Владимир Василенко "Статус D"

Первым делом они перевели капсулы виртуальной реальности из разряда предметов роскоши в товар самого широкого потребления. Для этого начали выпускать дешевые модели, доступные гражданам со статусом В. Для жителей желтых секторов, в которых уровень безработицы зашкаливает, это все равно неподъемные затраты, даже в кредит. Но начали один за другим открываться игровые залы, где можно арендовать капсулу на любой срок – от часа и до тех пор, пока она тебя сама не выплюнет по медицинским показаниям.

Следующий шаг – открытие бесплатных игровых залов в желтых зонах. Их сейчас полно, и забиты они обычно под завязку. Естественно, корпорация занимается этим не из благотворительности. Они получают нехилые средства из госбюджета в рамках программы по снижению социальной напряженности в желтых зонах.

В этом, пожалуй, есть смысл. Уж лучше пусть безработная шпана валяется в капсулах, путешествуя по призрачным мирам, чем шатаются по улицам, нажираясь дешевым пойлом, устраивая драки или сбивая полицейские дроны.

Одно из преимуществ «Наследия странников» – огромное количество игроков, в десятки раз больше, чем у других. И этот онлайн во многом обеспечивается именно за счет жителей желтых зон. Базовый аккаунт в игре бесплатный, капсулы – на каждом шагу. Так что «Наследие» стало для многих самым доступным способом развлечения. Если не единственным.

Возрастной рейтинг игры – 16+, так что подсаживаться на нее начинают уже в старших классах школы. У нас, к примеру, в «Наследие» играли все поголовно, кроме самых отъявленных заучек вроде Молли Пак. Тот же Марко Марино с дружками даже вроде добился там каких-то успехов. Состояли в известной гильдии, в массовых сражениях участвовали, в экспедициях по биомам. Я не особо в это вникал, к тому же их хвастливую болтовню можно смело делить на три.

Сам я не играл, но не из-за учебы. Капсул в школе было немного, и время их работы было расписано по минутам. Чтобы вклиниться в этот график, нужно было договариваться. Прежде всего с Марино – именно он распределял время. Негласно, разумеется. У нас вообще многое решалось негласно самими учениками. А учителя на это многое закрывали глаза.

Я договариваться – в том смысле, который вкладывался в это слово в интернате – не любил. И не умел. Да и не хотел. Мне проще было отойти в сторону. Они меня не трогают – и я их не трогаю. Я вообще все свободное время проводил в одиночестве. За занятиями, которые большинству моих сверстников казались какой-то дичью.

Например, смотрел старые-старые фильмы, двадцатого века и начала двадцать первого. Не интерактивные. Большинство даже не в 3D. Просто двумерное видео с живыми актерами, порой вообще без компьютерной графики.

А еще – читал. Да-да, обычные текстовые книги, которые уже лет пятьдесят никому даром не сдались. Даже не гипертекстовые – те, что с перекрестными ссылками и вшитыми аудио- и видеофрагментами. А просто огромные полотнища букв, на скроллинг которых можно потратить несколько часов. Выглядит дико, зато такие книги бесплатны, и их огромное множество. А самое главное – в них есть что-то такое, чего в современных цветастых блокбастерах я не нахожу.

Промо-ролик «Наследия» сменился рекламой женских средств гигиены. Я раздраженно дернул рукой, пытаясь смахнуть изображение с экрана. Но сенсоры на табло работали хреново. Похоже, тут даже система распознавания пола и возраста зрителя барахлила, иначе бы мне не показывали нерелевантный контент.

Полицейская киберпантера повернула ко мне голову, отреагировав на резкое движение. Не увидев угрозы, снова замерла.

Мимо торопливо прошел мистер Чапман, директор интерната. Его шаги было слышно издалека – каблуки звонко щелкали по твердому напольному покрытию, будто дамские шпильки. На меня он взглянул мельком – как всегда, с таким видом, будто я взял с подноса последнюю плюшку, на которую он тоже имел планы. Тут же скрылся за дверями.

Похоже, в актовом зале все закончилось. Я коснулся левого запястья, вызывая голографическое меню своего ИЧ – идентификационного чипа. Поле с показателем социального рейтинга до сих пор было неактивным. Выходит, пропустил я торжественное событие. Не нырнул в эту разукрашенную рамку, не получил свою толику жиденьких аплодисментов…

А, плевать.

– Зайди, Террел, – выглянув из кабинета, коротко бросила Джулия.

На этот раз она была без шлема. Под ним оказались модная стрижка – наверху волосы топорщатся острыми двухцветными прядями, черными с полосками серого, на висках же лишь короткий «ершик», в котором пробриты горизонтальные полоски. На левом виске поблескивают пластинки внешних устройств НКИ – нейрокомпьютерного интерфейса. Это имплант, по сути, соединяющий портативный компьютер напрямую с мозгом. Довольно дорогая штука, зато дающая огромные преимущества при выборе профессии.

Странно. Патрульным полицейским НКИ не обязателен. Обычно он встречается у людей куда выше статусом.

А сама офицер, кстати, весьма симпатичная. И молодая, едва ли старше двадцати пяти. Только вот выражение лица слишком уж жесткое, не женственное.

– Побыстрее, пожалуйста, – поторопила она, увидев, что я замешкался.

Я кивнул и проследовал за ней в кабинет.

Глава 3

Когда пытаются узнать человека поближе, обычно интересуются, что он любит. Какую музыку слушает, что предпочитает на завтрак, чем занимается в свободное время.

По-моему, это полная хрень. Хочешь по-настоящему понять человека – узнай, что он ненавидит. Ненависть куда более сильное чувство. Более яркое, живучее, искреннее. Предпочтения легко навязать. Ненависть обычно идет изнутри. Она по-настоящему индивидуальна.

Я, к примеру, ненавижу этот город. И этот убогий интернат. Старое, рассыпающееся от сырости здание в глубине желтой зоны, в затопленном районе у самого побережья. Если выбраться на пожарную лестницу на восточной стороне, можно поплевать вниз, в загаженную морскую воду, колыхающуюся между толстых бетонных свай и почти полностью скрытую слоем плавучего мусора. Серая зловонная громада мусороперерабатывающего завода высится буквально в соседнем квартале. Но, странное дело, его близость лишь увеличивает количество отходов вокруг, хотя должно быть наоборот. Впрочем, чего удивляться. Мусор сюда тащат со всего города, от самой синей зоны, и местный перерабатывают в последнюю очередь. Если до него вообще доходит черед.

А еще я ненавижу этот кабинет, в котором мне доводилось бывать куда чаще, чем хотелось бы. Вид его хозяина, мистера Чапмана, тоже не вызывает радостных чувств. Скользкий тип с зализанными назад блестящими, будто мокрыми волосами, мерзкой щеточкой усов над губой и фигурной, тщательно подбриваемой каждый день бородкой.

Я не боюсь его. Но я не дурак и прекрасно понимаю, что здесь он царь и бог, и от него очень многое зависит. Я даже рад, что обучение закончилось, а значит, и его власть надо мной.

Но больше всего в жизни я ненавижу лицемерие. А здесь им, кажется, пропитан каждый сантиметр. Будто бы лицемерие регулярно завозят сюда, расфасованное в здоровенные герметичные мешки, и потом через систему вентиляции распыляют по всему зданию. Укрыться от него невозможно, оно въелось в сами стены.

Чапман жестом пригласил меня присесть на стул напротив его стола. Очень знакомый стул, сидеть на котором мне доводилось довольно часто.

– Знакомься, Фрост, это офицер Джулия Харрис, – указал он на расположившуюся у окна полицейскую.

Та стояла прямо, чуть расставив ноги и заложив руки за спину. Шлем ее покоился на краю директорского стола. Летающий дрон парил в углу кабинета – видимо, выбрав наиболее удачный ракурс для видеосъемки.

– Мы уже позн-накомились, – кивнул я.

– Хорошо. Тогда перейдем к делу. Ты наверняка догадываешься, что появление офицера Харрис связано с тем инцидентом, что произошел на прошлой неделе. К сожалению, мы не успели рассмотреть это дело более оперативно. Сам понимаешь – экзамены, подготовка к выпускному. К тому же, на этот раз случай серьезный, и необходимо было рассмотреть его со всей тщательностью…

Пока он говорил, я чувствовал, как во мне поднимается волна злости и возмущения – будто шкала прогресс-бара заполняется. Я изо всех сил старался подавить ее, успокоиться. Я и так-то заикаюсь, а если сильно разволнуюсь – вообще двух слов связать не смогу.

Конечно, я догадывался, куда он клонит и о каком инциденте речь. О том самом, после которого Марко Марино ходит с корсетом на шее, Винс лишился зуба, а Тони получил трещины в двух ребрах.

Жалел ли я о случившемся? Сложно сказать. С одной стороны, прекрасно понимал, что подложил себе огромную свинью перед самым выпускным. А с другой… С каким же удовольствием я начистил, наконец, рыла этим козлам!

Глупо, конечно. Я бессчетное количество раз выслушивал от них издевки и насмешки, а в детстве огребал и тумаков. В конце концов, научился просто игнорировать их. Но в этот раз дело касалось не меня. И я просто не смог пройти мимо.

Давно уже пора понять, что так в жизни все и устроено. Ты влезаешь не в свое дело, заступаешься за кого-то. А потом ты же и остаешься крайним.

– Фрост всегда был сложным ребенком, – вздохнув, покачал головой директор, обращаясь к полицейской. – В подростковом возрасте это только усугубилось. Я приобщил к материалам его досье. Советую обратить внимание на результаты обследований, проводимых нашим штатным психологом, мистером Баумгартеном.

Джулия коротко кивнула.

– Тревожные симптомы наблюдались уже давно, однако мы надеялись, что нам удастся направить Фроста в нужное русло. Все-таки у него очень высокая успеваемость по всем предметам, и в целом по остальным показателям, кроме социальной адаптации, он показывает хорошие результаты. Это-то обиднее всего.

– Да, я уже просмотрела отчеты психолога и рапорты офицера Мастерсона, – сухо отозвалась Джулия. – Давайте не будем терять времени, я тороплюсь.

Видимо, поймав мой вопросительный взгляд, Чапман спохватился.

– Офицер Харрис будет твоим куратором на ближайшее время. Советую тебе попытаться с ней поладить. От нее во многом будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

–К-куратором?

Директор хлопнул себя по лбу.

– Да что же со мной такое! Совсем забыл, что мы выдернули тебя прямо с церемонии. Так что придется разблокировать твой соцрейтинг прямо здесь. Уж извини, что в такой будничной обстановке… Офицер?

Джулия кивнула и тапнула себя кончиками пальцев по левому виску, активируя НКИ. Пальцы ее некоторое время порхали в воздухе по видимым только ей элементам интерфейса. В глазах у нее при этом ничего не светилось, так что, похоже, этот НКИ передает ей изображение прямо в мозг, а не высвечивает на специальной линзе, встроенной в роговицу, как в более дешевых моделях.

Наконец, она навела на меня свой полицейский сканер, и я услышал короткий резкий сигнал. Мой идентификационный чип отозвался легкой вибрацией, во вживленном в кость наушнике я услышал голосовое сообщение.

– Ваш социальный рейтинг разблокирован. Ваш текущий статус – D-1. Внимание! Текущий статус накладывает на вас ряд ограничений. Со списком ограничений вы можете ознакомиться в личном кабинете.

Меня будто ледяной водой окатили. Я, вытаращив глаза, переводил взгляд с полицейской на директора и обратно. Наконец, вызвал голографическое окошко ИЧ. Нет, ошибки не было. Раздел социального рейтинга был активирован, и индекс в нем был подсвечен тревожным оранжевым цветом.

D-1.

Мать вашу, статус D!!! «Неблагонадежный». А значит, прощайте, все надежды на хоть какое-то образование и нормальную работу. D – это, конечно, не «иксы», то есть не разыскиваемые полицией криминальные личности со статусом Х. Но немногим лучше. Это самое дно социального рейтинга. Бездомные, безработные, наркоманы, бывшие заключенные, старики, потерявшие пенсионные накопления, незаконные мигранты и прочее отребье.

За что?! Как пить дать, все дело в этом жирном извращенце, нашем психологе. От его отчетов многое зависело, и похоже, что он решил по полной испоганить мне жизнь. Я, конечно, подозревал об этом и понимал, что вряд ли на выходе из школы получу статус выше С-4. Даже был морально готов к С-6. Хрен с ней, с циферкой в статусе, она не так уж важна, при поступлении на профильное обучение все равно в первую очередь смотрят на оценки.

Но статус D —это… Это просто крах.

Директор смотрел на меня с сочувствием и горестно покачивал головой. Но во взгляде его я читал затаенное злорадство. Конечно. Вряд ли он был не в курсе делишек Баумгартена. В этих стенах вообще ничего не делается без его ведома и согласия, хотя бы молчаливого.

Хотя, возможно, это просто приступ паранойи.

Я стискивал зубы так, что казалось, они должны были раскрошиться от давления. И молчал. Сейчас я все равно вряд ли что-то смог бы выговорить, даже если бы захотел. Да и что тут скажешь? Тем более при копе.

– Я понимаю, тебе нелегко все это узнать, – как мне показалось, искренне сказала Джулия. – Дело, конечно, не только в той драке. Система анализирует всю совокупность информации о гражданине и начисляет очки рейтинга в соответствии с ней…

– Как я уже говорил, с Фростом с самого детства были проблемы, – перебил её директор. – Поэтому, увы, этот итог хоть и печален, но вполне закономерен.

– Вашему интернату и вам лично, как его руководителю, это тоже не добавляет очков, – холодно отозвалась Джулия, и Чапман скривился, будто ему что-то прищемили.

– Террел, прежде всего, ты должен понять что D-1 – это не приговор, – продолжила она. – Это временный статус, и в ближайшие три месяца у тебя есть все шансы повысить его до С. Ты ведь хочешь этого?

Я кивнул.

От того, что оранжевый статус дали временно, мне нисколько не легче. Мне, как сироте, полагаются некоторые подъемные. Но они напрямую зависят от статуса на момент выпуска. Да и вообще все стартовые условия моей взрослой жизни от него зависят. Теперь мне придется выкарабкиваться даже не со дна, а из-под слоя придонного ила.

– Думаю, у тебя все получится, – приободрила меня полицейская. – Как и за всеми выпускниками этого интерната, за тобой на ближайший год закреплено право на получение УБД…

Универсальный базовый доход. Пособие, которое получает большая часть населения желтых секторов. По сути – прожиточный минимум, которого хватает только на еду. Но зато, в отличие от пособия по безработице, УБД не перестают платить, даже если найдешь работу.

– Право на получение бесплатного социального жилья тоже сохранено, – продолжила Джулия. – Но, к сожалению, выбирать район для жительства ты не можешь. Ты распределен в жилой сектор «Гиацинт» в девятом округе. Собственно, это моя территория патрулирования, поэтому я и стала твоим куратором. Ограничения для твоего статуса пока минимальные. Основных – два: не покидать округ без предупреждения и еженедельно отмечаться в полиции. То есть у меня.

Я опять кивнул.

– Ну, и конечно, не нарушать закон, – усмехнулась она. – Но, думаю, с этим проблем не будет. Ты ведь не преступник, Террел. Ты просто парень, которому немного не повезло на старте. Но ты постараешься все исправить. Я ведь права?

Ничего не оставалось кроме как снова кивнуть. Я прям китайский болванчик – только сижу и башкой качаю.

– Ладно, давай остальные формальности утрясем по дороге, – предложила Джулия. – Сейчас я должна сопроводить тебя в выделенную тебе комнату. Отметимся там, и сегодня к вечеру тебе на счет должно будет прийти пособие на первую неделю. На этом пока все. Если нет срочных вопросов – собирай вещи. Жду тебя на парковке возле школы.

– Окей, – выдавил я.

Забрав свой шлем, офицерша вышла, придержав двери, чтобы вслед за ней успел вылететь вездесущий дрон. Я последовал за ней – чуть заторможено, как спросонья. Все еще опомниться не мог. Я, конечно, не думал, что мой путь во взрослую жизнь будет устлан лепестками роз. Но не до такой же степени!

– Фрост! – окликнул меня директор, когда я был уже у самой двери.

Обернувшись, я увидел на его лице легкую издевательскую усмешку. Сейчас, когда полицейская ушла, ему не было нужды притворяться.

– Я совсем забыл поздравить тебя с окончанием школы. В добрый путь!

Внутри все клокотало, но я сумел взять себя в руки и ответить, почти не заикаясь. Сказал то, что очень давно мечтал сказать.

– Да пошли вы н-на хер, мистер Чапман!

Глава 4

Когда я пересек сканирующую рамку на выходе из школы, та отозвалась резким неприятным сигналом и вспыхнула оранжевым цветом. Суетившиеся на крыльце ученики дружно повернулись в мою сторону. Я, поморщившись, поправил на плече лямку спортивной сумки со своими нехитрыми пожитками и зашагал к Джулии.

Та стояла рядом с патрульной полицейской машиной на ближнем от выхода парковочном месте. Ее железная пантера сидела рядом, а вокруг образовался уже целый почетный круг из любопытствующей малышни. Они, перешептываясь и показывая пальцами, обсуждали машины и саму полицейскую. Но в первую очередь, конечно, кибер-пантеру. Правда, держались на почтительном расстоянии – наверное, офицер Харрис уже доходчиво объяснила, что полицейские дроны – не игрушки.

– Неприятно, понимаю, – сказала она, кивнув в сторону рамки. – Но привыкай. В ближайшие три месяца все сканеры будут на тебя реагировать так. А в некоторые сектора или отдельные заведения вообще будет закрыт доступ.

Да уж, представляю, какой бы гвалт начался, если бы мой статус вскрылся прямо на выпускном. То-то Марино с дружками поглумился бы.

– Собственно, поэтому я тебя и выдернула прямо с церемонии, – будто прочитав мои мысли, продолжила Джулия. – Думаю, тебе не хотелось бы узнать обо всем этом… так.

– Спасибо, – буркнул я.

Сегодня, конечно, явно один из самых хреновых дней в моей жизни. Но одно можно сказать точно – с куратором мне повезло. Просто за время учебы в интернате я уже так привык не доверять взрослым, что и ее поначалу принял в штыки. Да она к тому же и коп. Кто ж любит копов?

– Террел, садись вперед, – окликнула Джулия, когда я потянулся к задней дверце машины – туда, где располагался зарешеченный отсек для перевозки «пассажиров». – Поговорим немного по дороге.

– Окей. Но не зовите меня так.

Она обернулась ко мне, удивленно вскинула брови.

– Но это ведь твое имя, разве нет?

– Лучше п-просто Фрост.

Она пожала плечами.

– Как скажешь.

Патрульная машина больше напоминала небольшой бронетранспортер – узкие окна, расположенные под острым углом листы брони, широкие непробиваемые колеса со сплошной резиной. Причем, судя по многочисленным отметинам на корпусе, вся эта броня была явно не для красоты. Что ни говори, желтая зона – это вам не парк для прогулок.

Дроны заняли специально отведенные для них места на крыше машины, сухо щелкнули магнитные клеммы кабелей подзарядки. Я уселся на переднее сиденье, сумку положил рядом. К счастью, пространства для ног было достаточно, а не как в школьном автобусе, где я с моим ростом постоянно упираюсь коленками в спинку впередистоящего кресла.