Эдвард Мунк. Биография художника
Атле Нэсс
Творчество знаменитого норвежского художника-экспрессиониста Эдварда Мунка (1863–1944) таит в себе множество загадок, драматически воплощает «дух времени» – атмосферу Европы тех десятилетий, на которые пришлась его долгая жизнь. Самая известная из его картин «Крик» для многих стала трагическим символом рубежа XIX и XX веков, предвестником мировых войн и катаклизмов XX века. Книга филолога, писателя и историка искусства Атле Нэсса – эталонная современная биография Мунка, раскрывающая тайны его творчества и позволяющая ближе узнать Мунка как творца и как личность. Автор проникновенно рассказывает о радостях и невзгодах, которые выпали на долю художника, о его непростой семейной истории, о борьбе за признание, о падениях и триумфе, о тех, с кем он дружил и в ком находил поддержку, и, конечно, о его любовных отношениях – и о страхе перед любовью, которая для него всегда ассоциировалась с опасностью, утратой и болью. Издание содержит многочисленные цветные репродукции картин Мунка, фотографии из семейного архива. Автор привлекает обширный фактографический материал – письма и дневники художника, свидетельства современников и другие редко публиковавшиеся документы.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Атле Нэсс
Эдвард Мунк. Биография художника
Atle N?ss
Munch. En Biografi
© Gyldendal Norsk Forlag AS, 2004
© Рачинская Е. С., Турунтаева А. С., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2021
КоЛибри®
* * *
Правда всегда где-то между двумя неправдами.
Из записей Мунка
Мунк был гораздо разумнее своих биографов, а ужасающая поверхностность, которая стала бедой нашего времени, исказила его образ до неузнаваемости.
Людвиг Равенсберг. Дневник, 20.11.1952
Мунк увлекает за собой зрителя, когда видит кроваво-красное небо, детей на деревенской площади, купающихся мужчин во всей их мощи. Или полную луну, отбрасывающую на поверхность моря широкую дорожку, похожую на колонну, и берег, освещенный светом северной ночи. Цена, которую должен уплатить человек за такую способность видеть и чувствовать, – одна из тем этой биографии.
Пролог
В 1896 году тридцатитрехлетний Эдвард Мунк создал литографию, ставшую итогом многих лет работы над одним и тем же мотивом как в графике, так и в живописи. Литография получила название «Комната умирающего».
Полупустая комната с голым дощатым полом. Из мебели только кровать, ночной столик, на котором стоит масляная лампа, да высокое кресло, повернутое спинкой к зрителю. Единственным украшением служит картина, висящая над кроватью.
В этой по-спартански обставленной бедной комнате собрались семеро – художник делит их на две группы. Сидящую в кресле девушку или женщину разглядеть невозможно – виден только подол ее платья и край подложенной ей под голову подушки. Лицо скрыто от нас высокой спинкой кресла. Рядом стоят пожилой мужчина и женщина. Их взгляды прикованы к лицу умирающей.
Чуть поодаль – два мальчика и две девочки. Их фигуры сливаются в одно темное пятно. Старшая девочка смотрит прямо перед собой, куда-то за пределы картины, ее глаза расширены от ужаса, взгляд пуст. Лица остальных показаны в профиль, их черты размыты. Один из мальчиков уже подошел к двери – он собирается покинуть комнату.
Как и у многих художников, в творчестве Эдварда Мунка не раз находили отражение поворотные моменты его собственной жизни. Он обычно придавал персонажам своих картин черты портретного сходства с прототипами – несколько схематично, но вполне узнаваемо. Поэтому довольно легко догадаться, что изображено на картине «Комната умирающего» и кто эти семеро.
На литографии события осени 1876 года. Дети, стоящие на переднем плане, – это юный Эдвард, его брат и две сестры. В кресле сидит старшая сестра Софи – она умирает. Это уже не первая потеря в семье. Женщина, которая в знак утешения положила руку на плечо Софи, – не ее мать. Она приходится детям тетей. Фигура женщины олицетворяет утрату детей и их тоску по умершей матери.
Отца зовут Кристиан Мунк. Его сложенные в молитве руки символизируют и набожность, и бессилие: врач по профессии, он наверняка чувствовал себя вдвойне беспомощным возле умирающей дочери.
Худенькую женщину, стоящую рядом с Софи, зовут Карен Бьёльстад. С тех пор как умерла сестра, она стала для этой семьи всем – и хозяйкой, и главной опорой. Семья сестры стала ее судьбой.
Не только леденящий ужас, которым веет от комнаты и одетых в черное людей, собравшихся там, поражает в картине, – поражает то, насколько замкнуты в себе персонажи. Они не смотрят друг на друга – только двое взрослых не отрывают взгляда от умирающей девушки, они не прикасаются друг к другу – только тетя положила руку на плечо племянницы. Но и это легкое прикосновение скрыто от зрителя спинкой кресла.
Осиротевшие (1863–1885)
Любезный сердцу моему доктор
«С нетерпением жду твоего следующего письма, любимая, ужасно по тебе скучаю».
Кристиану Мунку исполнилось сорок три, когда он наконец встретил женщину своей мечты и предложил ей руку и сердце. Его избранница была на двадцать лет моложе, но отвечала ему полной взаимностью. «Если бы ты мог сейчас быть со мной, большего мне и не надо», – отвечает Мунку Лаура Бьёльстад. Их любовная переписка продолжается до свадьбы: «Моя любимая Лаура!», «Дорогой мой, любезный друг!», «Дорогая моя Лаурушка!», «Передавай привет всем своим близким. Твой, твой, твой Кр. Мунк». Лаура не остается в долгу: «Мой Доктор!», «Я так скучаю по тебе, любезный сердцу моему Доктор!».
В роду Мунков было много славных имен и не одно поколение ученых. Отец Лауры, сын фрахтовщика с крохотного островка Крокерёй на юге Норвегии, разбогател и стал шкипером и купцом.
В конце ноября 1860 года Кристиан Мунк сделал Лауре предложение. Как и положено примерной дочери, она тут же пишет отцу и мачехе и просит родительского благословения, однако тон письма говорит о том, что это простая формальность:
Дорогие мои отец и матушка!
Написать вам эти строки побудили меня события чрезвычайной важности. Доктор Мунк просит моей руки, и поскольку я люблю и почитаю его безмерно, то прошу вашего согласия и благословения.
Господне же благословение и согласие я ощущаю всем своим сердцем и славлю Господа за бесконечную доброту ко мне, Его недостойной и непокорной дщери…
Что я еще могу сказать?.. Передавайте привет Карен. Письмо ей уже запечатано. С нетерпением жду вашего ответа, любезные родители.
Ваша Лаура
Ожидаемое согласие было получено. Через четыре дня после этого, 1 декабря 1860 года, доктор Мунк пишет своему будущему тестю Андреасу Бьёльстаду:
К моей величайшей радости, моя дорогая Лаура сообщила мне сегодня, что вы и ваша семья не возражаете против нашей помолвки. Позвольте от всего сердца поблагодарить вас. Я молю Господа, чтоб он дал мне силы оправдать оказанное доверие. У вас были все основания для сомнений, ведь вы так мало меня знаете. Я много старше Лауры и могу предложить ей лишь весьма скромное положение в обществе.
Кристиан Мунк был человеком нервного склада, что отражалось и на его здоровье. Возможно, именно поэтому он весьма посредственно сдал государственный экзамен по медицине; как бы то ни было, он стал военным врачом. Служба, однако, приносила ему небольшой доход, и он сам не раз признавал, что его материальное положение не из лучших.
За долгие годы холостяцкой жизни в его душе развилось глубокое религиозное чувство и склонность к аскетизму, совсем не свойственные представителям рода Мунков; его отец, бывший настоятель кафедрального собора Кристиании [1 - Кристиания (Христиания) – в 1624–1924 гг. название столицы Норвегии Осло. – Здесь и далее примечания переводчиков.], слыл весьма жизнерадостным прелатом. В пятидесятые годы XIX в. в Норвегии распространились новые теологические веяния. Кроме того, в народе издавна большое влияние имели пиетистские общины, придававшие особое значение личному общению с Богом посредством молитвы и чтения Библии и призывавшие скептически относиться к мирским радостям. Благодаря деятельности университетского теолога Гисле Юнсона идеи пиетистов приобрели распространение и в буржуазных кругах Кристиании.
Лаура Бьёльстад и ее семья принадлежали к пиетистской религиозной общине Фредрикстада. Искренняя набожность сблизила доктора и его будущую невесту, несмотря на разницу в возрасте и происхождении. «Господи, дай нам силы всегда оставаться благодарными, преданными и верными Тебе! Аминь!» – пишет военный врач в своем любовном письме. А Лаура отвечает: «Коль будем жить в ладу друг с другом и Господом, так и будет все хорошо!»
Судя по письмам, их связывало и глубокое земное чувство. Тем не менее влюбленный доктор все время пребывает в волнении, он нервозен и возбужден; его мучает внутреннее беспокойство, о котором он толкует в религиозных терминах:
Что же происходит во мне, что так часто отнимает уверенность, вызывает беспокойство? Да не что иное, как пустяки, мирская суета ослепляет меня, делает неблагодарным… Дорогая Лаура, молись за меня, дабы хватило у меня твердости и веры, дабы не оскорблял я неверием своим Духа Святого.
Доктора терзают и самые будничные волнения: на что они будут жить и, самое главное, где.
Он военный врач, служба отнимает у него массу времени и сил, но он вынужден зарабатывать на пропитание и частной практикой. Впрочем, в Кристиании этим прожить трудно: квартплата высока, а количество врачей на душу населения велико. Поэтому он принимает решение переехать в приход Лётен, расположенный в провинции Хедмарк между городами Хамаром и Элверумом, – там есть вакансия врача.
При этом старый холостяк не отличается практичностью:
Мне нужно кое о чем спросить тебя, мой дорогой друг. Односпальное у нас постельное белье или двуспальное?.. А что с матрасами? Я вынужден задавать тебе такие вопросы, поскольку ничего в этом не смыслю.
Невеста воспринимает это спокойно:
Матрасов у меня, к сожалению, нет, дорогой мой доктор. Матрасы обычно заказывают у плотника. Пружинные матрасы, как мне кажется, самые лучшие, да я к ним и привыкла… но поверь мне, я счастлива уже оттого, что мы будем вместе, а больше мне ничего и не надо. Истинная правда, мой любезный друг!
Но жизнь – это не только влюбленность и радостное ожидание свадьбы. У Лауры Бьёльстад тоже есть причины для беспокойства: у нее слабое здоровье.
Ее отец – настоящий богатырь. От двух браков у него родилось двадцать детей. А вот мать была не такой крепкой, в наследство от матери Лауре и достались слабые легкие. Какое-то время после помолвки она серьезно болела. «Мне уже лучше, но я не могу работать, как раньше…» – пишет она будущему мужу.
Она едет в Элверум в надежде, что здесь удастся поправить здоровье:
Все говорят, что я плохо выгляжу, и удивляются, как мало у меня сил, но подбадривают меня тем, что отдых здесь все поправит. Только на это и уповаю, коль на то будет воля Господня. Сегодня начала пить козье молоко, и, кажется, здешний воздух идет мне на пользу.
Лаура восстанавливает силы почти до самой свадьбы. Из Элверума она едет в санаторий Грефсен, где находится до конца августа, а 15 октября 1861 года доктор Мунк и его невеста венчаются в церкви Глеммен, недалеко от Фредрикстада.
Со временем они переезжают в Лётен, а в сентябре следующего года у них рождается первый ребенок – девочка. Дочь назвали в честь матери доктора Юханне Софие, но всегда звали просто Софи.
Осенью 1862 года семья переезжает в усадьбу Энглауг, хозяевами которой были Антон Тингстад и его супруга Ингеборг.
Лаура все еще слаба. Поэтому, когда весной она понимает, что снова беременна, то решает попросить о помощи самого близкого ей после супруга человека – сестру Карен, которая моложе ее на два года.
Сестры покинули родительский дом во Фредрикстаде довольно рано. Их мать умерла от родов, произведя на свет одного за другим восемь детей. Через год после ее смерти купец Андреас Бьёльстад женится снова. Неудивительно, что смерть матери и появление в семье мачехи сблизили сестер.
Хотя семья жила весьма скромно, у Лауры была прислуга, как и полагалось супруге доктора, но помощь и поддержка сестры нужны были Лауре не только в быту.
В 1863 году двадцатичетырехлетняя йомфру [2 - Йомфру – незамужняя женщина из буржуазного сословия (норв.).] Бьёльстад приехала по просьбе сестры в дом доктора, и с тех пор вся ее жизнь была связана с его семьей. Она осталась здесь и после рождения второго ребенка, мальчика. Он появился на свет морозным днем 12 декабря 1863 года очень слабеньким, и все опасались, что долго он не проживет. Поэтому было решено как можно скорее окрестить его, и в дом пригласили священника. Домашние крестины были крайней мерой: не дай бог, новорожденный умрет, не получив благословения Господа.
Ну вот, мои возлюбленные чада…
