Мери Ли "Туман между нами"

– Не думала, что ты такой добряк, – шепчу я, стараясь отвлечься от мыслей.

– Сам шокирован.

Одновременно и лестно, и горько это слышать. Я так же потеряла время с Зейном. Я настолько заигралась во весь этот флирт… я не думала, что идиллии моей жизни так резко придет конец.

Мы ведь всегда не ценим тех, кто рядом с нами, пока не теряем их. Все мы в какой-то степени законченные эгоисты, которые думают только о себе.

Отворачиваюсь от Зейна, и откинув голову назад, прикрываю глаза.

– Старайся держаться от брата подальше, – шепчет Келлер.

Не могу.

– Почему?

Зейн не отвечает, и тут я догадываюсь. Открываю глаза и снова поворачиваюсь к Келлеру.

– Неужели ты ревнуешь? – с замиранием сердца спрашиваю я.

– Нет. У него свои тараканы и он…

Келлер так и не договаривает.

– Помню, как ты приписывал мне в ухажеры и Хьюго, и Лари.

Кажется, это было в другой жизни, когда моей главной проблемой было уследить за рыжим соседом по комнате.

– Это было давно.

Вглядываясь в глаза Келлера, я решаю сказать ему одну из немногих правд, на которую сейчас способна.

– Зейн? Мне жаль, что между нами так ничего не и случилось.

– Ещё случится, – тут же отвечает он и переводит взгляд на мои губы.

Как же ты ошибаешься.

Пилот сообщает о взлете, и через пару минут самолёт набирает скорость, а потом шасси отрываются от земли, и я, прикрыв глаза, откидываюсь на спинку сиденья.

Зейн держит меня за руку вплоть до самой посадки. После, вооруженные люди сопровождают нас до бронированных машин и дальше три часа дороги. Мы прибываем одними из первых. Огромное здание в виде полумесяца светится тысячами огней, словно и не произошел апокалипсис. В соседних зданиях, которые также находятся в периметре, света нет.

Этот маяк привлечет кого угодно, но трехметровое ограждение не даст непрошенным гостям попасть внутрь. Как только нас доводят до широкой мраморной лестницы, эти люди исчезают и появляются другие. Они провожают нас на второй этаж и размещают в комнатах. Мне достается отдельная, ведь я – единственная девушка.

Комната больше похожа на люксовый номер дорогого отеля. Всё в нежных бежевых тонах, отполировано до блеска.

Стук в дверь отвлекает меня от созерцания красоты. Только после второго стука я осознаю, что нужно пригласить гостя.

– Войдите.

На пороге возникает Логан, его лицо даже с натяжкой я бы не охарактеризовала как дружелюбное.

– Приём через три часа, приведи себя в подобающий вид. Всё нужное в рюкзаке.

Логан уходит, показываю его спине фак и тут же бросаю настороженный взгляд на рюкзак, который оставила возле кровати.

Достаю платье, которое, к моему удивлению, совершенно не помялось, и бросаю его на кровать. Отправляюсь в ванную комнату и, используя всевозможные тюбики, что тут находятся, намываю своё отвыкшее от должного ухода тело. Кажется, что под душем я провожу намного дольше нужного. Нос наполняют приятные ароматы, и это немного успокаивает и мысленно возвращает меня во времена, когда обычный душ не был чем-то сверхъестественным. Позволяю себе пролить ещё несколько слезинок. Вспомнить пару моментов с мамой.

Выбираюсь, сушу волосы, на это уходит тоже немало времени. Достаю косметику и туфли – всё это, дар от полковника. Подвожу глаза тонкой стрелкой, крашу длинные ресницы, на губы наношу красную помаду. Собираю волосы в подобии вечерней прически, вынимаю от общего пучка пару прядей. Они слишком длинные и я подкручиваю их с помощью фена и круглой расчески.

Делая всё это, я нахожусь в полнейшей прострации. Всё происходит на автомате, словно я снова вернулась в ту беззаботную жизнь в шикарном доме отца и собираюсь на очередную пышную вечеринку. Но вот дома у меня больше нет, как и мамы. Вечеринки – это пережиток прошлого, нормального мира. Но ведь и мира, по сути, тоже нет. Но вот она я, стою перед зеркалом, благоухая каким-то цветочными ароматами. По моему лицу и не скажешь, что внутри меня с каждым последующим вдохом что-то безвозвратно погибает.

Отворачиваюсь от зеркала, я не в силах смотреть на себя такую. Я должна оплакивать маму, а не наряжаться для Закари Келлера. Да. Я знаю для кого эта красная помада и черное платье. Не для президента и уж точно не для меня.

Возвращаюсь в комнату и смотрю на платье на кровати. Оно прекрасно и ужасно одновременно. Надеваю его и понимаю, что полковник знает обо мне абсолютно все, даже размер одежды. Влезаю в красные туфли на шпильке и подхожу к зеркалу в полный рост. И замечаю косяк на моём наряде. Сквозь шелк ничего невозможно увидеть. Платье в пол, с правой стороны разрез, который начинается на середине бедра, таким образом все увидят мою ногу в элегантной туфле. Дальше талия, облеплена словно вторая кожа, грудь так же. Платье переходит в один длинный рукав на левой руке, открывая полностью нагую ключицу, шею и часть спины. Но… Есть одно "но". Это платье не подразумевает под собой нижнего белья. Вообще.

Не снимая туфель, скидываю трусы и убираю их в рюкзак.

Снова смотрю на себя… великолепно.

Расправляю плечи, несмотря на то, что чувствую себя дорогой проституткой. Как сказала полковник: "Нужно? Затащи его в кровать.". Надеюсь, что до этого не дойдет, но… Не хочу об этом думать. Вообще не хочу думать. Ни о чём.

Отворачиваюсь от зеркала и иду к рюкзаку. Мягкие ковры спасают меня от цоканья каблуков, но не способствуют элегантности походки. Проверяю рацию и снова прячу её на самое дно рюкзака.

Выходя из комнаты, подмечаю, что на мне нет украшений, даже сережек, только черный браслет военного базы номер восемь. Нужен ли он мне? Не знаю, но теперь я не хочу с ним расставаться. Только он и футболка Лари напоминают, что там остались мои родные. Они ведь даже не знают где я и что со мной происходит.

Выхожу из комнаты и замечаю вокруг множество мужчин в черных, серых и темно-синих костюмах. Многие нарядились в дорогие запонки, часы и галстуки. Кого волнует конец света, если ты явишься перед президентом? Все нарядились, чтобы пустить ему пыль в глаза. Все, кроме меня, я тут для других глаз.

Оглядываю всех, но не могу найти взглядом Зейна или мистера Голда, но чувствую на себе десятки посторонних глаз. Делаю вид, что их не существует, но я определенно в центре их внимания. И неудивительно, ведь здесь, кроме меня, нет девушек, а мой наряд словно кричит: смотрите, смотрите на меня.

Обхожу мужчин, они, слава богу, уступают мне дорогу, кто-то кивает головой в знак приветствия. Отвечаю тем же.

– Брукс? – окликает меня голос Зейна.

Останавливаюсь и оборачиваюсь. Когда вижу его, моя челюсть спешит на встречу с землей. Зейн одет в строгий темно-синий костюм, но то, как он смотрит на меня… раньше он так смотрел только однажды, когда мы поцеловались. К щекам подступает жар.

Иду ему навстречу и тут слышу насмешливый голос за спиной.

– Теперь мне всё понятно.

Я не оборачиваюсь, пока не вкладываю свою руку в протянутую ладонь Зейна. Обернувшись, теряюсь. И его я должна привести на базу номер восемь? Закари Келлер смотрит на брата и криво улыбается, потом переводит взгляд на меня, наклоняет голову и рассматривает максимально медленно и нагло. Это невозможно, но я физически ощущаю его взгляд, он оставляет после себя ледяную дорожку из мурашек.

– Мышка, тебя не узнать, – говорит он.

– Не смей, – холодно произносит Зейн.

Старший брат переводит взгляд на младшего и выгибает бровь дугой.

– Не сметь что? Спасать задницу твоей Брукс или пялиться на её задницу?

Зейн делает шаг вперед, но я крепко сжимаю его руку, хотя не должна. Моя задача поймать интерес Келлера-старшего, но я… не могу. Мне от него жутко.

– Не обижай её.

– У меня не в приоритете обижать красивых девушек, мучить котят и издеваться над инвалидами. Так что тебе не о чем беспокоиться, – серьезно говорит Закари, а потом улыбается и добавляет. – Наверное.

Зейн утягивает меня от Закари, и я быстрым шагом следую за ним, но чувствую на спине взгляды и точно знаю, что один из них принадлежит голубым глазам.

Зейн затягивает меня в комнату, где я ранее приводила себя в порядок.

– Я что-нибудь придумаю, – говорит он, отпуская мою руку. – Ты не должна ехать на базу номер девять.

О, нет. Нет-нет-нет.

Открываю рот, чтобы воспротивиться, но Зейн не дает мне и слово вставить.

– Это была ошибка. Вчера я вообще не думал, действовал на эмоциях, но сейчас я понимаю, что есть другой выход.

Его нет. Жаль, что вслух я это произнести не могу.

– Зейн.

– Ты отправишься к моему отцу, он…

– Нет!

Мой вскрик останавливает тираду Келлера. Он бросает на меня максимально подозрительный взгляд, и я непроизвольно отступаю назад.

– Почему? – медленно спрашивает он и вглядывается в моё лицо.

Он утверждал, что умеет читать мою ложь, вспоминаю всё, что он говорил о том, как я щурю глаза и стараюсь этого не делать. И лгу ему.

– Тогда мы не сможем видеться.

Пару мгновений Зейн молчит.

– Это главная причина?

Ещё одна ложь.

– Да.

Дверь открывается без стука, и в комнату входит Закари, руки его в карманах брюк, взгляд обегает комнату.

– Говорят, президент не любит ждать, – произносит он, останавливаясь между мной и Зейном. Келлер-старший протягивает мне руку ладонью вверх и, смотря в глаза, практически приказывает. – Идём.

– Куда? – пищу я.

– На встречу, составишь мне компанию.

Зейн обходит брата и встаёт рядом со мной, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Закари не позволяет ему этого.

– Ты просил меня о защите этой девушки, либо это начинается сейчас, либо никогда.

Не дожидаюсь ответа Зейна, чувствуя себя максимально погано, вкладываю свою руку в ладонь Закари. Он перекладывает её себе на изгиб локтя, и мы выходим из комнаты. Когда дверь закрывается, я слышу, как там что-то падает.

Глава третья

Идя под руку с Закари Келлером, я нервничаю. Рука начинает дрожать, и спутник накрывает мои пальцы своею горячей ладонью.

– Не стоит бояться. Президент – обычный человек.

Знал бы ты, что боюсь я вовсе не президента. Меня страшишь ты и всё, что будет со мной в дальнейшем. Как я могла оказаться в такой ситуации?

– Не думаю, что меня пустят к нему, – говорю я, продолжая тему президента и моего страха.

– Он не знает даже половины тех, кто сегодня приехал. Но не советую делать резких движений, его телохранители могут случайно расстрелять тебя.

Ещё лучше.

Холл пуст, больше тут нет десятков мужчин в строгих костюмах, остались только военные президента, они стоят вдоль стен, вооружены и опасны. Цоканье шпилек разносится под сводчатым потолком и отражается от стен гулким эхом. Слышу за спиной шаги Зейна, но не оборачиваюсь. Я вообще плохо понимаю, как мне себя вести. Поднимаемся по лестнице и оказываемся на третьем этаже, тут нет ничего, кроме широкого зала и двери в конце, возле неё стоят четверо мужчин с оружием. Останавливаемся возле них, и Закари отпускает мою руку. Нас проверяют металлодетектором, обернувшись, я встречаюсь взглядом с Зейном. Его лицо снова превратилось в маску, которая ничего не выражает. Было проще если б моё отношение к нему не изменилось, если бы не было всего того флирта, поцелуя при набивании тату и поцелуя в самолёте. Было бы намного терпимее, если б он не бросился на мою защиту и спасение.

Поворачиваюсь обратно, мужчина с металлодетектором открывает одну из двух половин дверей, и мы входим в комнату огромных размеров. В центре стоит длинный белый стол овальной формы, мужчины расселись по обе стороны, а во главе сидит президент. Увидев его, я на мгновение сбиваюсь с шага, и теплая рука Закари поддерживает меня за спину.

Проходим вглубь помещения, останавливаемся, немного не дойдя до середины стола, Келлер отодвигает для меня стул, я как можно элегантней сажусь, мой спутник опускается рядом. Все смотрят на нас, в том числе и президент. Никто не замечает, что Зейн садится прямо напротив меня, по правую руку от мистера Голда.

Пару мгновений мы сидим в тишине. Я хочу забраться под стол и спрятаться от всех этих взглядов, Закари приветствует президента, я делаю то же самое.

Для чего я здесь? Как девушка из бедного района Дрим Сити оказалась за одним столом с президентом? Дверь снова открывается, и входят ещё три человека, рассаживаются по местам, и президент говорит:

– Приветствую всех вас. Настали сложные времена. Наша страна в упадке, резервации, которые были созданы для не зараженных граждан, не заполнены и наполовину. Военная мощь нашей страны слаба, и в случае войны, нам не одержать победы. Но собрал я вас ради другого, – президент выдерживает паузу и продолжает. – Из правительства осталось всего семнадцать человек. Остальные были ликвидированы из-за заражения Т001. Некоторые находятся в лабораториях, но вылечить их уже нет возможности. Остается одно – найти вакцину для выживших, уничтожить зараженных и построить новый мир. Мы, как и наши дети, как и дети наших детей, не увидим спокойствия, но мы можем начать отстраивать цивилизацию уже сейчас для будущих поколений. Я собрал главнокомандующих баз и иных военных объектов для возрождения былого величия сената. Мы должны провести выборы и назначить новых глав в разных структурах, а также рассмотреть мой план, внести в него коррективы или же предложить свои. Господа, я согласен на любые дискуссии. Больше это откладывать невозможно.

Президент замолкает. Я разглядываю всех, кто собрался на противоположной стороне стола. Стулья заняты не все, и я надеюсь, что они просто пусты, а не кто-то не доехал до точки назначения по случаю гибели. У стен стоят вооруженные люди, думаю, именно о них говорил Закари, предупреждая меня о расстреле. Украдкой разглядываю президента, в жизни он выглядит куда хуже, чем на экране. Под глазами круги, морщин вроде как больше. Темные волосы с проседью отросли, а галстук завязан наспех.

– Перед вами лежат папки, в них я расписал всех предложенных мною кандидатов, их заслуги перед страной и характеристики, данные их сослуживцами, прошу вас ознакомиться и проголосовать.

Мужчины начинаю шуршать листами. Они читают и отдают свой голос. Передо мной тоже лежит папка, в итоге я её открываю. Нахожу там одно-единственное знакомое имя, и оно принадлежит полковнику Келлер и, как оказалось, её зовут Катарина. Президент видит её в роли главнокомандующего армией. Вот это да. Беру ручку и выбираю первого попавшегося мужчину. Кто угодно, но только не сука, возомнившая себя вершителем судеб.

Закари замечает, что я делаю и тихо произносит:

– Тебе придется проголосовать за каждый пункт, иначе твой голос не зачтется.

Бросаю на него косой взгляд, но он на меня уже не смотрит, а с совершенно нечитаемым лицом продолжает голосование.

Принимаюсь за работу и голосую за более привлекательные по звучанию фамилии. Я справляюсь с задачей первой.