковром с бледными розами, Кречетов из любопытства свернул на второй этаж и попал в большую гостиную, обставленную старинной мебелью.
Посреди залы на сияющем паркете лежал бежевый ковер в коричневых вензелях. На ковре, в окружении дюжины изгибистых стульев, стоял круглый стол. Наружная стена с окнами была задрапирована тюлем и обрамлена золотистыми портьерами. В дальнем углу гостиной сиял глянцем рояль, вокруг низкого стола просторным триклиниумом[1 - Древнеримские скамьи для возлежания, расположенные в виде буквы П.] расположились диваны. Множество старинных предметов загромождало роскошную гостиную, но ее венцом была дворцовая люстра, для которой с избытком хватало высоты потолка.
Удовлетворив любопытство, Кречетов сошел вниз и по запаху еды безошибочно отыскал кухню, но сначала прошел через просторную комнату с круглым столом и застекленными шкафами со столовым серебром и посудой.
В предобеденный час в кухне вовсю кипела работа. Повар Халид стоял у плиты и мешал кипящее варево в начищенной медной кастрюле. Василина шинковала петрушку, укроп и зеленый лук.
Эмма Леонидовна зачерпнула фарфоровой миской зелень и поставила на обеденный стол перед Кречетовым:
– Покормлю вас на кухне. Мы обедаем позже, а вы с дороги проголодались.
– Так будет лучше, – заметил он.
Халид принес глубокую тарелку с ухой и плоское блюдо с куском стерляди.
– Вот соль, перец, хлеб… Зеленью присыпайте, – сказала Эмма Леонидовна и присела напротив. Как только Кречетов проглотил первую ложку, спросила: – Вкусно?
Он ответил:
– Вполне. Спасибо.
– А по мне, так нужно добавить соли. – Домоправительница обернулась к повару: – Слышишь, Халид?
– Недосол на столе, пересол на спине, – заметил тот.
Домоправительница махнула рукой и переключилась на Кречетова:
– Когда Халид приехал в Москву, говорил только на своей тарабарщине. Ни поручить ничего, ни отругать его не могла. Михаил нанял учителя русского языка, и теперь смотрите, как языком молотит. Выучили на свою голову…
– Ученье – свет, а неученье – тьма, – вставил Халид, разделывая на доске кусок мясной вырезки.
– Разговорился ты что-то, голубчик.
– Уважаемая, вы не распорядились, на сколько персон готовить ужин.
Беззвучно шевеля губами, Эмма Леонидовна стала загибать пальцы на одной, затем на другой руке. Потом, наконец, сказала:
– За столом будет девять человек.
– Много гостей? – спросил Кречетов.
– Четверо, если посчитать вместе с вами. Остальные – члены семьи, – ответила Эмма Леонидовна и уточнила: – Сам Михаил, его дочь от первого брака, племянник, я и жена Михаила Юлия… А вот и она, легка на помине.
На кухню впорхнула девушка лет двадцати пяти. В легком платьице она походила на цветущее весеннее деревце. Схватив со стола яблоко, Юлия вгрызлась в него и проговорила с набитым ртом:
– Я ухожу!
– Куда?! – всполошилась Эмма Леонидовна. – Муж вернется, а тебя дома нет.
– До вечера вернусь. С подружками в кафе посидим и сразу – домой. – Заметив Кречетова, Юлия спросила: – У нас новый гость?
– Максим Данилович, старинный друг Михаила, – представила его Эмма Леонидовна.
Кречетов встал и поклонился:
– Приятно познакомиться.
– Странно, что мы с вами до сих пор не встречались, – сказала Юлия.
– Это неудивительно. В последние годы мы с вашим мужем лишь перезванивались.
– Ну что же, – улыбнулась она, – чувствуйте себя как дома. Мы с Мишей рады гостям. Кстати, насчет гостей… – Юлия обернулась к Эмме Леонидовне: – Через неделю из Новосибирска прилетает моя мать. Пожалуйста, приготовьте ей комнату.
– В отпуск? – сдержанно поинтересовалась домоправительница.
– Она не сказала.
– Три года женаты, ни разу не объявилась. На свадьбу к единственной дочери не приехала…
– Эмма Леонидовна! – прикрикнула Юлия. – Как бы то ни было, она – моя мать. Если захочет, пусть хоть насовсем остается, Миша не против.
– Я-то замолчу, но только вот что: две старухи на одной кухне не уживутся.
– Не стоит драматизировать, все утрясется, – сказала Юлия, не собираясь заморачиваться подобными пустяками.
По ней было видно, что она жила приятной, необременительной жизнью, во всем полагаясь на Эмму Леонидовну и богатого мужа.
Юлия ушла так же, как появилась, ее словно унесло ветерком.
Кречетов вернулся за стол и отодвинул тарелку:
– Спасибо, я сыт.
– Компот будете? – спросила домоправительница.
– Лучше чай.
Василина принесла чашку и менажницу, наполненную печеньем, галетами и глазированными пряниками.
– Куда вы сейчас? – поинтересовалась Эмма Леонидовна.
– Хочу навестить сына. Он живет в Москве.
– Сами откуда будете?
– Из Вязьмы.
– Как же вы с Михаилом познакомились? – удивилась она.
– Это было давно, в конце девяностых, я тогда работал в Москве. – Кречетов усмехнулся. – В те времена мы с Михаилом были по разные стороны баррикад.
Эмма Леонидовна сдержанно кивнула и опустила глаза:
– Все ясно, вы – полицейский.
– Когда-то был оперативником. Теперь – следователь, вернее, начальник следственного отдела.
– Михаил поменял свою жизнь и стал уважаемым человеком.
– Я рад за него.
– Значит, вы в Москву по личным делам?
– Можно сказать и так.
– Женаты? – спросила Эмма Леонидовна.
Кречетов замялся, и она уточнила:
– Это я так, по-старушечьи. Простите, если вам неприятно.
– Нет, ничего. Моя жена умерла год назад.
– Значит, вдовец?
– Да.
– Хотите дам совет?
– Нет, не хочу, – твердо сказал Кречетов.
– А я все-таки дам. Жениться вам надо, дорогой. И как можно скорее. Тогда все встанет на свои места, и вы лицом посветлеете.
– Благодарю за обед, мне нужно идти. – Он поднялся и направился к двери.
– Подождите! – окликнула его Эмма Леонидовна, достала из фартука брелок и протянула: – Вот, возьмите, он от ворот. Ваша машина стоит во дворе у черного хода.
* * *
По дороге в Чертаново Кречетов думал о сыне – его тревожило молчание Сергея. В таком городе, как Москва, с ним могло случиться все, что угодно. Опыт следственной работы давал Кречетову пищу для беспокойства.
Машину он оставил в «кармане» у антивандального шлагбаума, который преграждал въезд во двор, где жил Сергей. Кречетов сделал вывод, что в последнее время шлагбаумов в Москве поприбавилось, в любом мало-мальски замкнутом дворе они были.
На двери подъезда многоэтажного дома стоял кодовый замок. Кречетов набрал номер квартиры и нажал кнопку вызова.
Спустя мгновение из динамика послышался женский голос:
– Да…
Замявшись, Кречетов сообразил, что сын живет не один.
– Сергей дома?
– Кто вы такой? – встревожилась женщина.
– Его отец. Позовите Сергея или откройте дверь. – Немного подождав, он дернул дверную ручку и повторил: – Откройте!
Ему не ответили, и он повторил вызов. Однако трубку домофона никто не снял.
Кречетов отступил в глубь двора, запрокинул голову и, примерившись, определил, что девяносто вторая квартира, которую арендовал его сын, располагалась на восьмом этаже. В ее окнах горел свет.
К входной двери подошел старик, и Кречетов успел заскочить в подъезд до того, как дверь успела захлопнуться.
В лифте старик спросил:
– Вам на какой?
– На восьмой, пожалуйста.
– Мне тоже туда, – старик надавил на кнопку и поинтересовался: – В гости?
– К сыну, – ответил Кречетов.
– Это ж в какую квартиру?
– В девяносто вторую.
Старик с подозрением прищурился.
– Там проживает одинокая женщина. Детей у нее нет.
– Мой сын арендует это жилье.
– Десять лет живу в девяносто первой и точно знаю, что в девяносто второй проживает ее хозяйка.
