Я – богема
Мила Хард
В этом произведении не будет полюбившихся читателю сцен с клубничкой. Почти не будет.
В этой книге не будет нестандартных для жанра сюжетов. Потому что не будет привычного читателям жанра.
В этой повести мы не увидим адекватной героини. Хотя много людей с подобным поведением считает себя вполне адекватными.
В этом произведении всё закончится… как и должно закончиться. Ибо сказки имеют свойство кончаться.
Одна деталь, свойственная автору, всё же останется. Будет, как всегда – жёстко.
Содержит нецензурную брань.
Мила Хард
Я – богема
Глава, в которой узнаю, что от меня решили избавиться
Машина мчала по МКАДу. Меня всегда восхищала способность Андрея на скорости ближе к двумстам пятидесяти километрам умело лавировать из полосы в полосы, никогда не прибегая к торможению. Я знала, что водители, которых мы обогнали, смотрели нам вслед. Как можно не поглядеть вслед «Феррари»? Мы всех их оставляли за спиной! Мой Андрюша всегда и всех оставлял за спиной!
Правда, сегодня я уже начала сомневаться в том, что он мой. И мне это крайне не нравилось! Даже больше! Мне это не подходило! Возвращаться в Волгодонск я не собиралась ни при каких раскладах! Работать?! Да ну… Зачем с моей милой и няшной мордашкой, с моей точёной фигуркой работать?! Я создана для того, чтобы меня любили! Я живу для того, чтобы наслаждаться каждый мгновением, а не учиться в скучных институтах и работать на дурацких работах!
Ночной и никогда не пустующий МКАД пестрел красными огнями попутных машин и бело-жёлтыми встречных. Небо заволокло хмурыми тучами, но дождь никак не начинался. На улице стояла жара – двадцать пять градусов. Однако в салоне авто приятно пахло лавандой и было даже слегка прохладно.
Сегодня я нашла в кармане двери красные стринги. Молча продемонстрировала их Андрею.
– Это Кати, – слишком быстро ответил Андрей.
Я уже хорошо знала этого пятидесятилетнего мужчину, чтобы понимать – он соврал.
Всегда спокойный. Всегда рассудительный. Всегда ведущий себя точно граф…
Слишком-слишком быстро он ответил «Это Кати». К тому же он сам мне когда-то жаловался, что его жена, та самая Катя, никогда не наденет подобное бельё. Для неё бикини – вершина разврата. В основном на ней всегда слипы. Всё это, конечно, со слов Андрея, ведь саму Катю я видела лишь на фото, причём одетой. Буквально пару дней назад зачем-то нашла её в инсте, поглядела фото. Её размер одежды существенно превосходил размер той, кто носила красные стринги. Да и не Катя она для меня, а Екатерина Васильевна, ведь Андрей на ней женился ещё в институте.
На наличие Кати мне плевать. Главное, что я получаю от жизни то, чего хочу. У меня есть удовольствия, деньги, жилплощадь. Жилплощадь, правда, принадлежит Андрею. Да и деньги его. А без первого и второго удовольствия от жизни уже не будет.
Пускать всё на самотёк я не собиралась!
Андрей вильнул, обходя большегруз. Поднажал педаль газа. Меня всегда завораживала скорость. Мне всегда нравилось гонять с Андреем по МКАДу – испытывать судьбу на прочность. Однако красные стринги, которые я вернула обратно в дверной карман, жгли одним своим присутствием.
К тому же Андрей сегодня какой-то подозрительно молчаливый. У него даже когда серьёзные проблемы в бизнесе были, он всё равно болтал без умолку. Рассказывал о каких-то контрактах, о тысячах квадратных метров, которые собирается возводить, о ста вагонах песка, которые застряли где-то под Воронежем.
– Котик, чьи они? – глухо спросила я.
Андрей перестроился в правый ряд, обошёл белый фургон, тут же вильнул в левый ряд, обошёл красную девчачью машинку, снова ушёл в правый ряд, обгоняя бетономешалку, затем резко перестроился сразу через два ряда влево, где на пару километров полоса оказалась свободна. Вдавил акселератор.
– Ангелина, я же сказал, – недовольно буркнул Андрей. – Это Катины.
Меня в этой фразе покоробило многое. Во-первых, враньё. Во-вторых – Ангелина. Да, родители дали мне такое имя, но Андрей меня всегда называл – Еля. На худой конец – Линой. В-третьих, покоробил его приказной тон. Я несколько раз слышала, что таким он разговаривал с подчинёнными.
Не стоило трудов догадаться, что какая-то транда собиралась занять моё место. И что мне после этого? Идти работать? Или возвращаться в Волгодонск, хвосты коровам крутить? Ну уж нет! Не знаю, что там за сучка решила занять моё место, но я ей этого не позволю!
– Котик, – произнесла я, как можно ласковее. – Ты же понимаешь, что я не дура. Я знаю, что это трусы не твоей жены.
Андрей ушёл влево, обогнал колонну из геликов. Затем перестроился в правый ряд, обходя два большегруза с логотипом известного магазина. Перед нами вдруг перестроилась какая-то машина. Андрею пришлось резко уходить вправо.
– Я как раз хотел с тобой поговорить, – наконец, ответил он. – Я думаю… нет, я уверен, что нам пора расстаться.
На секунду я даже забыла, что мчусь на скорости в двести пятьдесят километров по МКАДу. Подо мной практически ощущаемо начала рушиться жизнь. Не стоило трудов догадаться, что из квартиры он меня попросит съехать. Денег не будет. И что мне тогда делать? Как жить? Возвращаться в Волгодонск?! К маме в однушку?! А там что делать?! Тусить с местными нищебродами? Ну уж нет! Этим я уже по горло сыта! Некоторые из этих неудачников до сих пор мне написывают в социальных сетях, признаются в любви. И это несмотря на то, что сразу после школы я уехала в столицу и больше на малую родину ни разу за все пять лет не возвращалась. После того, что я видела в Москве, доходы этих неудачников смешны, достижения ничтожны. Их заработков даже не хватит, чтобы оплатить мне месяц услуг в салоне красоты. Я им, конечно, изредка отвечала, но так… чисто постебаться. Пусть надеются. Надежда, как говорится, умирает последней.
– Котик! – с придыханием произнесла я. – Как так?! И это после всего того, что между нами было?! И это после пяти лет любви?!
Андрей ушёл в правый ряд, обогнал автовоз с новенькими «Мерсами». Затем скакнул в левый ряд, обходя ассенизаторскую машину. Откуда она вообще здесь взялась?! Таким вонючкам надо запретить ездить по дорогам общего пользования! Тут же Андрей перестроился ещё на полосу влево, обгоняя затрапезную легковушку.
– Ангелина, – строго, точно учитель, произнёс Андрей. – Всему приходит конец. Слышала такую поговорку? – не дав ответить, продолжил. – Пришёл конец и нашим отношениям. Завтра ближе к вечеру ты съезжаешь. Я пришлю машину с грузчиком, он перенесёт твои вещи. Хотя… откуда у тебя там вещи?! Это ж я тебе всё купил. Ладно, забирай. Он перенесёт твои платья.
– Котик! – мне хотелось плакать от несправедливости этого мира, но я держалась, знала, что слезами только сделаю хуже. – Неужели ты меня выгонишь?! Куда мне, милый?
Мне очень-очень хотелось прижаться к нему, приластиться. Останавливало два фактора: я пристёгнута за оба плеча, точно лётчик, и мы на скорости в двести пятьдесят.
– Снимешь квартиру, устроишься на работу, – пожал он плечами, не отрывая взгляда от пустой полосы. – Я же когда тебя подобрал, ты только приехала в Москву и хотела найти работу, снять жильё, пойти учиться. Вот и пожалуйста… вперёд!
Меня покоробило его «подобрал». Точно я какой щенок. Или котёнок. Мне и правда не пришлось долго слоняться по Москве в первый свой приезд. Переночевала в каком-то хостеле, а уже утром, совершенно случайно едва не попала под колёса его машины. Однако это не позволяет Андрею говорить, что он меня подобрал!
Я – человек!
Я – личность!
– Котик! – едва-едва не всплакнула, но удержалась. – Какая ещё к чертям собачьим работа?! Ты что несёшь?!
– А что такого?! – округлившимися глазами, впервые за долгое время, посмотрел на меня Андрей. – Ты себя что, барыней возомнила? Графиней? Или думаешь, я родился на этой машине? – коротко хлопнул по рулю. – Я вообще-то на стройке пашу с четырнадцати лет! Вначале подсобником, потом мастером, потом учился, прорабом был… Да что я тебе рассказываю?! Ты и сама всё знаешь. Я прошёл все ступени, с самого низа, чтобы ты сейчас могла сидеть в этой машине.
– Ну, ты же мужчина! А я девочка! Я для другого рождена, – сказала я ему очевиднейшую вещь, которую не понимают все самцы-нищеброды, назвать таких «мужчинами» язык не поворачивается.
– Для чего «другого» ты рождена? – усмехнулся Андрей.
Он обошёл большегруз, затем нырнул вправо, обгоняя междугородний автобус. Я случайно бросила взгляд на приборную панель, где горела цифра сто девяносто километров в час. На моих глазах она уменьшилась, вначале, до ста восьмидесяти девяти, затем до ста восьмидесяти восьми.
Я не стала отвечать Андрею. Если он не понимает таких простых вещей, что я могу ему объяснить?! Как говорит моя мама – свои мозги не вставишь. Неужели он не догоняет, что женщины, подобные мне – богема?!
Однако сдаваться я всё равно не собиралась. Мне нужны отступные! Пока не найду другого мужчину. Более понятливого. Более любящего. Всё это время мне надо где-то жить. Надо на что-то получать от этой жизни удовольствие. Надо питаться, посещать фитнесс, салон красоты, покупать одежду и косметику, в конце концов!
– Решил от меня избавиться, потому что нашёл другую, – поджала я губы, с трудом, но сдерживая слёзы. – А ещё совсем недавно клялся в любви. Вот она какая… твоя любовь. Иди, теперь, работай. Обеспечивай себя. Да?
– А что здесь такого? – Андрей улыбался, его, похоже, забавляла эта ситуация. – Или это что-то странное?!
Цифры скорости на электронной приборной панели уже показывали сто пятьдесят четыре километра в час. Андрей прекратил играть в шашки с другими участниками движения.
– В общем, всё понятно, – сказала я. – Тогда нам больше не о чем говорить. Дай мне сто тысяч на первое время, пока… ищу работу.
– Рублей?
– Каких ещё рублей?! – округлила я глаза. – Ты мне ещё гривнами насыпь. Долларов конечно! Евро тоже подойдёт.
Андрей усмехнулся.
– Не много ли хочешь, Ангелина? Ста тысяч рублей тебе вполне хватит. Однушку где-нибудь в Новой Москве я тебе сниму. В смысле, первый и последний месяц оплачу. А больше… прости, но не могу. Денег сейчас нет.
Опять врёт! Сегодня определённо один из самых неудачных в жизни дней! Странно слышать от человека, который едет на «Феррари», что у него нет каких-то ста тысяч долларов.
– Я, конечно, никогда не предполагала, что мне придётся это сделать, но… – я сделала глубокий вдох. – А твоя жена знает, что ты решил сменить любимую женщину? Она вообще обо мне знает? Эта… Катя? – подцепила я двумя пальчиками красные стринги, продемонстрировала их, а потом бросила Андрею в лицо.
Электронный спидометр показывал уже сто двадцать километров в час. Трусики врезались ему в лицо, упали на грудь.
– Ты тупая что ли?! – вскрикнул Андрей. – Ты что делаешь?!
– А чего ты так пугаешься нижнего белья жены? – округлила я глаза. – Кажется, мои трусики ты с удовольствием нюхал. Я даже тебе их в рот как кляп засовывала. А трусы жены так и вообще должны быть…
– Ты, тупая корова! – покраснел от злости Андрей. – Я за рулём! Мы могли врезаться и…
– Мне нужно сто тысяч долларов! – перебила я. – Иначе я расскажу твоей жене обо всех твоих деланиях в постели. Обо всём, что я с тобой делала. Хочешь, чтобы она узнала, на каком грязном извращенце жената?
– Замужем, – инстинктивно поправил Андрей.
– После того, как в твоём заду побывали все эти страпоны ты ещё считаешь себя мужчиной?
Андрей засопел, покраснел, точно вареный рак.
– Ты о ней ничего, кроме имени не знаешь, – предпринял он отчаянную попытку.
– Вообще-то знаю, – победно улыбнулась я. – Она недавно в платиновую блондинку покрасилась. А до этого была русой. Тебе ещё что-то надо рассказать из её личной жизни?
Большего я, вообще-то не могла, но поблефовать стоило. Я и с цветом волос-то не была уверенна, ведь фото в инсте могли быть старые.
Блеф сработал на сто процентов.
– Пригрел змею, – хмыкнул Андрей. – Шантажировать, значит, решила…
– Ты меня сам вынудил! – тут же парировала я. – Не работать же мне идти?! Я – богема! Я не создана для того чтобы работать! Я рождена…
Андрей искренне, от души расхохотался. На его глазах даже слёзы показались. Он даже тормоз нажал, сбавил скорость до восьмидесяти.
Я сложила руки и нахмурилась, не понимая, над чем он хохочет. Что я такого ему сказала?! Прописные ж истины!
– Фу-ух! – выдохнул Андрей. – Ну ты и даёшь, Ангелина! Богема! Надо ж такое ляпнуть! И давно ты стала богемой? Вроде пять лет назад была замухрышкой из Мухосранска… ой, прости, Волгодонска, а теперь вон оно чего… Богема! А ничего, что я тебя, считай, на помойке нашёл. Отогрел, откормил. А ты меня теперь шантажировать, значит, решила…
– Я тебе не котёнок! И не собачонок! И не на помойке ты меня нашёл, извращенец Ёбаный! Причём ёбаный – в прямом смысле! Ёбаный мною! И я обо всём этом обязательно расскажу твоей жене! Понял меня? Или сто тысяч долларов, или готовься делить с ней имущество, бизнес и… что там ещё при разводе делят?! Понял, котик? – последнее слово я произнесла с ехидцей.
Уголки губ Андрея опустились. Он глядел на дорогу. Сбавил скорость, перестроился в крайний правый ряд, собираясь свернуть в город.
– Ты должна до завтрашнего вечера съехать, – сквозь зубы произнёс он.
– Никуда я не съеду! – сложила я руки на груди. – Сто тысяч долларов и потом будем говорить о том, чтобы я куда-то там съезжала.
По лицу Андрея я видела, что на его губы просилось крепкое ругательство. Вместо этого он произнёс:
– У меня сейчас всё равно нет таких денег. А квартиру ты до завтрашнего вечера должна освободить. Давай я тебе сниму…
– Нет! – выкрикнула я. – Никаких «сниму»! Я не съеду, пока ты не отдашь мне мой сто тысяч!
Несколько мгновений молчали. Андрей тем временем съехал на развязку.
– У меня есть предложение, – сказал он. – Ты завтра съезжаешь, но не на съёмную квартиру, а в тур, который я тебе оплачу. А когда вернёшься, я тебе сразу сто тысяч зелени и дам. Идёт?
– Что за тур? – буркнула я, провожая взглядом, какой-то бомж-мобиль с эмблемой-ромбиком.
