Эдриенн Бродер "Дикая игра. Моя мать, ее любовник и я…"

grade 4,4 - Рейтинг книги по мнению 160+ читателей Рунета

Жаркой июльской ночью мать разбудила Эдриенн шестью простыми словами: «Бен Саутер только что поцеловал меня!» Дочь мгновенно стала сообщницей своей матери: помогала ей обманывать мужа, лгала, чтобы у нее была возможность тайно встречаться с любовником. Этот роман имел катастрофические последствия для всех вовлеченных в него людей… «Дикая игра» – это блестящие мемуары о том, как близкие люди могут разбить наше сердце просто потому, что имеют к нему доступ, о лжи, в которую мы погружаемся с головой, чтобы оправдать своих любимых и себя. Это история медленной и мучительной потери матери, напоминание о том, что у каждого ребенка должно быть детство, мы не обязаны повторять ошибки наших родителей и имеем все для того, чтобы построить счастливую жизнь по собственному сценарию. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Эксмо

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-04-113557-7

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 14.06.2023

Дикая игра. Моя мать, ее любовник и я…
Эдриенн Бродер

Замок из стекла. Книги о сильных людях и удивительных судьбах
Жаркой июльской ночью мать разбудила Эдриенн шестью простыми словами: «Бен Саутер только что поцеловал меня!»

Дочь мгновенно стала сообщницей своей матери: помогала ей обманывать мужа, лгала, чтобы у нее была возможность тайно встречаться с любовником. Этот роман имел катастрофические последствия для всех вовлеченных в него людей…

«Дикая игра» – это блестящие мемуары о том, как близкие люди могут разбить наше сердце просто потому, что имеют к нему доступ, о лжи, в которую мы погружаемся с головой, чтобы оправдать своих любимых и себя. Это история медленной и мучительной потери матери, напоминание о том, что у каждого ребенка должно быть детство, мы не обязаны повторять ошибки наших родителей и имеем все для того, чтобы построить счастливую жизнь по собственному сценарию.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.




Эдриенн Бродер

Дикая игра. Моя мать, ее любовник и я…

ADRIENNE BRODEUR

WILD GAME. My Mother, Her Lover, and Me

Copyright © 2019 by Adrienne Brodeur

© Мельник Э., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается Тиму, Мадлен и Лайему и памяти Алана

Примечание автора

Жизнь – не то, что ты пережил, а то, что запомнил и как вспоминаешь, чтобы рассказать.

    Габриэль гарсиа маркес

Работая над этой книгой, я старалась как можно ближе держаться фактов, обращаясь к дневникам, письмам, альбомам, фотографиям, школьным табелям, кулинарным рецептам, статьям и другим документам моей личной и семейной истории. Но в тех случаях, когда было невозможно подкрепить фактами какую-то физическую или эмоциональную подробность, я обращалась к воспоминаниям. Я осознавала, что они выборочны и что каждый раз, вспоминая какое-то событие, мы чуточку его меняем, уплотняя свое представление и наслаивая на него новое понимание, стремясь сделать его осмысленным в настоящем.

Эта книга не претендует на изложение всей истории: годы здесь сжаты в предложения, некоторые друзья и возлюбленные исключены, детали отшлифованы. Время рассеяло частности. То, что следует далее на этих страницах, – интерпретации и трактовки воссозданных в памяти моментов, которые сформировали мою жизнь, и все они зависимы от точки зрения, личного мнения и душевного порыва. Я прекрасно сознаю, что другие могут вспоминать эти события иначе и иметь собственные версии происходившего. Я старалась быть осторожной, рассказывая историю, затрагивающую других людей, которые, возможно, запомнили или переживали ее иначе.

Имена всех действующих лиц этой книги, за исключением моих родителей, Малабар и Пола, и моего собственного, изменены.

В чем польза печалей

Мэри Оливер

(Это стихотворение явилось мне во сне)

Однажды тот, кого любила,
Вручил мне полный тьмы ларец.

И годы миновали, прежде чем поняла,
Что это тоже – дар.

Пролог

Похороненная истина – вот что такое ложь на самом деле.

Кейп-Код[1 - Кейп-Код (англ. Cape Cod – «мыс трески») – полуостров на северо-востоке США в 120 км от Бостона, самая восточная точка штата Массачусетс. Отделяет залив Кейп-Код от Атлантического океана (здесь и далее прим. ред.).] – место, где похороненные вещи вдруг являют себя и вновь пропадают: деревянные ловушки для лобстеров, позвонки горбатых китов, осколки матового морского стекла. Сегодня вроде бы и нет ничего; а завтра цикличные силы природы – эрозия, ветер и прилив – обнажат что-нибудь, что было всегда здесь. Но послезавтра оно исчезнет вновь.

Несколько лет назад мой брат обнаружил нос разбитого затонувшего судна, показавшийся из песчаной отмели. Ему удалось откопать внушительную часть корпуса, прежде чем нахлынул прилив и уничтожил результаты его трудов. На следующий день он вернулся на то же место в то же время, но от корабля не осталось и следа. Если бы брат не вытащил на берег пропитанный водой и солью кусок древесины, узловатый, красиво искривленный, и не оставил его сохнуть на лужайке, можно было бы подумать, что все это ему приснилось.

Раз моргнешь – и упустишь свое сокровище.

Два моргнешь – и осозна?ешь, что правда, которую ты считал надежно припрятанной, материализовалась, что некая неприглядная ее часть обнажилась, показалась во всем своем уродстве. Все мы знаем старую поговорку о том, что одна ложь тянет за собой другую. Обман требует решимости, бдительности и очень цепкой памяти. Чтобы правда продолжала лежать в могиле, за могилой нужно ухаживать.

Многие годы моей задачей было таскать песок и ссыпать его сверху – горстями, лопатами или ведрами, в зависимости от потребности момента, – в старании сохранить похороненной тайну моей матери.

Часть I

Не ведаем, какую сеть себе плетем.

    Сэр Вальтер Скотт

Глава 1

Бен Саутер протиснулся в переднюю дверь нашего летнего дома на мысу Кейп-Код жарким июльским вечером 1980 года. Он, как обычно, приветствовал все семейство своим энергичным «Как жизнь?». Бен носил седую шевелюру, а его обветренные руки прямо-таки кричали о его любви к работе на свежем воздухе. Я видела из коридора, как он одной рукой похлопал по спине моего отчима, Чарльза Гринвуда, а другой поднял повыше коричневый бумажный пакет, уголки которого уже пошли влажными темными пятнами.

– Ну-ка, поглядим, что ты способна сотворить из этого, Малабар, – сказал Бен моей матери, которая вышла в прихожую и встала рядом с мужем. Он вручил ей пакет и клюнул в щеку коротким поцелуем.

Мать унесла пакет в кухню, поставила на столешницу, развернула и заглянула внутрь.

– Сквобы[2 - Сквоб – молодой голубь, не старше четырех недель. Сквобы забиваются на мясо прежде, чем начинают летать, поэтому их мясо очень нежное.], – с гордостью сказал Бен, потирая руки. – Дюжина. Ощипаны и выпотрошены. Я даже головы отрубил – все для тебя.

Ага! Так эти влажные пятна – кровь.

Я глянула на мать, ее лицо не выдало и тени отвращения – только восторг. Она, несомненно, уже высчитывала в уме температуру и время, необходимые для образования хрустящей корочки, но так, чтобы не пересушить мясо и наилучшим образом подчеркнуть его вкус. В кухне моя мать пробуждалась к жизни – это была ее сцена, где она исполняла главную роль.

– Что ж, Бен, уважил ты хозяйку, – промолвила мать, смеясь и одарив его долгим взглядом.

Малабар была жестким критиком. Ее одобрение нужно было заслужить, и этот процесс мог затянуться на годы, так и не принеся результата. Бен Саутер, я это видела, только что заработал себе очередной балл.

Сразу за Беном вошла его жена, Лили, принеся с собой букет цветов из собственного сада в Плимуте и мешочек только что собранного с берегов их собственного ручейка водяного кресса – крохотного, как раз такого, какой любила Малабар. Лили, лет на десять старше моей матери, была миниатюрной и непритязательно красивой, с седеющими каштановыми волосами и морщинистым личиком, которое без стеснения говорило о ее новоанглийской практичности и полном отсутствии тщеславия.

Чарльз стоял в стороне и улыбался от уха до уха. Он обожал компанию, вкусную еду и истории из прошлого, а нынешний уик-энд в обществе старого друга Бена и его супруги обещал все это в достатке. Я была знакома с Саутерами со своих восьми лет; как раз тогда моя мать вышла за Чарльза. И знала их так, как любой ребенок знает друзей своих родителей, – без особой близости и с известной долей безразличия.

Мне было четырнадцать.

Коктейльный час, священный ритуал в нашем доме, начался незамедлительно. Моя мать и Чарльз открыли его привычным бурбоном со льдом, продолжили второй порцией, а потом перешли к любимому аперитиву, который называли «пауэр-пэком», – сухому «Манхэттену». Саутеры последовали примеру моих родителей, не отставая в темпе употребления выпивки. Все четверо вышли, оживленно переговариваясь, из гостиной на веранду, а потом через лужайку к деревянной лестнице, что вела к пляжу. Там они наслаждались прибрежными радостями: соленый воздух, небо, сиявшее розовыми переливами заката, крики чаек, катера у причала и волны вдали.

Мой старший брат Питер вернулся домой после долгого рабочего дня: он был помощником на туристическом рыболовном катере в Веллфлите. Шестнадцатилетний, светловолосый, загорелый, с губами, потрескавшимися от соли и солнца. Они с Беном стали обсуждать полосатого лаврака – чем он питается (песчаными угрями), где хорошо клюет (за буйками, но все еще близко к берегу). Обоим было ясно, что этот тип спортивной рыбалки, с его низкопробной прикормкой и высококачественными удочками, – гиблое дело. Бен был заядлый рыбак. Он сам вязал блесны и каждый год ездил в Исландию и Россию ловить рыбу в самых чистых реках мира. За свою жизнь Бен уже поймал и выпустил более семисот лососей и ставил себе цель дойти до тысячи. И все же день на воде есть день на воде, даже если его пришлось провести с сосущими пиво туристами.

– Что на ужин, мам? – спросил Питер. Мой брат был бесконечно прожорлив и очень нетерпелив.

Этих слов было достаточно, чтобы все дружно вернулись в дом. Мы знали, что будет дальше.

Мать включила свет в кухне, вымыла руки и занялась делом: развернула обезглавленные птичьи тушки, выложила их на столешницу и промокнула чистым кухонным полотенцем. Мы все расположились на прочных стульях с высокими спинками, опираясь локтями на столешницу из зеленого мрамора, откуда можно было с удовольствием наблюдать Малабар в действии. На гигантском разделочном столе-острове прямо перед нами, точно дизайнерский букет, благоухали в вазе пряные травы – базилик, кинза, тимьян, душица, мята. Прямоугольный кусок сливочного масла, подтаяв, образовал глянцевый холмик. Крупная головка чеснока дожидалась материнского ножа. За нашими спинами протянулась гостиная, сплошь оформленная раздвижными стеклянными дверьми, за которыми открывался панорамный вид на Наузет-Харбор. За гаванью раскинулся широкий пляж: полоса песка цвета хаки, кое-где отмеченная пунктиром дюн, которые служили буфером между нашим берегом и Атлантическим океаном. Время от времени мать поднимала глаза от своей работы – измельчения, помешивания или натирания, – оглядывала нас всех и удовлетворенно улыбалась.

Моя мать приезжала в этот городок на Кейп-Код с тех пор, как была маленькой девочкой. Орлеан расположен у локтя этой гигантской «руки» (если смотреть с неба), которая на 100 километров вдается в Атлантический океан, а потом изгибается обратно к материку, постоянно сужаясь вплоть до скругленной «кисти» Провинстауна. В детстве Малабар жила в Покете. Когда она выходила замуж за моего отца, ей принадлежал крохотный домик в Наузет-Хайтс; а пару лет назад с помощью Чарльза, разумеется, она прикупила пару акров береговой линии. Покупая этот дом, она сразу заказала капитальный ремонт, и не случайно кухня в нем оказалась комнатой с лучшими видами.

Если думая о женщине на кухне у вас в голове возникает образ милой домохозяйки в фартучке с оборками или уставшей матери семейства, старательно исполняющей свой долг кормить малых детей, то вы представляете не ту женщину не в той кухне. Здесь, в доме на берегу залива, кухня была центральным командным пунктом, а Малабар – ее главнокомандующим. Задолго до того, как открытые кухни вошли в моду, она считала, что поваров следует прославлять, а не запирать в жарких преисподних, где они вкалывали в одиночку за закрытыми дверями. Именно в этой кухне меренги плавали по морям заварного крема, идеальные куски фуа-гра сбрызгивались инжирным сиропом, а салаты из водяного кресса и эндивия мастерски заправлялись оливковым маслом и морской солью.

Моя мать редко следовала рецептам. Она не видела в них особого проку. Обладая врожденным пониманием химии кухни, она нуждалась только в собственных вкусовых ощущениях, инстинктах и кончиках пальцев. В одной капле густого соуса, попавшей на язык, она умела распознать легчайший намек на кардамон, одинокий ломтик лимонной кожуры, неуловимый признак секретного ингредиента. Она обладала врожденным чувством композиции и структуры и знала, как их может изменить температура. Она прекрасно осознавала силу своего дара, особенно в том, что касалось влияния на мужчин. Вооруженная острыми ножами, душистыми специями и огнем, моя мать умела создавать пиршества, одни ароматы которых могли бы заманить корабли с одурманенной командой на рифы, а она торжествующе наблюдала бы, как они погружаются в бездну. Я знала о сиренах, поскольку читала греческую мифологию, и восхищалась талантами матери.

Теплый свет свечей озарил комнату, и веселое поскрипывание пробок возвестило, что ужин готов. Мы вшестером собрались вокруг стола и набросились на первое блюдо: сваренных на пару моллюсков с мягкими раковинами, которых мы с матерью собрали на ближней отмели во время утреннего отлива. Мы вскрывали раковины, скатывали кожицу с их продолговатых шеек, окунали тельца в горячий бульон с растопленным сливочным маслом и закидывали в рот. Океанский взрыв на языке.

Затем настала очередь основного блюда – главного кулинарного шедевра: Беновы сквобы были сервированы по-домашнему на огромной разделочной доске с канавками, которые улавливали текшие изобильные соки. Пользуясь длинными щипцами, Малабар выложила на каждую тарелку по крохотному голубиному тельцу. Запеченное до состояния слабой прожарки мясо оказалось шелковистым и нежным, мелкозернистым и более жирным, чем я ожидала. Кожица была масляной, как у утки, и хрустящей, как бекон. На гарнир мать сотворила пикантный кукурузный пудинг – мешанину зерен, яиц и сливок – и смачно плюхнула по большой ложке на каждую тарелку. Вкусы дополняли друг друга: сладкий и солоноватый, с определенной сочностью и легким намеком на кислинку.

Сняв пробу, мать замычала от наслаждения. Она никогда не стеснялась наслаждаться плодами своих трудов.

– Это, – проговорил Бен, прикрыв глаза, – само совершенство! – Он, сидевший рядом с Малабар, вольготно положил руку на спинку ее стула и поднял бокал. – За шеф-повара!

– За Малабар, – вторила ему Лили.

Все мы чокнулись бокалами. Отчим заулыбался и добавил:

– За мою милую.

Чарльз обожал мою мать, свою вторую жену, которая была на пятнадцать лет моложе его. Они оба состояли в браке, когда познакомились через общих друзей и влюбились друг в друга. Чарльз был благодарен моей матери за поддержку на протяжении его долгого развода и серии разрушительных инсультов, перенесенных им прямо перед их свадьбой, которые оставили ему на память частичный паралич правой стороны тела. Теперь он ходил, приволакивая ногу, и научился писать и есть левой рукой.

Чарльз и Бен дружили с детства, их свела вместе общая любовь к городку Плимуту, где Бен, прямой потомок паломников с «Мейфлауэра»[3 - «Мейфлауэр» – торговое судно, на котором англичане, основавшие одно из первых британских поселений в Северной Америке, в 1620 году пересекли Атлантический океан.], жил постоянно, а Чарльз год за годом проводил лето. Они были совершенно не похожи – Чарльз, вечно витавший в собственных мыслях, и Бен, такой земной и плотский; но эта дружба процветала десятилетиями. Разница в возрасте между ними составляла всего шесть месяцев, но страстный и притягательный Бен казался годами моложе моего отчима. Охотник, рыбак, защитник природы – и плюс к тому успешный бизнесмен, – Бен обладал энциклопедическими знаниями о природном мире и с энтузиазмом делился ими. За ужином я засыпала его вопросами: Как проходит брачный сезон у мечехвостов? Что вызывает ежегодную весеннюю миграцию сельди? Как мечут икру квахоги? Я пыталась загнать Бена в тупик, но не преуспела. Он знал все об окружающей среде и ее обитателях.

Пока мы вшестером наслаждались ужином, Бен просвещал нас насчет голубей, которых разводил уже более тридцати лет.

– А известно ли тебе, что птенцов у них высиживают и выкармливают оба родителя? – вопросил он, нацеливаясь крохотной косточкой в мою сторону.

– Так они, типа, как городские голуби? – спросила я, любопытствуя, те ли это чумазые создания, знакомые мне по Нью-Йорку, где я родилась и где по-прежнему жил мой отец.

– И да, и нет. Горлицы и голуби из одного семейства, Columbidae, – отвечал Бен, коснувшись моего предплечья. – Птицы, которых мы разводим, – белые горлицы.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом