– О, Бэлла Альбертовна, дорогая! – воскликнул он, узнав Протасову. – Куда вы запропастились? Я… как раз вас набираю!
– Очень вовремя, Руслан, – сухо проговорила она. – Давайте поскорее закончим с этим.
Сацивин схватил пожилую женщину за локоть.
– Скорее, ждем только вас!
– Я не одна, – напомнила она, высвобождая руку. – Скажите, куда идти?!
– Вон, прямо по коридору, потом налево, – торопливо объяснил тот. – На двери табличка «Нотариус Гурецкий»… Поспешите, уже все собрались. Я подожду.
Бэлла Альбертовна вернулась на ресепшен за Мариной. Ее дочь сидела сгорбившись, дрожащей рукой держа папку с документами, и в этот момент вдова испытала чувство острой и щемящей жалости. Как к собственной дочери, так и к себе, ко всему прочему к этому чувству добавилось также ощущение мучительного оглушительного одиночества.
«Поспешите, уже все собрались» – мысленно повторила Протасова слова Сацивина.
«Все» – это кто?! Лидия Коржина, супруга Руслана?
Спустя минуту они были в кабинете нотариуса, молодого подтянутого мужчины в темно-сером костюме. Легким кивком ответив на приветствие Протасовых, он махнул рукой в сторону свободного стула. Бэлла Альбертовна осталась стоять, с растерянным видом разглядывая людей, собравшихся в помещении. Кроме Руслана и Лидии в кабинете были еще один мужчина и две женщины, все прилично одеты, с неприветливо застывшими лицами. Никого из этих людей старушка раньше никогда не видела, и ее тревога постепенно перерастала в неосознанный страх.
– Все в сборе? – коротко осведомился нотариус.
– Все, все, – торопливо ответил Сацивин, подобострастно улыбаясь.
– Хорошо, – протянул тот и, уткнувшись взором в разложенные на столе документы, монотонно забубнил:
– Город Москва, Российская Федерация… тридцатое июня две тысячи двадцатого года… Я, нотариус города Москвы… составил настоящий протокол о том… что, получив сведения о смерти Протасова Андрея Васильевича… в присутствии заинтересованных лиц… и свидетелей… извлек конверт… и, убедившись в его целостности, вскрыл его… в конверте обнаружен конверт, подписанный свидетелями… при вскрытии которого изъят документ следующего содержания…
Нотариус перевел дух и на мгновение поднял голову. Семь пар глаз неотрывно смотрели на него, тишина стояла такая, что, казалось, было слышно как сидящая на окне муха чистит крылышки.
– …Я, Протасов Андрей Васильевич… паспортные данные… проживающий… подписанным завещанием делаю распоряжение о моем имуществе на случай моей смерти…
Бэлла Альбертовна облизнула пересохшие губы, сердце колотилось, будто зверек, пойманный в силки. Она перехватила короткий взгляд Сацивина – толстяк то и дело вытирал платком испарину со лба.
– …жилой двухэтажный дом и земельный участок, расположенный по адресу… завещаю Коржиной Лидии Сергеевне… паспорт серия… проживающая…
Протасова вздрогнула, будто случайно коснувшись раскаленной конфорки. Сердце замерло, в груди что-то мучительно заныло.
– …трехкомнатную квартиру, расположенную по адресу… город Москва, ул. Маросейка… завещаю Сацивину Руслану Валерьевичу… паспорт серия… проживающего…
– Мама… – шепнула Марина, и Бэлла Альбертовна с трудом повернула голову. Расширенные глаза Марины были преисполнены недоумения, которое вытеснял страх. Дрожащей рукой вдова инстинктивно накрыла ладонь дочери.
Нотариус, не поднимая головы, продолжал быстро-быстро зачитывать завещание:
– …денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале Сбербанка по адресу… завещаю Национальному фонду реабилитации людей с ограниченными возможностями… реквизиты фонда… денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале банка ВТБ по адресу… завещаю Центру паллиативной помощи онкологическим больным… реквизиты центра… Загородный дом с земельным участком, расположенные по адресу: Московская область, поселок Барвиха…
– Мама, что происходит? – сдавленным голосом проговорила Марина.
Бэлла Альбертовна покачнулась. Она хотела что-то сказать, но перед глазами все потемнело, колени ее подогнулись, и она, прислонившись к стенке, медленно сползла вниз. Последнее, что успел зафиксировать ее мозг, был испуганный крик Марины.
Есения
Париж, отель «Ле Рояль Монсо-Раффль».
В галерее «Арт-Дистрикт», являющейся неотъемлемой и, пожалуй, самой притягательной составляющей парижского отеля, было немноголюдно. Это объяснялось легко – срок выставки коллекции картин Сэмюэля Курто подошел к концу, и все желающие ознакомиться с работами известных мастеров импрессионизма уже успели это сделать.
Есения взглянула на часы, которые облегали ее тонкое запястье затейливым браслетом из белого золота, и оглянулась. Пожилая супружеская пара, тихо переговариваясь, не спеша переходила от одной картины к другой, и, кроме них, в этом зале больше никого не было.
«Скукотища», – подумала женщина, с трудом подавляя зевок. Мерно постукивая каблучками, она прошла в следующее помещение арт-пространства и остановилась у картины под названием «Игроки в карты».
– Поль Сезанн написал пять вариантов этого полотна, – услышала она за спиной уверенный и очень приятный мужской голос. И хотя в музеях Франции в наше время часто можно было услышать русскую речь, сейчас это было полной неожиданностью, и Есения непроизвольно оглянулась. Позади нее, не близко, в паре метров от нее, стоял крепкий высокий мужчина в иссиня-черном смокинге и, не отрываясь, рассматривал работу выдающегося художника. Казалось, он говорил сам с собой, не замечая приятной дамы впереди себя.
– Вы совершенно правы, – отозвалась она. – И одна из этих картин хранится именно здесь, в Орсе[1 - Парижский музей изобразительных искусств, одно из крупнейших в мире собраний европейской живописи и скульптуры периода 1850–1910 годов. Основу коллекции составляют работы импрессионистов и постимпрессионистов.].
– Мадемуазель Есения? – полюбопытствовал незнакомец, слегка наклонив голову в знак приветствия. Теперь он в упор смотрел на собеседницу.
– Вы угадали. А вы, стало быть, месье Стэнли?
– Можно «господин Стэнли», или «мистер», – улыбнулся он. Причем улыбнулись только губы, его лицо оставалось сонно-бесстрастным, а темные глаза продолжали пытливо изучать стоящую у картины женщину. – Я не возражаю, если мы вообще отойдем от этих церемониальных формальностей.
– Как вам будет угодно. Откровенно говоря, не ожидала, что вы так хорошо говорите по-русски. Я полагала, вы – американец.
Стэнли пожал плечами.
– Тот факт, что я имею гражданство США, не означает, что я не знаю русского. Как, впрочем, и других языков. Мы с вами можем общаться как на французском, так и на английском… Но я осмелюсь предположить, что вам удобней вести беседу на русском, тем более вы сами из России… Верно?
– Вы правы. Только не помню, чтобы я говорила вам об этом, – произнесла Есения, и ее голос похолодел. – Вы что же, наводили обо мне справки?
Стэнли вновь улыбнулся, и на этот раз улыбка вышла куда дружелюбнее, нежели в первый раз.
– Расслабьтесь, Есения. Мы с вами деловые люди, которые ценят время и доверяют только проверенным компаньонам. Неужели вы думали, что, заключая сделки с мистером Говардом, мы не беспокоимся о благонадежности наших партнеров?
– Вы очень предусмотрительны. Пожалуй, я бы поступила точно так же.
– Однако хватит этих прелюдий, – вдруг спохватился Стэнли. – Давайте пройдем на балкон, если вы не возражаете, и перейдем к делу.
На выходе их встретил субтильный юноша в униформе. Видимо, кто-то из служащих отеля. В руках он держал никелированный поднос с бокалами красного вина. Есения взяла один.
– Весьма удобное место для встреч и переговоров, – между делом отметил Стэнли, когда они оказались на балконе. – Отель со всеми удобствами, совмещенный с арт-пространством, где можно бесконечно наслаждаться великолепием картин… Я, к примеру, был приятно удивлен, увидев здесь работы Франца Марка и Дэнниса Хоппера! – Закончив болтать так же внезапно, как вступил в беседу с Есенией, он неожиданно извлек из внутреннего кармана смокинга плоский серебряный портсигар. – Составите мне компанию?
– Благодарю, но я не курю, – отказалась Есения. При этом она сделала маленький глоток вина.
– Ладно, я не буду отнимать ваше драгоценное время, – промолвил Стэнли, прикуривая тоненькую сигарету от тускло блеснувшей зажигалки. Есения подумала, что и портсигар, и зажигалка явно изготавливались в одном месте под заказ.
«Напыщенный индюк», – с неприязнью подумала она, глядя, как мужчина картинно выпускает изо рта колечки дыма.
– …Как я уже говорил, мистер Говард остался очень доволен товаром, полученным в результате нашей сделки, и выражает вам свою признательность, – проговорил Стэнли. – Надеюсь, с нашей стороны все обязательства тоже выполнены в полном объеме?
– Да, мистер Стэнли. Деньги своевременно поступили на счет, – подтвердила Есения.
– Отлично. Мне бы хотелось перейти к обсуждению очередного предмета искусства, о котором вы упомянули в прошлом письме.
– Вы о рукописях российских классиков?
– Именно. Мистер Говард заинтересовался работами русских писателей и поэтов. Особый интерес у него вызывают произведения Шолохова, Цветаевой, Блока… Также рассматривается Пастернак. Собственно, перечень авторов не ограничивается упомянутыми классиками, мистер Говард готов приобрести любые оригиналы первоисточников… Но предпочтение отдается именно тем, кого я назвал. Это действительно возможно?
– Вполне. Возможно, что и листок тонет, а камень плывет, – заметила Есения, снова пригубив вино.
Стэнли рассмеялся.
– Обожаю русские поговорки! – воскликнул он, затушив сигарету о стоявшую рядом пепельницу в виде вычурной вазочки из латуни. – В них столько философского смысла и непосредственности одновременно!
– Это несомненно, – согласилась Есения. – Тем более что это поговорка японская.
– О! Мне нравится ваша уверенность, – сказал Стэнли. – О цене не волнуйтесь. Мистер Говард – щедрый человек, и все финансовые вопросы мы обговорим отдельно. Самое главное, на что я постоянно обращаю внимание, – чтобы все мероприятия проводились строго в рамках закона. Нам, как, смею надеяться, и вам, не нужны неприятности с правоохранительными органами.
– Насчет этого не переживайте. Наши юристы не зря получают свою зарплату. Единственная просьба – не торопите меня со сроками, – предупредила Есения. – Вопрос практически решенный, но для этого потребуется некоторое время.
– О, мистер Говард умеет ждать. Но вместе с тем осмелюсь напомнить, что чем быстрее будет представлен интересующий товар, тем выше будет ваша премия. За оперативность мистер Говард платит отдельно и не скупится. Итак, можно считать, что мы договорились?
– Полагаю, что да. Разрешите вопрос, мистер Стэнли.
– Разумеется. И, повторюсь, можно без официальных приставок, дорогая Есения.
– Зачем вы настаивали на встрече? Все, что мы сегодня обсудили, можно было сделать посредством телефона или ноутбука.
– Если я скажу, что для меня важно живое общение, вы поверите мне? – спросил американец, прищурившись.
Есения покачала головой.
– А если я признаюсь, что хотел увидеть вас лично?
Она невольно улыбнулась.
– В это я готова поверить, – сказала она. Сделав последний глоток, Есения поставила бокал на столик. – И мне отчасти это очень приятно.
– В таком случае, может, встретимся в неформальной обстановке? – вкрадчиво поинтересовался Стэнли. Прохладная невозмутимость в его глазах исчезла, и теперь в них замелькали плотоядные искорки. Сейчас он едва ли не облизывался, глядя на изящную фигуру собеседницы. В черном обтягивающем платье, с распущенными золотисто-волнистыми волосами, чувственными алыми губами, Есения выглядела изумительно и, похоже, догадывалась о мыслях мужчины.
– Почему бы и нет? – снисходительно ответила она. – Я еще три дня буду в Париже.
– Замечательно, – просиял американец.
Прерванная рыбалка
Вечерело. Июньское солнце, жаркое даже на исходе дня, плавно и размеренно клонилось к закату, его багровый бок уже коснулся верхушек высоченных елей Можайского водохранилища. Очередной теплый летний день беззаботным щебетом провожали лесные птицы, их небольшие стайки изредка вспархивали в листве деревьев и устремлялись в теплое предзакатное подмосковное небо.
В светло-зеленой моторной лодке типа «Кайман», спокойно покачивающейся на зеркальной глади воды, сидели двое, у каждого в руке было по удочке.
– И все же я тебя зря послушался, Тема, – проворчал один из рыбаков, одетый в пятнистый камуфляж. Поправив зеленую кепку, он скептически посмотрел на замерший в неподвижности поплавок. – Нужно было спиннинг брать! Ну что это?! Баловство одно, как пацаны, ей-богу…
– Ты так говоришь, Шамиль, потому что тебе сегодня не везет, – парировал Артем. На адвокате была легкая спортивная куртка песочного цвета. – А я вот наоборот, люблю что попроще.
– Да это я так, для профилактики! Хех, уж и поворчать нельзя. Как говорится, умей довольствоваться малым… Ведь шикарные же тут места, верно?
– С этим не поспоришь, – согласился Павлов. – Места действительно потрясающие. Один закат чего стоит…
– Нет желания вообще сюда переехать? – поинтересовался Шамиль. – Возьмешь себе небольшой домик, да и веди свои консультации онлайн… Сейчас многие твои коллеги так делают. И удобно, и время экономит. Да и ты, Артем, уже серьезно вырос.
– Отчасти ты прав, не нужно тратить часы на дорогу, – кивнул Артем. – Но я, несмотря на все эти новомодные тусовки онлайн, по-прежнему старомоден и верю только в живых людей. Уверен, что ничто не заменит живого общения с человеком, ты же меня знаешь. Я, безусловно, люблю природу, но мне нужен драйв, чтобы все крутилось вокруг. Если я поселюсь в домике у озера, через пару дней волком завою. Нет, консультации на «удаленке» точно не мое.
– Ты каждый раз по грани ходишь, – произнес Шамиль. Из кармана охотничьей «разгрузки» он вынул пакетик с арахисом и кинул орешек в рот. – И каждый раз я вздрагиваю, когда слышу твой звонок посреди ночи.
– И каждый раз ты помогаешь мне кого-то вытащить из нехорошей ситуации, дружище. За что я тебе безмерно благодарен, – отозвался Артем, и взгляд Шамиля потеплел.
– О чем речь, Тема. Но сам знаешь, жизнь непредсказуема и каждый раз вносит свои коррективы. Угощайся.
Павлов взял несколько орешков.
– Похоже, у нас гости, – вполголоса сказал он. Шамиль покосился на поплавок приятеля, который, дернувшись, внезапно резко ушел глубоко под воду, натянув леску до предела. Внимательно следивший за поклевкой Артем среагировал молниеносно, потянув удилище в противоход движения поплавка, тоненькая антенна которого то выныривала, то вновь погружалась в воду.
– Приготовь подсак, – бросил Павлов, и Шамиль, оставив свою удочку, схватил со дна лодки рыболовный сачок.
– Это явно не карасик, – пробормотал он, глядя на торпедообразное тело, энергично извивающееся под водой.
Еще минута отчаянного сопротивления, и в сетке яростно билась крупная щука серо-желтоватого окраса.
– Смотри, какая красавица, – не скрывая восхищения, произнес Артем. Из кожаного подсумка на поясе он проворно извлек специальные стальные щипцы – «зевник» – и с его помощью так же ловко вынул стальной крючок из пасти речной хищницы.
– Спиннинг, говоришь? – краем рта улыбнулся адвокат, отправляя дергающуюся рыбину в пластиковое ведро, которое стояло на корме лодки. В нем уже дремали четыре крупных леща и несколько окуней. Оказавшись в тесном плену, щука тут же принялась неистово бултыхаться, выражая категорическое несогласие с пленением.
– Сегодня твой день, – с серьезным видом известил Шамиль. – Сдаюсь.
– Не печалься, дружище. Повезет в чем-то другом, – в тон другу сказал Артем, ободряюще подмигнув.
– Вот уж не ожидал, что в здешних краях щуку можно на простую удочку поймать, – признался Шамиль. Он приподнял свое удилище и вздохнул, увидев пустой крючок.
– Среди рыбаков до сих пор ходит легенда, что в Царских прудах в конце восемнадцатого века была поймана щука невероятных размеров, – сообщил он. – И вроде как в ее жабрах было закреплено золотое кольцо – таким образом рыбину пометили по указанию Бориса Годунова…
– Тогда этой щуке должно быть почти двести лет, – усмехнулся Павлов. – Если мне не изменяет память, вылов самой крупной щуки официально зафиксирован в тридцатых годах прошлого века, в озере Ильмень Нижегородской области. Вес ее составил порядка тридцати пяти килограммов.
Шамиль взглянул на ведро, в котором речной хищник продолжал без устали бить хвостом, разбрызгивая воду.
