ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 07.08.2022
– Лекси, ты только посмотри на это! – не сдержал восторженного возгласа он, когда впереди показался трехэтажный особняк.
– Архитектор из Италии, некоторые традиционные мотивы прослеживаются, – прокомментировал Валери, шагая по дорожке из камня и переступая через ручейки воды, стекающие с газона. Увидев его, садовник, поливающий розы в тени под окнами первого этажа, приветственно снял шляпу. – Следуйте за мной. В доме тридцать две комнаты, вам приготовили две хозяйские комнаты на верхнем этаже. Спальня господина Ричарда, с вашего позволения, пока заперта, но вы можете попросить ключ у эконома и разобрать его личные вещи. Моя комната располагается на первом этаже, спальни Глена и Кертиса – на втором. Ко мне вы можете обращаться в любое время дня и ночи в случае необходимости.
Майкл снова вертел головой, как школьник на выставке, поражаясь внутреннему убранству, люстрам из хрусталя, которым место было в музее или оперном театре, картинам на стенах, чудным светильникам, лестнице с мраморными ступенями, и думал – неужели тут живут люди? Не приходят посмотреть на это все за деньги, а в самом деле живут? Ходят каждый день по этой лестнице, сидят в роскошных креслах?
На третьем этаже, в конце коридора, Валери, открыв дверь вынутым из кармана пиджака ключом, толкнул ее, вошел, утопая каблуками в ворсе ковра, и щелкнул настенным бра. Лекси метнулась к шторам, обнюхивая их с радостным лаем, а Майкл так и остался стоять на пороге, сдерживаясь, чтобы не присвистнуть.
– Я тут один буду жить? – спросил он.
– Вы можете приводить кого захотите, ванна там, – махнул рукой Валери, и в свете лампы блеснуло тонкое помолвочное кольцо с белым камнем.
– Твой будущий муж тоже тут живет? – зачем-то проговорил Майкл, но почему-то ему позарез захотелось это знать.
– Нет, он живет в Париже, у него частная стоматологическая клиника, он не может надолго оставить работу, – пояснил Валери и тут же перескочил к прежнему: – Ваши вещи принесет водитель. Располагайтесь, на сегодня у нас не запланировано дел, но завтра будьте готовы к десяти утра, чтобы ехать в офис. Пожалуйста, наденьте костюм. Один из тех, что находится в шкафу, я специально узнавал ваши параметры, чтобы подобрать вам гардероб для подобных встреч. Если что-то понадобится – вызовите прислугу по домашнему телефону.
Валери ушел, а Майкл, обведя помещение взглядом, сел на пол, прямо на мягкий плотный ковер, сбросил ботинки и хлопнул по коленям, подзывая собаку:
– Иди ко мне, крошка, твой хозяин теперь богаче, чем ты можешь себе представить!
Глава 4
– Надо все разузнать, разнюхать, прикинуть, чем они там дышат. Если твой отец, хоть я его и не любил никогда, не доверял собственному сыну и постельной грелке – значит и тебе доверять им нельзя. Слушай этого своего, секретаря, странно только, что омега там всем заведует. Ну, раз так положено у них, в больших городах, значит, придется привыкать, – высказал свои соображения дядя Филипп после того, как Майкл рассказал все, что произошло за день.
Разумеется после того, как принял ванну в помещении, больше напоминающем приемную важной шишки – деревянные панели, мрамор и золотые штрихи в виде зеркальной рамы. Красота неимоверная, но уюта – полный ноль. Конечно, если каждое утро справлять нужду в слепящий белизной унитаз, больше похожий на космический аппарат, и чистить зубы у раковины перед зеркалом во всю стену, то можно привыкнуть и к такому. День-два – и Майкл перестанет чувствовать себя в гостях, либо наоборот, не избавится от этого чувства никогда. После его водных процедур, хоть он и не звал, в комнату постучался омега в белом переднике и форменном костюме прислуги с накрахмаленным воротничком, пухленький, кудрявый, как ягненок, и улыбчивый.
– Меня зовут Долли, господин Майкл, я к вашим услугам: вы можете звать меня, если захотите есть, не можете что-то отыскать или у вас возникнут любые другие вопросы, – вкатив тележку с посудой, омега заинтересованно мазнул взглядом по его голой груди в вырезе халата, но совсем не пошло, как мог бы, а скорее любопытствуя. – Валери попросил меня приготовить ваш ужин. Вы можете есть здесь или спускаться вниз, в столовую, к восьми часам. Завтраки у нас в девять утра, обед в два часа дня, но если вы захотите перекусить между основными приемами пищи, то наберите на телефоне девятку – так вы попадете на кухню и повар Джованни приготовит вам сэндвичи.
– Хорошо, спасибо, – произнес Майкл, растерянно глядя на омлет с фасолью и апельсиновый сок в стакане.
– Не стесняйтесь просить нас о чем-то – это наша работа, – Долли тихо звякал ножами и ложками, раскладывая их по обе стороны тарелки. – Господин Майкл…
– Можно просто Майкл? И на ты. Я ведь твой ровесник, наверное.
Долли хихикнул:
– Простите, но так принято. Если услышат господин Глен или Кертис, то мне устроят выговор, оштрафуют и могут даже выгнать с работы. Я тоже вырос на ферме и прекрасно понимаю ваши чувства. Меня порекомендовал сюда кузен, и я поначалу боялся его подвести, разбить что-то или ответить не так, как нужно. Но со временем привык. И вы привыкнете, господин.
– А нужно? – спросил Майкл.
– Я был бы рад, если бы вы остались, – выпрямляясь и приглаживая складку на кармане, признался Долли. – Этому дому нужен хозяин. Господин Ричард в последний год забросил домашние дела, почти не появлялся здесь, жил на вилле или за границей. По секрету сказать, но вы и так это сами скоро узнаете – его новый муж довел его до такого состояния своими выходками. Закатывал истерики, спутался с… – спохватившись, видимо, что ему может влететь за болтовню, он поспешно закончил: – В общем, я хочу сказать, что дом заброшен. Все содержится в чистоте и порядке, но тут давно не устраивали приемов и не отмечали дни рождения. Было бы неплохо, если бы вы закатили вечеринку в свою честь.
– Так принято?
– Если вы собираетесь остаться, вам нужно поставить в известность все местное общество об этом. Разумеется, когда закончится траур.
Долли ушел, оставив Майкла наедине с омлетом и своими мыслями, и он не сразу заметил, как Лекси тихо и незаметно снимает с вилки фасолину. На самом деле она была воспитанной собакой, никогда не клянчила еду за столом и не досаждала скулежом, выпрашивая подачки, но если представлялась возможность что-то без лишних проблем утащить, то она никогда не упускала такого момента. Майкл, не придумав пока, где пристроить ее собачье имущество, поставил привезенные с собой миски у выхода на балкон, налил воды и насыпал сухого корма, и, хоть Лекси не была голодной, все равно пришлось со вздохом скармливать ей кусок свежей булки с маслом.
Ужин был шикарный, как в ресторане, в которых он бывал редко, и Майкл бы попросил добавки, но постеснялся сообщать об этом – как-то это было слишком для него. Привыкать к прислуге, богатству, роскоши было не так и просто. Нетрудно и самому спустится вниз и приготовить себе – не маленький же он. Дядя Эндрю его лет с семи учил стирать себе носки и делать тосты, а к десяти он уже мог сбацать картофельный салат, рагу из овощей и молочный коктейль. К двадцати двум умел не отравить дядю Филиппа домашними соусами, запеченным кроликом и прочими экспериментами, времени по вечерам было достаточно, хотя дела на ферме никогда не заканчивались.
Вот и сейчас, поговорив с дядей и выслушав про то, как тот обустраивает жилище для альпак, Майкл заскучал. В это время он обычно помогал ему делать обход хозяйства, чтобы проследить, все ли кормушки наполнены и все ли дверцы закрыты, а потом шел гулять с Натаниэлем или играть с соседскими парнями, сыновьями фермера, выращивающего томаты, в волейбол. Тут же, кроме как пялиться в плазму, делать было нечего, и Майкл решил выгулять Лекси по саду, а заодно и немного ознакомиться с домом. Прихватив желтый мячик, он спустился на первый этаж, слыша привычное цоканье когтей, прошел через пустой холл, задирая голову и рассматривая хрустальную люстру, добрался до сада. Стоило отдать должное садовнику – газоны были подстрижены, беседка, заросшая декоративным плющом, выглядела ухоженной, как и идеальные дорожки, а раскачивающиеся между ветвями деревьев бумажные фонарики делали это место на редкость гостеприимным. Пожалуй, Майкл будет приходить сюда часто – здесь было тихо и спокойно, будто огромный дом остался в милях позади со своей враждебностью пустых коридоров.
– Лекси, лови! – Майкл, размахнувшись, бросил мяч далеко вперед, и по последующему за броском звуку понял, что тот плюхнулся в воду: – Упс!
Собака, помчавшаяся вперед, коротко и обиженно фыркнула, и он, прибавив шаг, увидел, как она крутится у фонтана, спрятанного за кустарником, переминается с лапы на лапу и смотрит на Валери, сидящего на каменном бортике с книгой на коленях. При появлении Майкла омега захлопнул книгу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась толстым ежедневником. Валери, одетый в рубашку попроще той, что была на нем днем, и брюки более свободного кроя, даже не потрудился натянуть приветливое выражение лица – смотрел на Майкла устало и обреченно, как на годовалого карапуза, который начинает осваивать большой мир, полный замков, закрытых ящиков и высоких ступенек.
– Извини, я не знал, что ты будешь тут, я не специально мешаю тебе, – сказал Майкл, вылавливая из воды мячик и снова забрасывая его, уже не так далеко. Валери щелкнул ручкой, сунул ее в карман и поднялся с бортика.
– Видимо, нам всем придется привыкать к тому, что вы теперь будете везде, – сказал он, разворачиваясь и шагая по дорожке к дому.
Майкл пропустил это мимо ушей – ну не нравится он своему секретарю, что теперь, еще и по этому поводу заморачиваться? У него и так ближайшие несколько месяцев одни сплошные заморочки, хоть бы там что-то понять, не говоря уже о том, чтобы разобраться в чьей-то голове. Набрав Натаниэля, он поговорил с ним, и от звучания его голоса стало немного спокойнее и проще – в конце концов, ему бы жаловаться. Хлопоты с наследством таких размеров – приятные хлопоты. Завтра он обязательно изучит кабинет отца и поедет в офис его компании, возможно, это прольет свет на многие детали и сделает его чуть ближе и понятнее. Дядя Филипп никогда не говорил про Ричарда плохо, но и хорошо тоже не говорил, его просто не было в жизни Майкла, эта тема избегалась, потом он отвык и спрашивать. Только лишний раз нервировать людей, которые стали ему ближе родителей.
На новом месте не спалось. Майкл, полистав каналы, выбрался из-под Лекси, улегшуюся на нем практически полностью, глянул на халат, висящий на спинке стула, но не стал его надевать – кто его видит, в два часа ночи, – и направился к кухне в одних боксерах. Однако у открытой двери в нее остановился, наблюдая, как Валери в растянутой футболке с мультяшным принтом и свободных шортах, ставит стул у посудомойки, встает на него и открывает верхний шкафчик, чтобы достать коробку с крекерами. Затем слезает, отодвигает его к стене и поворачивается, встречаясь взглядом с Майклом.
– Я не специально! – Майкл, улыбаясь, поднял руки в примирительном жесте, на что Валери ответил:
– Доброй ночи. Если вы за пивом, то оно на нижней полке холодильника.
– Я за лимонадом.
Валери дернул голым плечом, торчащим из съехавшего вбок выреза футболки, прижал коробку к животу и юркнул мимо, задевая край тумбы, точно коснуться Майкла даже случайно, ему было противно. Майкл, отыскав бутылку содовой вместо лимонада, хлопнул дверцей холодильника с чувством уязвленного самолюбия – он ведь в самом деле не прожил тут и дня и не успел намозолить глаза. А отношение к нему такое, будто всех успел достать.
– Это теперь и мой дом тоже, – сказал он, убеждая сам себя. – Это. Мой. Дом. Тоже.
Глава 5
В огромное, во всю стену, французское окно от пола до потолка, состоящее из небольших прямоугольных стекол, по центру прозрачных, а по бокам – разноцветных, падали косые лучи осеннего солнца, освещая спину спящего альфы.
Кертис любил свою спальню и подбирал ее интерьер очень тщательно. Если бы можно было вернуть время вспять, он бы выбрал себе комнату на первом этаже, с прямым выходом в сад, а не на балкон, как сейчас. Хотя и с балкона открывался вид на искусно ухоженный парк с садовыми скульптурами, фонтаном, лужайками и художественно подстриженными кустарниками. Пить там кофе, глядя на зеленое великолепие и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, было приятно целых пять месяцев в году, с поздней весны по осень. Особенно после встреч с Гленом.
Вставать не хотелось – они с альфой полночи прокувыркались в постели, пили и неспешно наслаждались телами друг друга. В голове все еще было хмельно и тяжело. Он обвел взглядом валяющиеся на полу бутылки и остатки закусок на столике. Есть не хотелось тем более. А вот кофе бы он выпил. Но просить Долли принести его тоже было нельзя – разбуженный Глен вел себя совершенно по-свински. Он привык просыпаться сам. Вообще по утрам этот альфа был как поднятый посреди зимы медведь, а когда его будили, он еще и жалил, как осиный рой. Самому спускаться вниз, на первый этаж, было лень. Хорошо, что уже не надо притворяться, как раньше, и прятать свою связь с Гленом.
Ричи – Кертис с самого начала и до самого конца звал его только так, чтобы не путаться, – ушел тихо, казалось, не догадываясь, что они с его сыном восполняли то, что он давно уже не мог дать молодому супругу, вошедшему в самый сок.Как и яблоне с наливными яблоками, Кертису в его тридцать пять нужны были частый полив и много солнца, и Глен это все ему обеспечивал. Молодой любовник любил и жаждал секса так же часто, как и он сам, в этом они, в отличие от законного супруга, совпали полностью.
Потянувшись, омега медленно провел руками по шее, груди, добрался до припухших, искусанных ночью сосков, поласкал большим пальцем чувствительные бугорки, ощущая россыпь щекочущих мурашек, устремившихся от грудины к паху от столь простейшего поглаживания.
Глен спал на животе, и, глядя на привольно раскинувшегося пасынка с широкой мощной спиной и четко прорисованным плечевым поясом, Кертис подумал, что нет, пожалуй, он бы не хотел ничего переигрывать и пускать время вспять. Все и так складывалось удачно. Он поймал свою удачу за хвост, когда выбрал стезю модели еще в школе, правда, пришлось длительное время поголодать для фигуры и побороться за лучшие показы, но деньги нигде не зарабатываются легко. Зато нарастил себе толстую шкуру, участвуя в подковерных играх – модельный мир усеян далеко не розами, и все, кто с этим сталкивался, очень хорошо знали из какой грязи, крови и пота состоит изнанка шоу-бизнеса. И, как итог, Кертис урвал себе куш, заинтересовав Ричарда Спенсера, очаровав его своей яркой, нетипичной красотой.
В детстве его вообще обзывали уродцем – вечно всклокоченные, непослушные волосы пшеничного цвета, будто не знавшие никогда расчески; вздернутый небольшой нос, узкий разрез глаз, слишком пухлые губы – все это не красило его. А дети, с присущей им прямотой и нетерпимостью, не давали об этом забыть. В школе его гнобили и унижали, и на учебу Кертис ходил как на каторгу, не имея никакого желания не то, что учиться, но и жить даже.
Но все изменилось, когда они с классом отправились в музей на выставку картин приехавшего в их город современного французского художника Поля Деруа. Затерявшись еще на входе, чтобы снова не стать мишенью для язвящих омег, Кертис отбился от группы и ходил, рассматривая экспонаты и планируя момент, когда можно будет сбежать отсюда незаметно. Пожилой альфа с длинными седыми волосами, собранными в хвостик, остановился у него за спиной и спросил, немного грассируя и с присущим французам акцентом:
– Нравится?
Склонив к плечу голову и не имея никакого желания поворачиваться к собеседнику, Кертис еще раз внимательно осмотрел картину, у которой он задержался.
– Да. – Коротко ответил, не глядя на мужчину, когда пауза затянулась и молчать дальше стало неприлично. Он не разбирался ни в живописи, ни в картинах, поэтому говорить с альфой, слегка пахнущим растворителями для красок, ему было не о чем, тем более порвавшийся шнурок на кроссовке заставил его чувствовать себя оборванцем и уродцем еще больше, чем раньше.
– Вы знаете, молодой человек, что вы поразительно красивы? У вас уникальная красота. Необычная, скрытая в каждой черте лица, – медленно протянул альфа, отступив на шаг и разглядывая Кертиса.
Тот хмыкнул и скривился. Так его еще не обзывали. Он-то знал, что некрасив, что бы ни говорил ему папа. Вот одноклассники – те не врали. А этот, вроде старый уже мужик, а туда же! Не клеится же он к восьмикласснику? Тем более, зачем к гадкой утке, если у них половина класса очень ярких и милых омег?
– Ох, простите старика, совершенно выжил из ума! Позвольте представиться: Поль Батист Деруа. Это мои картины. Я бы хотел нарисовать ваш портрет, вы позволите?
Конечно же, с этого момента статус Кертиса Мура взлетел до небес, и набросок карандашом, сделанный в тот же день художником, он хранил и по сей день.
Предавшись воспоминаниям, перестав ласкать свое тело, Кертис взглянул на стену: над кроватью висела та самая картина Поля Деруа, с которой началась его вторая жизнь и закончился период уродства. Нарисовать его художник не успел, но собравшийся тогда вокруг творящей набросок знаменитости класс оценил восхваление их одноклассника в полной мере.
– Красота – она внутри. – Делая мелкие штрихи карандашом, вещал месье Деруа, и Кертис слушал его с замиранием сердца.
Сколько лет прошло, а тот день ему запомнился в красках, цветах и запахах и остался одним из наилучших событий в жизни. Потом, конечно, добавились другие счастливые моменты, но этот был переломным. Может быть поэтому неокрепшая психика юного омеги сделала зарубку, что пожилые альфы лучше одногодок, да и других альф в принципе? Может, поэтому он, на спаде карьеры познакомившись с Ричи, так естественно и быстро влюбился в ухоженного, умного, отвратительно богатого альфу? И нисколько не кривил душой, когда клялся перед алтарем.
К тому времени он уже умел подать себя красиво, рассыпая смех колокольчиками, одаривая интересного собеседника то обворожительной, то обольстительной, то лукавой улыбкой, и смог заинтересовать Ричарда Спенсера, подцепить на крючок юной порочности и восхищенного обожания. Это уже потом, после сытой и обеспеченной жизни, поняв, что одних денег и украшений, домов и машин недостаточно, когда тело истосковалось по страстному и долгому сексу, он стал поглядывать на его сына. Вспоминая их первый секс, – неистовый, жаркий, грубый, когда Ричи после званого ужина уехал по делам и они с Гленом остались одни в доме, – Кертис коротко выдохнул, положив руку на приподнявшийся член. Самого лучшего способа проснуться и взбодриться не придумали до сих пор. У них сегодня был насыщенный график и надо было скинуть напряжение, придется все-таки будить соню. Поход к нотариусу, встреча с еще одним отпрыском Ричи – нужно быть во всеоружии.
Кертис стянул и отбросил в сторону легкое одеяло, укрывавшее нижнюю часть Глена и забрался на того сверху, раздвинул его ягодицы и вложил сочащийся смазкой член между двух половинок. Альфа недовольно забормотал и пошевелился, пытаясь согнать его, как назойливую муху. Кертис коротко хохотнул:
– Ты спи, спи, милый, я сам все сделаю.
Он свел ладонями булки, – упругие, накачанные – сжимая ими свой член, и тихо застонал, начиная ёрзать между ними, толкаясь между горячих со сна ягодиц под пошлое хлюпанье увлажнившегося зада. О, он точно знал, как разбудить любовника и его гнев. А как перенаправить его в нужное русло – тут он был мастер. И хоть ночью они знатно потанцевали, но он сейчас был в том возрасте, когда ему всегда было мало и хотелось еще и еще. Успев сделать с десяток полноценных фрикций, он коварно улыбнулся, когда разбуженный и злющий Глен сбросил его наконец-то со спины и придавил своим телом, по некоторым частям которого Кертис понял, что расправа будет бурной и именно такой, как он хотел – жесткой и быстрой.
Обошлись без поцелуев – Кертис привык не рисковать, чтобы окружающие ни в коем случае не заметили истерзанных губ, а уж тем более этого не увидел Ричи. Глен грубо сложил любовника пополам, задрав его длинные ноги к голове, с оттяжкой хлопнул по заду ладонью и вторгся резко и без какой-либо деликатности – это было точно не про него.
Уже давно Кертис привык классифицировать свой секс по степени интенсивности, и сегодняшний он отнес к «родео» – быстро, резко, бурно. И кончил раньше альфы себе на живот, цепляясь за простыни двумя руками, чтобы не елозить по кровати под грубые толчки. Скоро и Глен повалился на него сверху, тяжело дыша и отпуская наконец его пережатые пальцами щиколотки.
– С добрым утром, – отдышавшись, блаженно протянул Кертис. – Готов к сегодняшнему заявлению нотариуса?
– Готов! Надеюсь отец не знал о нас с тобой… Или не верил, если ему донесли слуги.
Глен был красив. Он больше походил на папу, чем на Ричи, поэтому омегу совершенно не грызла совесть по поводу пасынка – они с супругом были разные что по характеру, что внешне. Как говорится, все оставалось в семье – и секс, и честь, и порядок. И как будто бы он не изменял – и тот, и другой были Спенсерами.
Но вскоре оказалось, что Глен был не готов, когда объявили, что новоявленному братцу сбрендивший под старость лет отец отписал все свое имущество, оставив и ему, и Кертису лишь крохи. Неизвестно еще, как он не сорвался в нотариальной конторе «Джонс и сыновья», когда стало известно, что жить он теперь будет на ежемесячные дивиденды от отцовской фирмы, имея в наличии лишь квартиру в Лондоне и «Астон Мартин Валькирия» в гараже. В голове пульсировала кровь, да так громко, словно ее обложили ватой, отгородив от мира, и Глен, слыша, что и супругу отец оставил совсем ничего, понял, что тот все знал об их связи.Переглянувшись с Кертисом, он сообразил, что нужно взять себя в руки. Все еще впереди. Этот молокосос из австралийской дыры не справится с таким грузом – его раздавит. А тут как раз и брат нарисуется. Помощник.
Главное, чтобы Кертис не успел переметнуться к младшенькому – смазливый у него братик получился. Придется трахать омегу так, чтобы выбросил из головы все мысли. Ненасытный отчим, правда, мог выжать из него все соки, но уж Глен постарается, чтобы силы остались для других, более важных дел.
Глава 6
Вся нижняя полка шкафа в гардеробной была заставлена черными туфлями одинаковой модели, но из разного материала – кожа, замша, лак, все на одинаковом каблуке. Чуть выше располагалась полка с обычной обувью на плоской подошве, которая доставалась редко, по случаю, а еще выше – полка с туфлями «неофисных» цветов – красные, синие, белые. Такие в будни не наденешь, только на важный прием или встречу с Лукой, который нечасто баловал приездом. В повседневности его устраивали обычные черные туфли, и высота каблука давно подобралась так, чтобы не приносить неудобств, к тому же, ноги уставать не успевали. Ему-то обычно всего и нужно было, что дойти от машины до здания или перейти через дорогу из офиса до кафе, а час прогулок по магазинам с Ричардом, когда тому приспичивало выбрать себе новый галстук и запонки, он выдерживал с легкостью.
Сегодня предстояло много ходить – нужно провести Майкла через офисные помещения, показать, познакомить, и скорее всего, это затянется до вечера, но Валери все равно достал туфли с нижней полки. Вытащил из чехла костюм, доставленный утром из химчистки, белую рубашку, оделся, пригладил волосы щеткой, дополнил образ парфюмом – можно было идти и начинать этот долгий день.Ожидая Майкла в холле и поглядывая на часы, Валери заметил, как по лестнице спустился сначала Долли, радостно ведущий за ошейник собаку, которую Майкл, вероятно, перепоручил ему на время своего отсутствия, а затем, скользя по перилам наманикюренной ручкой, появился Кертис в пижаме и со сдвинутой на лоб маской для сна. Оглядел Валери с головы до ног, как обычно опустив уголки губ и выражая всю неприязнь к людям, которые встают раньше полудня, чтобы куда-то еще и поехать.
– Выгуливаешь своего нового хозяина? – зевая, спросил Кертис, и Валери снова поднял руку с часами – больше, чем минуту, он этого страдающего вдовца не вытерпит.
– Дела фирмы требуют внимания, – пояснил он, как всегда вежливо улыбаясь, несмотря на то, что хотелось разодрать омеге лицо – и как только Ричард выносил его присутствие?
– Ага, – Кертис легкими массажными движениями постучал пальцами под глазами – отеки, которые он выдавал за «я уже опух от слез», на самом деле были результатом загулов в клубе и выпитых коктейлей. – Ричард был старый, у него не стояло толком в последние годы. А этот молодой, да еще и красавчик, у тебя теперь есть шанс стать тут хозяином.
Валери благоразумно не ответил на провокацию, благо, еще и Майкл вовремя появился, одетый в серый костюм и синюю рубашку – вот с цветом он точно не прогадал, знал, что ему идет, а уж о безупречном крое позаботился Валери, выбирая того же портного, что шил одежду его отцу.
– Какие глаза, с ума сойти, – протянул Кертис, опираясь на перила и выставляя бедро так, чтобы Майкл, проходя рядом, его задел. – Синий – это твой цвет.
– Спасибо, мне говорили, – ответил Майкл, но, кажется, даже без иронии – ничего, скоро Кертис и его начнет выводить. – Все, едем?
– Да, пора, – кивнул Валери.
В машине, закинув ногу на ногу, он снова, более придирчиво, осмотрел костюм Майкла, отыскивая возможные погрешности в образе, и проговорил, все так же ощупывая его взглядом:
– Когда сядем за стол с вашими партнерами, будьте добры, не улыбайтесь. Так, как вы, обычно улыбаются только иностранцы, которых легко обобрать.
– Я и есть иностранец, – пожал плечами Майкл, и Валери подумал – точно. Стоить хоть раз услышать его акцент и то, как он смягчает все гласные и говорит ровным тоном, точно произнося одно длинное слово, чтобы понять это. – Я думал вчера над тем, что ты говорил, и пока больше склоняюсь к тому, чтобы продать свою часть тем, кому это действительно нужно, и уехать домой. Я умею много всего, но ни одно мое умение тут не стоит и цента.
– Вы даже еще не пытались чему-то тут научиться, – процедил Валери – его самые плохие предчувствия начинали сбываться. Впрочем, с другой стороны, возможно, это и к лучшему – так хотя бы, под руководством опытных людей, дело Ричарда не погибнет на пике востребованности и прибыльности. – Тогда, может быть, не будем терять время и сразу соберем совет директоров?
Майкл, подумав, согласился, и спустя полчаса они уже сидели в зале для собраний с закрытыми жалюзи и включенным проектором, на котором Валери в краткой форме, затянувшейся на сорок минут, после того, как представил всем нового хозяина, изложил политику компании на ближайшее будущее и подтвердил графиками свои аргументы:
– Как видите, если продолжать двигаться в выбранном направлении, то уже через два года в Европе не останется конкурентов в сфере производства генераторов, и тогда можно будет осваивать азиатский рынок без каких-либо потерь.
– Спенсер был консерватором, – покряхтывая и скрипя стулом, произнес Кевин Бернс, один из тех, кому принадлежала основная доля акций после Ричарда. – Но рынок не стоит на месте, нужны прогрессивные методы развития. Нужно развиваться и расширять сферу производства, брать не только качеством, но и количеством. Мои маркетологи уже просчитали…
– Мистер Бернс, все мы помним, что Ричард Спенсер не одобрил ваше предложение, – заметил Валери.
Кевин переглянулся с ухмыльнувшимися альфами:
– Но Ричарда уже нет.
– Но есть Майкл Спенсер, и вам нужно его согласие, чтобы…
– Майкл, скажите, – Кевин повернулся к сидящему во главе стола Спенсеру-младшему, – какова ваша политика относительно развития фирмы? Как вы планируете выходить на азиатских партнеров? Уже выбрано место для строительства предприятий?
– Простите, но я пока в этом недостаточно разобрался, чтобы ответить, – ответил тот, как всегда, что было на уме и улыбнулся, и Валери закатил глаза:
– Мы еще не проработали этот вопрос, Майкл только начинает вникать в дела отца.
– И не вникнет без должного усердия, – отрезал Кевин. – В этой сфере нужен опыт, чтобы начать что-то понимать и тем более решать важные вопросы, а у нас нет времени для простоя. Советую тебе, Аппель, уговорить своего подопечного принять верное решение – он не прогадает, если продаст все нам. И давайте сразу решим это – вам двадцать минут на раздумье, Майкл, а потом мы вернемся. Идемте, господа, выпьем кофе.
Альфы неспешно направились к выходу. Дождавшись, пока они покинут зал, Валери подошел к проектору и выдернул шнур из розетки.
– Вы такой идиот, Майкл, – прошипел он, теряя самообладание. – Вы специально создаете впечатление дурачка из провинции? Вам всего-то и надо было, что сделать умное лицо! Вы что, не понимаете, что просто так, за одну фамилию, никто вас уважать не станет? И знаете, я согласен с мистером Бернсом – будет лучше, если вы передадите им свою часть.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом