У меня оружия нет, а вот у Букина явно подмышка оттопыривалась. Расстегиваю на капитане бушлат и достаю из подмышечной кобуры видавший виды пистолет Макарова. Обидно. Знаю про его надежность, но… Просто не люблю. И магазины менять неудобно. Хотя их и нет, сменных магазинов. Лишь горсть патронов в кармане бушлата. Старательно обыскал покойного и стал богаче на зажигалку. Ни новоземельских денег, ни документов. Мужик явно не собирался путешествовать по саванне.
Пару часов потратил на похороны Букина. Затащил тело в узкую щель, сверху засыпал щебнем с ближайшей осыпи и укрепил десятком камней покрупнее. Сверху положил бушлат с капитанскими погонами, придавил булыжниками, чтобы ветром не унесло. Фуражка была бы более к месту, но – увы!
Постоял, помолчал и пошел вниз по склону. Спасибо капитану и поклон земной. Он меня от гранат спас, получается, в портал запихнув. Если сам жив останусь – вернусь и похороню по-людски. А салют пусть те устраивают, у кого патронов много.
На засаду я напоролся на следующее утро, когда усталый и разбитый брел по недавно обнаруженной тропе. Для машин тропа мало подходила, разве что багги проедет или подготовленный джип, но пешие и конные должны быть благодарны тому, кто ее проложил и поддерживал в рабочем состоянии. Ночью спать не рискнул – брел себе по камням в неясном свете луны, которая то появлялась, то почти терялась в облаках. Пару раз спотыкался и больно бился локтями и коленями, но в общем и целом ночь прошла без особенных потерь. Устал и промок, не без этого, зато под курткой было пока тепло. Когда немного развиднелось, пошел быстрее. И готов был шагать так еще долго, пока не найду где-нибудь сухое место для привала. Вот только человек предполагает, а там, наверху, могут быть совсем другие планы.
Пустынное, но пологое плато сменилось довольно крутым склоном, заросшим высокими кустами. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не подвернуть ногу и не грохнуться. Хорошо, что не оказался здесь ночью. Я был так занят разглядыванием дороги, что прошляпил появление пары новых персонажей. Точнее, четырех, если лошадей тоже считать.
Уже не первый раз обращаю внимание, что здесь, на Новой Земле, многие склонны к некоторой театральности. Видимо, пытаются реализовать несбывшиеся детские мечты. Берут себе имена известных людей или киношных персонажей, одеваются, словно на съемки, и говорят, как по сценарию. Вот и эти двое выглядели актерами низкобюджетного вестерна. Темные шляпы с широкими полями, длинные плащи, остроносые сапоги со шпорами. Разве что лица платками не закрыты. Нормальные такие смуглые латиноамериканские лица, только уж очень мрачные. Под стать темным шляпам. Знатоку вестернов сразу ясно – это отрицательные персонажи. Mal hombres[3 - Плохие люди (исп.).], одним словом. Испанский, он вообще яркий язык, там у слова «негодяй» три десятка синонимов.
Еще интересно, я в этом театре абсурда за хороших или за плохих? А то у меня вовсе шляпы нет, ни белой, ни черной. В капюшоне хожу. Кстати, надо бы его откинуть, а то и видно плохо, и слышно так себе.
Мужики на лошадях на мое шевеление отреагировали без восторга. Тот, что повыше, качнул ружьем, которое держал поперек седла. Ружье тоже прямиком из фильма, винчестер со скобой для перезарядки.
– Stop. No move[4 - «Стоп. Не двигаться» (искаж. англ.).].
Вот даже как! Со мной говорят почти по-английски, хотя и с явным мексиканским акцентом. Повезло. Не придется объясняться жестами и лихорадочно вспоминать разрозненные испанские слова. У меня с языком Сервантеса почти никак. Могу поесть заказать или номер в гостинице снять, и все, пожалуй. Не было необходимости учить серьезно. Хотя наверняка понял бы, особенно когда человек с ружьем говорит. Ну что, стою и не двигаюсь.
– Who you?[5 - «Кто ты?» (Искаж. англ.)]
Интересный вопрос на самом деле. У меня с собой три айди. Это карточки такие с фотографиями, они на Новой Земле паспорт заменяют. И банковскую карту еще. Их Орден при переходе выдает. Некоторые территории своим гражданам еще и собственные документы делают, но айди признают везде. Так вот, у меня есть моя настоящая карточка на имя Влада Воронова. Есть другая, тоже настоящая и тоже с моей мордой, на имя Жана Лефевра, выданная недавно Орденом для одной секретной операции. Таких настоящих айди на разные фамилии у моего бывшего начальника Марлоу лежит в сейфе целая стопка. Жаль, до них сейчас не дотянуться. Ну, а третью карточку я когда-то украл у одного наглого доктора по имени Гржимеж Сокальский, и по ней умудрился недавно вернуться на Старую Землю. Фотка там на мою морду не похожа совсем, но благодаря парику, везению и знакомому пареньку на Воротах – прокатило.
И теперь надо решить, кем назваться. С учетом того, что за Влада Воронова назначена неплохая награда Московским протекторатом, а Жана Лефевра могут искать в Нью-Рино. Но могут и не искать. А еще их обоих наверняка ищет Орден. Многим я успел на хвост наступить. Но мои нынешние собеседники к стражам порядка явно не относятся, да и до орденских земель здесь далековато, судя по всему.
Решено. Назовусь Лефевром.
Назвался. На вопрос, откуда я, ответил, что из Франции. Мужика явно больше волновало, откуда я взялся на этой пустынной дороге посреди ничего, но сформулировать столь мудреный вопрос он не смог. Поэтому спросил про оружие. Я ответил, что оружия не имею. Расстегнул и распахнул куртку, снял рюкзак.
– Bueno. Ven aqui. Aqui. Manos arriva[6 - «Хорошо. Иди сюда. Сюда. Руки вверх» (исп.).].
Это второй в разговор вступил, мелкий. Смотрится он не столь брутально, да и высокий голос несколько из образа выбивается. Но смеяться что-то неохота. Вестерны хорошо смотреть лежа на диване, а вот участвовать в них, да еще в качестве жертвы, не тянет совершенно. Как я понял, он меня зовет поближе не просто так, а чтобы руки связать. Как раз веревку достает.
Я снова рюкзак надел, куртку застегнул. Улыбаюсь туповато: не понимаю по-испански. Недобры молодцы перекинулись парой фраз с кривыми ухмылками, после чего первый снова качнул ружьем.
– Go to he, gringo. Hands up. We go home. You do good to I and he[7 - «Иди к он, гринго. Руки вверх. Мы идти дом. Ты делать хорошо я и он» (искаж. англ.).].
И снова скалятся.
Что-то слабо верится, что меня зовут текилу пить и марьячей[8 - Mariachi – жанр латиноамериканской народной музыки. Так же называют и музыкантов, эту музыку исполняющих.] слушать. Больше похоже, что запланированные забавы мне очень не понравятся.
Что делать? Иду. Руки держу не то чтобы вверх, но на виду. И испуг на лице старательно демонстрирую. А сам лихорадочно пытаюсь вспомнить, что там с пистолетом в рюкзаке. Патрон должен быть в патроннике, только предохранитель снять. Не забыть взвести курок, иначе первый выстрел может в молоко уйти. Как же плохо воевать чужим оружием! Но вариантов особо и нет.
Всадники опять между собой переговариваются. Эх, знать бы испанский! А так – только отдельные слова понимаю. Los nostros dos’ – это, насколько я помню, что-то вроде «мы двое», aburrido – «скука». Шлюхи в кабаках, когда клиента клеят, что-то похожее твердят. Типа, если сеньор скучает, то сеньорита скрасит его досуг. Скучаете, значит? Хорошо, будет вам массовик вот с таким затейником!
Подхожу. Высокий с ружьем остался правее и дальше, меня от него лошадь мелкого прикрывает. Мелкий оружия в руках не держит, он моток веревки разматывает и на меня весело смотрит. А чего не веселиться, когда на бедре висит здоровенный ствол и приклад ружья из седельной кобуры торчит?!
Пора! Последний шаг делаю так, чтобы правую руку было не видно за лошадиной шеей. В карман рюкзака ее, пистолет за ручку и наружу, предохранитель выключить, курок взвести. И еще полшага вправо. Я теперь прямо перед лошадью мелкого оказался, она фыркает и подает назад. Высокий появляется в прицеле. Быстрая двойка в корпус, защиты на всадниках не видно, обычные свитера под плащами. Вижу, как дергается высокий. Попал, оба раза попал.
Вот только рассмотреть подробности не получилось. Коняге мелкого не понравилась стрельба под самым носом. Она рванулась вперёд и сшибла меня с ног. Совсем рядом гулко грохнул чужой выстрел, не причинив, по счастью, никакого вреда. Я приземлился на задницу и ошарашенно попытался что-то различить в дыму.
Лошадь мелкого уже трещала кустами где-то слева. Длинный лежал на дальнем конце поляны, его коняга фыркала и дергала опущенной башкой, но не убегала. Где мелкий?
Краем глаза замечаю какое-то движение слева. Валюсь на бок и еще в процессе начинаю стрелять в ту сторону. Раз, другой, третий… С той стороны вспышка, гулкий грохот, и какой-то не то треск, не то стук сзади и сверху. И как будто ветер прошел по кустам.
Еще раз стреляю в том направлении, где видел вспышку. В пистолете осталось два патрона, надо аккуратнее расходовать, а то даже застрелиться нечем будет. Тишина, только топчется и храпит лошадь длинного. Дым постепенно редеет.
Старательно вглядываюсь туда, откуда в меня стреляли. Шевеления не видно. Дальше лежать смысла нет, осторожно встаю, продолжая держать под прицелом темную кучу в десятке метров от себя. По-хорошему, надо бы выстрелить еще разок, чтобы видеть результат. Но патроны, патроны…
Подхожу поближе. Мелкий лежит на спине, в правой руке зажато что-то, похожее на старинный пистолет. Левая пустая. Крови уже натекло немало, и она продолжает течь. На лице удивленное выражение, глаза стеклянные. Трогаю шею – покойник. Наступаю ему на правую руку, выворачиваю оружие. Ну надо же! Обрез – оружие кулака. Только у него не винтовка обкромсанная, а охотничье ружье. В ствол палец просунуть можно. Как он умудрялся из такой пушки без приклада стрелять и не остаться без кисти – большой вопрос. Возможно, все дело в дымном порохе.
Снова хрипит и топочет лошадь длинного. Ей очень хочется убежать, но седок, падая, зацепился за повод. А эта дура в попытках вырваться истоптала все кругом, включая своего хозяина. Если и не был убит сразу, то теперь точно покойник.
Вспоминаю: что я знаю про лошадей? Что это крайне ленивые и нервные животины, требующие регулярного ухода. Что они пугаются любой мелочи и несутся не разбирая дороги. Как их успокаивать-то? Вроде разговаривать с ними надо спокойным голосом.
Подхожу поближе. Коняга меня замечает и затихает. Похоже, просчитывает, опасен ли я для лошадиного здоровья. Зыркнула раз, другой, решила, что опасен, и затеяла задом ко мне поворачиваться. Хорошо хоть, она немного в маневре сейчас ограничена и быстро крутиться не может. Успел уйти из-под удара и снова напротив башки оказался. Разговаривать надо? Будем разговаривать. А если не договоримся – брошу эту дуру здесь, пусть ее гиены жрут.
– Что ж ты, волчья сыть, травяной мешок, такое творишь? Зачем бесишься? Давай я тебя быстренько отвяжу, а потом домой, в любимое стойло. Там и пожрать можно! Насыплю тебе овса полную кормушку…
Лошадь бдительности не теряла, но лягаться уже не рвалась. Я говорил, и говорил, и говорил, и постепенно, по полшага, подходил все ближе… Более идиотскую ситуацию представить трудно. На поляне два трупа валяются, а мокрый и чумазый, сутки не спавший и не жравший дядька ласковым голосом рассказывает лошади сказку про колобка – первое, что в голову пришло. И все это под проливным дождем.
Моего красноречия хватило на пару минут. Потом я быстро преодолел последние три шага, крепко взял лошадь под уздцы и пообещал познакомить с татарской кухней, если продолжит выделываться. Вроде договорились.
Как оказалось, длинный носил ремень с жуткого размера металлической пряжкой. За эту пряжку повод и зацепился. Я подтянул лошадь чуть ближе и отцепил от покойника, потом отвел метров на пятьдесят на наветренную сторону и привязал ее там.
Вернулся на поляну собирать трофеи. И обломался по полной. К обрезу у мелкого было всего два патрона в кармане плаща. Ружье убежало вместе с его лошадью, там же, судя по всему, остались прочие припасы.
А над длинным изрядно потрудилась его животина. До кучи она умудрилась погнуть ствольную коробку винчестера до полной неработоспособности и сломать защелку револьвера. Возможно, специалист при наличии запчастей и смог бы что-то сделать, но мне-то нужна была возможность стрелять здесь и сейчас.
Я чуть не взвыл от досады! Вроде бы одержал славную победу, а расходов оказалось больше, чем доходов. Стал обладателем оружия без боеприпасов и патронов без оружия. Хотелось зарядить обрез последней парой патронов и застрелить тупую скотину. Но, по здравом размышлении, пожалел. Патроны, естественно.
По карманам у моих внезапных оппонентов оказалось чуть мелочи. Документов они с собой не возили.
Вернулся к лошади. Кроме ружейной кобуры, ничего к седлу подвешено не было. И пустые карманы… А это значит… Это значит, что у них неподалеку есть база, где они как минимум хранили еду и корм для скотины, а скорее всего там же и жили какое-то время.
Может на базе оказаться кто-то еще? Почему бы и нет? Тогда нужно рвать отсюда когти как можно скорее. Садиться верхом и гнать. Второй день без еды и отдыха. И без корма для лошади. Так себе идея.
Но не дает покоя сказанная тощим фраза: «Нам вдвоем скучно». Вдвоем. То есть они по какой-то причине кукуют вдвоем в этой глуши.
Что еще меня удивило? Оба были не особо промокшими. Мою одежку можно выжимать, несмотря на все хитрые водоотталкивающие пропитки, а их едва начала намокать, даже шляпы. И лошади потом не воняли. То есть берлога у них где-то неподалеку. Совсем рядом. Если кто-то там был, он не мог не слышать выстрелов. И, если я сейчас уеду, за мной обязательно пошлют погоню. И непременно догонят, поскольку мне иногда надо спать и есть.
А посему – отправляюсь искать берлогу. Если не повезет, хоть помру не очень уставшим. А повезет – поем и согреюсь. Как искать? А лошадь на что? Я же говорил, что это самая ленивая скотина на свете, хуже даже человека, хотя, казалось бы, такое невозможно. Всегда найдет дорогу к стойлу.
Ладно, пора. Взгромоздился в седло, сунул ноги в стремена, взял в левую руку повод, толкнул пятками в бока, причмокнул губами… И лошадь бодро потопала куда-то вбок. Пресек попытки ободрать мне ногу о скалу и затащить под колючую крону, а в остальном было грех жаловаться. Коняга перла и перла вверх по едва заметной тропинке, и минут через пятнадцать привезла в логово своих недавних хозяев.
Я до последнего момента не замечал ничего, пока лошадь не ткнулась в небольшую дверь в каменной кладке, запертой на обычный засов. Явно не от людей, а от диких зверей. Я привязал скотинку, вынул пистолет и открыл дверь.
Не знаю, кто это строил, но он был гений. Маленькая пещерка таилась внутри горы, которую огибало ущелье. Пробитые в скале окошки были ловко замаскированы снаружи каменной осыпью и позволяли вести наблюдение на три стороны сразу. Вход располагался с обратной стороны скалы, там же размещались выложенная из камня конюшня со сводчатой крышей и прочие хозяйственные постройки. Густо росли кусты и деревья, и не только с земли, но и с воздуха обнаружить этот наблюдательный пункт было очень непросто.
А это был именно наблюдательный пункт, судя по хорошему биноклю, изрядной радиостанции и даже журналу наблюдений на столе. Пометки в основном были типа dos caballos de carga y cuatro jinetes hacia el norte – «две вьючные лошади и четыре всадника на север» (исп.). Сегодня пометок не было.
Я взял бинокль и осмотрелся. Тропа, по которой я сегодня шел, была видна на большом протяжении. Запросто можно успеть оседлать лошадок, собраться и перехватить пешего. Скучно зимой в горах.
Судя по двум спальным мешкам, двум мискам и двум кружкам, других обитателей пещера не имела, и спросить, «кто спал на моей кровати и помял ее», будет некому. Ну и славно.
Кстати, о лошадках. Взял со стола маркер, отметил, на какие дырки были затянуты подпруги седла и как они располагались на теле животины. Расстегнул подпруги и снял седло, подвесил на крюк при входе. Стащил с лошади последовательно все тряпки, что были под седлом, пронумеровал их, чтобы не перепутать при седлании, развесил сушить. Увидел свернутую попону, прикрыл лошадь сверху. Чистить не буду, вроде бы не успела толком вспотеть. Да и не умею я.
В углу увидел два пластиковых ведра, одно из них с водой. Не канистры, не хитрые емкости для перевозки, а именно ведра. А это значит, что где-то поблизости должен быть источник этой самой воды. Налил лошади в стоящее там же корыто. Не знаю, сколько они пьют, надеюсь, хватит. Еще нашел мешок с какой-то крупой вроде овса, только крупнее и менее вытянутой. Чуть позже покормлю скотину.
Сунул обрез сзади за ремень, взял пустые ведра, вышел наружу. Огляделся. По левой тропинке я сюда приехал, и родника там не было. А что справа? Справа, метрах в пятидесяти и чуть вниз, оказался ручеек с небольшим водопадиком. Как раз ведро подставить. Очень удобно.
Теперь пора и себе пропитание поискать. В пещерке нашлись и консервы, и крупы, и даже примус с бутылкой бензина. Развесил сушиться мокрое барахло. Умылся. Взялся за готовку. Потом поел сам, покормил лошадь и завалился спать. Справедливо рассудив, что вряд ли покойные хозяева этого уютного гнездышка ожидали скорую смену, если отправились искать себе игрушку от скуки. А раз так – прорвемся. Выспаться и согреться мне сейчас просто необходимо.
И еще перед сном накатил стаканчик какой-то жуткой пародии на виски. Ужасная гадость! Зато внутри окончательно стало тепло.
Проснулся уже под вечер. Все мышцы ныли, болели отбитые локти, колени и задница, но в остальном я чувствовал себя сносно. День уже клонился к вечеру, дождь прекратился, и даже закатное солнце показалось из-за туч. Закат у нас обычно на западе… Ну что, я шел почти правильно – на юго-запад. Завтра и продолжу.
Взял бинокль, осмотрел пустынные окрестности и в очередной раз восхитился мастерством того, кто выбрал это место для наблюдения. Ущелье просматривалось на несколько километров вверх и вниз, но пока было пустынно.
Хотя… Недалеко, в кустах, какое-то копошение. С учетом увеличения бинокля недалеко, понятно. Как раз место моего утреннего сражения. Присмотрелся. На открытое место выбрались два зверя… И еще один… На волков похожи, вполне обычного вида и размера, разве что уши чуть больше привычных и ноги подлиннее. И я даже догадываюсь, что они такое темное сейчас грызут и дергают в разные стороны.
Лошадь всхрапнула у себя в закуте. Я подошел, сыпанул ей еще овса, налил воды.
– Слышь, там твоих волки в овраге доедают.
Коняга безразлично покосилась на меня лиловым глазом, подняла хвост и навалила кучу.
– Вот и я считаю, что насрать.
Пока окончательно не стемнело, решил внимательно осмотреть пещерку. Оружия так и не нашел, зато в одной из сумок наткнулся на карту. Хотя скорее схему. Склеенные скотчем ксерокопии с нарисованных от руки картинок горной местности, с привязкой к северу и даже с масштабом. И с кучей пометок как на исходной карте, так и на копии. Пунктиром нанесены маршруты через горы, обозначены речки, родники и какие-то домики. Но больше всего меня порадовала надпись на извилистой линии в самом низу карты – Camino Norte [Северная Дорога (исп.)]. От характерного изгиба ущелья, где я, по прикидкам, должен сейчас находиться, до этой самой дороги – порядка сотни каких-то единиц. Миль или километров – не подписано. Да это и не так важно по большому счету. Наконец-то появилась хоть какая-то определенность. Доберусь до людей. Уже скоро. А что делать дальше – решу по месту.
Кстати, один из домиков нарисован точно там, где я сейчас нахожусь. Логично предположить, что так обозначаются укрытия или места безопасного ночлега.
На ужин сварил бобов с тушеной курятиной. Прикольные здесь консервы – довольно здоровые глиняные горшки, у которых горло залито воском. Такое охало с собой не потаскаешь, поэтому еды сварил сразу много – на ужин, на завтрак и еще с собой захватить. По холодку пару дней продержится, не протухнет. Решил особо скарбом не нагружаться, путь недалекий ожидается. Возьму с собой сушеного мяса и галет, а с водой проблем не будет, судя по карте. Пару фляг я нашел, сумки седельные тоже. С голоду не помрем.
Поел, помедитировал над картой и снова спать залег. Лучше завтра с рассветом встать и пораньше в дорогу.
Лошадь за ночь навалила такую гору навоза, что пришлось в сторону отгребать, благо лопата в конюшне нашлась. Нашлась и тачка, но вывозить поленился. Следуя своим вчерашним пометкам, взгромоздил на конягу все тряпки, сумки и седло. Начал затягивать подпруги, а до нужных дырок не доходит. Читал про такое – лошадь пузо надувает, чтобы потом незадачливый кавалерист вместе с седлом съехал вбок. Мне этого не надо, поэтому вежливо объяснил животному его заблуждение. Двух ударов хватило.
Позавтракал, сложил в седельные сумки остатки рагу и сухпай. В одну флягу налил воды, в другую – крепкого сладкого кофе. А весь остальной объем лошадиными припасами забил – там и овес, и торба под него, и даже ведро складное. Сзади седла скатанную попону штатными ремешками закрепил. Аккуратно выглянул из-за двери, засады никакой не обнаружил, вывел кобыляку, закрыл засов. И почапали потихоньку. Взял с собой бандитский бинокль сувениром. С удовольствием променял бы его на пачку патронов к «ПМ» и запасной магазин, но увы. Только и останется, случись чего, продвинутую оптику над головой за ремешок раскрутить и супостата охреначить. Подходящий бинокль для этого, крепкий и тяжелый.
Не полез туда, где вчера заметил волков. Объехал по целине. Коняга пофыркивала временами, но особого беспокойства не проявляла и бодро перла шагом, временами переходя на тряскую рысь. Я честно пытался, в соответствии с кавалерийской наукой, опираться на голени и поднимать-опускать задницу, но получалось так себе. В итоге не стал заморачиваться скоростью в ущерб комфорту и дал лошади самой выбирать аллюр. Она и выбрала шаг, естественно.
Дождь сменялся сильным дождем, сильный дождь сменялся слабым, пару раз небо светлело и даже вылезало солнце. В середине дня остановились на отдых возле отмеченного на карте ручейка. Зачерпнул воды, напоил скотину, насыпал овса в торбу. Перекусил сам. По карте получалось, что «домики» нарисованы вдоль дороги на расстоянии примерно одного дневного перехода. То есть мы, в принципе, идем по графику, и к вечеру должны добраться до безопасного места ночлега.
Полчаса отдыха – и двигаемся дальше. Лошадь недовольна, она явно собиралась расслабиться подольше. Не сейчас, дорогая, не сейчас.
Уже в сумерках добрались до убежища. На этот раз оно было укрыто в полукилометре от тропы в распадке. Каменный сарайчик со сводчатой крышей, обнесенный высоким забором с колючей спиралью поверху. Мы были единственными постояльцами этого «отеля» на ближайшую ночь. Привязал лошадь под навесом, открыл дверь, зашел внутрь. После целого дня кавалерийских упражнений под дождем я еле стоял на ногах и расслабился, оказавшись в помещении. А расслабляться не стоило – в отраженном свете фонаря что-то мелькнуло внизу справа, еле-еле успел выхватить бандитский обрез и бахнуть из обоих стволов. Как оказался снаружи – не помню. Привязанная лошадь фыркала, но в истерику, как вчера, не впадала. И в пампасы не стремилась.
Появилась трусливая мыслишка бросить все и уехать. Кто знает, какая зверюга на меня только что пыталась напасть и что она сейчас замышляет? Летом бы уехал, не раздумывая. А сейчас как представил себе, что ближайшая крыша находится в полусотне верст верхом по плохой дороге да под дождем… И откуда только злость взялась? Дозарядил «ПМ», подкрутил фонарь, чтобы пошире светил, и заглянул в сарай.
Дым практически рассеялся, и здоровенная змеюка на полу возле входа была видна во всей своей буро-черно-зеленой красе. Правки не потребовалось – картечь посекла ей башку и шею и практически размочалила тело ближе к хвосту. Повезло. Не уверен, что из пистолета успел бы остановить такое вот внезапное нападение из темноты. Спасибо мелкому бандиту за его пушку.
Что удивительно – рука от отдачи почти не болит.
Одержана очередная славная победа, но в результате я остался без половины боеприпасов. Скоро в рукопашную придется ходить. С хлебным ножиком с бандитской кухни. Забыл вчера тесаки с трупов снять.
Во избежание новых сюрпризов внимательно осмотрел весь сарай. Змей, по счастью, больше не было, зато в куче навоза в углу обнаружились яйца числом два десятка. Странные, словно вытянутые, и желтого цвета. Похоже, тварь пресмыкающаяся свою кладку защищала, оттого и бросилась. В качестве добычи я ей явно великоват.
От греха перекидал весь навоз наружу, благо лопата нашлась. И все равно спал плохо. Мерещились злобные змеи, ползущие мстить за подругу, да еще лошадь, холера, топотала копытами и непрерывно гадила.
Утро добрым не было. Мало того что ноги жутко болели и отказывались гнуться, я еще и простудился. Из носа лилось, мучил кашель, попеременно накатывали то жар, то озноб. Сейчас бы полежать в теплом сухом месте, но ближайшее из них находится в дне пути отсюда.
Когда я стащил с лошади попону и начал мостить ей на спину потник, кобыляка повернула башку и уставилась на меня таким осуждающим взглядом, что мне почти стало стыдно. Чуть не забыл затянуть подпруги на правильные дырки. Животина снова надула живот и очень оскорбилась, получив ботинком.
Не успел открыть входную дверь, как в сараюшку ворвались ветер с дождем. Лошадь затопталась на пороге, не желая выходить. Чисто по-человечески я ее понимал. Но последнюю еду мы доели только что. Из лекарств один аспирин, да и того две таблетки осталось. Так что вперед, и только вперед.
Этот день помню смутно. Лошадь брела сама по себе, а я старался не свалиться с седла, временами проваливаясь в забытье. Животина самостоятельно нашла водопой и даже успела объесть листья с немаленького куста, но вредный седок очнулся и снова погнал ее вперед.
Где-то во второй половине дня кобыляка резко остановилась, зафыркала и завертела головой. Я почти успел проснуться, когда резкий рывок сменился полетом и не самым мягким приземлением. Освободившаяся от лишнего груза лошадь унеслась куда-то вбок сквозь кусты, и к стуку ее копыт примешался другой топот, более тяжелый. Потом животина пронзительно вскрикнула, но топот не прервался и вскоре затих вдалеке.
Сразу пропали и сон, и насморк. Хищники с тропы сейчас ушли, пока лошадь не загонят и не съедят – не вернутся. Может, и позже не вернутся – зачем на полный желудок охотиться? А раз так – самое время продолжить движение, пусть и в пешем порядке. И к цели ближе, и от опасности подальше.
И да, спасибо тебе, лошадка.
Когда адреналин немного схлынул, заныли отбитые при падении нога и рука. Снова бросило в жар. Зато вернулась способность соображать. Я прикинул оставшееся расстояние, оценил время до темноты и понял, что еще одной ночевки не избежать. Вот только тайных убежищ поблизости не было, а все снаряжение убежало вместе с конягой. Можно было бы попробовать идти ночью, но небо, как назло, обложило густой облачностью, а фонарик на последнем издыхании.
Решение пришло под вечер, когда уже начало темнеть. Я обнаружил развесистое дерево недалеко от дороги. В отличие от большинства других, оно облетело зимой, и можно было не бояться засады в кроне. Оглядел сперва с земли, особенно обращая внимание на возможные дупла и трещины. Таковых не оказалось. Залез наверх, кряхтя и чертыхаясь, еще раз все осмотрел внимательно и выбрал толстую ветку на достаточной высоте над землей. Застегнул на себе рюкзак, рюкзак пристегнул к дереву. Подоткнул снизу куртку, затянул капюшон, спрятал кисти в рукава и отрубился.
Поспать толком не получилось. Пару раз задремывал и начинал валиться, удерживался за счет рюкзака. Но в основном просто трясся от холода, поочередно напрягая мышцы, чтобы не околеть окончательно.
Еле дождался рассвета. Полчаса потребовалось, чтобы онемевшие ноги и руки вновь начали слушаться. Но спустился на землю успешно, и даже не упал.
А потом провал в памяти, и пришел я в себя уже тогда, когда оказался на обочине. Обочине? Ну да, я все-таки дошел до северной дороги. Можете представить себе от горизонта до горизонта и полкилометра в ширину полосу жидкой грязи. Вид утопшего по крышу кабины грузовика отбивал всякое желание туда лезть. От дождей дорога раскисла, и каждый водитель старался ехать по целине, чтобы не застрять здесь навсегда. Оттого и миллион колей по саванне.
И куда теперь, налево или направо? Если считать, что конечной точкой у нас ПРА, то однозначно направо – на запад.
