Екатерина Ромеро "Алихан. Рабыня демона"

Я не знаю, сколько мы проходим, минуя сотни деревьев, но от слабости меня совсем покидают силы, и в какой-то момент я просто сваливаюсь на колени, тормозя этим всю колонну. Осознание того, что я попала в какой-то жуткий плен в другой стране, не дает даже вздохнуть нормально. Слезы страха и обиды душат меня, а надежда кажется такой призрачной, что я не вижу даже ее проблеска.

– Я не могу больше. Я очень устала. Дайте мне воды.

Сглатываю, пытаясь хоть как-то смочить свое сухое горло, но толку мало. Я слишком долго не пила, потому сейчас ощущаю лишь едкую горечь во рту.

Видя, что колонна остановилась, Икран быстро подходит ко мне, недовольно окидывая взглядом.

– Чего ты не идешь, шармута?

– Я пить хочу. И я не знаю, что значит “шармута”.

– Это значит шлюха, которой ты будешь работать.

– Что?! Я никакая не шлюха!

Вскакиваю на ноги, сжимая руки в кулаки. Еще более мерзкого существа я в жизни не видела, и если Икран думает, что заставит меня быть чей-то подстилкой, то очень в этом ошибается.

– Ты товар, человеческая шармута, поэтому помалкивай, пока я добрый. Ты просто тело, которое очень скоро будут трахать мои клиенты.

– Нет, прошу. Вы не можете так поступить со мной!

– У тебя больше нет права голоса. Мой товар только ноги умеет раздвигать. Хочешь пить? Пей. Вон вода.

Он показывает мне обшарпанной рукой на какую-то ближайшую лужу, которая настолько грязная, что я даже дна ее не вижу. От подступающих слез мне трудно говорить. Услышанное просто лавой меня обливает. Он же не серьезно это, да?

– Я не буду эту воду пить. Вы что не видите, какая она грязная?

Едкий противный смех раздается над самым ухом.

– Значит ты еще недостаточно подыхаешь от жажды. Пошла!

– Подождите, стойте! Скажите, где я нахожусь, что это за страна?

Икран останавливается, окидывая меня пренебрежительным взглядом.

– А люди и правда умом не отличаются, вижу я теперь. Оглянись по сторонам. Знаешь ли место получше? Ты в округах Ширеза, человечка, уже к самому городу скоро подойдем. Вы, людишки, почему-то любите звать это место адом, но мы называем наш мир Хамадан.

Он произносит это с невероятной гордостью, а у меня спирает дыхание. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Ад. Я что, в аду?!

– Шевелись, у нас мало времени.

Икран больно толкает меня вперед, и я молча ступаю дальше, сцепив зубы и роняя горькие слезы. Вокруг стоит такая холодина, что мне приходится все время обхватывать себя руками, чтобы хоть немного согреться. В некоторых местах мороз настолько сильный, что я вижу обледенение ручьи, однако почему-то они не синего, а зеленого или темно серого цвета.

Мои босые ноги очень быстро замерзают и я даже не представляю, как буду продолжать ступать дальше, при этом не стерев стопы до крови и не отморозив их напрочь.

Мы идем дальше, кажется, еще несколько часов. От усталости я уже едва ноги волочу, пить хочется еще сильнее, но я даже не думаю больше окликать Икрана. Мне с головой хватило воды, предложенном им из лужи.

Я замираю на месте, когда издалека вижу целую свиту каких-то воинов, которые выходят из-за гор и направляются прямо к нам. Они похожи на какой-то большой сбор дикарей, вооруженный до зубов различными мечами, копьями и топорами. Этих мужчин так много, что я невольно назад отступаю, насколько еще позволяют мои кандалы.

Икран тоже замечает дикарей и заметно нервничает. Он дергается бежать в сторону, но уже слишком поздно. Свита заметила его, ему не скрыться, поэтому он так и застывает на дороге, произнося тихо какие-то неизвестные мне причитанья.

Уже через минуту мы все оказываемся захваченными в большое кольцо. Дикари обходят нас со всех сторон, перекрывая любые попытки побега огромными лошадьми. Эти животные какие-то ненормально крупные, от чего я едва ли смогла  бы дотянуться до длинной гривы хоть одной из них.

Оказавшись в этом захвате, я невольно прикладываю руки к груди. Мне хочется закрыться от диких глаз этих воинов, которые с жадностью смотрят на всех девушек, но на меня почему-то глазеют больше всех, словно я какое-то редкое животное, которое они нашли в лесу.

Внезапно свита расступается, пропуская вперед самого крупного воина из всех на черной лошади, и я замираю от увиденного. Этот мужчина просто огромен, словно какая-то гора из мышц. Он точно будет больше двух метров ростом, и это как минимум. У него темная бронзовая кожа и черные как смоль волосы, вплетены по бокам в какие-то узоры. На широких запястьях виднеются черные отметины, словно татуировки с неизвестными мне знаками.

У него совсем нет рубашки или хоть какой-то накидки, хоть по ощущениям на улице точно минусовая температура. На дикаре надеты только штаны с черными огромными ботинками и очень широкий пояс, на котором виднеется блестящий меч.

Мощными руками великан сжимает кожаные поводья лошади, которая слушается его безукоризненно, выдыхая серые клубы воздуха на этом морозе. Сглатываю от страха, когда вижу на широкой груди дикаря целое ожерелье из каких-то острых клыков. На некоторых из них отчетливо виднеются капли крови, будто это совсем еще свежий трофей.

Но страшнее всего вовсе не ожерелье этого воина, а его лицо. У него мощный подбородок, прямой нос и тонкие губы. Густая черная борода перекликается с такой же черной растительностью на груди, уходящей прямо под пояс. Страшные зеленые глаза обрамлены черными ресницами и бровями с острым изгибом. На одной брови виднеется крупный рваный шрам, который тянется практически до виска, рассекая кожу.

При виде этого воина Икран тут же на колени падает, кланяясь его лошади в самые ноги. Мы же с остальными девушками быстро переглядываемся, непонимающе смотря на такую реакцию того, кто еще минуту назад вел себя как настоящий король перед нами.

– Мой Господин, как я рад встретить вас.

Не узнаю голос Икрана. Вместо громкого и мерзкого сейчас он тихий и умоляющий. Этот обрюзгший мужик просто дрожит перед этим воином как заяц, стоящий перед волком.

– С нашей последней встречи ты так и не научился врать, Икран. Я надеюсь, ты не забыл про свой долг также, как не забыл, кто твой Господин.

Голос этого воина громкий, очень низкий и пронизанный сталью. Почему-то он тут же заставляет меня всю сжаться в какой-то мелкий комок. Так только полководцы разговаривают, и я невольно понимаю, что он тут главнее всех. Он их господин.

– Мой хозяин, у меня нет монет сейчас, но я все верну, обещаю. Я работаю, стараюсь, правда, но клиентов все меньше. Никто не может себе позволить покупать мой лучший товар. Но поверьте, с сегодняшним выторгом я быстро все откуплю. Прошу, дайте мне еще немного времени.

– Твое время вышло, наглый лживый шакал. Я не буду ждать, пока ты снова спрячешь свою поганую шкуру от меня подальше.

Воин вытаскивает свой огромный меч, и Икран тут же на колени пред ним падает, складывая руки в умоляющем жесте. Я впервые замечаю, как этот мужик чего-то так сильно боится.

– Нет! Только не убивайте, умоляю! Вот. Посмотрите сюда. Возьмите ее. Она мой самый ценный приобретенный товар за последние годы. Десятилетия даже. У меня нет ничего дороже нее. Заберите в уплату долга. Эта белокожая женщина невероятно ценна и редка. Нигде такой рабыни больше не найдете. Ее молодое тело принесет вам истинное наслаждение, уж поверьте старому псу.

Икран стоит на коленях и при этом дрожащей рукой указывает в мою сторону. Прямо на меня, отчего у меня тут же начинает неистово колотиться сердце от страха. Да как он может! Просто предлагать меня как какой-то товар этому дикарю!

Я боязливо поднимаю глаза на воина, и впервые встречаюсь с ним взглядом. И смотрит он на меня своими страшными зелеными глазами так пренебрежительно, словно я не ценнее, чем горстка тухлой земли. От взгляда этого дикого почему-то не по себе становится. Он словно обжигает мою кожу холодом могильным, от которого хочется скрыться за всеми стенами мира.

– Зачем мне твоя бесхозная шармута? Она ничем не отличается от моих других рабынь. У меня их тысячи, если ты забыл. Еще одна мне не не нужна.

– О нет, мой Господин. Это человеческая женщина. Она юна и красива. Вы сможете ею насладиться сполна. Нетронута еще ни одним моим клиентом. Только сегодня купил. Слово Икрана.

Икран поднимается и ко мне близко подходит. Одним махом он хватает меня за лицо и рывком распускает мои скрученные длинные волосы, которые я так тщательно старалась скрыть от всех.

– Вот. Посмотрите на ее кожу и волосы, это же чистый снег. А глаза какие светлые, как аквамарины. Редкой породы существо.

Длинные густые локоны тут же спадают мне на прикрытую грудь, опускаясь до талии, а мне…умереть хочется от этого унижения. Икран меня презентует воину точно зверушку на всеобщее обозрение, но кажется, это только начало пытки.

– А тело ее, это же чистый мед. Услада для глаз. Мой Господин, сами посмотрите!

Громко вскрикиваю, когда грубые лапы Икрана буквально раздирают на мне майку, и больно перехватывают руки, заводя их назад, и показывая всем мою голую грудь второго размера. Она тут же на этот адский холод реагирует, покрываясь мурашками, а я плакать начинаю. От унижения.

Я пытаюсь прикрыться, но этот зверь в десятки раз сильнее. Все что я могу – лишь стыдливо рыдать, пока меня буквально пожирают глазами сотни мужчин. Они разорвут меня прямо тут. Даже следа не останется.

Слышу едкое улюлюканье этих дикарей. Кто-то присвистывает, кто-то начинает оголтело орать. Сквозь застилающие глаза слезы я замечаю, как этот страшный огромный воин все еще смотрит на меня. И глаза его зеленые при этом загораются каким-то странным ярко-оранжевым пламенем. Таким дьявольским, что я впервые жалею, что все еще не погибла в этом аду. Как у человека вообще такое с глазами случиться может, чтоб они взяли, и поменяли цвет, загорелись просто?

– Так и быть Икран, я возьму у тебя эту шармуту, но только в качестве извинения. Она не стоит и десятой доли твоего долга. А чтобы ты больше не забывал о том, что должен мне, я оставлю тебе напоминание.

Одним махом воин молниеносно отсекает Икрану пол руки своим большим мечом, отчего тот начинает истошно орать, падая на землю в муках боли и качаясь по ней. Из обрубка его руки ярко красным фонтаном брызгает кровь прямо на землю и траву, из-за чего я едва ли сдерживаю свою тошноту.

Все что я могу в этот момент – быстро схватить ошметки своей майки, и прикрыться ею, лихорадочно переваривая только что услышанное. В эту секунду я еще не понимаю, что значат слова воина. Как это забрать, куда, зачем? Как это вообще возможно?

Все происходит слишком быстро. Тот, кого тут все именуют Господином, быстро спрыгивает с лошади и идет прямо ко мне. Этот огромный мужчина все ближе, так как он невероятно высокий, и его шаг, наверное, равняется моим трем.

В его руке тот самый меч, которым еще минуту назад он отсек руку Икрану. С него все еще капает свежая алая кровь.  В этот момент я понимаю, что дикарь намного больше, чем мне показалось изначально, и кажется, он идет, чтобы убить меня.

Что есть сил, быстро отползаю назад, но воин не дает мне сделать ни шагу больше, настигая в считанные секунды. Он наступает мощной ногой на цепь от моих кандалов, предотвращая любую попытку побега.  Словно огромная гора этот страшный мужчина возвышается надо мной, заставляя мое сердце неистово стучать от ужаса.

– Мое имя Алихан. Я полководец армии Тегерана, и твой новый хозяин. Отныне ты моя рабыня, и будешь мне подчиняться. Во всем.

Я стою перед этим огромным воином на коленях, прижимая разорванную майку к себе, и не верю в то, что слышу. Меня так сильно колотит от жуткого страха и пронизывающего холода, что я даже ответить ничего не могу. Слово окаменела вся, застыла, и чувствую только, как соленые слезы стекают по обледенелым щекам.

Если до этого я думала, что попав в лапы к Икрану, мне не посчастливилось, то теперь я понимаю, что настоящий ад для меня только начинается.

Глава 3

Услышанное омутом ледяной воды обрушивается на меня. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Я стою перед этим огромным воином на коленях. Он все также наступает ногой на мою цепь, словно я какая-то собака дворовая, которую хотят приструнить к месту. Немыслимо.

– Нет, пожалуйста! Я не ваша рабыня. Отпустите меня. Я домой хочу.

Сжимаюсь вся и замираю на месте, когда огромной рукой мужчина берет один локон моих светлых волос и перебирает его пальцами. Он не делает мне больно, но от одного только понимания, что дикарь сейчас смотрит на меня как на простой товар, а не на человека, горит все тело.

Его суровое лицо могло бы показаться мне притягательным, если бы не было таким жестоким и страшным в этот момент. Он слишком близко, и от близости этой я даже дышать не могу. Стараясь сдержать всхлипы и все также обхватывая свое дрожащее тело руками, смотрю на меч его огромный, из под которого уже натекла целая лужа алой крови, промочив ею сухую землю.

Эта близость кажется мне запредельной и неправильной. Воин словно заполнил собой все пространство, и мне не хватает воздуха рядом с ним. Он слишком близко и опасно ко мне. Дикарь может убить меня одним махом, а я…даже испугаться не успею.

– Необычная. Саназ будешь.

Непонимающе хлопаю на него ресницами. Он что, только что новое имя мне дал? Ну уж нет. Не бывать этому!

– Я не Саназ! Я Вика. Меня Викторией зовут.

– Больше нет. Ты моя рабыня, и будешь носить то имя, которое я тебе дал. Ты теперь Саназ. Вставай, рабыня. Поклонись своему Господину.

– Нет, пожалуйста, вы не можете! Я домой хочу, родителей увидеть хочу! Прошу, отпустите меня.

Я смотрю на Алихана снизу вверх, и не нахожу в нем ни единой эмоции жалости или сострадания к себе. Он словно камень твердый, скалистый, и веет от него лишь холодном могильным, а еще…презрением. Ко мне. Словно я не важнее чем жалкая маленькая мошка, пролетающая над его головой.

– Домой ты никогда больше не вернешься, человечка. Я прощаю тебе на первый раз непокорство видя, что ты молода и глупа, но не думай, что второй раз тебе это сойдет с рук. Можешь считать, что ты умерла. Для всех.

Шамиль, дай этой рабыне накидку, и поставь с другими рабами. Едем. Мы должны пересечь границу Таара до наступления ночи.

Услышанное больно бьет меня в грудь. Дикарь не пощадил меня. Не услышал ни единого моего слова о помиловании.

– Что? Нет, умоляю, не делайте этого! Не поступайте так со мной…

Дрожащим голосом прошу этого огромного мужчину, но сквозь слезы вижу лишь как Алихан молча разворачивается, и одним махом на свою лошадь черную запрыгивает. Он больше ни разу так и не взглянет на меня. Кажется, этот страшный полководец забывает о моем существовании в эту же секунду.

Поджимаю под себя ноги, стараясь унять невероятную дрожь в теле от холода и шока, пока не чувствую чужие руки на своем предплечье, больно сжимающие его.

– Вставай, рабыня. Надень это. Поторопись, если не хочешь постичь ту же участь, что и твой прошлый хозяин.

Поднимаю голову и вижу напротив себя мужчину средних лет с уже начавшими седеть темными волосами. Это тот, кого Алихан назвал Шамилем и кажется, он считает его своим помощником.

Шамиль пренебрежительно бросает мне какую-то оборванную холодную тряпку, которая должна будет заменить мне одежду. Она дырявая и совсем не согревает меня, но других вариантов прикрыть грудь у меня просто нет, поэтому я набрасываю эту вещь прямо на голое тело, стараясь хоть немного согреться и спрятаться от голодных взглядов этих дикарей, которые похабно продолжают пялится на меня.

С ужасом вижу, как уже через минуту меня отстегивают от других девушек, и ведут к свите воина, удерживая прямо за цепь. Я оказываюсь привязана к его рабам практически в самом конце колонны. Все эти люди выглядят просто ужасно. На них такие же оборванные вещи и старая поношенная обувь. Никто из них даже не думает мне хоть в чем-то помогать. Здесь каждый сам за себя, и я понимаю это очень скоро.

Я начинаю идти вместе со всеми, стараясь не упасть от слабости. За все это время я так и не получила ни капли воды, и теперь эта жажда просто убивает меня. Воины следуют на лошадях, их слуги ступают рядом на повозках, а рабы как я, плетутся пешком. Я не понимаю, куда мы идем и зачем. В эту минуту я просто пытаюсь выжить.

Кажется, мы проходим просто огромные расстояния, пробираясь через леса и открытые просторы. От невероятного холода у меня сильно начинают стучать зубы, и я до хруста в плечах обнимаю себя руками, чтобы просто не окоченеть.

Но хуже всего не это. Все это время я иду босая, из-за чего то и дело наступаю на острые шипы растений или камни, что причиняет мне просто невероятную боль и жжение. Кажется, я уже очень сильно поранила ноги, но никого это не волнует. Благо, от жуткого холода я уже практически не чувствую собственных ступней, и это действует на меня как местная анестезия.

Осмотревшись по сторонам я постепенно понимаю, что только у меня здесь нет обуви. У остальных рабов имеется что-то подобное на ступнях, либо же они просто обмотаны тряпками и закреплены тонким подобием шнурков.

Совсем рядом со мной идет еще три молодые женщины. Кажется, они такие же рабыни как и я. Мы не говорим с ними, однако одного только взгляда на них мне достаточно, чтобы понять, что они тут точно не по доброй воле.

В  какой-то момент одна из женщин прекращает идти и просто падает на колени. Ее крик настолько вымученный и громкий, что тут же привлекает всеобщее внимание.

– Хватит! Я не могу идти больше. Не могу!

Из-за этой бедной женщины тут же замедляется шаг, и все оборачиваются на нее. Я понимаю, что нужно идти дальше, иначе мы привлечем к себе слишком много ненужных глаз.

– Вставай. Ну же, нельзя останавливаться.

Я подбегаю к ней и помогаю подняться, практически таща женщину из последних сил на своем плече, но она точно сломанная кукла, отталкивает меня и падает на колени.

– Нет! Пожалуйста, дайте мне отдохнуть. Я не хочу больше идти.

– Милая, вставай. Я умоляю тебя. Поднимайся.

Пытаюсь хоть как-то растормошить ее, но женщина лишь на бок поворачивается. Она настолько устала, что даже не реагирует больше на меня.

С ужасом слышу крики где-то издалека свиты, и вскоре вижу черную огромную лошадь. В груди холодеет, когда я понимаю, что это тот самый страшный воин. И сейчас он скачет прямо к  нам.

– Что здесь происходит?