Адъютор. Волки с вершин Джамангры
Владимир Алексеевич Корн
Адъютор #2
Путешествие Даниэля сарр Клименсе в далекий Клаундстон продолжается, и оно по-прежнему обещает быть весьма нескучным. Да и как тут заскучать, когда жизнь продолжает щедро осыпать его головоломками, не утруждая себя ни малейшими подсказками? Но и без того развлечений хватает: навязанные дуэли, пираты посреди бескрайней степи, личности, которые вначале пытаются убить, а затем бесследно исчезают… И апофеоз всего – остаться в незнакомом городе без единого медяка. В тот самый миг, когда за одну только улыбку своей недавней знакомой готов бросить к ее ногам весь мир.
Владимир Корн
Адъютор. Волки с вершин Джамангры
Пролог
Что может быть более умиротворяющим, чем наблюдать, как котенок пьет молоко? С белой, без единого пятнышка шерсткой и голубыми-голубыми глазами. Забавный настолько, что, когда глядишь на него, лицо так и растягивается в улыбке. Если разобраться, все не так уж и плохо, поскольку хозяева позволяют себе поить его молоком. Только надолго ли? Помнится мне, в королевстве Данкранк кошатина – обычное блюдо. Мало того – национальное. Так сложилось несколько веков назад после череды неурожаев из-за природных катаклизмов и, как следствие, бунта, когда правительственные войска долго не могли навести порядок. Это в какой же степени нужно было отчаяться от голода, чтобы рука поднялась на таких милых пушистиков?! И не предстоит ли нечто подобное здесь, в Финлаусте? Ведь именно к тому все и идет.
– Господин сарр Клименсе, нам пора выезжать, – вернул меня к действительности голос Курта Стаккера.
– Пора так пора.
Езды до нужного нам урочища около получаса, опаздывать ни в коем случае нельзя. И еще хотелось бы надеяться, что к нашему прибытию туман исчезнет.
– Ничего не забыли?
– Курт, что можно забыть в моей ситуации?
Мне едва не стало смешно. Через тридцать минут предстоит дуэль – и что для нее нужно? Вот эти два пистолета, которые благодаря известному оружейному мастеру получили возможность легко превращаться в карабины, и для этого достаточно пристегнуть приклады. И кинжал на поясе – вот и все мое снаряжение, мне даже шпага на этот раз не понадобится.
– Даниэль, может быть, все-таки позавтракаешь? – Голос Клауса сар Штраузена так и сочился заботой.
И еще в нем чувствовалась некая вина Клауса в том, что вскоре должно произойти. Все-таки выбери он другой путь или реши остаться в Нантунете, ситуации не возникло бы.
Впрочем, сомнительно, ибо Даниэль сарр Клименсе – имя, которое заставляет многих трепетать. Но нередко попадаются и такие, для которых оно звучит как вызов.
– Нет.
Отказ мой был категоричен. И вовсе не по той причине, что при пустом желудке куда больше шансов выжить в случае ранения в живот. Когда в него влетит пуля размером с лесной орех, она разворотит внутренности так, что не поможет и строгий двухнедельный пост. Причина в ином. Ночью мне опять приснилась Кларисса. Живая, улыбающаяся, и потому пробуждение было безнадежно испорчено. Ну и какой тут может быть аппетит?
– В моем погребце обычный набор. Бренди и все, что к нему может понадобиться. – Виктор сар Агрок выглядел воплощением оптимизма. И добавил, безусловно, зря: – Зная, пусть и немного, сарр Клименсе, заранее предполагаю, что он не раз нам понадобится.
Виктор пытался мне внушить, что все закончится благополучно. И потому благодаря его погребцу у всех нас после дуэли появится возможность не откладывая перекусить. И при желании выпить. Без чего точно не обойдется, поскольку, даже будучи секундантом, нервов зачастую тратишь не меньше, чем сам дуэлянт.
Сразу у крыльца меня ждал оседланный Рассвет, которого держал в поводу один из наемников Курта Стаккера, Базант, и я в очередной раз поразился ширине его плеч. Казалось бы, за месяц пути пора и привыкнуть, но все никак не получается. Рассвет покосился на меня, но и не подумал радостно фыркнуть, как это обычно бывает при нашей встрече. Мало того, он не посмотрел на мои руки: что я приготовил ему на этот раз? И угощение – густо посыпанную крупной солью краюху – принял без особых эмоций, а еще по холке у него волной пробежала нервная дрожь. Ну да, это для других я выгляжу воплощением бесстрастности, но его-то не обманешь: внутри у меня все далеко не так. Произойти на дуэли может все что угодно, поскольку так много в нашей жизни зависит от случайностей, порой счастливых, но зачастую и роковых.
Чуть в стороне стояла Сантра, и, зная ее отношение к дуэлям, я опасался нарваться на предосудительный, а то и гневный взгляд. Но нет, вид у нее был грустный, и потому, не колеблясь, я направился к ней. Не так давно, в Нантунете, мы провели чудесную ночь. Что, впрочем, не давало мне никакого права ни обнять ее, ни тем более поцеловать, чтобы не компрометировать. Но перекинуться несколькими фразами, не нарушая приличий, мы ведь можем?
– Доброе утро, Сантра, – поприветствовал я девушку. И тут же солгал: – Смотрю на вас и никак не могу понять, что красивее – только что взошедшее солнышко или вы?
Сантра выглядела так, что с одного взгляда было понятно – она провела не слишком спокойную ночь, а возможно, и вовсе спала урывками. Не ожидал, что так ей дорог.
– Даниэль, постарайтесь быть осторожным! – Она подалась вперед, но тут же себя одернула.
– Постараюсь.
И все-таки не смог перебороть себя, чтобы не погладить девушку по щеке.
Путь наш пролегал мимо деревенского кладбища, которое должно было напомнить мне о бренности бытия, но почему-то никаких эмоций не вызвало.
– Даниэль… – Ехавший рядом со мной на своем Красавчике Клаус давно уже пытался что-то сказать.
Но я молчал, и потому он не говорил ни слова, очевидно полагая, что настраиваюсь на предстоящее. А когда до нужного нам места было уже не так далеко и уже хорошо были видны двое секундантов моего противника Александра сар Штроукка, все-таки не утерпел.
Оба они пробудут здесь все время дуэли, а два моих помощника, Клаус и Виктор, отправятся на противоположный конец оврага, где находится Александр. Чтобы проследить – все должно пройти по канонам Дуэльного кодекса.
– Говори, Клаус, говори. Только, ради самого Пятиликого, ни слова о том, что во всем виноват ты.
С него станется, с его-то мнительностью на каждом шагу. Забавно было наблюдать за тем, как он, уже набрав воздух и даже открыв рот, лихорадочно соображает, что бы ему произнести после моих последних слов.
– Э-э-э… – наконец выдавил из себя сар Штраузен.
– Многообещающее начало! Кстати, пообещай.
– Что именно? – обрадовался он возможности переменить тему.
– В том случае, если со мной произойдет то, чего страшно не хочется, вы не задержитесь здесь ни на день. То есть ни о каком мщении не может быть и речи. Клаус, слово?!
Он поморщился, но кивнул. Пришлось повысить голос:
– Господин сар Штраузен, вы должны дать мне слово чести, что именно так и будет.
На этот раз Клаус сморщился еще больше, но добиться своего мне все-таки удалось.
– Обещаю. – И, наткнувшись на мой требовательный взгляд, выдавил: – Чем бы дуэль ни закончилась, мы уедем следующим утром.
– Ну вот и отлично.
Хотя чего отличного может быть в том случае, если мне придется остаться здесь? Прикрытым сверху от непогоды земляным холмиком или страдая от раны в развороченных внутренностях.
Глава первая
Главный город провинции Финлауст – Нантунет мы покинули неделю назад, предварительно посетив губернатора. Господин сар Могуст клятвенно заверил, что королевские войска уже на подходе, ситуация в Финлаусте и сейчас практически под контролем, ну а дальше и вовсе, как он выразился, придет в норму. Вероятно, его заверения и сподвигли сар Штраузена не задерживаться в Нантунете, а продолжить путь в Клаундстон. Справедливости ради, не напрямую, Версайским трактом, а взяв курс практически строго на юг – вдоль прежних границ королевства Ландаргия с соседним Нимберлангом. Который, в чем нисколько можно было не сомневаться, и приложил все усилия к тому, чтобы в провинции возникли волнения, что вот-вот могло перерасти в бунт.
Наше путешествие было спокойным – все-таки все основные события происходили далеко на западе от этих мест. И вот наконец мы прибыли в небольшое имение под незамысловатым названием Зеленая Пустошь. Зелени здесь хватало с избытком, но пустошью даже не пахло. Если не принимать за нее бескрайние степи, особенно яркие зеленью сейчас, в самом начале лета.
– Красивые виды, – не раз замечал Курт Стаккер.
И он полностью был прав. Виды перед нами так и просились на холст живописца. Тенистые дубравы, заливные луга с их многоцветьем и далеко на горизонте – белоснежные пики Джамангры.
– Будь я художником, обязательно бы запечатлел на холсте многое из увиденного, – утверждал он. – На редкость колоритные места.
Стаккер, несомненно, изменился после того, как я дал обещание похлопотать о присвоении ему дворянства. Не то чтобы разительно, но множество мелочей назойливо лезли в глаза. Например, теперь Курт частенько рассуждал на темы, которые никогда прежде в разговорах с ним не затрагивались. Вот как сейчас.
– И что мешает вам стать художником?
– Смеетесь, господин сарр Клименсе?!
– Отнюдь. Как вы считаете, чем отличаются они от обычных людей?
– Прежде всего умением рисовать. У меня, например, ни в жизнь не получится изобразить того же коня.
– Ну так избегайте их. Займитесь пейзажами, натюрмортами, графикой, наконец. Словом, всем тем, что совершенно не требует изображения живых существ. Думаю, для вас не станет неожиданностью, что даже всемирно известные художники иной раз просят, чтобы на их полотнах изобразил того же коня кто-нибудь из коллег.
– Да ну!
Удивительно, но всего двумя словами можно передать столько эмоций сразу. И недоверие, и удивление, и даже тщательно скрываемое «господин сарр Клименсе, при всем уважении к вам, уши мне не заливайте!».
– Спросите у сар Штраузена, Стаккер. Уж что-что, но лгать он точно не умеет. – Хотя и не мешало бы научиться, коль скоро Клаус решил стать политиком. – Ну а пока пошлите вперед несколько своих богатырей, чтобы они взглянули, что там и как.
С виду в той самой Пустоши как будто бы все спокойно, но поостеречься стоило. Если на нас внезапно навалится несколько сотен крестьян с косами и дубьем, можем и не отбиться. Стаккер не стал ничего говорить, лишь поднял вверх руку и махнул ею по направлению к деревне. Миг – и тройка его наемников запылила впереди нас, пустив коней вскачь.
– Ну так что, Даниэль, нанесем визит владетелю этого чудного местечка?
Вопрос Клауса сар Штраузена прозвучал с некоторой усмешкой, уж не знаю, по какой именно причине. Вероятно, в связи с тем, что усадьба представляла собой настоящий замок и ему самое место в более населенных местах. В довольно запущенном состоянии, должен заметить.
И еще хорошо было понятно, что как убежище он давно перестал быть таковым, перестроенный для удобства жилья. Его и замком-то теперь назвать в полной мере было уже нельзя. Так, довольно безобразное на вид, сложенное из камней серого цвета строение, солнечная сторона которого почти сплошь заросла плющом. Хотя что удивительного? Большинство потрясений, которые случаются в королевстве Ландаргия, происходят именно здесь. Наверняка когда-то замок выглядел совсем иначе и пострадал при любом из них.
– Точно ведь не знаешь, кто в нем проживает? – без особой надежды на успех поинтересовался я.
Вообще-то сар Штраузен – настоящий кладезь знаний о всех более или менее знатных семействах королевства. Спроси его о ком-нибудь конкретно и получишь получасовую лекцию, из которой тебе станет известно, благодаря чему далекий предок получил дворянство, как выглядит его герб, с кем он находится в близком и дальнем родстве. Но слишком далеко расположены здешние места от столицы, так что ответа можно и не получить. Спросил и, к своему удивлению, услышал:
– Конечно же да – сар Штроукки. И, между прочим, вполне может быть, что вы имеете родственные связи, пусть и очень-очень дальние. Во всяком случае, в летописях Карлгтона оба ваших семейства упоминаются в ряду одних и тех же событий, на основании чего и можно сделать такое предположение.
– Клаус, тебе солнцем голову не напекло?
– Как будто бы нет, – серьезно ответил он. – А к чему интересуешься?
– Ты свою фразу со стороны смог бы понять?
– И что в ней было необычного?
– Вот это. – И я по памяти процитировал: – «Оба они упоминаются в ряду событий, на основании чего и можно сделать такое предположение». Звучит довольно нелепо и не говорит совсем ни о чем.
Следующая его фраза озадачила меня еще больше.
– Я что, действительно так сказал?!
– Слово в слово, Клаус!
На всякий случай я посмотрел на него, чтобы встретить самый обычный его взгляд. Все те же голубые глаза, белокурые волосы, тонкий, с горбинкой нос. Даже шрам на левой щеке от пули, полученный сар Штраузеном на первой и, весьма на то надеюсь, последней в его жизни дуэли, выглядел таким же, как и всегда, – тонкой синеватой полоской, как будто Клаусу пришло в голову сделать незамысловатую татуировку. Так куда же делась обычная для него отточенность формулировок? Клаус, кстати, шрамом очень гордится, хотя и тщательно скрывает. Весьма неудачно, поскольку помимо меня сей факт заметили и Виктор, и Курт Стаккер, и, сильно подозреваю, много кто еще.
– В таком случае, возможно, и напекло, – пожав плечами, легко согласился он. – Но, возвращаясь к теме нашего разговора, лет четыреста назад, когда твой род был на первых ролях в Ландаргии и совсем уж непонятно по какой причине не занимал королевский трон, случилась война. Справедливости ради, тогда они бывали куда чаще. Так вот, твой далекий предок проявил в ней немалый героизм, что и осталось в летописях Карлгтона.
– Перерубил всех врагов мечом в одиночку? Для любого представителя моего рода – обычное дело! – Особенно учитывая, что я являюсь единственным его представителем. – Разумеется, за исключением самого меня.
Логики в моих словах было ноль, но ноль намеренно.
Клаус поморщился.
– Нет. Твой предок командовал войском, которое и разгромило армию Нимберланга. Даниэль, ну и что в том смешного?!
Ничего, согласен. Но откровенно не понимаю – как можно проявить небывалый героизм, командуя с высокого холма глубоко в тылу? Разве что, отдавая приказы, сверхмужественно размахивать жезлом. Ну да ладно, оставим на совести летописцев.
– Предок сар Штроукков повел в бой отряд в тот самый критический момент, когда в ходе битвы мог произойти перелом. Как пишут в книгах – когда перевешивала то одна, то другая чаша весов. Они все там полегли, в том числе и сар Штроукк. Но дело свое сделали, и победа осталась за Ландаргией.
