– У нас самостоятельности куда больше, чем в обычных подразделениях, товарищ юнкер. Вы знаете правила безопасности при проведении стрельб. Нарушите, взыщу так, что рады не будете. Побольше самостоятельности, Нестеров.
– Есть побольше самостоятельности, товарищ подполковник.
Виктор отсоединил магазин. Проверил отсутствие в нем патронов. Передернул затвор. Контрольный спуск. И положил оружие на стол.
– Каков результат? – поинтересовался Дерягин.
Он даже не приближался к трубе, чтобы отслеживать попадания, а наблюдал за самим Виктором. Поэтому ничего удивительного в том, что не знал, как тот отстрелялся.
– Одна серия, остальные шестиочковые.
– Ясно. Знаете, в чем причина?
– Нужно нарабатывать практику, – пожав плечами, высказал свою точку зрения Виктор.
– Или менять технику, – покачав головой, возразил подполковник.
Взял со стола автомат, сменил магазин, подмигнул Нестерову и, вскинув оружие, выпустил все патроны одной непрерывной очередью. Удовлетворенно кивнул. Разрядил, проверил оружие и положил его на стол.
– Одна серия из четырех патронов, одна из трех и три из двух. Четыре пули мимо яблочка. Моя база владения стрелковым оружием ниже вашей, хотя и повыше, чем у вашего товарища, Игнатова. Вопросы?
– Н-но как? – только и сумел выдавить Виктор.
– Все дело во вкладке. Вы стреляете из автоматического оружия так же, как и из винтовки. Но, несмотря на скорострельность «горки», это в корне неверный подход. Здесь нужно действовать иначе. И тогда совершенно не имеет значения, из чего вы стреляете – из пистолета-пулемета или из пулемета. Возьмите автомат, присоедините пустой магазин и прицельтесь.
Виктор выполнил распоряжение. Дерягин вновь кивнул своим мыслям, а потом начал объяснять Виктору, что именно он делает не так. Признаться, стойка была непривычной. Стоять приходилось как-то ссутулившись, подав плечи и тело вперед.
Битый час он тренировался правильной вкладке с незаряженным оружием. Причем всякий раз подполковник подмечал, что он делает не так, и показывал, как это исправить. При этом успевал еще и заниматься с Игнатовым. Правда, его он натаскивал на работу с винтовкой. Как видно, решил, что учить Нестерова работать с винтовкой только портить, коль скоро у него и без того все в порядке. Чего не сказать об автоматическом оружии.
Наконец дело дошло до стрельбы. Теплилась надежда, что тренировка не пройдет даром и он с ходу получит положительный результат. Появилось ощущение, что оружие в его руках ведет себя иначе. И куда лучше прежнего. Ему было значительно проще выдерживать линию прицеливания, ствол не гулял так, как прежде. Но реальность его не обрадовала. Из тридцати выпущенных пуль только шесть оказались результативными. О сериях и говорить нечего.
– Что же ты, мой друг, не весел? Что ты голову повесил? – нараспев произнес подполковник.
– Да я… – растерянно начал было Виктор, и осекся.
– Выдыхайте, Нестеров. Выдыхайте. Стойка правильная. Урок вы усвоили. Видно, что оружие чувствуете, оно в ваших руках не брыкается, ходуном не ходит. И это главное. А результат? Не все измеряется заработанным опытом. Посмотрите, – указал он на трубу.
Расстояние всего-то полсотни метров. Оптика мощная. Стрелял он в свежую мишень. Так что отметины от пуль теперь видел явственно.
– Пересчитайте пробоины. Я не глядя скажу вам, что их тридцать и все легли не далее восьмерки.
– Так и есть, – закончив с подсчетами, ответил Нестеров.
– Вы хороший стрелок, юнкер. И при такой вкладке не попасть в мишень просто не могли. И чтобы в этом убедиться, заряжайте последний магазин и – непрерывный огонь. Но на этот раз из своей прежней стойки.
Ну что сказать. Недаром же Дерягин занимал должность начальника огневой подготовки и курировал команду училища. Два попадания в яблочко. Но главное не это, а шесть пуль, ушедших в молоко, и разброс по всей мишени.
– Все понятно? – ухмыльнувшись, поинтересовался подполковник.
– Отрабатывать новую вкладку, нарабатывать опыт – и результат будет, – подытожил Виктор.
– Именно. И учтите, Нестеров, стрельба на выбивание серий входит в программу соревнований. Причем как из пистолетов-пулеметов, так и из пулеметов. Так что отрабатывайте вкладку, не ленитесь. У нас, конечно, предусмотрены поощрения для членов команды. Но есть и спрос. Учитывайте это.
– Есть учитывать, товарищ подполковник.
– Заряжайте и стреляйте, – кивнув на вскрытый цинк, приказал Дерягин.
– Разрешите вопрос, товарищ подполковник.
– По теме или как?
– По оружию, – уклончиво подтвердил Виктор.
– Ну спрашивайте.
– Я вот все понять не могу. Умения улучшают только нашу базу. Если я посредственный стрелок, то они окажут на меня благотворное влияние и как результат я стану более собран, буду лучше чувствовать оружие, его особенности. Но это не повлияет на характеристики самого оружия. Только на меня.
– Все правильно.
– А как же тогда тот же «Камуфляж»? Он ведь, по сути, оказывает влияние на моего противника, фактически отводя ему взгляд. «Аптечка» и вовсе воздействует напрямую, не только излечивая раны, но и возвращая к жизни. Конечно, при определенных условиях, но все же.
– Хотите спросить, нет ли умений или артефактов, способных повлиять на характеристики самого оружия?
– Так точно.
– Насчет артефактов не скажу. Ни о чем подобном не слышал. Только разговоры на уровне «а было бы неплохо». А вот что касается умений, то есть такое. Из разряда Эфира. «Снайпер». Первая ступень уменьшает разброс на один процент. Вторая на два, третья на четыре и четвертая на восемь. Звучит, конечно, не очень, но на деле куда как серьезное подспорье. А главное, распространяется на все огнестрельное оружие, будь это хоть древний мушкет.
– И как можно получить такое умение? – тут же сделал стойку Виктор.
– Проще простого. Поднять на четвертую ступень «Винтовку», «Стрелка», «Маскировку», «Камуфляж», «Наблюдательность», «Топографа», «Метеоролога».
– Это получается почти два миллиона опыта, – не сдержал своего удивления Виктор.
– С учетом того, что для получения и роста некоторых умений нужно выполнить определенные условия, гораздо больше. Но, с другой стороны, обладатель «Снайпера» сам по себе получается ходячим артефактом.
– А на пушки это не распространяется? – с нескрываемой надеждой поинтересовался Нестеров.
– Вопрос, достойный танкиста и артиллериста, – улыбнулся подполковник. – При наличии четвертой ступени «Снайпера», «Пушки», «Командира танка», «Наводчика» и «Заряжающего» открывается доступ к умению «Канонир». Надбавки те же самые, что и у «Снайпера». Что приуныли, Нестеров?
– Да как-то оно… – не нашелся с ответом Виктор.
С одной стороны, вроде как изменения и возможны. Но с другой… Это сколько же нужно опыта, чтобы разброс снаряда уменьшился всего лишь на восемь процентов!..
Впрочем… Виктор завис на пару минут, мысленно производя подсчеты. А почему, собственно говоря, он с таким пренебрежением-то? Сорокасемимиллиметровка на тысячу метров дает среднее рассеивание радиусом восемьсот миллиметров. Минус восемь процентов составит уже семьсот тридцать шесть. Так что не так уж и мало. А если взять артиллерию, так там эллипс рассеивания уменьшится еще больше. Однозначно есть смысл вкладываться в это дело со всем тщанием!
Жаль только, это пока лишь дальние перспективы. Ну или выкупить опыт. Если его доходы останутся на прежнем уровне, то через год в его распоряжении будет порядка двух с половиной тысяч рублей. На которые можно приобрести сто двадцать пять тысяч опыта. То есть к моменту выпуска он выкупит полмиллиона. Всего лишь! Конечно, за три года он что-то заработает. А с его данными получается не так чтобы и мало. Но…
Помимо умений ведь нужно же еще вкладываться и в Харизму. До минимальных значений комвзвода ему осталось четыре очка надбавок. Но кто сказал, что он сможет опять что-то изобрести. От него это вообще не зависит. То фонтанирует идеями, а то вообще ничего. Ноль. Так что делать ставку на это в корне неправильно.
Да что же все так сложно-то!
Глава 4
Для чего нужны друзья
– Роман, метешь все подряд, словно с голодного края, – сделала замечание Анна Федоровна.
– Так и есть, мам. Месяц полигона на подножном корме. Виктор только усмехнулся на эти слова. Врет как дышит, а дышит часто. То, что жили в палатках, это факт. И с удобствами было не очень. Но, несмотря на полевые условия, сухим пайком их не пичкали. Кухня была хорошая. Пусть и без особых разносолов, зато вкусно, сытно и ни единого случая дизентерии. Наоборот, вернулись в училище, может, и не отъевшимися, но явно подобравшимися, обветренными, загорелыми и заматеревшими.
Анна Федоровна даже руками всплеснула, когда увидела их на пороге. Хотя и непонятно с чего. Старший ведь не так давно отучился. И, каким он становился после лагерных сборов, она видела прекрасно. Впрочем, мать, она и есть мать. И да. Следом за удивлением в ее взгляде мелькнула и гордость за кровиночку. Взрослеет сын-то. И это радует родительское сердце особо.
Глеб Данилович отложил газету, подошел к сыну, повертел его, хмыкнул, хлопнул по плечу, мол, хорош. Потом поприветствовал Виктора. И поинтересовался у супруги, сколько им еще терпеть с ужином, ибо оболтусы-то вот они, явились не запылились.
Виктор, в отличие от Романа, старался есть не торопясь, отдавая должное кулинарным способностям Анны Федоровны, которая по случаю возвращения сына сама встала к плите…
– Как у вас дела? Военную реформу успели на себе ощутить? – когда перешли к десерту, поинтересовался глава семьи.
– Мы нет, – пожал плечами Роман. – А вот те, кто после летнего отпуска хотел написать рапорт на отчисление, прочувствовали изменения на своей шкуре, – не удержавшись от смешка, закончил он.
– Вообще-то начальники училищ должны были получить особые распоряжения относительно репрессивных мер, – с сомнением произнес Аршинов-старший.
Полковник. Командир полка. И что с того, что стрелкового. Реформа-то коснулась всех родов войск без исключения. Конечно, со своими особенностями и отличиями, как оно было всегда. Но это уже частности. Ну и сын, обучающийся в военном училище. Поэтому ничего удивительного в информированности Аршинова.
– Ага. Только об этом, наверное, забыли сказать командирам рот и взводов, – хмыкнул Роман.
– Не передергивай, – возразил Виктор. – Никто к написавшим рапорта предвзято не относится. С каждым отдельно переговорили командиры. И заместитель начальника училища по кадрам провел разъяснительную беседу. Просто некоторые твердо уверились в своем решении уйти из армии и начали заваливать учебу. Ну а к ним за это применили некоторые меры мотивации. И коллективной в том числе.
– Ага. Ну это нормально. У меня тоже нашлось несколько офицеров, которые решили, что у них появился реальный шанс скоренько распрощаться со службой. Правда, не поняли или сделали вид, что не поняли, что это только в дальней перспективе. Реформа-то растянута на пять лет.
– Глеб Данилович, ну вот вы как командир полка скажите, пожалуйста, какой смысл в подобном подходе?
– А что вас не устраивает, Витя?
– Лично я полагаю, что качество подготовки кадровых офицеров резко снизится.
– И будете в корне неправы, – покачал головой полковник.
– Но те, кто учится из-под палки, никогда не сравнятся с теми, кто по-настоящему желает связать свою жизнь со службой.
– Э-э-э не-э-эт. Не можешь – научим, не хочешь – заставим, не доходит через голову – дойдет через ноги и руки. Старые добрые принципы, на которых все армии мира всегда держались, держатся и держаться будут. Конечно, из-под палки выйдут не те офицеры, что учатся с желанием, но все же на голову выше выпускников военных кафедр. С этого года пиджакам все так же присваивается звание прапорщика военного времени, но в случае мобилизации их будут ставить на должность командиров танков. А там уж как получится. Выпускники же военных училищ должны будут отслужить минимум пять лет, после чего могут увольняться со службы.
– Выходит, вся реформа, по сути, затеяна только ради создания мобилизационного резерва? – поинтересовался Виктор.
– А разве это не очевидно? – отпивая чай, пожал плечами Аршинов-старший.
– Только боюсь, что желающих стать офицерами станет куда меньше.
– Процент выходцев из интеллигенции резко снизится. И скорее всего, это уже случилось, – согласно кивнул полковник. – Но число желающих из рабочих и крестьян возрастет. Вы забываете о таком серьезном побудительном мотиве, как значительное увеличение денежного довольствия. Офицеры и без того не бедствовали, а теперь станут получать еще больше. Жалованье молодого подпоручика раза в два больше, чем у начинающего инженера. Или вы, Витя, уже и не помните те времена, когда ваша семья испытывала материальные затруднения?
– Отчего же, помню, конечно. Просто даже тогда отец предпочел бы, чтобы я выбрал гражданский институт.
– А стал бы он так же думать при сегодняшних перспективах?
– Мм… не знаю.
– Вот то-то и оно.
– Но это не показатель. Отец из казаков, как он любит говорить – из воинского сословия.
– Допустим. Но ведь есть еще Эфир и Суть. В вооруженных силах перспективы роста ступеней умений куда выше.
– Пап, извини, мы побежим. Ладно? – поняв, что разговор может и затянуться, встрял Роман.
– Бегите, конечно. Мы с мамой тоже будем собираться. Сегодня в театре премьера, – извлекая портсигар, кивнул Аршинов-старший.
– Кстати, Рома… – заговорила было Анна Федоровна.
– Мам, ну не начинай. Рано мне еще по театрам ходить. До него нужно сначала дорасти, – перебил ее сын.
В ответ она лишь безнадежно махнула рукой. Глеб Данилович многозначительно улыбнулся и закурил папиросу.
Уже через двадцать минут они вышли из дома, переодетые в гражданскую одежду. Поначалу Виктору было неудобно, что его вещи стирают и гладят наравне с Ромкиными. Но Анна Федоровна только отмахнулась, когда он попытался воспротивиться этому. Тем более что стирает не она, а прислуга. А той без разницы – одной парой брюк больше, одной меньше.
– О, глянь, – толкнул Роман Виктора в бок, указывая в переулок.
Нестеров посмотрел в указанную сторону, там стоял трехэтажный дом дореволюционной постройки. Уже опустились вечерние сумерки, а потому по фасаду горело сразу четыре фонаря, ярко освещая как само здание, так и автостоянку перед ним, забитую легковыми автомобилями различных марок. Окна занавешены светлыми шторами, но сквозь них отчего-то не пробивается ни одного проблеска света. Вообще-то странно.
– «Ристалище», – прочитал Виктор название над входом. – Что за зверь?
– Это сегодня прям владивостокский бум. Но скоро и до провинции дотянется.
– Объяснишь? – заинтересовался Нестеров.
– Да просто все. Помнишь наши пострелушки на тактическом городке?
– Еще бы, – невольно поведя плечами, подтвердил Нестеров.
Ну что тут сказать. Воспоминания не из приятных. Повезло тем, кто получил переломы ребер и резинка проникла-таки в мягкие ткани. Их привели в порядок посредством «Аптечек». А вот те, кто обошелся ссадинами, синяками и кровоподтеками, восстанавливались самостоятельно.
– Все то же самое, – начал пояснять Роман. – Три этажа, три площадки. Двери, мебель, все осталось неизменно. Единственно – пробили еще несколько дверных проемов. Наружные стены и потолки обшиты толстым войлоком, так, чтобы звуки пальбы не вырывались на улицу. Участники разбиваются на две команды и начинают палить друг в друга. Правила договорные. Ну или можно выйти один на один. Правда, такое не приветствуется. Владельцу невыгодно. Если только заплатить красненькую.
– А поконкретней?
– Оружие, револьверы и пистолеты. Можно свои, можно взять на прокат местные. Пятьдесят копеек. Аренда площадки, «ристалища», рубль в час с человека. Абонемент красненькая в месяц. Пять процентов опыта, заработанного на «ристалище», уходит клубу. Вот и все, если вкратце.
