Он стоял на коврике, прислушиваясь к крикам плачущего ребенка, эхом разносившимся по коридору. Свет мигал, и каждая его вспышка, казалось, била по натянутым нервам.
Он провел большим пальцем по прохладной бумаге, ощущая ее текстуру и плотность. Навряд ли бы Кайл стал так шутить – слишком сложно и странно для него. Его кузен предпочитал что-нибудь более грубое и громкое. Например, подбросить петарды в кровать Дэниела в три часа утра. Его простыни так и остались подпаленными.
Но кто еще мог оставить эту записку? Точно не миссис Киршнер. Она слишком добрая, да и почерк у нее не такой аккуратный. А в этом доме навряд ли кто-то еще знает мою фамилию.
Дэниел задумчиво сворачивал и разворачивал письмо. Движения его были резкими и точными. Он пробормотал: «Предлагаю вам работу садовника…»
Вопли ребенка наконец перешли в икоту. Дэниел сунул письмо в карман джинсов и сбежал вниз по лестнице в холл, где хранил велосипед. Приближалось время ужина, но солнце не сядет еще пару часов, так что у него есть время хотя бы проверить, на самом ли деле существует эта усадьба.
Он жил в доме для отчаявшихся людей, а отчаявшимся людям выбирать не приходится.
Глава 2
ДАНИЭЛ МЧАЛСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ, слегка наклонившись вперед, наслаждаясь прохладным ветерком, что обдувал его лицо и ерошил волосы. Уезжая из города, он любил крутить педали быстро-быстро, легко преодолевая подъемы и спуски. Если ему удавалось найти правильный угол, казалось, что он летит.
Окруженный птичьим щебетом, он свернул на Тилбрук-стрит, следуя инструкциям в записке, и оказался в незнакомой местности. Время от времени он проезжал мимо фермерских домов и съездов с основной дороги, но никаких машин видно не было, и ничто не нарушало тишину раннего вечера. Он уезжал все дальше и дальше от построек и, наконец, оказался в окружении только толстых сосен, увитых стеблями лиан. Доехав до конца извилистой дороги, он увидел большой давно засохший дуб, ветви которого напоминали искривленные пальцы, как будто тянувшиеся к Дэниелу. Он немного запыхался, сбавил скорость и, приблизившись к дубу, остановился в его тени.
У дуба дорога делала резкий поворот налево, как будто натыкаясь на препятствие и огибая его. В письме было сказано повернуть направо. Даниель внимательно осмотрелся, но не увидел ни малейших признаков ни дороги, ни тропы – только густая, почти непролазная растительность.
Видимо, все-таки розыгрыш. Он повернулся, чтобы убедиться, что за ним никто не крадется, волосы на руках встали дыбом от беспокойства. Нетрудно было представить себе преступный картель, который заманивает отчаявшегося молодого человека без друзей на какую-то заброшенную дорогу, пообещав работу, только чтобы тюкнуть его по темечку кирпичом и извлечь почки. Дэниел знал, что человеческие органы очень ценятся на черном рынке – он даже изучил этот вопрос, когда ему было совсем тошно.
Но грязная тропа была пустой, и, насколько он видел, никто не притаился в обрамлявших тропу пышных кустах. Он слез с велосипеда и, оставаясь настороже, подошел ближе к дереву.
Ствол дерева был покрыт надписями, нацарапанными и вырезанными детьми и подростками. Некоторые послания выглядели довольно старыми и наверняка были старше Дэниела. Новых рисунков не наблюдалось. Все надписи, в основном, представляли собой общеизвестное уравнение с инициалами, между которыми стоял «плюсик», а после знака «равно» красовалось сердечко. Одна оказалась попыткой зарифмовать фразу, которую прервали на середине. А еще одна просто гласила «Усадьба Крейвен Мэнор» с крошечной стрелкой, указывающей направо.
Дэниел повернул. Тропа меж деревьями так и не появилась. Солнце опускалось все ниже, и теперь, когда он больше не крутил педали, ему стало холодно. Разворачивайся. Иди домой.
Он представил себе, что ждет его вечером. Ему придется лежать в постели без сна, голодному и разочарованному, и слушать, как Кайл играет в свою игрушку. Он сильно устал, но боль в мышцах не даст ему быстро уснуть. Дэниел скривился.
Придерживая велосипед за руль, он дошагал до участка с развилкой, где деревья и лианы росли так же густо. Приблизившись, он увидел несколько контуров серых камней, вросших в землю. Он поскреб ботинком по одному из них, чтобы счистить грязь, и обнаружил, что это плоские каменные плиты. Глянув вперед, он обнаружил некое подобие тропы из этих плит, ведущей в лес. Некоторые торчали из земли под странными углами, видимо, вывернутые корнями деревьев. Остальные были утоплены глубоко в почву, так что их почти не было видно. Он подозревал, что есть и другие, скрытые из виду.
«Ну, надо же». Дэниел бросил последний взгляд за спину, чтобы убедиться, что его никто не собирается похищать, затем поднял велосипед и перенес его над массивными корнями дуба.
Он подумал, что ему не показалось, будто воздух становится холоднее. Лес стал довольно густым, и зеленая листва почти не пропускала свет, а на ветках висели капли воды, которые падали ему за шиворот, если он случайно задевал их, и заставляли его вздрагивать.
Тропа хаотично петляла. В некоторых местах каменные плиты были расколоты проросшими сквозь них деревьями, образовавшими живописные группки. Дэниел не раз терял тропу, и ему приходилось некоторые время искать, где она продолжается. Ему не понравилось, что тропа так запущена. Он предположил, что, возможно, есть еще одна дорога, которая ведет к усадьбе с другой стороны, и что владелец дома просто указал ему наиболее короткий, но давно заброшенный путь. Тем не менее, он чувствовал себя уязвимым. Птичьи крики казались искаженными, а деревья действовали на него угнетающе. Их стволы были настолько толстыми, что ему навряд ли бы удалось обхватить их руками.
Тропа пошла вверх, и Дэниел подумал оставить велосипед здесь, чтобы забрать его на обратном пути, но потом испугался, что потеряет его в лесу, и продолжал сжимать руль липкими пальцами. Лианы и ветки цеплялись за колеса, а тропа была такой неровной, что ему часто приходилось тащить велосипед.
Когда лес, наконец, расступился, Дэниел уже задыхался от усталости. На землю опускались сумерки, и предметы вокруг расплывались и меняли цвет. И без того уставшие мышцы болели от напряжения, но он все равно не смог сдержать улыбку, когда наткнулся на массивные железные ворота, преграждающие путь.
То есть, усадьба настоящая. Значит ли это, что и предложение о работе тоже не шутка? Впервые за несколько месяцев внутри него вспыхнула искра надежды. Затем он подошел ближе к воротам и снова впал в смятение, которое подействовало как холодный душ.
Перед ним возвышалась массивная железная конструкция с рядами жутких шипов наверху, которая выглядела невероятно старой и была покрыта толстым слоем ржавчины. Сквозь нее проросли лианы, обнимающие ржавые прутья. Часть конструкции разъело полностью, и она упала на землю, образовав небольшую брешь, через которую Дэниел смог войти. На небольшом расстоянии он, наконец, увидел дом, скрытый разросшимися деревьями с переплетенными ветвями. Ему удалось разглядеть темную крышу, выделявшуюся на фоне угасающего света.
Должно быть, это то самое место? Хотя ворота выглядят древними. На металлической планке, проходящей по центру ворот, были начертаны слова. Дэниел смахнул грязь и прочитал название – «Крейвен Мэнор».
Он все еще тешил себя надеждой, что пришел к дому с заброшенных дальних подступов. И не имело значения, что ворота в таком запущенном состоянии – почти на грани разрушения, – ведь никто и никогда не заходил на эту часть территории. А если судить по буйно разросшимся деревьям, то, видимо, и в этом углу тоже давно никто не бывал.
Странно, что мне дали инструкции следовать этим маршрутом. Даже если этот путь короче, найти усадьбу практически невозможно.
Зазор в воротах был достаточно широк, чтобы протиснуться внутрь, но выбраться будет непросто. Он колебался, думая, стоит ли идти дальше – воображение рисовало картины, как его преследуют злобные сторожевые псы, и слюна летит из их пастей, когда они впиваются клыками в его лодыжки. Но он стиснул зубы.
Отчаявшимся не приходится привередничать.
Он прислонил велосипед к воротам и поднял ногу, просунул ее в щель и ступил на камень уже во дворе усадьбы. Дэниелу пришлось прижаться к ржавому металлу, когда он протискивался между створками, изо всех сил стараясь не порвать одежду, хотя руки его уже стали черными от грязи. Он бы не удивился, если б узнал, что к воротам не прикасались более века. Во всяком случае, так они и выглядели.
Он зацепился ногой за стебель лианы, споткнулся, но схватился за дерево и устоял. С наступлением темноты видимость уменьшалась, и Дэниел начал нервничать, представляя, как ему придется добираться в темноте домой. Но в письме говорилось, что они хотят, чтобы он немедленно приступил к работе. Да, садовник им требовался немедленно. Если он откажется и уйдет, владелец может подумать, что ему не нужна эта работа, и предложит ее кому-нибудь другому.
В стенах усадьбы тропа из каменных плит сохранилась лучше, но и здесь сорняки заглушили пространство между камнями. Растения расползлись за пределы своих границ неконтролируемыми клубами, борясь за пространство. Мертвых деревьев было почти столько же, сколько живых, хотя многие рухнули и медленно превращались в компост, благодаря работе крошечных насекомых. На пути к дому Дэниелу пришлось перелезть через несколько больших поваленных стволов.
Неожиданно раздался глубокий, продолжительный тоскливый крик, напугавший Дэниела. На дереве возле дома сидела стая ворон, похоже, наблюдая за зданием. Двое из них обратились в бегство, когда Дэниел прошел под ними. Их массивные крылья засвистели, рассекая воздух. Он смотрел, как они уносятся прочь, а в их шелковисто-черных перьях отражается угасающий свет заката.
Затем он повернулся к дому, и последняя искорка теплившейся надежды, которую он так лелеял, погасла.
Особняк представлял собой большое трехэтажное здание, которое, казалось, вырывалось из-под земли, словно чудовище. Оно состояло из множества беспорядочных выступов и неровных карнизов. На фасадной стороне чернело более двух десятков окон, и стояло крыльцо из трех широких каменных ступеней, ведущих к деревянной двустворчатой двери в виде арки. Над крыльцом был сооружен навес, покоящийся на столбах, под которым могло легко укрыться человек двадцать. Все камни были старые, истертые и покрытые пятнами серо-зеленого лишайника. Рядом со зданием возвышалась башня, по высоте равная самой высокой точке крыши.
Дэниел оглянулся, как будто он проскочил мимо настоящего дома, но нет. Размеры здания пугали, а замысловатая черная каменная кладка действовала на нервы, но что еще хуже – весь дом находился в плачевном состоянии. Стекла в окнах были либо в трещинах, либо разбиты. Каменные стены покрыты сколами, пятнами и потеками от дождей. Крыша из темного сланца выглядела рваной в тех местах, где отвалилась черепица. Дом не ремонтировали, наверное, несколько десятков лет. Одна половина большой двустворчатой двери стояла открытой, но света внутри здания видно не было.
Когда Дэниел поднимался по истертым ступеням к входной двери, мертвые листья хрустели под его ногами. Дом был явно заброшен. Дэниел стоял и дрожал на верхней ступени, задаваясь вопросом, был ли он первым человеком, кто взошел на эти ступени за несколько десятилетий.
Кому принадлежит этот особняк? И почему они так запустили его?
Он подошел к двери. Одна из массивных деревянных створок была приоткрыта, словно приглашая его в холл. Нервы и любопытство Дэниела на мгновение вступили в схватку, но любопытство победило. Он прижал руки к бокам, наклонился вперед и заглянул внутрь.
Холл был огромным. Вдоль стен тянулось не менее двадцати дверей. В конце холла располагалась великолепная лестница, ведущая на второй и третий этажи. По центру лежал ковер, который выглядел даже более истертым, чем дорожки в многоквартирном доме Дэниела.
Вокруг камина, встроенного в стену справа, стояло четыре старых колченогих стула, хотя было совершенно очевидно, что камин давным-давно не разжигали. Дрова, сложенные рядом на подставке, были сухими и готовыми к топке, но на них лежал толстый слой пыли, как и на всем остальном.
Через входную дверь и разбитые окна залетали листья и пыль, разбегаясь по полу и нарастая сугробами по углам.
Что-то здесь не так. Уходи. Он стоял на пороге, подняв одну руку, как будто упираясь ею в открытую дверь, но все равно не хотел прикасаться к чему-нибудь еще в этом доме. Здесь никто не живет. Уже очень давно. Не задерживайся.
Дэниел уже собирался развернуться и уйти, но взгляд его упал на светлый предмет. В нескольких шагах от него, среди листьев и грязи, лежал конверт, положенный там, по-видимому, с единственной целью – чтобы его увидели, находясь у входной двери. Это был точно такой же конверт, как Дэниел получил в квартире, вплоть до элегантной надписи на лицевой стороне «Для Дэниела».
Глава 3
РАЗВОРАЧИВАЙСЯ И УХОДИ. Здесь что-то не так. Убирайся, пока еще можешь.
Дэниел нерешительно шагнул в холл, не отрывая глаз от белоснежного конверта с его именем, который отчетливо выделялся на окружающем коричнево-черном фоне.
Все, что здесь происходит, как минимум, странно. Не будь дураком. Разворачивайся и уходи!
Под ногами хрустнули листья. Дэниел облизнул пересохшие губы. Сердце колотилось от напряжения, но он не мог уйти просто так, не посмотрев, что в конверте. Обманчиво безобидный, он лежал в пяти шагах от двери, тихо ожидая его. Приближаясь к нему, Дэниел чувствовал, будто он падает в глубокую черную бездну. Свет едва проникал внутрь, и удаляясь от двери он с каждым шагом все больше погружался во тьму. Он протянул руку к конверту. На нем не лежала пыль в отличие от пола, мебели и массивной люстры над головой. Значит оставили его совсем недавно.
Дэниел поднял конверт и ощутил, что он тяжелее записки, оставленной в его квартире. Он бросил последний настороженный взгляд на дверь, немного опасаясь, что она захлопнется, и он не сможет выйти. Затем приподнял незапечатанный клапан и заглянул внутрь.
В конверте было письмо и два плоских круглых предмета. Сначала Дэниел вынул записку на двух листах. Как и в случае с приглашением в Крейвен Мэнор, первое сообщение было кратким и написано мелким почерком.
«Г-н Кейн,
В ваши обязанности входит поддержание чистоты и уход за склепом, а также, по мере возможностей, восстановление сада. Если вам понадобится что-либо из материалов или инструментов, положите записку с перечнем необходимых предметов на каминной полке в холле. Если вы захотите остаться здесь, вы можете занять дом садовника в дальнем углу сада. Оплата происходит еженедельно, при условии, что вы будете хорошо работать.
Бран»
Оплата еженедельно… На дне конверта позвякивали два кругляша. Дэниел положил их на ладонь. Это были монеты, но таких монет Дэниел никогда не видел. Они были размером с чернослив и довольно тяжелые. На аверсе красовался фамильный герб. Он подумал, что они, возможно, золотые. Это что, мое вознаграждение?
За первым листом бумаги тихо шелестел второй. Дэниел расправил его, чтобы прочитать.
«Правила:
– Посторонним вход на территорию запрещен.
– Не входите в башню.
– Не выходите из коттеджа садовника между полуночью и рассветом. Задергивайте шторы.
– Держите дверь запертой. Если слышите стук, не отвечайте».
«Окей». Слово прозвучало почти шепотом. Дэниел аккуратно сложил листы и сунул их обратно в конверт. «Да, нет, не стоило и мечтать».
Он, конечно, был в отчаянии, но пока в своем уме. Заброшенный дом, письма и зловещие правила – все смешалось и беспорядочно бурлило, оформляясь в одну простую мысль: «Нет, это все не для меня». Он поступил безрассудно, когда решил проследовать по заросшей тропе к тому, что, как он теперь подозревал, и было парадным входом в усадьбу. Еще большим безрассудством было входить в заброшенное здание только потому, что он увидел записку со своим именем. Согласиться работать здесь садовником фактически означало бы внести себя в список пропавших без вести.
По зданию эхом разнесся скребущий звук. Казалось, он шел с одного из верхних этажей и звучал так гулко, так раскатисто, что Дэниел отпрянул. Он ждал, что наверху лестницы появится нечто или некто, но темные, покрытые паутиной верхние залы оставались пустыми.
Может, животное? Через разбитые окна могли проникнуть те же вороны. Он был почти уверен, что он здесь один, но нервы его были на пределе, и ему не хотелось задерживаться, чтобы убедиться в обратном.
В левой руке у него все еще были зажаты монеты. На эти деньги можно купить еды сегодня вечером, и, наверное, питаться еще несколько дней. Но он не был вором и не хотел неприятностей. Он сбросил монеты обратно в конверт, а конверт положил туда же, где и нашел – на мраморный пол, покрытый сухими листьями. Затем он попятился к открытой входной двери, непрерывно осматривая холл и верхние залы, пока не вышел.
На дереве у входа в дом осталась одна огромная ворона. Она выглядела совсем старой: перья приобрели пыльно-серый оттенок, движения стали медленными. Но, когда Дэниел сбегал по широким стертым ступеням перед домом, она наблюдала за ним, как хищник за добычей.
Дэниел двинулся в заросший сад, когда уже исчезли последние блики дневного света и опустилась ночь. В темноте он растерялся и не мог вспомнить дорогу к воротам. Из земли там и тут торчали плиты, но, казалось, они вели в разные стороны. Он выбрал одну из троп, молясь о том, чтобы выбор был верным, и протиснулся меж двух колючих кустов в поисках выхода.
За спиной у него стоял дом и, казалось, наблюдал за ним. Так много окон, и все – черные, холодные. Если бы внутри действительно кто-то жил, они бы, наверное, наблюдали за ним, скрытые в полной тьме, окруженные паутиной и пылью.
Сама мысль казалась смешной. Ну кто бы смог жить в этом месте, когда оно в таком ужасном состоянии. Но тогда кто послал письмо? Почему они хотят восстановить сад?
В инструкциях упоминался склеп, но Дэниел не заметил ничего подобного, пытаясь найти выход. Сооружение либо скрывалось за домом, либо так оплетено растениями, что его почти невозможно обнаружить. Он продолжал продвигаться вперед и наткнулся на небольшую поляну. Вокруг пустой купели для птиц стояли мраморные статуи, покрытые водяными разводами, которые создали у Дэниела впечатление, что камень плачет. Скульптуры изображали женщин, кентавров и минотавров, поднимающихся из треснувших столбов, головы подняты к небу, а челюсти раскрыты в безмолвных криках. Дэниел старался не смотреть на них.
Он помнил, что, когда шел в усадьбу, никаких скульптур по дороге не видел. Он судорожно провел руками по волосам, пытаясь избавиться от нарастающей паники.
Вдруг раздался громкий шорох крыльев, Дэниел вскрикнул и споткнулся об одну из статуй. Он схватился за камень и отпрянул от темной фигуры, возвышавшейся над ним.
Над головой пролетела стая ворон. Это их крылья производили громкие звуки – слишком громкие для птиц. Но они улетели в считаные секунды. Дэниел судорожно сглотнул, выдохнул и ослабил хватку. Он держался за статую гречанки, льющей воду из кувшина, одежда ее немного соскользнула с плеча, обнажив изящное тело. В изгибах статуи скопилась грязь, окрасив их в темные цвета… особенно вокруг глаз, и она выглядела так, будто плакала.
Когда Дэниел отошел от нее, в груди у него что-то болезненно сжалось, а сердце стучало, как ненормальное. И тут он увидел высокий каменный забор между двумя деревьями. Он двинулся налево, обогнул колючие кусты, прошел мимо высохшего фонтанчика. Заросли были густыми, и на его пути возникла металлическая преграда. Он перелез через нее, услышав, как застонал от напряжения металл, затем перевалился на другую сторону. Впереди наконец замаячили ворота, и его охватило облегчение, согревая и заставляя спешить.
Остальную часть пути до ворот он бежал, перепрыгивая через растения, и даже не обратил внимания, как зацепился рубашкой за мертвую ветку, которая проделала дыру в рукаве. Он добрался до железных ворот и протиснулся сквозь узкую щель. Велосипед ждал его там, где он его и оставил. Дэниел закинул его на плечо, нисколько не переживая о том, как устало его тело.
Он бросил последний взгляд на Крейвен Мэнор. Деревья скрывали все, кроме рваной крыши из темного сланца и части башни. На секунду ему показалось, что в окне башни что-то двигалось, но он решил, что это, должно быть, зрение подшучивает над ним.
* * *
– Привет, я вернулся.
Дэниел толкнул дверь квартиры и, прежде чем войти, долго соскребал грязь со своей обуви. Он знал, что выглядит ужасно. Он чувствовал, что в его волосах застряли листья, а руки были грязными от того, что он хватался за деревья и ворота. Но хотя бы велосипед вернулся из путешествия целым и невредимым.
– Ты не поверишь, во что я вляпался…
– Привет.
В гостиной на диване рядом с Кайлом сидел незнакомец. Его длинные волосы были собраны в хвост, на рубашке вокруг подмышек темнели пятна пота. И он, и Кайл играли в стрелялку, но, когда Дэниел вошел в комнату, Кайл остановил игру.
– Привет, чувак.
Кайл откинулся на спинку дивана и усмехнулся, но выглядел так, будто он едва сдерживал смех. Что-то в выражении его лица заставило Дэниела почувствовать, что объектом смеха является именно он.
– Что-то ты долго добирался до дома. Мы же с тобой говорили о третьем соседе? Так вот, знакомься, это Флетч.
– Привет, – снова сказал Флетч, на этот раз оторвав большой палец от пульта в знак приветствия.
– Ээ, хм, – Дэниелу удалось выдавить смешок. – Быстро, однако.
Кайл почесал пультом подбородок.
– Ага, он расстался со своей девушкой, так что немного поживет с нами. Он будет жить в твоей комнате. А ты устроишься на кушетке, окей?
Дэниел стоял, открывая и закрывая рот. Все происходило слишком быстро. Он был измучен и голоден, и единственное, чего ему хотелось, – это вернуться домой, принять душ и лечь в постель.
– Вообще-то, мне бы хотелось остаться в своей комнате, если никто не возражает.
– Там нет места для второй кровати, – Кайл пожал плечами, как будто хотел сказать «ну что ж тут поделаешь». – А здесь Флетчу будет неудобно. Уличный фонарь светит в окно кухни и не дает уснуть.
