Когда ты уже съедешь?! Как помочь взрослому ребенку начать жить самостоятельно
Марк МакКонвилл
Практическая психотерапия
Когда ребенок соседа получил хорошую работу и собирается создать семью, легко впасть в отчаяние, глядя как собственный «малыш» давно забросил институт, и похоже не собирается никуда переезжать с вашего дивана. Клинический психолог Марк МакКонвилл работает ни одно десятилетие с семьями, в которых ребенок отказывается взрослеть. В этой книге собраны конкретные советы, которые помогут без лишних упреков и ссор помочь вашему птенцу взлететь.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Марк МакКонвилл
Когда ты уже съедешь?! Как помочь взрослому ребенку начать жить самостоятельно
Mark McConville Ph.D.
Failure to Launch:
Why Your Twentysomething Hasn’t Grown Up… and What to Do About It
© Сайфуллина А.Д., перевод на русский язык, 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
* * *
Посвящается моим детям,
Люку Фрэнсису и Меган Хейз,
а также моим братьям – Джону, Полу и Майку.
От автора
За четыре десятка лет практики в области клинической психологии я успел поработать с сотнями людей, в число которых входили как подростки и молодые люди, так и их родители. В основу этой книги лег мой собственный опыт работы с теми пациентами (взрослеющими и их родителями), которым тяжело дался переход от подростковой жизни ко взрослой. Мне не о чем было бы писать, если бы не их истории. И дело не только в том, что мои мысли проще понять через примеры, которые отчасти перекликаются с собственной жизнью читателей или жизнью их детей, но и в том, что именно такие пациенты необратимо повлияли на меня как на профессионала и на мой подход к лечению, подарив мне бесценный опыт.
Желая скрыть личность пациентов, я смешивал разные случаи из своей практики в один, а также менял имена участников и подробности их жизни. При этом описанные в книге препятствия, решения и события дают достоверное, приближенное к действительности представление о вопросах развития, трудностях воспитания и психологических рекомендациях, с которыми ежедневно имеем дело я и мои пациенты. При чтении книги стоит учесть, что выборка в исследованиях естественным образом ограничена и отражает истинное положение дел в моей практике: лиц мужского пола в ней больше, чем женского; выходцев из среднего и высшего класса больше, чем из других; представителей белого населения в ней больше, чем представителей меньшинств, хотя, возможно, вы этого даже не заметите. Однако ограничения неизбежны, поэтому я оговариваю их отдельно.
В книге вы найдете советы о том, как справляться с трудностями и обстоятельствами, сопровождающими переход во взрослую жизнь. Тем не менее жизнь такова, что не существует решений, мер или способов, которые работали бы всегда и везде. Мой подход основан не на клиническом вмешательстве в психику, а на родительской поддержке. Она помогает взрослеющему успешно преодолеть обязательные этапы развития, справиться с трудностями и пережить нелегкое время. Все мои клиенты работали с профессиональным психологом (со мной), и если вы желаете разобраться в вопросах психического, эмоционального и поведенческого здоровья, вам тоже следует обратиться к специалисту. Мои советы не стоит приравнивать к указаниям сидящего прямо перед вами врача, а предложенные мной меры стоит использовать только после обсуждения с медицинским работником. Эту книгу со всеми ее советами я создал в образовательных целях: чем больше вам известно, тем охотнее и действеннее вы сотрудничаете с врачом, которому становится проще назначить лечение, подходящее именно вашему ребенку. Советы и указания о том, как найти специалиста, подходящего вам и/или вашему подростку, вы найдете в приложении.
Часть I. Загадочный мир взрослых
Как взрослеют люди
Глава 1. Подросток в теле взрослого
Почему некоторым тяжело повзрослеть?
Двадцатидвухлетний Ник пришел ко мне по той же причине, что и многие другие молодые клиенты: только так родители были согласны от него отвязаться. Будучи психотерапевтом, я в основном работаю с повзрослевшими детьми и их родителями. И вот Ник сел напротив меня; мы смерили друг друга взглядами. Передо мной сидел привлекательный юноша с копной каштановых волос и легкой улыбкой на лице, которая, однако, стала опасливой, едва он заговорил.
– Я здесь, потому что родители считают меня неудачником, – произнес Ник.
Когда-то он успешно учился в старших классах школы зажиточного района на окраине центральной части крупного города. В то время будущее юноши казалось предопределенным. Как и его родители, он должен был окончить школу, поступить в колледж и затем найти работу. Едва Ник стал студентом, все резко изменилось: вечеринки увлекли парня настолько, что он забыл о занятиях на целых девять месяцев. За два семестра образовалась учебная задолженность, Нику назначили пересдачи, вынудив взять академический отпуск.
Вполне предсказуемо юноша вернулся к родителям и, якобы желая иметь личное пространство и независимость, обустроил себе «жилье» в подвале родительского дома, который находился почти в центре города. Родителей, конечно же, расстроило и разозлило, что сын оказался безответственным студентом, однако в итоге они смирились с происходящим и решили любой ценой помочь ему встать на ноги.
Поначалу Ник всеми силами пытался исправиться. Он во всем соглашался с родителями, помогал им и благодарил за понимание и поддержку. Ему нравилось работать руками и проводить время на свежем воздухе, поэтому он устроился на неполную ставку в магазин садовых принадлежностей. Начав с роли грузчика, который расставлял товары и носил тяжести, он быстро поднялся до должности консультанта по уходу за газоном. Родители радовались за сына, который, как им казалось, наконец остепенился и нашел любимое дело.
Вот только с тех пор и вплоть до нашей первой встречи в жизни Ника больше не произошло ни одной положительной перемены. Его карьера не ладилась: устроиться в магазин на полную ставку не выходило, найти еще одну работу – тоже. Вечерами после работы он пропадал в местном баре, проводя время в компании бывших одноклассников и завсегдатаев заведения. Ник частенько угощал посетителей едой и напитками, чтобы возвыситься в их глазах и ощутить свою значимость хотя бы в мире грез.
– Совсем как в «Веселой компании», – признался мне юноша, явно довольный собой.
Погружаясь в беззаботную среду бара, естественно, Ник отдалялся от родителей. На работе ему нужно было быть только днем, поэтому пил он до глубокой ночи. Со временем молодой человек стал возвращаться домой пьяным, а просыпаться – лишь за полдень. Порой он и вовсе не приходил домой, проводя ночь со своей девушкой, постоянной посетительницей того же бара. Дома Ник вел себя все хуже, как будто вернувшись в свой шестнадцатилетний возраст, хотя, казалось бы, эти мрачные времена уже давно прошли.
– Если начистоту, то дом для него – что гостиница, – раздраженно призналась мать Ника, Рене, когда они с мужем пришли ко мне впервые, – холодильник всегда полон, и не нужно ни готовить, ни убираться, ни стирать! Проявил бы хоть каплю совести.
Родители Ника оказались добрыми, благонадежными людьми. Мать юноши вернулась к работе, когда дети поступили в колледж; отец был успешным руководителем небольшого производства. Оба готовы были на все ради успеха и развития своих детей: их старший сын оканчивал колледж, а младшая дочь – десятиклассница – радовала оценками. Когда же супруги впервые рассказывали мне о Нике, разочарованию их не было предела.
Сердобольная Рене была не в силах бросить сына и стремилась «помочь» ему всеми доступными средствами. Она придумывала, как Ник мог бы обеспечить себе надежное будущее, указывала сыну на возможности, которыми он мог бы воспользоваться, и напоминала ему об обязанностях. Ник тем временем считал, что мать на него «давит», и в ответ только лишь раздражался и злился. Череда громких ссор между юношей и его родителями привели стороны к договоренности: они все вместе отправятся к психотерапевту – то есть ко мне.
Отец Ника, Сет, был вдумчивым и молчаливым человеком, а потому достучаться до нерадивого сына пытался по-мужски и по-деловому. Он часто приглашал Ника на встречи во время обеда и в беседе настойчиво расспрашивал его о будущем, а также делился собственными мыслями и предложениями по этому поводу. Совместные обеды с отцом проходили хорошо, однако в поведении Ника почти ничего не менялось. Он в лучшем случае признавал, что родители всеми силами стараются помочь ему. В худшем – считал, что они вмешиваются в его личную жизнь и давят на него.
Сет и Рене не скрывали, что желают вернуть сына в институт, где тот смог бы получить подходящую профессию – допустим, ландшафтного дизайнера или специалиста по обустройству газона.
– Мы всего лишь хотим, чтобы он хоть немного думал о будущем, – объясняла Рене. Родители переживали, что их сын так и будет жить на минимальную зарплату и пропадать в мире грез – в местном баре.
На первых приемах Ник уверенно заявлял, что теперь-то он обязательно возьмется за ум. Он и вправду в какой-то мере пытался изменить свою жизнь. К примеру, просил руководство магазина увеличить ему ставку, однако парень почти ничего не добивался. Сосредоточиться на насущном ему никак не позволяло «давление» со стороны родителей.
Ник бросался из крайности в крайность: он то сдавался и признавал, что его жизнь идет под откос, то неубедительно заявлял, что вот-вот все решит.
Одну неделю он (вяло) рассуждал о том, что думает пройти программу подготовки научных сотрудников для получения степени бакалавра, другую – жаловался на то, что родители в него не верят. Юноша признавал, что ему необходимо зарабатывать, копить деньги, чтобы наконец съехать от родителей, но решимость его была слабой, а слова так и оставались словами.
Ник попал в безвыходное положение, однако упрямо отказывался это признать. Его жизненный путь, равно как и его участие в психотерапии, представлял собой замкнутый круг из пустых обещаний и бездействия – а потому ни к чему не приводил.
– Не думал, что жизнь моего сына сложится именно так, – признался Сет. – Он будто шестнадцатилетний подросток в теле двадцатидвухлетнего молодого человека. Ему нужно обеспечивать себя. Жить отдельно от родителей. Найти себе партнера, завести детей. Вот только пока я его даже из подвала выгнать не могу.
* * *
Что делать родителям в подобном положении? Что мне как психотерапевту посоветовать Сету и Рене? Ко мне за помощью обратились два заботливых и изобретательных человека, готовых пойти буквально на все ради того, чтобы сын выбрался из ямы, которую сам же себе и вырыл. Однако отношения между взрослыми и их ребенком зашли в тупик. Что бы они ни предпринимали – сколько бы ни настаивали, ни упрашивали, ни намекали, ни предлагали, ни помогали, ни направляли, – их сын лишь только раздражался, чаще спорил и сильнее отдалялся.
Думаете, родителям стоит быть помягче с Ником, и без того разочарованным в себе? К сожалению, такой подход оборачивался против них самих: чем больше они жалели сына, тем сильнее он расслаблялся. Родительское сочувствие как будто подрывало решимость молодого человека.
Может, стоит лишить Ника финансовой поддержки? Родители юноши осознавали, что однажды им придется сделать это, а потому уже успели как следует все обдумать. Однако была ли оправдана эта мера? Оба боялись – не без оснований, – что, прогнав сына, окончательно потеряют с ним связь и в итоге он, распустившись сильнее, окажется на самом дне общества.
Как ни прискорбно, опыт Сета и Рене знаком многим. Мы так сильно любим своих детей, мы считаем их такими способными, что отчаянно верим в их успех. Однако зачастую они не могут найти себя, а мы не знаем, как им помочь. Когда ребенок маленький, его можно отчитать или наказать за плохое поведение. Но едва он становится взрослым (что во многих странах происходит в день восемнадцатилетия), как его отношения с родителями, по крайней мере с точки зрения закона, становятся равноправными.
Пока повзрослевшие дети продолжают жить с нами под одной крышей, пользуются нашей финансовой поддержкой, а порой, как нам кажется, ошибаются, мы непрестанно пытаемся переосмыслить наши с ними отношения. Как мы можем помочь им теперь? Нужна ли им наша помощь? Имеем ли мы право вмешиваться в их жизнь? Мы с готовностью помогаем им в минуту нужды, однако их становление уже почти от нас не зависит. Мы до сих пор виним себя в их ошибках, беспокоимся за них, несем на своих плечах родительское бремя… однако мы больше не властны над своими детьми.
Мы с готовностью помогаем детям в минуту нужды, однако их становление уже почти от нас не зависит: мы больше не властны над ними.
С помощью этой книги я хочу заявить: вы не одиноки. То, что я описал выше, – беда современного поколения родителей и детей. Но почему? Почему нынешней молодежи так тяжело повзрослеть? Как воспитать того, кто ведет себя как «шестнадцатилетний подросток в теле двадцатидвухлетнего молодого человека»?
Синдром неудачного старта
Занимаясь частной психологической практикой, я успел поработать с сотнями клиентов с подобными трудностями. Ко мне часто обращались молодые люди, которые никак не могли остепениться и родители которых отчаивались, не в силах помочь. Гнетущие противоречия доводили до предела целые семьи. Широко распространенное явление врачи окрестили «синдромом неудачного старта»[1 - По-английски этот синдром называется «failure to launch syndrome». Он лег в основу фильма «Любовь и прочие неприятности» (англ. «Failure to Launch», 2006 год), в котором отчаявшиеся родители нанимают героиню Сары Джессики Паркер, чтобы та заставила их сына-бездельника, сыгранного Мэттью Макконахи, покинуть отчий дом. И, судя по моему опыту, нет – в жизни не бывает так, как показано в этой киноленте. Если бы так было, я бы не написал эту книгу.].
Почему вообще возникло это понятие, «синдром неудачного старта»? Причина такова: современные родители отпускают детей во взрослую жизнь намного позже, чем родители прежних поколений. Недавно Исследовательский центр Пью выяснил, что треть современных людей от двадцати пяти до двадцати девяти лет живут с родителями – то есть с 1970 года этот показатель увеличился в три раза. Изменения можно объяснить множеством причин. Во-первых, сегодня молодым людям сложнее обрести финансовую независимость, поскольку последние полвека уровень заработной платы неуклонно снижался, а стоимость жилья – росла. Зачастую повзрослевшие дети не могут позволить себе ничего дороже той спальни, в которой они провели детство. Мало того, в отличие от былых индустриальных времен, когда главенствовало фабричное производство, сегодня от претендентов на вакантную должность требуют достойного образования. Получить его невозможно без крупных вложений, в том числе и денежных, и расходы в большинстве случаев ложатся на плечи родителей.
Но даже это еще не все: на взросление в том числе влияет и отношение к сексу и женитьбе, которое также во многом изменилось. Веками свадьба была самым верным способом освободиться от сожительства с родителями и обрести независимость. Однако в 1960–1970-е годы произошел культурный переворот, и секс вне брака стал для большинства обычным делом. Так свадьба перестала быть для многих залогом надежного будущего. В 1960-е годы 70 % взрослых людей были женаты, и, когда кому-то не удавалось сочетаться узами брака до тридцати лет, это было предосудительно. Сегодня женаты лишь 50 % взрослых людей, и если раньше все в основном женились вскоре после двадцатилетия, то теперь средний возраст вступления в брак приближается к тридцати годам. Неудивительно, почему все больше выпускников старших классов и колледжей проживают с мамой и папой.
Однако в основании этого явления не только современные экономические реалии, новые требования к образованию сотрудников и развитие иных культурных представлений о том, что значит быть взрослым. Все перечисленное – лишь верхушка айсберга, а под водой тем временем скрывается нечто повнушительнее.
И эта тревожность – основа синдрома неудачного старта. Современные молодые люди намного тревожнее своих предков в вопросах взросления и самостоятельности… порой по вине родителей. (Я бы даже сказал, по нашей вине: я сам отец двоих детей.) Сегодняшние восемнадцатилетние дети росли под чутким надзором и руководством старших, которые следили за их благополучием не только в школе, но и в группе продленного дня, и в спортивной секции (а также в спортивном лагере и на курсах по саморазвитию), и в школьном театре, и на занятиях по музыке – список тщательно продуманных событий и досуговых мероприятий, нацеленных на молодежь, можно продолжать бесконечно. В итоге современные выпускники, как бы они ни жаловались на назойливость и придирчивость родителей, на самом деле нуждаются и в том, и в другом.
Я разговаривал с психологами, которые работают в старших классах. Они утверждают, что современные выпускники подготовлены ко взрослой жизни меньше, чем их сверстники из прежних поколений. Возможно, современные молодые люди готовы учиться по-взрослому, однако жить по-взрослому – не очень: то, что ждет их после школы (будь то поступление в колледж или устройство на работу), скорее пугает их, а возможность опозориться или не оправдать ожиданий приводит в настоящий ужас.
Если коротко, то современные молодые люди переживают чаще, а осмеливаются на что-то реже.
Психологи колледжей говорят о том же. Студенты прежних поколений почти не обращались к ним за помощью. Сегодня же ученики выстраиваются в длинные очереди, ожидая встречи со специалистом неделями, если, конечно, положение не чрезвычайное.
Несколько десятков лет назад, когда я только начинал работать с подростками и их родителями, мы с коллегами успокаивали себя поговоркой: «Просто потерпи: вот исполнится ему восемнадцать – и можно будет выдохнуть!» Почему? Да потому что так и было: после восемнадцатилетия и выпускного дети начинали намного теплее общаться с родителями, ведь роль «воспитателя» теперь брала на себя «суровая действительность». Психотерапевтам, конечно, было непросто – подростковый возраст не зря называют трудным, – и все же проще, чем сейчас. В то время достаточно было немного поумерить пыл подростка, научить его мыслить чуть более здраво, объяснить ему, как важно задумываться над последствиями своих поступков, ответственно относиться к учебе, не пить и не курить, а также стараться реже ссориться с родителями. Ребенок подходил к восемнадцатилетию в целости и сохранности, готовый вступить во взрослую жизнь. Потом этот подросток выпускался из школы, и далее его уже закаляли тяготы и обязанности взрослой жизни.
В большинстве случаев все так и было, а затем что-то поменялось.
В середине 1980-х годов Научно-исследовательский институт высшего образования Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе впервые спросил у первокурсников, не смущает ли их «огромное количество обязанностей, пришедших вместе с взрослой жизнью». Тогда утвердительный ответ дало менее 20 % опрошенных. К 2010 году показатель увеличился почти до 30 %. А в 2017-м – всего лишь семь лет спустя – цифра подскочила до 40 %.
Этот скачок я увидел и в своей практике. Ко мне стали направлять все больше и больше клиентов возрастом от восемнадцати до двадцати пяти лет с отнюдь не взрослыми вопросами («Я обеспокоен / подавлен… меня бросил любимый человек… меня не устраивает моя работа…»), а подростковыми. Среди них были ссоры с родителями, неудачи в институте, неспособность найти себя, нежелание что-то делать или брать на себя ответственность. Молодые люди рассказывали мне о том, что, как мне думалось, они уже должны были преодолеть. Это были шестнадцатилетние подростки в теле двадцатидвухлетних взрослых.
Более того, их родители только усугубляли положение! Желая ребенку блага, они зачастую оказывались в безвыходном положении. Бросить двадцатилетнее дитя, не готовое к взрослой жизни и настоящей ответственности, у них не получалось. В то же время они понимали: покуда ребенок был подростком, его достаточно было ограничивать, отчитывать, наказывать и выслушивать, а теперь, когда он повзрослел, этот подход не просто не работает, а зачастую приводит к прямо противоположному эффекту.
Почему некоторым тяжело повзрослеть?
Сет и Рене на собственном опыте убедились, что справиться с молодым человеком, который никак не может повзрослеть (я называю таких людей трудными взрослеющими), очень тяжело. Для этого необходимо широко мыслить, иметь доброе сердце, а еще обладать силой воли, которая позволит изменить свой взгляд на отношения с взрослеющим ребенком и собственное поведение в этих отношениях.
