– Константин Артемович, Екатерина Синичкина, – вчера со спаниелем приходила – звонит уже пятый раз, я говорила, что сегодня вы заняты на весь день, но она хочет кошечке комплексную вакцину сделать, что ей сказать? – щебечет ассистентка Аня, стоит Косте переступить порог приемной со стойкой, где она сидит за компьютером.
– У нее еще и кошечка, – вздыхает Костя, вешая куртку на крючок. – Пусть приходит к восьми. Задержусь ради нее. Она все равно не отстанет.
Тщательно отмывая руки и натягивая перчатки, – первый пациент уже ждет в холле – Костя задумывается: если Катя продолжит быть такой настойчивой, то в клуб можно будет сходить с ней вместе.
Глава 3.
Нет. Точно нет.
– …и представляете, мы думали, что это британская, а оказалось шотландская!
Историю про то, как Кате подарили кошечку, Костя слушает двадцать минут подряд и не испытывает ничего, кроме желания поскорее распрощаться и с флегматичным животным, и с его не флегматичной, к сожалению, хозяйкой. Когда прием подходит к концу, Катя пакует кошку в розовую переноску и без лишних телодвижений сообщает, что она на машине.
– Я бы вас могла подвезти, – кокетливо хлопая нарощенными ресничками, поясняет она, видимо, для совсем тупых, как Костя.
– Спасибо, мне еще работать, – говорит тот, и, пока Катя не перешла в более активные предварительные ласки, выпроваживает ее за дверь.
Сто процентов нет – никаких баров или чего иного с Катей. Даже разовый перепихон не стоит того, чтобы терпеть чей-то незатыкающийся бубнеж. Тем более, он вроде и привык жить без потрахушек, как говорит Женька, эндорфинами его обеспечивают редкие вылазки в караоке со старыми товарищами, которые пропали из его жизни одновременно с тем, как женились, кола с коньяком каждое последнее воскресенье месяца и дрочка по утрам в душе. Искать человека, в которого можно было бы подрочить, было слишком лень, но Костю это и не огорчало, как раньше, когда он еще думал, что обязан создать семью и произвести потомство. Если захочет – женится и в пятьдесят, не проблема, но захочет ли? Учитывая, что продолжает смотреть на парней как на вариант досуга. Отношения? Нет. Отношений с другим мужчиной, совместный быт, он не представляет вообще – как и человека, с которым бы хотел делить колу с коньяком, караоке, свои проблемы и свою кровать. Наверное, он слишком эгоист, чтобы делиться своим налаженным бытом, где отдыхает душой и телом, с кем-то еще – он действительно любит растыканные по всей квартире ароматические палочки, стопки дебильно-полосатых, как карамельки «Рачки», полотенец в ванной, застеленную пледом с барашками кровать, коврик «Давай до свидания» у двери, новогоднюю гирлянду вместо ночника в спальне и множество других мелочей, из чего состоит его домашнее существование, поэтому мысль, что в доме будет хозяйничать кто-то другой, его нервирует. Женщина бы точно повыкидывала половину из имеющегося, а мужик бы все похерил, потому что не все мужики ценят вещи, из которых складывается уют. Ну палки и палки, ну воняют прикольно, ну гирлянда, ну полотенца, какое из них для жопы?
Закрыв кабинет и выйдя из здания на парковку, Костя подходит к уже ожидающему его такси – слишком сегодня был долгий и насыщенный день, лучше доехать. Открывает дверцу и собирается сесть, как слышит знакомый хрипловатый голос:
– Может, все-таки, на переднее, Константин Артемыч?
Меньше всего он при таких обстоятельствах ожидает увидеть Марка, но это в самом деле он, сидит, улыбается во все тридцать два, в растянутой толстовке с выстиранным рисунком на груди, растрепанный – светлые вьющиеся волосы в беспорядке, будто он только что из кровати. Домашний, прямо как когда остается ночевать у них с Женькой.
– Удивил, – хмыкает Костя, садясь рядом. – Давно работаешь?
– Не поверите, первый день. Решил, что на стипендию, мамкины подачки и разовые подработки жить пиздец стрем, – произносит Марк и на половине слова прикрывает рот ладонью, заразительно зевнув. – Прикольно, что мы с вами в первый же день пересеклись.
– Учитывая, что я такси вызываю пару раз в год – очень. Ну что, гони, шеф.
Пока Марк, не затыкаясь ни на минуту, рассказывает о своем трехчасовом опыте работы в такси и ебанутых пьяных бабах, Костя смотрит на его руки в закатанных рукавах толстовки, цвет которой он давно определил как цвет носа, какой бывает у светло-рыжих, нежно-морковного окраса, гладкошерстных котов. Еще не оранжевый, но уже не розовый и не коричневый. Нежно-морковных котов Костя любит видеть у себя на приеме, потому что они обычно очень ласкучи, мурчливы и липнут к рукам как кусок упаковочной пленки. И толстовку эту на Марке тоже любит – она его делает похожим на такого кота, к цвету волос и прозрачно-зеленых глаз очень подходит (глубоко в душе Костя немного художник, ему нравятся акварельные тона). Наверное, пора ему заводить семью и детей, все же – потому что раз он начинает испытывать чувство необъяснимой нежности к человеку только потому, что тот похож на кота и его хочется погладить, это диагноз. Погруженный в свои мысли, Костя не замечает, что они уже несколько минут как стоят на светофоре и Марк смотрит на него с незнакомым выражением.
– Извини, завис чего-то, – говорит Костя, тоже зевая. – Коленку обрабатывал, как я сказал? Не загноилось?
– Нет, все нормально, – слишком быстро отвечает тот, и в Косте снова включается доктор, хоть и собачий:
– Пластырь менял?
– Да чо его менять, тот еще нормальный, я с ним даже в душ ходил.
– Сейчас поднимемся к нам и я посмотрю, – Костя знает, как выглядят даже маленькие ранки, которым не дали просохнуть и они остались мокрыми под несвежим пластырем, поэтому на возмущения Марка, что тому надо работать, он не обращает внимания и говорит, что от десяти минут ничего не изменится.
На кухне, усевшись на табуретку напротив, он с некоторым садизмом отрывает присохший пластырь с острого колена, которое обрабатывает и заклеивает новым. Марк в это время сидит почти не дыша, лишь в самом начале сорвавшись на тихое «бля».
– Еще раз сходишь в душ вместе с ним, и я тебя отстегаю ремнем, – произносит Костя серьезно и твердым голосом, как обычно говорит с очень тугими хозяевами животных.
– А я не против, может, – тоже серьезно, глядя в глаза, заявляет Марк, но его губы тут же растягиваются в улыбке: – У меня как раз между лопаток чешется, а я достать не могу, почешете?
Костя снисходительно шкрябает пальцами прямо поверх его толстовки, подталкивая к двери и засовывая в его карман упаковку пластырей:
– Чтоб каждый день менял!
Глава 4.
Костя действительно любит свою работу – еще ни разу не пожалел о том, что выбрал этот путь, тем более лечить и помогать животным начал с раннего детства, это было его призванием, однако только во время учебы узнал, что не только кошечек и собачек придется лечить, и не только от чесоток и воспаленных глазок. Иногда приходилось ставить уколы облысевшим попугаям, иногда накладывать микрогипс морским свинкам с переломом лапки (один раз и хомяку), иногда определять пол у игуан, а иногда осматривать депрессивных парахибан на предмет здоровья, поскольку хозяину показалось, что паук приуныл. Но экзотика оставалась экзотикой, чаще всего Костя делал операции по стерилизации, чистил уши, стриг запущенные, поросшие сосудами, когти, избавлял животных от дерматологических хворей (их было больше, чем всего) и спасал от отравлений, вся весна была забита котами-«парашютистами», вываливающимися из окон, потом шли котята-подкидыши, которых тащили коробками, чтобы проглистогонить, подлечить и раздать добрым людям, потом покусанные клещами, круглогодично – сбитые собаки и кошки. Однако чаще других Косте оставались мелкособачки с запорами и метеоризмом, но опыт подсказывал ему, что скоро появится настоящее дело, которое поставит под угрозу все его размеренное существование в обители лысых попугаев и чесоток. Когда в кабинет входит хмурый усатый мужик с заплаканной девочкой лет семи и огромным овчаром в наморднике, Костя чувствует – сегодня именно этот день.
– Муха заболел! Он не какает! – сразу же вводит в курс дела девочка, не успевает Костя поздороваться.
– К нам мой тесть с тещей приехали в гости, – шевеля усами, продолжает мужик. – Мяса привез, шашлыки готовили, жена холодца наварганила, а Мухе говяжьих костей дали, он и обожрался. Поср… – смотрит на девочку и поправляется: – По большому пятый день не ходит.
– В туалет он не ходит не потому, что обожрался, как вы выразилось, а потому, что у него непроходимость, – вздыхая, произносит Костя, встает из-за стола и выглядывает в приемную: – Соня, кружку Эсмарха готовь и перчатки те зеленые, плотные!
Соня, его постоянная ассистентка, которая обычно всегда задействована в операциях, в отличие от Ани, на которой бумажная работа и анализы, согласно угукает в открытую дверь, а Аня под предлогом помощи в кормлении рыбок из аквариума уводит девочку из кабинета. Костя, расстелив на полу пеленку и попросив мужика успокоить питомца, хотя пес выглядит крайне апатично и незаинтересованно в чем-либо, будто готов покинуть этот мир в любую минуту, делает то, что больше всего «обожает» в своей работе – аккуратно исследует источник проблем изнутри пальцами в перчатке, убеждаясь в своих доводах. Отправлять на УЗИ в другую клинику смысла нет.
– Собачку надо прокапать, – произносит Костя. – Двадцать минут. Потом будем делать клизму.
– Так не все так страшно? – воодушевляется мужик. – Слава тебе господи!
– На вашем месте я бы так не радовался, все сложное – впереди.
Спустя двадцать минут, застегнув халат под горло и надев еще одни резиновые перчатки, до локтя, поверх обычных, латексных, вооружившись кружкой Эсмарха, спринцовкой и банкой касторового масла, Костя готов к спасению еще одной собаки, пострадавшей от тупоголовости хозяев.
– Кости. Собакам. Нельзя! – говорит он, фиксируя конец поводка за специальный держатель в душевой, куда Муха заходит тоже на абсолютном похере, в отличие от хозяина – в глазах мужика вселенский страх. – Скажите спасибо, что кость не острая. А еще за то, что он не умер раньше, чем вы его привезли. Еще через неделю бы приехали, что за безответственность…
Поначалу все идет сравнительно по плану – пес лежит на боку спокойно, пока его гладит по голове хозяин, даже не испытывая беспокойство, только смотрит грустно и поскуливает, но потом, когда раствор полностью оказывается у него внутри, начинает вырываться.
– Отпускайте, сейчас попробуем, – разрешает Костя, и пес, усевшись, пытается делать то, что не мог несколько дней до этого.
Мужик топорщит усы вперед, Костя понимает, что даже у него, привычного к такому, слезятся глаза от запаха.
Всё таки хорошо, что он в прошлом году доделал это помещение, наконец выбив разрешение у собственника на отделку плиткой, а не пластиковыми панелями и превратив в место, где в случае чего можно было кого-то вымыть или обработать без вреда для смотровой. Карантина и большого стационара с боксами, где можно было бы оставлять животных на круглосуточное наблюдение у них нет и не планируется, слишком много возни с бумагами и контролирующими органами, в таких случаях Костя перенаправляет клиентов в ветклинику покрупнее.
Спустя несколько минут, выяснив, что без его помощи пес не справится, Костя опускается на пол на колени, задерживает воздух в легких – маска не спасает от запахов – и задействует обе руки. Приходится навалиться на пациента и прижать к полу, если бы не намордник, у Кости давно бы было разодрано все, что можно, но когда он заканчивает, халат все равно не спасти – только выбросить.
– Видите? – сунув почти в усы мужика обломок кости шириной с его запястье, возмущается Костя. – А если бы у вас он, простите, в одном месте застрял, было бы вам приятно?
Мужик бормочет:
– Да я ж не знал, всю жизнь ему давали, а тут… Доктор, вы просто специалист своего дела, спасибо вам, вы… Вообще! – тут же, продолжая пялиться на Костю влюбленными глазами, достает телефон и радостно кричит в трубку, отвечая на звонок: – Татьяна, он просрался!
Пока Соня, морщась, отмывает пса и душевую, Костя переодевается в кабинете, понимая, что домой в таком виде идти на сможет – он снял с себя все, прошелся с мылом до самой шеи, только что сменил одежду, но от него все равно несет так, словно он упал в выгребную яму. Ехать в такси он не сможет тем более. Позор какой. Если, конечно…
– Константин Артемыч? – удивленно выдыхает в трубку Марк, ответив наконец со второго раза.
– Ты работаешь сегодня? – спрашивает Костя.
