978-5-17-151418-1
ISBN :Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 14.06.2023
Решала
Владимир Геннадьевич Поселягин
Боевая фантастика (АСТ)
Терентий Грек, по прозвищу Решала, попаданец с Земли в магический мир, прожил замечательные годы в мире Альнос, после чего вернулся на Землю, имея за спиной немалый опыт жизни и путешествий. Итак, 1946 год, май, станица в донских степях и восстанавливающаяся после страшной войны страна. Задач нет, планов тоже особо нет, разве что просто жить, с интересом изучая мир вокруг. А планы на будущее непременно появятся, стоит только подрасти.
Владимир Геннадьевич Поселягин
Решала
© Владимир Поселягин, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Пролог
Я проснулся оттого, что судно содрогнулось, и это явно не было очередной волной. Похоже, мы налетели на скалу или на участок суши. Я знал, что снаружи продолжается шторм, он бушевал и вчера вечером, когда я ложился спать, и наш трёхмачтовый парусник несло по воле ветра и волн. Маг, находившийся на судне в составе команды, лишь купировал особо острые моменты, но силы и заряды артефактов не тратил. А что, раз несёт в нужную сторону, зачем мешать шторму? Ещё и за скорость доставки груза и пассажиров можно сверху взять.
Я сел на кровати с балдахином в своей роскошной каюте и «осмотрелся» магическим зрением. М-да, как видел на три метра, не дальше, так ничего и не изменилось. Но стало понятно, что в матросском кубрике, который находился как раз под моей каютой, было пусто.
Тут последовал новый удар (это уже волна, отметил я), и судно так содрогнулось, что меня снесло с кровати, и я по наклонившемуся полу кубарем полетел в угол, а следом за мной ночной горшок и тазик для умывания. Кувыркнувшись через голову, я упёрся ногами в стену и притормозил падение. Обошлось без травм, ну, если не считать шишки на затылке от ночного горшка; тазик, к счастью, пролетел мимо.
Быстро вскочив, я убрал свои вещи и саквояж в Хранилище и подбежал к двери. Понял, что её заклинило, попытался выбить – не получилось. Выругавшись, я убрал дверь в Хранилище, открыв проём, после чего выкинул кусок стены с дверью в центр своей каюты. Потом выскочил из каюты и в одних подштанниках побежал к лестнице.
Оказалось, не я один тут носился. На верхней палубе толпились слуги пассажиров из дворян, а также шестеро пассажиров. Сам я находился на судне под видом богатого торговца.
При вспышке молнии я осмотрелся. Прекрасно, нас бросили. Хм, а ведь я думал об этом. Хозяин судна был весь в долгах, и этот рейс – последний его шанс. Причём доставка товара вряд ли могла его спасти, скорее продлила бы агонию, а вот страховка за судно… Да, он мог решиться на такое. А я торопился: ищейки шли по моему следу, это судно было ближайшим, вот я и рискнул.
Хм, около тридцати лет проработав сыщиком в нескольких страховых агентствах, я сразу скажу: без шансов, его ещё и к казни приговорят за то, что пассажиров сгубил. Сверкали молнии, давая возможность осмотреться. Шлюпок не было, ни на талях, ни на воде вокруг. И я мог с уверенностью сказать, что команда покинула судно ещё до того, как оно налетело на скалы. Его намеренно направили сюда, на гряду подводных рифов.
Среди пассажиров нашёлся человек, дворянин, взявший ситуацию в свои руки. Под его руководством мы начали быстро строить плот, разбирая часть палубы. Я также участвовал в строительстве, хотя у меня в Хранилище были средства для спасения. После семи лет робинзонады на безлюдном острове стелешь соломку: мало ли снова что случится? А были у меня большой двухмачтовый баркас, большая шлюпка с парусом и вёсельный ялик. К слову, это пятое кораблекрушение с моим участием, но четыре других были действительно случайными, а не спланированными, вот как сейчас.
В воду не прыгнешь, о скалы разобьёт, при вспышках молний хорошо были видны буруны вокруг. Судно до конца шторма не доживёт, его в щепки разобьёт, и это все понимали. Но если мы сделаем прочный плот, да два мага дополнительно его укрепят, есть шанс выжить. И мы старались, ради детей и женщин, которые прятались внизу.
Думаю, они всё же выжили. Точно я этого не узнал, так как меня с ещё несколькими бедолагами накрыло крупной волной и просто смыло за борт. Конечно, мы привязывались верёвками, но как раз в тот момент я с ещё парой парней поднимал снизу бочонки, чтобы закрепить их на плоту, что должно было усилить его плавучесть. Поэтому мы оказались на палубе без страховок, и вот результат.
Я с трудом вынырнул. Чудом меня пронесло мимо одних скал, от вторых я оттолкнулся телекинезом, иначе непременно разбился бы. У меня едва хватило сил достать из Хранилища ялик и забраться в него. Но только я сел на корму и взялся за весло, последовал удар, треск – ялик разбился об очередные рифы и перевернулся. Меня выбросило на скалы и в бурлящей воде потащило по острым камням, ломая кости рук и ног. Досталось и голове, но сознание я не потерял, хотя воды наглотался изрядно.
В итоге меня сбросило на чистую воду, и я достал шлюпку. Но забраться в неё не смог: руки скользили по бортам. Очередная волна подкинула шлюпку, обрушила её на меня, и я с пробитой головой пошёл ко дну. Это всё, что я запомнил. Прощай, Гай Сезар Диз, принц королевства Лукония, он же попаданец с Земли Терентий Грек.
* * *
Я сидел на травяной кочке на берегу быстрой реки и, положив подбородок на руки, опиравшиеся на рукоятку костыля, размышлял.
Знаете, меня уже можно назвать опытным попаданцем в разные миры. Умер я на Земле. Утонул на Чёрном море, в Туапсе, в возрасте шестидесяти девяти лет: ногу свело, когда до берега каких-то триста метров оставалось. Мы квартиру как раз купили, и я уже месяц как там жил. Полюбил купаться ранним утром, когда берег ещё безлюдный, вот и некому было спасти.
А вообще, настораживает. И я сейчас не о том, что попал в новое тело и прожил там чуть больше двухсот лет, это ладно. А настораживает то, что и в этот раз моя гибель связана с морем. Ну, пусть океан, но я снова утонул, это факт. Какая-то нехорошая тенденция. Ладно, не об этом сейчас. Думаю, стоит описать мою жизнь. Не думаю, что получится кратко, но я постараюсь. Эта жизнь у меня уже третья, а попадание – второе.
Значит так. Родители, уж не знаю почему, назвали меня Терентием. Отец был родом из Крыма, полугрек, и род у нас большой, но кроме меня таким именем никого не оскорбляли. Впрочем, своими родителями, да и именем, я был доволен. Жил в Казани, детсад, школа. Потом переехали в Горький: отца перевели, он по партийной линии шёл. Там я закончил школу. Потом армия, попал в автобат, в Германии служил.
Я был разочарованием родителей, потому как увлёкся техникой, и никакие вузы меня не привлекали, а после армии я пошёл в автослесари. К счастью, пусть я и старший сын, но у меня были ещё два брата и сестра, и вот они-то родителей не подвели, вышли в люди. Один брат, как и отец, пошёл по партийной линии, второй в армии устроился (не замполит – честный офицер, ракетчик), а сестра врачом стала.
К двадцати пяти годам у меня была своя двухкомнатная квартира в Москве и машина «Волга», и это в советское время. Впрочем, братьев и сестру я тоже машинами обеспечил.
Почему я женился сразу после армии, до сих пор понять не могу. Как зомбирование от родителей: мол, два месяца погулять после армии, а после обязательно надо жениться, потомство оставить. А девкам, в свою очередь, говорили, что станут перестарками, старыми девами, вот и торопились они побыстрее выскочить замуж.
Впрочем, своей женой я был доволен. Она в паспортном столе работала, капитаном вышла на пенсию. Двое детей у нас было, пацаны. Вот так и жили. На пенсию я вышел, уже когда Союз рухнул. Организовал сеть автосервисов, которую потом младшему сыну передал. Старший в милиции работал, в СОБРе, и к тому времени погиб, оставив вдову с маленькой дочкой. Что любопытно, Афган без царапинки прошёл, а как командировка в Чечню – на второй день и погиб.
Это то, что на виду, а на самом деле я был в криминале: перебивал номера, делал фальшивые документы. Большая часть авто, что во время Союза, что после, уходила на Кавказ, это и позволило мне неплохо поднакопить и открыть сервисы после того, как Союз рухнул. Деньги были, причём в валюте. Ещё я подрабатывал в качестве автоэксперта при покупке авто, искал работу других спецов, что номера перебивали, но это больше хобби.
Жил я в Подмосковье, там у меня был особняк на берегу озера, окружённого соснами. Часто путешествовал. На Чёрное море меня затащила жена. Я хотел на Азовское, но раз внучка квартиру купила, почему не пожить, пока пустая? На момент моей гибели супруга жива была, спала в квартире. Да что это, и родители мои на тот момент были живы. Так в Нижнем Новгороде и живут. Долгожители мы.
В общем, захлебнувшись, я утонул, а очнулся в теле Гая Сезара Диза, не наследного принца правителя королевства. Это я узнал позднее, а сначала меня посчитали скорбным на голову. А что, очнулся, ничего не понимаю, языка не знаю. Учителям пришлось с нуля меня обучать. Это уже потом я разобрался, что попал в тело семилетнего парнишки. Кто-то столкнул его с крепостной стены, и он разбился о брусчатку во внутреннем дворе.
Магия творит чудеса. Переломы, да и все повреждения, убрали за пару дней, но вот голова – да, слабое место. Когда те, кто видел падение, подбежали, принц был уже мёртв – двадцать метров летел. Хватило времени, чтобы одна душа заменила вторую, и в теле уже был я.
Свою родную память я не потерял, поэтому хитрил, обучался. Там, в общем, вот какое дело. Семья правителя – маги. Вообще, в королевстве не маг не может быть наследником – законы такие. Поэтому для семьи иметь в родне не мага – позор страшный. А у Гая не было магических выбросов, а ведь в семь лет они как раз должны начинаться. В принципе, и до двенадцати лет могло не быть, бывает такое позднее зажигание. Но маги двора уверенно заявляли, что Гай не маг.
Скорее всего, Гая столкнул кто-то из братьев. В семье было четыре сына, и я попал в младшего. Я не в претензии, ведь мне открылся новый, удивительный и увлекательный мир.
То, что Гай, да и я, не маги, это факт. Мы были пси-онами. Да, в этом мире два вида магов: обычные и пси-оны. Однако псионов было такое мизерное количество, что и говорить не о чем. Если магов рождалось где-то трое на тысячу душ населения, то псионов – один на сто тысяч. И ещё не факт, что его выявят: там нужны другие ритуалы. Таким образом, неинициированный псион мог жить до старости, будучи уверенным, что не имеет Дара.
Гая проверяли и на псионику, но ничего не выявили, рано было. Меня же проверять и не думали, ждали, когда исполнится двенадцать лет. А дальше я или войду в семью, или погонят. А скорее всего, придавили бы где-нибудь тихонько позор рода Диз. Тараканы в головах семейства просто гигантские: не психи, но близко.
Я бы сбежал, прихватив что-нибудь ценное (мне это семейство ни в одно место не впилось), но меня учили, и очень неплохо, ведь я принц и должен соответствовать. К тому же на второй год жизни во дворце я случайно нашёл тайную библиотеку основателя рода Диз, первого короля, к слову, тоже псиона. Это произошло, когда меня отловили два старших брата и, отлупив, заперли в кладовке. Слуги при этом делали вид, что ничего не замечают.
В кладовке меня оставили на всю ночь. А именно там и оказался запасной вход в библиотеку. Вход по крови, а так как я прямой потомок, дверь мне и открылась. Повезло, что я о канделябр поцарапался, когда пытался зажечь свечу.
С тех пор я и пропал. Всё своё свободное время я проводил в библиотеке, благо мной особо не интересовались. Главное, что учусь, приёмы пищи не пропускаю, а на что я трачу остальное время, никого не волновало.
По сути, я был отрезанным ломтём, и мне довольно ясно это демонстрировали. Братья, они… да недалёкими были. Наслушались отца и его советников и, как могли, показывали своё недовольство наличием в семье такого калеки, как я. Но, в отличие от короля, унижавшего меня морально своим презрением, братья действовали кулаками и тумаками, хотя старались обходиться без свидетелей.
В библиотеке я раскопал информацию о том, как проводится принудительная инициация псиона, и решил проверить на себе. Делать это лучше, погрузившись в воду: она половину работы делает. И вот по ночам я нырял в бочку с дождевой водой – пробовал. Три попытки – и ничего.
Но я ведь упорный. И вот, после того как тихо отметили моё восьмилетие, у меня, наконец, получилось и я прошёл инициацию. Вода погасила всплеск энергии, охранные амулеты на стенах остались не потревоженными, и для жителей королевского двора моя инициация прошла незаметно. В библиотеке я нашёл сундук с амулетами и надел один из них, позволявший скрыть мою новую ауру.
Королевская семья гордилась тем, что основатель их рода мог создавать безразмерные Хранилища в аурах псионов и магов. Маги до сих пор не научились такому, а секрет был утерян со смертью главы рода, который один мог их открывать. И позже, когда постепенно вымерли все, кому он установил Хранилища, не осталось никаких следов этого искусства.
Эту тайную библиотеку искали все, но отыскать не смогли: она была хорошо экранирована даже от магического поиска. А вот мне это удалось, хотя немалую роль в этом сыграло моё везение. Пользуясь открывшимися мне возможностями, я продолжал учиться. Ещё год осваивал самые азы псионики, телекинез, иллюзии и остальное. Нашёл и записи главы рода по Хранилищу. Долго разбирал его рукописные каракули на древнем языке, которым сейчас уже не пользуются, ведь глава рода умер тысячу лет назад.
И вот после трёх месяцев подготовки я открыл в своей ауре это Хранилище. По весу (не по размеру) вышло где-то тонн пять. В дальнейшем я его модернизировал: сделал в нём устройство вроде метронома, где стрелка туда-сюда ходит, на базе телекинеза, и стал качать Хранилище. Запустил и не отслеживал – не требовалось. Маны тратилось мизер, так что устройство работало круглые сутки, и за сутки качало где-то по сто килограммов.
За двести лет жизни я накачал себе Хранилище в размере семи тысяч тонн, даже больше, и нельзя сказать, что оно пустовало. Жаль, что все накопления пропали. Как показал опыт, в новом мире всё нужно начинать сначала, но благо Дар остался при мне.
Так я и учился до одиннадцати лет, пока соглядатаи не нашептали королю, что я веду себя подозрительно, в результате чего меня решили проверить. Поэтому мне пришлось немедленно бежать. С собой я забрал всю тайную библиотеку, оставив помещение опустошённым. Кроме этого прихватил и ещё кое-что, но мизер – уж очень торопился. Дело в том, что меня, по сути, застали со спущенными штанам; я, конечно, планировал бежать, но позже.
Королевство было небольшим – по площади как Швейцария на Земле. Хотя богатое за счёт шахт и добычи ценных металлов. Этот мир был водным: один крупный континент размером как Австралия на Земле, а остальное в большинстве своём крупные и мелкие острова, которых тут были миллионы. Поэтому, думаю, понятно, почему я подался в моряки и прибился к отряду, который занимался поиском затонувших сокровищ в местах кораблекрушений. На поверхности искать было нечего, там всё давно нашли поисковыми амулетами, а тут шансы были.
Два выхода у меня было, один из них удачный, а на третий мы попали в шторм. Так я оказался один на острове, где прожил семь лет. Зато пси-лечение изучил от и до: книги-то и обучающие материалы были при мне. Магические амулеты разрядились, а я псион, у нас другая энергия, и зарядить амулеты я не мог, вот и приходилось лечить себя самому. А жизнь на острове не сахар была: он был расположен на севере, зимой снег выпадал. Разница между пси-лечением и магическим была очевидна: пси-лечение очень длительное, но и очень качественное. Магическое же занимает считаные минуты, ну или дни, если случай особенно сложный, но и качество лечения среднее.
Спасли меня пираты, которые высадили на моём острове бунтарей, поднявших мятеж на корабле. Меня хотели продать на Вольных Островах как раба, но я сбежал. Кем я только ни был за двести лет: и искателем сокровищ, и сыщиком, и торговцем, и поваром в дорогом ресторане столицы Вольных Островов. Десяток профессий поменял, но основная, конечно, это путешественник: любил я менять виды вокруг.
Конечно, меня искали сыщики-наёмники из королевства. То, что я псион и умею создавать Хранилища, бывшая родня узнала и от злости все зубы стёрла. Я за двести лет больше трёх тысяч Хранилищ установил, но не им. Вообще, это очень дорого, но желающих хватало.
Раз десять меня ловили, но я сбегал. Пытались выкупить книги – не продавал. Записи по Хранилищам уничтожил, а остальные книги разошлись по моим детям. Их у меня, замечу, хватало: ни одного холостого выстрела. Все пять десятков были псионами, что пацаны, что девчата. Поэтому на момент моей гибели книг по псионике в Хранилище, по сути, и не было.
Вся эта библиотека находилась у меня в памяти, ведь первое, что я сделал, когда азы получал, это натренировал пси-методиками идеальную память с увеличенными объёмами. Часть воспоминаний и знаний, где-то две трети, я хранил не в голове, а в ауре – пси-оны так могут.
Отличная была жизнь, есть чем гордиться и что вспомнить. Кстати, русского я не забыл. На втором году жизни во дворце я нашёл музыкальный амулет, который снимал часть памяти; музыкально одарённые записывали в него мелодии, которые придумывали, неплохие композиции получались. Память у амулета была расширенная. Я стёр всё, что там было, и закачал в него земные песни.
Вспомнить смог около трёхсот, хотя был меломаном и знал много. Но тело было не родное; что смог вспомнить, после того как сделал память идеальной, то и записал, а остальное оставил в памяти с прежним телом (ну, это я так думаю). За двести лет я эти песни изучил, конечно, от и до, но слушал не часто, чтобы оскомину не набили. Потому и язык помнил, напевал, чтобы не забыть. Так и жил, пока не погиб. Думал всё, но оказалось – нет.
Теперь по нынешнему моему новому телу. Попал я в семилетнего парнишку. Заметьте совпадения: прежде, утонув, я попал в семилетнего принца, и тут снова утонул и снова оказался в теле семилетнего парнишки. И даже имя было схожее с именем, которое я носил в позапрошлой жизни – Терентий. Только фамилия Левша, а не Грек, причём это была фамилия его приёмной семьи, а настоящей никто не знал.
Очнулся я в очень плохом теле, на грани жизни и смерти: двустороннее воспаление лёгких даром не прошло. Смог выкарабкаться и, дав понять окружающим, что потерял память и никого не узнаю, выяснил, что смог. Значит так. Терентия, или Терешу, в село Андреевское, расположенное в донской степи, принесла беженка в сорок первом году. Ему на тот момент было два годика. Женщина сказала только, что это сын красного командира, а мать мальчика погибла после налёта. Ну и попросила принять дитёнка. Приняла паренька пожилая пара – Левши.
Через эти земли проходило немецкое наступление на Сталинград. В сорок втором немцы проскочили быстро, боёв в окрестностях особо не было, а вот летом сорок третьего, когда Терентию было четыре годика, село практически стёрли с лица земли. Рядом был берег речки, брод – удобное место для обороны, и пехотный полк вермахта держался здесь восемь дней. Когда наши в другом месте прорвали оборону, немцы отошли, выравнивая линию фронта.
Во время боя мина, причём советская, попала в погреб, где прятались трое – Левши и их приёмыш. Старики погибли, а пацана откопали. Правая нога его в районе колена превратилась в крошево. Очнулся Терентий в советском госпитале. Ему хотели отрезать ногу, но женщины, из выживших, уговорили врача попытаться её спасти.
Врач вернул шапку на место (последние три волосинки ему вырвали, уговаривать местные женщины умели) и собрал кости. Коленного сустава, по сути, не осталось, кость цельная, не сгибается, да ещё и короче на семь сантиметров. Но хоть ходить может. Из-за болей просадил сердце, да и лёгкое слабое оказалось.
Немцы ушли, в село вернулась мирная жизнь. Госпиталь, а точнее медсанбат, отправился следом за войсками, поэтому мальчонку оставили. Его приняла на попечение Марфа Андреевна Крапивина. Стоит сказать, что у нее было двое своих детей и двое приёмных, тоже из беженцев, потерявших родичей. Все девчата, Терентий один пацан.
А тут ещё у Марфы Андреевны пузо попёрло: немцы стояли в селе всего восемь дней, но этого хватило, чтобы помиловаться с фельдфебелем, и в сорок четвёртом она родила девочку. Марфа Андреевна была солдатка, похоронку ещё в сорок первом получила. А тут промелькнуло что-то между ней и немцем, ведь бывает такое: увидишь человека и что-то привлекло. Насилия там не было, это точно.
Её особо не осуждали. А фельдфебель погиб, Марфа Васильевна видела его тело, когда копали общую могилу для немцев. Да и у наших тут были две братские могилы.
Жили в землянках, и только в сорок пятом многодетной матери справили дом – мазанку с соломенной крышей, с двумя печками, с большой светлой комнатой и второй с кухней, ну и сенями. Во дворе колодец и сарай с курятником.
А вокруг степи, деревьев нет, топили соломой или камышом – вот его как раз много было, вязанками носили. Ещё коровьи лепёшки, но это на любителя. Бедно жили, очень. Обуви на всех не хватало, платье или одежда справная есть – уже за счастье. У Терентия одна рубаха была да штаны. Летней обуви вовсе не было, а для зимы лапти, но и те все износил, новые справить надо.
За год, прошедший с окончания войны, семья Крапивиных обзавелась собакой, кошкой, шестью курами с петухом и пятью гусями с гусаком – всё на развод. Две несушки уже сидели на яйцах. Многие сельчане помогали многодетной вдове. К тому же Марфа была местная, и родственников хватало: семья погибшего на войне брата, да и свекровь, жившая на другой стороне села. Это из близких, а было немало и дальних родичей.
Терентий ковылял с костылём и по мере сил старался помогать: пас гусей, собирал коровьи лепёшки. Но передвигался он медленно, и более шустрые дети успевали первыми. На всё село было всего двенадцать личных коров и два бычка, у колхоза своего стада не было, только табун. Кроме того, Терентий пытался рыбачить в речке, однако её перегородили сетями, и улов был мизерным.
В селе до войны было триста дворов и даже несколько каменных зданий, но во время боёв всё разрушили. С сорок пятого года в селе шла активная стройка, уже сотня дворов были восстановлены. Строились и другие здания: сельский клуб, магазин, школа, а также машинный двор – это колхоз развернулся. В общем, работы было много.
Главным в селе был председатель колхоза, который всё и решал, – Василий Егорович Кнопов. Он сначала воевал в партизанах, потом в Красной армии, взводным, войну закончил под Берлином. Теперь вот председательствует.
Седьмого марта Терентий тихо скончался в своей постели от двухстороннего воспаления лёгких, и в то же самое время с громким первым вздохом в его теле очнулся уже я. Вот такие дела.
Три недели я балансировал между жизнью и смертью, и, наконец, моё состояние стабилизировалось. В этом была немалая заслуга девчат, которые ухаживали за мной, и сельского фельдшера, который заглядывал ко мне через день и поил меня порошками. Вот тогда, имитируя потерю памяти, я постепенно выяснил всё, что касалось моего нового тела. Да и разговорный навык неплохо наработал, несмотря на сильную слабость. Так как в сентябре мне нужно было идти в школу, я просил девчат показать мне буквы и вскоре уже читал по слогам.
В апреле я смог вставать, чтобы самому ходить в туалет. И вот однажды ночью, когда все спали, я вышел на двор и, скинув рубаху, забрался в бочку с дождевой водой. Бочка была выше моего роста, и это хорошо: нога-то у меня не сгибается, чтобы присесть. С помощью приставленного ящика я поднялся, перекинул ноги и ухнул в ледяную воду.
Три нырка с головой – и на третий я смог-таки провести инициацию. Хорошо, что в воде находился, иначе я бы всё тут разнёс. Меня било крупной дрожью, сердце, и так слабое, колотилось как сумасшедшее, иногда сбиваясь с ритма. Вытираясь на ходу рубахой, я прыжками (ходить без костыля было сложно) вернулся к лежанке и завернулся в одеяло, чтобы отогреться. Заодно и Дар брал под контроль.
Обычно Терентий спал с одной из девчат, десятилетней Анной, тоже приёмной, но на время болезни ему выделили отдельную лежанку. Я с трудом сдерживал рвущийся из горла кашель, которым за время болезни явно успел достать всех жителей хаты, хотя никто ничего не говорил. Терпеливые девчата, спасибо им за это.
Согревшись, я сел на лежанке, вытянув правую ногу, и начал медитировать. А как только набрал полный источник, приступил к пси-лечению. Несмотря на желание первым делом вылечить сердце, которое меня беспокоило, занялся я именно лёгкими, поскольку и сам устал от кашля: вздох сделать не могу без того, чтобы не закашляться. Дело это долгое, но постепенно восстановлюсь.
За остаток ночи я успел провести диагностику лёгких, сердца, да и вообще внутренних органов. Трижды наполняя источник, я пси-лечением сливал энергию в лёгкие. И кстати, дышать стало заметно легче. Мне тут работы ещё на неделю, но, думаю, смогу полностью восстановиться, лёгкие будут как новенькие.
Немного ошибся в расчетах: с лёгкими я справился за десять дней. Ещё пять дней занимался сердцем, оно требовало особенно тонких манипуляций. К тому времени я уже активно начал помогать по хозяйству: приглядывал за живностью, кормил её, да и дом был на мне, и малая. Уже посевная шла, и все жители были в поле, а дети в школе: под это временно выделили барак, пока строилась новая. Потихоньку я себя полностью восстановил. Осталась только она – нога.
Сегодня было пятое мая, воскресенье, народ готовился впервые отмечать День Победы. А я решил дойти до речки и половить рыбу, телекинезом, но делая вид, что использую снасть. Вообще, голодно было: весна, всё уже подъели, а я с этим лечением ел как не в себя, так что рыба очень пригодится. Нужно отплатить добром за всё добро, что я получил, пока лечился. Повезло мне с семьёй.
И вот я сидел на кочке и телекинезом тягал рыбку в ведро: мелочь на засол, крупную на жарку. В основном краснопёрка была, но и пару окуней удалось взять.
Кстати, пора описать, что я имею с Даром, какие умения. Через шесть дней после проведения инициации я открыл на ауре Хранилище. С тех пор работает метроном, и Хранилище постоянно качается. На данный момент его объём уже восемь тонн и четыреста кило.
На втором месте магическое зрение. Жаль, я не могу пользоваться им постоянно, только часа три в сутки, иначе глаза болят, но и это неплохо. Максимальная дальность – три метра, но в земле только метр: земля заметно экранирует от магического взгляда. Это в прошлом мире мне на суше ловить было нечего, отчего и занимался подводными изысканиями (моря щедро подкидывали нам свежую добычу), а здесь я стану первым кладоискателем. Уже в предвкушении.
На третьем месте телекинез. Дальность – восемь метров на пределе, сил источника при полном объёме хватит на два часа использования, потом придётся заполнять вновь. Поначалу телекинез был грубой силой: максимальный вес, который я мог поднять, – кило сто. Но сейчас, имея двухсотлетний опыт использования, я так навострился, что научился и более тонким манипуляциям: например, вскрывать замки, что навесные, что встроенные. Да и магические тоже: псионика амулеты взламывает на раз, именно ломает, окончательно и бесповоротно. Также телекинезом я мог и живое брать: задушить кого-нибудь (ста кило для этого хватит), подтолкнуть или вот так рыбу тягать из воды.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом