– Да.
Адвокат делает паузу, позволяя всем сделать вывод, и продолжает атаку уже с другой стороны.
– Скажите, а какая на ней была обувь?
– Обычная, – и, пытаясь предвосхитить грядущий удар, торопливо добавляет: – Но она выглядела удобной.
И, конечно, подставляет тем самым себя под удар – адвокат выдаёт улыбку сытой акулы и вкрадчивым таким голосочком спрашивает:
– Выглядела удобной? Офицер, вы эксперт по женской обуви?
– Никак нет.
– Тогда откуда вы знаете, что обувь была удобной? – и, видя, что наш уже совсем смятён, решает стрелять не одиночными выстрелами, а сразу очередью, чтобы не просто его свалить, а разнести в клочья: – Вы когда-нибудь пробовали ходить в женской обуви? Вы когда-нибудь пробовали ходить в женской обуви зимой, по скользким тротуарам? Вы на себе испытали эти ощущения и потому можете утверждать, насколько удобно было моей подзащитной в её обуви?
Наш бедолага, видя, как ловушка захлопывается, отчаянно пытается вырваться. И, разумеется, снова делает только хуже себе, когда почти с надрывом выдаёт:
– Нет, но на ней была практически такая же обувь, как на мне!
Адвокат картинно округляет глаза, поднимает брови и драматично – на уровне маститого актёра на сцене – восклицает:
– Вы носите женскую обувь, офицер?
Занавес.
Сама виновата
Домашнее насилие в Канаде называют "silent crime" – тихое преступление. Тихое, потому что оно всегда находится словно в тени, будто оно не самое серьёзное, не заслуживающее особого внимания. И ещё оно "тихое" потому, что крайне редко выходит "наружу" и обычно так и остаётся за закрытыми дверьми.
О домашнем насилии не особо говорят, а если говорят, то, увы, зачастую лихо, с плеча судят эту ситуацию, обвинительно заключая:
– Сама виновата, раз от него не ушла – зачем терпела?
Когда-то очень давно и я тоже задавалась таким вопросом и тоже не понимала, почему же женщины не уходят от своих мучителей. Это же так просто и понятно!
А потом я начала работать с делами о домашнем насилии и набираться потихоньку ума-разума.
Помнится, окончательное понимание этой ситуации ко мне пришло после одного семинара, на котором психолог, специализирующийся на реабилитации жертв домашнего насилия, привела нам очень наглядную аналогию.
Внутренний мир обычного человека похож на салон автомобиля. Вот кресло, вот руль, вот педали газа и тормоза, вот зеркало заднего вида, вот чистое лобовое стекло, вот приборная панель, показывающая тебе всё необходимое. Словом, есть всё для того, чтобы ехать по дороге.
А внутренний мир жертвы домашнего насилия – это салон автомобиля после аварии. Руль взорвался, и из него торчит сдувшаяся подушка безопасности, лобовое стекло разбито, приборная панель не работает…
Если жизнь – это дорога, то в первом случае человек может избежать аварии, потому что у него есть всё для того, чтобы управлять машиной, и всё – в рабочем состоянии; он прекрасно видит, что происходит, и может адекватно реагировать – перестраиваться в другую линию, тормозить, съезжать на обочину.
Во втором случае человек этого сделать не может чисто физически, потому что руль сломан, педали не работают, а лобовое стекло всё в трещина, и сквозь него ничего не видно. Его машину – его личность разрушили изнутри.
Домашнее насилие идёт куда глубже, чем крики и побои; преступник наносит своей жертве куда более серьёзный вред – ежедневно, ежечасно разрушает её личность. Женщина (уж простите, что сразу так гендерно распределяю; мужчины тоже бывают жертвами домашнего насилия, но подавляющее большинство жертв – это всё же женщины) находится в постоянном напряжении, ежесекундно боится сделать что-то не так; жизнь для неё в такого рода отношениях похожа на путешествие по минному полю. Каждый шаг может спровоцировать детонацию, каждое движение может закончиться взрывом. Наступает момент, когда личность становится настолько разрушенной, что не может самостоятельно принять даже самых простых решений. Выбор между выпить чай или выпить молоко, элементарный для любого другого, становится для неё невозможным. Она будет стоять в магазине перед витриной и мучительно размышлять над тем, купить яблоки красные или жёлтые. А потом, купив одни, остаток дня обмирать от ужаса, гадая, правильно ли она выбрала, и что скажет её мучитель…
Человек, низведённый до такого состояния, просто не способен увидеть выход. И уж тем более воспользоваться им.
Человеку, настолько разрушенному изнутри, стоит сочувствовать и помогать.
Не осуждать.
И уж тем более не упрекать её в том, что это она сама виновата, раз от него не ушла. Она и так уже давно во всём на свете виновата, её мучитель давно её в этом убедил, и она в это искренне верит. Верит, что она заслужила такое к себе обращение. Упрекая её, мы только вносим свою лепту в дальнейшее разрушение и без того разрушенной личности.
Когда-то тоже говорили: раз не бросает пить, значит, просто не хочет. И только много позже пришли к пониманию, что алкоголизм – это болезнь, что её надо лечить. Очень хочется верить, что аналогичный сдвиг в осознании произойдёт когда-то и в отношении жертв домашнего насилия.
Голливудские мифы о работе полиции
Работая в сфере уголовного правосудия, регулярно встречаешься с людьми, которые свято верят в киношно-сериальные голливудские мифы о работе полиции. Развенчаем их?
Если копа, работающего под прикрытием, спросить, коп ли он, то он обязан ответить правду.
Что ж, если он так сделает, то это будет чертовки короткая операция под прикрытием. И, вероятно, жизнь этого копа тоже не особо долго после подобного признания продлится.
Зато народ, веря в это дело, здорово сам себя успокаивает, задавая вопрос "А ты не коп?" и получая на него отрицательный ответ.
Получил отпечатки пальцев – и дело в шляпе.
На самом деле обрабатывать отпечатки пальцев – это намного сложнее, чем показывают по телевизору. Статистики нет, но наши местные копы говорят, что из всех собранных образцов для анализа годится лишь каждый четвёртый. И мало того, что большинство образцов непригодны, так ещё и имеют место случаи ошибочного совпадения. Да-да, несмотря на то, что «пальчики» у каждого уникальны, базы данных периодически выдают ошибочные совпадение. Про Канаду данных нет, но как-то читала в одной научной статье, что в Штатах в начале 2000х проводили исследования, и за тот год, что исследовательская команда анализировала, они насчитали почти две тысячи случаев ошибочной идентификации по пальчикам.
Так что если есть опечатки пальцев – это ещё далеко не всегда означает раскрытое дело.
Криминалисты собирают на месте преступления образцы ДНК и с их помощью тут же раскрывают преступление.
Этот миф в чём-то связан с предыдущим, с "пальчиками". В кино приходит криминалист на место преступления, подбирает там волосок, тут огрызок ногтя, там кровь – и вуаля, через пару часов всё готово, и личность преступника установлена.
Тут две главные ошибки. Во-первых, за пару часов это не делается, на самом деле результатов анализов ДНК из лаборатории можно ждать неделями. Во-вторых, ну, получили копы, положим, результаты анализов ДНК. Что с ними делать? Правильно, смотреть по базе данных на совпадение. Только вот в чём дело: база ДНК в наши дни ещё очень неполная, в ней находится по лучшим прикидкам всего одна десятая преступников. И если данных нет в базе, то и от полученных результатов толку немного.
Опять же, за верность статистики не поручусь, но в научных статьях частенько говорят, что с помощью анализа ДНК разрешается всего около одного процента дел. Одного!
Серийные убийцы повсюду!
На самом деле серийные убийцы, конечно, есть, но всё же не так часто, как это может показаться, если смотришь сериалы.
Например, за все годы, что я проработала в здешнем уголовном департаменте, у нас в провинции был лишь один серийный убийца, Том Свекла (да, это фамилия у него такая, но ударение на «е»); его подозревали в убийстве нескольких десятков проституток, но доказали, разумеется, далеко не все убийства. Впрочем, доказали достаточно, чтобы упечь его за решётку пожизненно (где товарищ и скончался несколько лет назад).
И ещё у нас было громкое дело Марка Твитчела, который убивал, вдохновившись сериалом "Декстер". Именно из-за того, что Марк в Декстере и черпал своё вдохновение, дело и вышло шумным, а так он на серийного даже не тянет; серийными обычно считают тех, кто убил трёх и более человек, а Марк убил лишь одного и попытался убить второго.
Отслеживание телефонных звонков занимает много времени.
Знаете это знаменитое "Говори, говори с ним по телефону, задержи его на линии!"
Ерунда! Если звонок идёт с домашнего телефона, то уже давно есть система, которая мгновенно выдаёт адрес.
Если с сотового – ну, сейчас есть технологии, которые не то что отследить – они позволяют дистанционно включить любой сотовый – использовать его как микрофон, чтобы услышать, о чём люди говорят. На фоне этой технологии просто отследить звонок – плёвое дело.
Один телефонный звонок.
Хорошо известная сцена: арестованный в полиции требует своё право на один телефонный звонок, ему дают телефон, он звонит, а на том конце провода или занято, или не отвечают, или бросают трубку. Арестованный умоляет копов дать ему позвонить ещё раз, а те ему отвечают: "Фиг тебе, ты своё право на ОДИН телефонный звонок уже использовал".
В Канаде это вообще полная ерунда, тут позвонить адвокату – святое право, и тебе будут давать столько возможностей, сколько ты захочешь. Да и в Америке до такого буквального маразма как всего один телефонный звонок тоже дело не доходит, и связаться с адвокатом спокойно дают. Во многих участках и вовсе есть платный телефонный аппарат, и ты можешь обзвониться сколько твоей душеньке угодно, если тот, кому ты звонишь, согласится заплатить за этот звонок.
«Ты имеешь право хранить молчание».
Так называемое "предупреждение Миранды". И если коп тебе не сказал это предупреждение при аресте, то ты свободен, потому что они нарушили твои права!
Да нет, если коп тебе этого не сказал, всё, что это означает – они не смогут использовать в суде всё то, что мы им наговорил ДО того, как они сказали тебе это предупреждение. Так что обычно это предупреждение читают не по факту ареста, а перед тем, как собираются допрашивать. На арест чтение предупреждения Миранды никак не влияет.
Но это в Америке. В Канаде это работает несколько по-другому – и намного сложнее. Тут коп и при аресте должен прочитать кучу разных предупреждений в строго определённом порядке, и перед звонком адвокату, и, в зависимости от результатов звонка, и после, и перед допросом – и каждый раз должен убедиться, что арестованный понял суть зачитанного ему предупреждения… В общем, очень сложный процесс. И если коп из него выбился – да, есть изрядный шанс, что здешний суд сочтёт это нарушением прав и отпустит товарища.
