– Закрой уши, Михай.
Ксандор, что с прищуром рассматривал собеседника, отрицательно покачал головой. Мужик махнул ручищей.
– Ну что же. Все равно узнает. Нет больше у тебя мужа, Василинка. А у тебя батьки. И до моей Груни жрецы добрались.
– Кто? – опешила Ива.
– Ну так жрецы. Жрут все, что на глаза попадется, за то и прозвали. – Он внимательно вгляделся в лицо «Василинки». – Или ты, девка, с перепугу забыла все?
– Забыла… – медленно произнесла Ива.
«О богиня! Что здесь творится?»
С задних подвод, не дождавшись продолжения движения, начали покрикивать, требуя съехать на обочину и там точить лясы сколько душе угодно.
– Так, Михай, ты правь. Мне с мамкой твоей поболтать надо.
Мужчина передал поводья мальчику-подростку, видно, сыну, а сам перебрался в телегу к «Василинке».
– Очнулась в телеге, ничего не помню, – прошептала Ива, увидев краем глаза, как ухмыльнулся Ксандор, однако ничего не сказал, только хворостиной взмахнул.
Мужик задумчиво почесал бороду.
– Ну так… Это… Никто не знает, откуда свалилась эта напасть на наши головы! А я как чувствовал, что быть беде! Уж больно осень теплая выдалась. Урожай знатный собрали. Ну не может быть все так хорошо. И вот третьего дня как прибежал к нам малый со стороны Каменной Горки. Беда, говорит, беда! Идет туча саранчи. Я думаю, ну саранча-то нам уже не страшна, как раз успели пшеницу убрать. А он говорит: нет, только на вид саранча, если по отдельности смотреть. Малая насекомая, прихлопнешь башмаком – мокрое место останется! Но они по отдельности не ходят ведь, только все вместе! А как налетит туча, так все разом съедает! Корову ли, овцу, человека – ей без разницы. Малый рассказывает, а сам трясется весь. А я кумекаю: где та Каменная Горка, до нее неделю на подводе ехать. Может, и схлынет эта напасть, до нас не доберется!
Ива слушала, не перебивала, замечала, как Ксандор кидает быстрые взгляды на рассказчика, но тоже молчит.
– Добралась! Издалека смотрел – решил, что туча грозовая небо закрыла! И гул такой, будто гром! А потом словно град начался. Хлоп по крыше. Хлоп, хлоп! Я выглянул, чуть богу душу не отдал. Не град вовсе, а те самые жрецы на землю сыпались и бежать сразу во все стороны! А тут моя Жучка на свою беду из конуры вылезла – они к ней. Она одного зубами перекусила, другого, но их уже набежало со всех сторон, как муравьев. Только и взвизгнула моя Жученька разок. Я потом издалека ее косточки видел… Мы все по домам попрятались и сидим. Неужели не помнишь, девонька?
– Память у нее отшибло! – высказался вместо Ивы Ксандор. – Так-то она давно на голову ушибленная. Как схватит иногда нож, как гоняет нас с папкой по дому!
Он притворно вздохнул. Мужик с ужасом воззрился на хрупкую «Василинку», а та в ответ улыбнулась, как блаженная. Что ей оставалось делать? Незаметно ущипнула мерзавца Ксандора за тощую ляжку, тот мстительно лягнулся.
– Мы попрятались, – медленно повторил мужик, с опаской поглядывая на соседку, но потом снова вошел в раж, торопясь досказать историю. – Щели тряпками затыкали. А жрецы так и сыпались с неба, как горох. По стеклам ползали, по стенам – лазейки искали. В чей дом проникли, те уже живыми не вышли. И к нам ползли – по одному, по два. Мы их давили-давили. Весь день давили. А как вечер наступил, эти твари сонные стали, еле ползают. Ну мы и подумали: если бежать, то только сейчас. За ночь до Ломова доедем, глядишь, туча туда не придет. А если придет…
Он замолчал, сделался хмур и долго ничего не говорил.
– Если придет, может, успеем еще что-то придумать… Вот мы покидали на подводы, что под руку подвернулось. Твари-то, хоть сонные, иногда спохватывались и… Филя твой хотел сразу телегу догнать, только решил дом закрыть. Кому он нужен теперь, дом-то…
Иве вдруг стало так жаль неведомого ей Фильку, всех этих несчастных людей, потерявших свои дома и своих близких, что слезы сами потекли по лицу.
– Ничего. Ничего, девка, прорвемся! – буркнул мужик, но Ива чувствовала, что за грубостью он старается скрыть отчаяние.
Ксандор несколько раз быстро обернулся, разглядывая лицо Ивы. Будто слез никогда не видел! Она отвернулась.
– Кто главный в этом Ломове? – услышала она детский голос. – Мне с ним нужно погово… Побеседовать!
Глава 6
У входа в Ломов возник затор из подвод: ворота, хоть и стояли нараспашку, не справлялись с лавиной беженцев. Женщины плакали, дети сидели притихшие, мужчины пытались ругаться со стражниками, но те, хмурые, усталые, и так старались разгрузить поток и не могли сделать большего.
Кто-то пытался перекидывать вещи через городскую стену, сооруженную из заостренных бревен, но тюки застревали на кольях, не долетев до земли.
– Как много людей, – прошептала Ива.
– Видно, на другие села тоже перекинулась эта напасть, – нахмурился рыжебородый мужчина и соскочил с телеги. – Ну, бывай, девка. Может, еще свидимся.
Можно было не надеяться найти место на ночлег в каком-то из домов. Единственный трактир оказался забит под завязку, комнаты, что сдавались на постой, тоже давно заняли. Люди сгоняли подводы на площадь перед городской ратушей и устраивались спать под открытым небом.
Хотя места на площади тоже почти не осталось, Ксандору удалось втиснуть телегу между двумя подводами.
– Вот ушлый малец! – восхитился парень, увидевший его маневр, и подмигнул Иве. – Далеко пойдет твой сынок.
Ива и Ксандор одновременно скривились, оставив комплимент без ответа. Ксандор встал на облучок, вытянул шею, разглядывая живое людское море, что затопило площадь.
– Я должен попасть в латушу!
Услышав свой тонкий детский голос, префект застонал от бессилия.
– Кто станет слушать дитя!
Ива поднялась, встала рядом, глядя в сторону двухэтажного здания управы. Его двери были плотно закрыты, их подпирали стражники, из последних сил сдерживая толпу. Люди, движимые отчаянием, хотели видеть главу города, но тому нечем было обнадежить несчастных.
– Зачем тебе в ратушу? – прямо спросила Ива. – Разве ты можешь чем-то помочь?
Ксандор покосился на нее с недоверием. Ива уже не в первый раз замечала эти странные взгляды. Префект смотрел так, словно с ним вдруг заговорила ожившая кукла. Любая ее эмоция вызывала его живое удивление: Ксандору нелегко было контролировать детское лицо, и все чувства моментально проступали на нем.
– Да что такое! – взорвалась Ива. – Это простой вопрос! Можешь помочь или нет? А если можешь… Неужели захочешь?
– Могу. Попытаюсь.
– Так. Тогда пошли!
Ива спрыгнула на землю, застыла, закусив губу, глубоко задумавшись над чем-то. Ксандор не торопился следом.
– Как мы минуем… – Он пару мгновений колебался, подыскивая слово, которое не выдало бы его картавости, но махнул рукой. – Стлажу?
– Как я выгляжу? – спросила Ива вместо ответа.
В ее словах не было ни капли женского кокетства, и Ксандор, готовый было презрительно процедить сквозь зубы: «Ведьма – она ведьма и есть», на этот раз сдержался. Он не понял, что задумала Ива, но догадался, что ею движет вовсе не праздный интерес.
– Молодая, не больше двадцати пяти лет, – сухо принялся описывать он внешность Василинки. – Лицо… Миловидное, но обычное. Веснушки. Волосы лусые. Тьфу, плопасть!
– В общем, так себе! – констатировала Ива, сдергивая с головы косынку. – Придется работать с тем, что есть.
– Да что ты…
– Тихо, иди за мной!
Она протянула руку мальчишке, да так и замерла. И он замер, едва не вложив пальцы в ее ладонь. Отдернул, точно обжегся.
«Что мы делаем? – хотела спросить Ива. – Мы, два врага. Действительно собираемся спасать всех этих людей? Вместе, бок о бок?»
Ксандор, видно, подумал о том же.
– Я не воюю с ними, – сказал он. – Я могу помочь. Не вижу повода отказать.
– А если бы воевал? Если бы у тебя был приказ убить всех этих людей? – тихо спросила она. – Убил бы?
– Да, – коротко ответил Ксандор.
– Убийца!
– Ведьма!
Ива, стоя на земле у телеги, как раз сравнялась по росту с мальчишкой, сидевшим на облучке. Их взгляды встретились и буровили друг друга. Ксандор, вероятно, в этот момент сожалел, что не умеет убивать взглядом.
– Ты иная сейчас. Но я все так же вижу в тебе – тебя, ведьма.
Малыш внешне не был похож на того черноволосого воина, но то, как он хмурил брови, то, как холодно смотрел на Иву, то, как складывал руки на груди, – все выдавало в нем жестокого префекта.
– А я в тебе – тебя, – подтвердила Ива. – Но оставим попытки убить друг друга до тех пор, пока не переместимся снова. Согласен?
– Я с ведьмами соглашений не заключаю, – ответил Ксандор.
Спрыгнул и, петляя между телег, заскользил в сторону ратуши.
– Да-а-а, женщина, – протянул чей-то сочувственный голос. – Пороть его некому! Родную мать ведьмой обозвать!
Ива обернулась и увидела парня, еще недавно восхитившегося ловкостью «мальца». Ей как раз хотелось потренироваться на ком-то, прежде чем выйти к страже.
Девушка улыбнулась открыто и мило, чуть наклонив голову, так что редкая челка обычного русого цвета засеребрилась в первых рассветных лучах. И тут же, будто засмущавшись, она оправила платочек на шее так застенчиво-женственно, что молодого мужчину охватили неизвестные ему до этой поры чувства. Ему хотелось защитить девушку, сделаться для нее надежным тылом, стать отцом ее ребенку. И как он сразу не разглядел, какая она нежная да хрупкая?
– А-а… – протянул он, растеряв слова. – Как зовут тебя, лапушка?
Вот только имени он не дождался, а лапушка удовлетворенно кивнула каким-то своим мыслям и юркнула в гущу людей.
Ксандора застигла уже на ступенях ратуши. Паршивец выжидал момент, когда двери приоткроются, чтобы протиснуться внутрь, но его, тщедушного и маленького, то и дело отпихивали, отбрасывали назад, а один из стражников, раздосадованный глупостью селян, – уж сто раз им объяснил, что глава не принимает, а они, тати, все лезут и лезут! – в конце концов подхватил мальца под мышки и хотел ласточкой отправить в полет.
– Как ты достал меня, клоп! Что ты вертишься здесь!
– Подождите! – крикнула Ива в тот момент, когда Ксандор завис вверх ногами между небом и землей.
Свирепый взгляд мгновенно выхватил из толпы ту, что посмела заступиться за настырного малька, и тут же невольно смягчился.
– Сынок твой? – спросил стражник, пытаясь поставить мальчишку на ступени маковкой вниз.
Ива – тонкая, гибкая – плавно двинулась вперед. Отчего-то стражник не замечал некрасивых рябинок на ее простоватом лице, не видел спутанных волос и грубой одежды, он видел лишь сияние, которое она, казалось, излучала.
– Сынок, – согласилась Ива.
Ухватила одной рукой Ксандора за шиворот, крепко – не удерет. Ладонь другой положила на предплечье стражника.
– Разреши нам пройти.
– Но… Не велено…
– Глава тебе благодарен будет! Этот мальчик…
«Кто станет слушать дитя!» – вспомнила она раздосадованную реплику Ксандора.
– Мой муж знал способ защититься от напасти. Он погиб, но перед смертью успел все рассказать сыну. Ты ведь все хорошо запомнил, сынок?
Ксандор, взъерошенный, но не потерявший остатков достоинства, сумрачно кивнул.
Мужчина колебался, но Ива улыбнулась ему – ему одному, так, как никто ему давно уже не улыбался, и стражник шумно выдохнул.
– Ладно. Идем! Выстоишь тут один? – бросил напарнику.
Тот давно прислушивался к разговору и кивнул в ответ.
Пока их вели по длинному темному коридору, Ива не могла перекинуться с Ксандором и парой слов. Оставалось надеяться, что он подыграет ей.
Глава – пожилой, но еще сильный мужчина – не ложился спать этой ночью. Напрасно несчастные, толпившиеся у ратуши, думали, что он бросил их на произвол судьбы.
Ива кинула быстрый взгляд на людей, сидевших вокруг стола, заваленного обрывками бумаги, свитками и книгами. Видно, что совещались не первый час, но решения так и не нашли. В тот момент, когда они с Ксандором переступили порог комнаты, беседа велась на повышенных тонах. Все устали, выбились из сил и почти потеряли надежду.
– Кто позволил? – гаркнул глава, заметив женщину с ребенком. – Выдай ей хлеба и найди место для ночлега.
Стражник развел руками: извини, мол, хорошая, сама видишь, не до тебя сейчас!
– Дурманник! – крикнул вдруг Ксандор, да так рьяно, что у него даже звук «р» прорезался. – Зверобой! Полынь! А главное – серебряник душистый.
– Что? – опешил глава.
Ксандор не дал ему опомниться.
– Следует сложить костры по пели… пер-риметру гор-рода! Жечь траву! От обычной саранчи помогает, должна и от тварей защитить.
Он говорил уверенно, но детский голос все равно оставался слишком тихим, слишком тонким. На лицах слушателей появилось недоверие. Она и сама не верила, что дым от сгорающих трав спасет от напасти, но потом вспомнила о том, что армия Конфедерации завоевала Сфоридис за считаные недели. Не потому ли, что ее командиры четко знали, что делают?
Она вышла вперед, встала рядом с префектом, не удержалась от шпильки:
– Поздравляю, птенчик, у тебя прорезался голос.
