Должна признать, что, хотя я частенько недоумеваю по поводу безумной преданности Джуда этой девушке, у Майи бывают просветления.
Она возвращает очки на место.
– Как бы то ни было. Отстань. Мне нравится Джуд.
Я широко распахиваю глаза. Пауза. Перемотка назад. Ей нравится Джуд?
Неужели она хочет сказать, что он ей действительно нравится?
У меня кружится голова. Я напрягаю слух, пытаясь уловить каждое слово. Если бы я смогла вернуться к Джуду с эмпирическими доказательствами того, что его чувства все-таки не безответны, меня бы номинировали на звание «Лучшей сестры года».
– Конечно, он тебе нравится, – говорит Джанин. – А кому он не нравится? Он такой милый.
– Очень милый, – решительно соглашается Кэти. Так решительно, что это звучит почти как оскорбление.
– Но при этом он… – Джанин замолкает. Она довольно долго подыскивает нужные слова. – Ну, типа, так в тебя влюблен. Даже немного жутковато.
У меня вырывается усмешка. Нашла тоже жутковатого! Джуд вовсе не такой.
Я снова скрываюсь за скалой, пока они не оглянулись и не увидели меня, но их разговор не прерывается.
– Да, порой он слишком пристально смотрит на меня, – соглашается Майя. – Раньше мне это льстило, но теперь… не знаю. Не хочу быть злюкой, но как ты думаешь, он поймет намек на то, что я не заинтересована?
Я морщусь.
Вот тебе и план.
– Это действительно похоже на одержимость, – добавляет Кэти. – Но в приятном смысле?
Я снова выглядываю в расщелину, хмурясь. Джуд не одержимый!
По крайней мере, не настолько одержимый.
Он просто влюблен в нее. Это не преступление! Она должна быть на седьмом небе от счастья, что привлекла внимание такого доброго и замечательного человека, как Джуд!
– Говорю же, мне нравится Джуд, – повторяет Майя. – Но я чувствую себя немного виноватой, зная о том, что он неровно ко мне дышит, когда… ну, это просто никогда не случится.
– Тебе не в чем себя винить! – заявляет Джанин. – Ты ничего плохого не сделала.
– Да, я знаю. Наверное, не моя вина, что он меня не интересует.
Кэти внезапно шикает на нее, но с какой-то жестокой усмешкой.
– Тише, Майя. Господи, вон он. Еще услышит.
– Ой! – спохватывается Майя, прижимая ладонь ко рту. – Я не знала.
Но Джанин подталкивает ее локтем.
– Да ладно. Может, он поймет намек.
Я оглядываюсь и замечаю проходящего мимо Джуда. Я едва успеваю рассмотреть выражение его лица, а он уже поворачивается, чтобы вернуться к нашему месту на пляже. Трудно сказать, слышал он их разговор или нет. А тень, пробежавшая по его лицу – от смущения она или от боли… Или просто отброшена заходящим солнцем.
На самом деле, это не имеет значения. Просто подло с их стороны – говорить такие вещи. Весь этот разговор пропитан жестокостью. Пустой и ненужный, предназначенный лишь для того, чтобы посмеяться над Джудом и потешить раздутое эго Майи Ливингстон.
И надо же ей было выбрать для своих насмешек не кого-нибудь, а Джуда. Терпеливого, вдумчивого, всеми любимого Джуда. У которого и врагов-то нет. Который может вступить в любой разговор, сесть за любой столик в школьной столовой, прийти на любую вечеринку.
И да, может, он и играет по выходным в «Подземелья и драконы», читает книги с драконами на обложках. И да, он по-детски волновался, собираясь прошлым летом на первую в своей жизни средневековую ярмарку. Он даже надел тунику и, на мой взгляд, выглядел в ней прямо-таки по-рыцарски. Но мне страшно подумать, что сказали бы Майя или ее подруги, если бы увидели те фотографии.
Я впиваюсь убийственным взглядом в макушку Майи. Как она посмела так обидеть его?
Мой кулак сжимается.
Теперь я это чувствую. Едва уловимый толчок внизу живота. Как при кувырке под водой, но чуть более мягкий.
Но все равно ничего не происходит.
Я жду. И жду.
Солнце садится, окрашивая небо в сиренево-розовые тона. Мигают и мерцают первые звезды. Скалы освещены оранжевыми отблесками костра.
Майя садится и тянется за длинным свитером, лежащим рядом с полотенцем. Я смотрю, как она продевает руки в рукава. Мне горько и даже немного досадно. Я злюсь на нее. На себя. На мироздание.
Я вздыхаю и покидаю безопасное убежище. Хватит глупостей. Я не получила никакой магической силы для восстановления вселенской справедливости. Для наказания нечестивых и недостойных.
Пора двигаться дальше.
Джуд и Ари сидят на одеялах. Ари играет на гитаре, и несколько человек даже остановились, чтобы послушать, а некоторые сидят рядом на песке. Но Джуд, в угрюмой позе, смотрит на океан. Мне не нужно видеть его лицо, я и так знаю, о чем он думает. Должно быть, он все-таки услышал слова Майи.
Это снова выводит меня из себя.
Я уже подхожу к ним, когда слышу вздох ужаса и изумления.
– Нет! Нет, нет, нет. Ты же не всерьез.
Я медленно оборачиваюсь. Майя, на четвереньках, отчаянно роется в песке.
– Что случилось? – спрашивает Кэти, отступая назад, когда Майя поднимает край полотенца. – В чем дело?
– Моя сережка, – говорит Майя. – Я потеряла сережку! Перестань пялиться и помоги мне искать!
Ее подруги все еще выглядят немного озадаченными, но не возражают. И вот уже все трое копаются в песке. Время от времени Майя отвлекается, ощупывая ухо, похлопывая по свитеру и поправляя волосы. Вскоре становится понятно, что поиски напрасны.
На моих губах появляется улыбка, и мне кажется, я что-то понимаю.
Мгновенная карма.
Возможно, она и должна быть мгновенной. Как немедленное возмездие за проступок. С Квинтом ничего не случилось, потому что наша ссора произошла несколько часов назад.
Но Майя совершила подлость только что.
Она прекращает поиски, и ее лицо искажено страданием, граничащим со слезами, но я не чувствую ни малейшего сожаления. Ее сережка, наверняка, изысканная и дорогая. Я вижу ее пару, свисающую с другого уха. Это каплевидная серьга с крупным камнем, похожим на бриллиант. Возможно, серьги принадлежат ее маме, и та ужасно разозлится, узнав, что одна сережка потерялась. А может, это какая-то памятная вещь в честь одного из многочисленных достижений Майи – скажем, звания «Лучший ученик недели» или донора «Я сдал кровь!» или чего-то в этом роде. Но для меня это не имеет значения. Она обидела моего брата и заслуживает наказания.
Повернувшись, я возвращаюсь к своим друзьям. Моя походка становится легкой и пружинистой. Пальцы рук покалывает, как будто неведомая космическая сила бурлит в моих венах.
Я настолько поглощена собой, что почти не замечаю, что волейбольный мяч летит мне навстречу. Инстинкт берет верх, и я, вскрикнув, пригибаюсь.
Какая-то фигура появляется в поле зрения, отбивает мяч, отправляя его обратно к сетке.
Я поднимаю взгляд, хлопая ресницами, все еще прикрывая голову руками.
Губы Квинта сжаты, в глазах пляшут искорки. По всему видно, что он изо всех сил старается не смеяться надо мной.
– А ты думала, это акула?
Я роняю руки. Пытаюсь сохранить лицо лучшим из известных мне способов – явным презрением.
– Просто задумалась. – Я бросаю на него сердитый взгляд. – Твой мяч застал меня врасплох.
Он коротко усмехается.
– Нам нужен еще один игрок. Но вряд ли тебя это заинтересует.
Меня разбирает смех. Если и есть вид спорта, к которому у меня есть склонность, то мне еще только предстоит выяснить, какой именно. Определенно ничего из того, чем нас заставляют заниматься на уроках физкультуры.
– Нисколько не интересует. Но спасибо… за это.
– За то, что спас тебя? – произносит он достаточно громко, чтобы все услышали. Ему явно весело. – Не могла бы ты повторить, но на этот раз громче? – Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к уху.
Я стараюсь смотреть еще презрительнее.
– Ну, давай, – подзадоривает он. – Мне кажется, именно эти слова ты ищешь: «Спасибо, что спас мне жизнь, Квинт. Ты – лучший!»
Я фыркаю. Тут меня осеняет идея, и я, усмехаясь, шагаю к нему. Наверное, его немного пугает выражение моего лица, потому что он отшатывается. Веселье в его глазах сменяется недоверием.
– Я скажу спасибо после того, как ты согласишься переделать со мной проект по биологии.
Он стонет.
Позади него девчонка из одиннадцатого класса кричит:
– Квинт, давай! Ты ведь еще играешь, да?
– Да, да. – Он раздраженно отмахивается. Я бросаю взгляд на девушку. Она смотрит на меня, обиженно надув губы.
Не волнуйся. Я мысленно успокаиваю ее. Он весь твой.
Квинт пятится назад, к сетке. И тычет в меня пальцем.
– Ответ по-прежнему отрицательный, – говорит он. – Но я ценю твою настойчивость. – Он поворачивается и трусцой возвращается на волейбольную площадку.
Я резко выдыхаю. Попытаться стоило.
– Эй, Пруденс, – раздается голос.
Я не сразу понимаю, что это Эзра Кент. Он стоит по другую сторону волейбольной сетки, ожидая продолжения игры. Встретив мой взгляд, он кивает мне за спину.
– А кто эта красотка с гитарой?
Я недоуменно моргаю и оглядываюсь, на мгновение забывая, что делаю и куда шла. И тут я вижу Ари – она сидит по-турецки на нашем одеяле, с гитарой на коленях, но не играет. Болтает с ребятами из нашей школы – среди них одна девчонка из джазового оркестра и пара выпускников, с которыми я никогда не общалась. Джуд тоже там, но держится немного в стороне, все еще дуется. Его босые ноги зарыты в песок.
Я оборачиваюсь и угрожающе смотрю на Эзру.
– Кое-кто, но не из твоей лиги.
Он с преувеличенным энтузиазмом потирает руки.
– Мне нравятся сложные задачи.
Я приторно улыбаюсь.
– А ей нравится порядочность, так что не трать время.
Он хмыкает.
– О, черт. Я буду все лето по тебе скучать.
– Ну, здесь мы различаемся, – бормочу я, закатывая глаза. Я уже собираюсь уйти, но меня осеняет идея.
Я отбрасываю сомнения, оборачиваясь как раз в тот момент, когда Квинт собирается подавать.
– Эй, Квинт!
Он замирает и смотрит на меня. Я подхожу ближе, чтобы не кричать на весь пляж, и его огромная бровь взлетает вверх, словно одно мое присутствие вызывает подозрения.
– Знаешь, Джуд неплохо играет в волейбол. Если вам еще нужен игрок.
Может, я и привираю. А может, и нет. Мы в разных группах по физкультуре с шестого класса, так что, честно говоря, я понятия не имею, насколько Джуд хорош в волейболе.
Квинт смотрит мимо меня, ища глазами моего брата.
– Да, круто. Эй, Джуд! Будешь играть?
Я ухожу, стараясь выглядеть непринужденно, чтобы Джуд не догадался об инициаторе приглашения. И моя уловка срабатывает. Через пару секунд Джуд уже бежит к площадке. Он кивает мне, возможно, осознавая, что мы впервые видимся с тех пор, как приехали сюда.
– Все в порядке, сестренка? – спрашивает он, пробегая мимо. Мне ли не знать, что кроется в этом вопросе. Его истинный смысл. Я вообще не хотела идти на эту вечеринку. Джуд буквально потащил нас с Ари за собой.
Но я думаю о волне, которая обрушилась на Джексона, и о панике Майи, когда она искала свою пропавшую сережку, и о ребятах, что остановились послушать гитару Ари, и вдруг ловлю себя на том, что улыбаюсь. Искренне. На моих губах играет нелепая, восторженная, абсолютно беззаботная улыбка.
