Гимназистка. Под тенью белой лисы
Бронислава Антоновна Вонсович
Ильинск #3Необыкновенная магия. Шедевры Рунета
Лиза добралась до Царсколевска. Вот только за ней тянутся проблемы, приставшие как репей к хвосту и цепляющие на себя другие. Княгиня Рысьина желает вернуть контроль над блудной внучкой. Штабс-капитан Волков – заполучить артефакт вместе с девушкой. А великая княжна собирается наложить лапу на Хомякова.
Но Лиза уверена, что переиграет их всех. Ведь у нее есть мозги, магия и Зверь.
Ой нет, уже два Зверя…
Бронислава Вонсович
Гимназистка. Под тенью белой лисы
© Б. Вонсович, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Глава 1
Николай пришел поздно, так поздно, что я уже успела не только выспаться, но и проголодаться. Как назло, в комнату просачивались необычайно вкусные запахи – то ли квартирная хозяйка с полной ответственностью относилась к питанию постояльца, то ли готовила для своей семьи, а бедный Хомяков питался где-нибудь на службе, страдая от аппетитных ароматов так же, как сейчас я.
Расчувствоваться я не успела, поскольку наконец услышала его голос. Но в свою комнату Николай подниматься не торопился, о чем-то говорил с женщиной внизу. О чем – я даже не слушала, лихорадочно заметавшись по комнате, поскольку внезапно сообразила, что понятия не имею, что ему говорить. И как вообще его встречать.
«Привет, милый, это я». И лапами ему глаза закрыть, чтобы догадывался, кто именно эта я. Да, звериная форма несколько ограничивает. Но не принимать же человеческую? На мне ровным счетом ничего нет. А голой его встречать несколько… Скажем так, преждевременно. Но тут мне на глаза попался приземистый шифоньер с зеркалом. Можно же было позаимствовать что-нибудь из одежды Николая? Или нельзя?
Я поняла, что меня пугает. Не то, что Николай не согласится помогать. Нет, я как раз была уверена, что в помощи он не откажет. А вот то, что он вдруг скажет: «Простите, Елизавета Дмитриевна, но теперь в моем сердце и в моих мыслях Ольга Александровна», – вот это страшило по-настоящему, мешало надеть что-то из хомяковских вещей и встречать его так, чтобы он видел во мне не оборотня, но девушку.
И все же я почти решилась, когда разговор внизу прекратился и послышались торопливые шаги, наверняка хомяковские. Брать что-то из шкафа было поздно, и я просто застыла, уповая на отвод глаз. Сейчас увижу – и сразу пойму. Все пойму…
Додумать, что «все», я не успела. Николай распахнул дверь резко, столь же резко ее захлопнул и застыл на пороге. Настороженно так застыл. Я проследила направление его взгляда: мое уютное гнездышко на кровати лучше любых слов говорило, что кто-то там повалялся.
– Лиза? – неуверенно сказал Николай и тут же уверенно добавил: – Лиза, я знаю, что вы тут.
Но я снимать полог не торопилась. Знает он, как же. Может, я повалялась на кровати и убежала. Или не я, а Ольга Александровна. Или вообще… Волков. Да, точно, Волков, чтобы понять, как к нему относится Хомяков. Точнее, ко мне. Или к нему. В конце концов, это личное дело Волкова, кем и с какой целью он интересуется. Я в его дела не лезу и вообще хочу быть как можно дальше.
– Лиза, я волнуюсь, – тем временем продолжил Николай. – Я очень волнуюсь. Если это действительно вы, а не игра моего воображения, покажитесь.
Отвод глаз я сняла, набросила полог тишины на эту комнату и сразу почувствовала уязвимость своего положения: Хомяков навис над моей маленькой рыськой ангелом мщения, огромным и гневным.
– Лиза, как вы могли так со мной поступить? – возмущенно спросил он. – Я же говорил, что вы можете рассчитывать на мою помощь, а вы сбежали, никому ничего не сказав.
– Мне надо было бабушке довериться? – обиделась я. – Или Оленьке все выложить? Боюсь, Волковы из твоих родных всю информацию вытрясли бы.
– Мама не стала бы действовать на благо клана Волковых.
– Зато я знаю того, кто стал бы, – надулась я и запрыгнула на стул, чтобы казаться хоть немного выше. Это не сильно помогло, разница в размерах все равно чувствовалась. Показалось ужасно несправедливым, что я в звериной форме, а Николай нет. Придавила бы его лапой, быстро перестал бы ругаться. – Я все это время только и делала, что удирала от штабс-капитана, а он меня догонял. Включать в эти игры еще и вас я посчитала лишним.
– Игры? – необычайно холодно переспросил Николай. – Действительно, зачем вам включать меня в ваши игры с Волковым.
Похоже, я опять сказала что-то, имеющее отношение к традициям оборотней, но не имеющее отношения к моей нынешней ситуации. Николай выглядел по-настоящему оскорбленным, хотя должен был понимать, что то, что для Волкова – игра, для меня – попытки выжить.
– Черт вас подери! – вспылила я. – Вы прекрасно понимаете, что у меня нет и быть не может никаких оборотнических игр с Волковым. Я просто неудачно выразилась. – И еще неудачно выбрала стиль разговора, потому что говорить гадости рыси куда проще, чем нравящейся девушке, пусть как рысь я тоже очень даже хороша. Но, возможно, ему сейчас больше нравятся львицы. Львицы с длинными ослиными хвостами и глупыми мордами. – Или вы сейчас пытаетесь меня обвинить, потому что у самого рыльце в пушку?
Я подпрыгнула на стуле и грозно клацнула челюстями вблизи его носа, на котором, конечно, никакого пушка не было и даже следа от помады не наблюдалось, но это еще ни о чем не говорило. Помаду и стереть можно. Даже до того, как начинаешь целоваться. Или вообще не наносить. Положительно, для разговора нужен другой стиль. Пусть я сейчас и контролирую рысь, но нервное напряжение растет, я могу потерять контроль, и тогда Николай одной порванной подушкой не отделается.
– Вы о чем, Лиза? – опешил Николай, даже не вздрогнувший при моих попытках его запугать.
– Не так давно мне попалась на глаза пара статей в газетах о вас и о великой княжне… – как можно невозмутимей заметила я.
Продолжать не понадобилось, Николай зло бросил:
– Ноги бы поотрывать тому, кто запустил эту сплетню. Между мной и великой княжной ничего нет. Я исполняю исключительно роль сопровождающего лица, и только.
– Неужели Ольгу Александровну больше некому сопровождать? – недоверчиво фыркнула я.
– Почему некому? – не поддался на провокацию Николай. – Есть кому. Но подлавливают исключительно те моменты, когда сопровождаю я.
Я подозрительно на него уставилась, но ничего в хомяковском облике не указывало на то, что он испытывает к великой княжне хотя бы тень тех чувств, про которые почти открыто пишут в статьях.
– Почему же тогда вас продолжают ставить в ее сопровождение?
– Потому что Александр Третий не желает идти на поводу у газетчиков и менять охрану им в угоду, – пояснил Николай.
Сказал он это как-то странно, словно сам не верил в свои слова, из-за чего мои подозрения вспыхнули с новой силой.
– Что у вас с ней? – резко спросила я и поставила лапу ему на грудь.
Пока мягкую, я даже когти не выпускала. Но это только пока. Если надо – и когти выпущу, и наглую физиономию расцарапаю перед тем, как удрать.
– У меня с ней ничего. Лиза, вы ревнуете? – удивился он. – Но сопровождение великой княжны – это просто служба, отказаться от которой я не могу.
И опять в его голосе прозвучала нотка обреченности. Что бы там ни было, посвящать меня в свои проблемы Хомяков не собирался. Возможно, прямо сейчас не удастся вытащить из него правду, но я постараюсь.
– Не про всякую службу пишут, что это курс сближения с мелкими кланами и все идет к помолвке. Конечно, для спасителя цесаревича могут сделать исключение. Особенно если учесть, какой скромный этот спаситель, что не обмолвился ни единым словом, когда мы с ним виделись последний раз.
– Времени было мало, а это не такое уж важное деяние. Мне просто повезло, – чуть смутился Николай.
– Так повезло, что вы теперь личный телохранитель великой княжны?
– Это просто служба. Я с ней наперегонки по снегу не бегал, – заметил Николай, явно намекая на устроенные Рысьиными смотрины.
– Еще бы, – фыркнула я. – С ее шерстью по снегу не побегаешь.
Намеки на мои клановые проблемы злили, но сделать я ничего не могла: пока я рысь, даже мой внешний облик будет напоминать о Рысьиных. Значит, нужно перестать ею быть, хотя бы временно.
– Дайте мне свою рубашку.
– Зачем? – удивился Николай.
– Мне надо, – как можно увереннее бросила я. – Скорее же. Я потом все объясню.
Он подошел к шифоньеру, взял с одной из полок аккуратно сложенную рубашку и положил на стол передо мной. Смотрел он при этом с каким-то детским любопытством.
– Отвернитесь, – скомандовала я.
– Я хочу видеть, что вы будете делать с моей рубашкой, – запротестовал он. – Пусть я даже ничего не пойму, но…
– Нет времени спорить. Увидите, но чуть позже. Отвернитесь. И не подглядывайте.
Николай ожидаемо надулся, оскорбленный моим недоверием, но спорить не стал, повернулся к двери, и лишь чуть изменившаяся форма ушей указывала, что без присмотра, точнее, без прислуха он свое имущество не оставил. Но я портить его рубашку не собиралась. Она была белейшая, накрахмаленная до жесткости, с забавными складочками на груди и смешными крошечными пуговичками. Застежка доходила только до середины, а низ был сплошной, но приличней я от этого не выглядела. Пусть рубашка была довольно длинной, но солидные разрезы по бокам, наверняка облегчавшие одевание, заставили меня пожалеть о том, что не попросила еще что-нибудь вниз. Что-нибудь такое, что можно использовать как юбку. Скатерть, например…
Увы, скатерть на столе была ажурной вязки крючком и, подозреваю, не сделала бы мой вид приличнее ни на йоту, поэтому я вздохнула, забралась на стул с ногами, так чтобы их прикрыть по максимуму, и сказала Николаю:
– Можете поворачиваться.
Он обернулся и застыл. Ненадолго застыл. А потом… Нет, я думала, что он может смутиться, покраснеть, замямлить что-то о неприличности моего вида, но вместо этого Хомяков захохотал. Совершенно неприлично захохотал, словно он был в цирке, а я – развлекающим его клоуном. Поэтому покраснела я и чуть срывающимся голосом спросила:
– И что такого смешного вы углядели, Николай?
– Простите, Лиза, не удержался. – Он забавно шмыгнул носом и чуть встревоженно сказал: – Я не над вами. Просто оказалось весьма неожиданным, что моя рубашка понадобилась вам именно для этого.
– Не могу же я с вами в голом виде разговаривать, – возмутилась я. – Или вам жалко своей рубашки?
– Не жалко, но… Права оказалась Оля.
– Какая именно? – вредно уточнила я.
– Сестра, разумеется, – удивился он. – Лиза, давайте уже оставим в покое несчастную Ольгу Александровну? А то ведь до меня тоже доходили слухи, что вы не просто так сбежали, а из любви к Песцову. Пропали из города одновременно с ним.
Желание выложить всю правду про Песцова было чрезвычайно сильным, но я ему не поддалась: совершенно неподходящее было время. И место. И одежда тоже совершенно неподходящая. Подумать только, мне придется оправдываться перед Николаем за то, чего я не делала, скукожившись в его рубашке на его стуле в его комнате. Нет, время для признания точно неподходящее.
– Какая феерическая чушь, – недовольно пробурчала я, с трудом удержав за зубами замечание, что это все происки Соболевой Ксении Андреевны, которую я знать никак не могла и очень надеялась никогда более не встретить. – И в чем же оказалась права Оленька?
– Она сказала, что с вашей удачливостью до Царсколевска вы если и доберетесь, то без одежды, положившись исключительно на второй облик.
– Права она только наполовину, – неохотно признала я. – По поводу одежды. Но это результат несчастного случая.
И кривых лап песцовского родственника, чтоб у него оба хвоста отвалились и выросли вместо них четыре! Может, тогда его баланс ипостасей придет в норму. Или маятник качнется. И Ли Си Цын начнет стремительно худеть. А звериная форма столь же стремительно толстеть. Я потрясла головой, отгоняя видение белого красноглазого шарика с четырьмя хвостами, и сосредоточилась на вопросе Николая.
– То есть вы сейчас совсем без вещей и без денег?
– С вещами, деньгами и документами, но без одежды, – отрапортовала я.
– С вещами? – удивился Николай.
– Вещей мало, но они есть. Только самое необходимое.
– Вы в зубах притащили? – продолжал он допытываться, хотя и видел, что разговор мне неприятен.
– Нет, провалилась неудачно в телепорт. Или удачно – это как посмотреть, до Царсколевска я добралась и Волкова с хвоста сбросила. Он меня сейчас пытается поймать совсем в другом городе.
При упоминании Волкова Николай помрачнел. Я тоже прекрасно понимала, что лишь отсрочила возможные проблемы с этим типом.
– Он приходил ко мне. Пытался выяснить, что я про вас знаю. Фаина Алексеевна ему…
– Пообещала меня, если найдет, я знаю. Только он меня не найдет, – уверенно ответила я. – У меня есть направление от армии на целительский факультет, откуда меня ни он, ни любящая бабушка не выцарапают. Как только начнут принимать документы…
– Нужно свидетельство об окончании гимназического курса, без него вас не примут. А до сдачи экзаменов в любой момент могут перехватить.
– У меня есть, – похвасталась я. – Я же не просто так скрывалась, я готовилась.
В отличие от тех, кто в это время развлекался в компании великой княжны. Служба у него, видите ли, такая. О которой в газетах пишут. Подозрительность хоть и уменьшилась, но осталась. Я нутром чуяла: недоговаривает что-то Николай.
– Тогда вам нужно как можно скорее отнести документы. Принять вас могут хоть завтра.
– Завтра? – удивилась я. – Но обучение?.. Я же пропустила целый семестр?..
