«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана
Александр Викторович Мелехин
На фоне наиболее значимых исторических событий эпохи Чингисхана реконструированы все этапы процесса формирования и эволюции государственно-правовой системы Великого Монгольского Улуса, читателю представлены и прокомментированы практически все фрагменты «Книги Великой Ясы» Чингисхана, дошедшие до нас из глубины веков. Особое внимание было уделено нашедшим свое отражение в «Книге Великой Ясы» военно-политической доктрине (монгольскому тэнгэризму), новой концепции международных отношений Великого Монгольского Улуса и их реализации во время правления Чингисхана (1206-1227 гг.).
В приложении рассказано о действии «Книги Великой Ясы» в постчингисхановскую эпоху на территории Руси, которая в XIII-XV вв. входила в состав Золотоордынского ханства.
Научно-популярное издание, рассчитанное как на ученых-правоведов, историков, религиоведов, так и на студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников вузов, а также на всех читателей, интересующихся историей жизни и деятельности Чингисхана. 860-летию Чингисхана посвящается.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Александр Мелехин
«Книга Великой Ясы», или скрижали Чингисхана
Сергею Ивановичу (Серому) Степанову
посвящается
© ООО Издательство «Питер», 2022
© Хлапова В. А., 2022
Предисловие
Основой власти во всех государствах… служат хорошие законы и хорошее войско.
Никколо Макиавелли[1 - Никколо Макиавелли (1469–1527) – итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель, автор военно-теоретических трудов. Выступал сторонником сильной государственной власти, для укрепления которой допускал применение любых средств [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https:// ru.wikipedia.org./wiki/Макиавелли, – Никколо.]
Чингисхан не только покрыл себя неувядаемой славой Великого завоевателя, но и стяжал себе лавры Великого законодателя.
Последнее представляется почти невозможным, если взять в расчет его беспрерывные войны.
Франсуа Пети де ла Круа[2 - Пети де ла Круа Ф. История великого Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2015. С. 39; Пети де ла Круа (1622–1695) – известный европейский ученый XVII в.]
Талант военного строителя и полководческий гений Великого Монгола давно общепризнаны. Но Чингисхан как выдающийся законодатель и его Свод монгольских имперских законов, «Книга Великой Ясы», вне монголоведческого сообщества до сих пор практически неизвестны. Восполнению этого пробела и посвящена эта книга.
К сожалению, до нашего времени не дошел полный, подлинный список «Книги Великой Ясы». Однако монгольские, персидские, китайские, сирийские, египетские, корейские, армянские и западноевропейские авторы в своих сочинениях, которые далее будут цитироваться, утверждали, что такие списки существовали, публиковали отдельные фрагменты этого Свода монгольских имперских законов, пытались восстановить его состав и структуру
Оценивая перспективы данной работы, Г. В. Вернадский[3 - Георгий Владимирович Вернадский (1887–1973) – американский историк-евразиец русского происхождения, две книги которого – «О составе Великой Ясы Чингисхана» (1939) и «Монголы и Русь» (1953) – стали серьезным вкладом в изучение «Книги Великой Ясы» Чингисхана.] подчеркивал, что «впредь до открытия полного подлинного текста “Книги Великой Ясы” нет возможности установить первоначальный порядок ее отделов и статей. Можно, однако, хотя бы приблизительно установить общий круг предметов содержания Ясы (“Книги Великой Ясы”. – А. М.) и таким образом судить о размахе правовой мысли ее творцов – Чингисхана и его ближайших сотрудников»[4 - Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингисхана. Брюссель, 1939. С. 12.].
Не было у Г. В. Вернадского однозначного ответа и на вопрос об источниках «Чингисовых идей имперского государства и имперского права»[5 - Там же. С. 34.]. Однако задолго до него современники Чингисхана давали собственные ответы на этот вопрос, в зависимости от мировоззрения и обусловленных им религиозных убеждений, называя мифические источники «обобщенной мудрости» Великого Монгола.
Так, согласно армянскому летописцу иноку Магакию[6 - Григор Акнерци (инок Магакия) (ум. 1335 г.). Инок Магакия, очевидно, переиначил на «христианский манер» услышанную им от монголов легенду о мистическом опыте общения Чингисхана с Верховным божеством монголов, Всевышним Вечным Тэнгри, и включил в свое сочинение «История народа стрелков» легендарный рассказ о появлении «Книги Великой Ясы» Чингисхана, а также некоторые сведения о ее составе.], «когда монголы изнурены были жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно здравая мысль: они призвали себе на помощь Бога, Творца неба и земли, и дали ему великий обет – пребывать вечно в исполнении Его повелений. Тогда, по повелению Бога, явился им ангел в виде орла златокрылого и, говоря на их языке, призвал к себе их начальника, которого звали Чангыз (Чингис. – А. М.). Этот последний пошел и остановился перед ангелом в виде орла, на расстоянии брошенной стрелы. Тогда орел сообщил им на их языке все повеления Божии. Вот эти божественные законы, которые он им предписал и которые они на своем языке называют Ясак: во-первых, любить друг друга; во-вторых, не прелюбодействовать; не красть; не лжесвидетельствовать; не быть предателями; почитать старых и нищих; и если найдется между ними кто-либо нарушающий эти заповеди, таковых предавать смерти. Дав эти наставления, ангел назвал начальника кааном (императором. – А. М.), который с тех пор стал прозываться Чангыз-Каан (Чингисхан. – А. М.). И повелел ему ангел господствовать над многими областями и странами и множиться до безмерного числа. Так это и случилось»[7 - Инок Магакия. История народа стрелков [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://drevlit.rU/texts/m/magakia.php.].
А.-М. Джувейни[8 - Ала-ад-Дин Ата-Мелик Джувейни (1226–1283) – с 1256 г. находился на службе у первого правителя Монгольского Ильханского государства, иль-хана Хулагу. В его сочинении «История завоевателя мира» (1260 г.) был впервые засвидетельствован факт существования «официального свода ханских законов» – «Книги Великой Ясы». Причем простому перечислению законов и указов Чингисхана А. М. Джувейни предпочел довольно полное описание важнейших из них.], рассматривавший боговдохновенный разум Чингисхана как источник «Книги Великой Ясы», в своем сочинении «История завоевателя мира» писал: «Поелику Всевышний отличил Чингисхана умом и рассудком от его сотоварищей и возвысил его над царями мира по бдительности и могуществу, то он… из ума-разума своего сочинял то, что было связано с устройством завоевания стран и относилось к сокрушению мощи врагов и возвышению степени своих подвластных… Положил он для каждого дела законы и для каждого обстоятельства правило и для каждой вины установил кару, а как у племен татарских[9 - Татарами (дада) монголов стали называть китайские авторы из государства Сун (960-1279 гг.). Это название было не этническим, а собирательным: татарами называли все некитайское население центральноазиатских степей независимо от этнической принадлежности (Викторова Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М.: Наука, 1980. С. 163).] не было письма, повелел он, чтобы люди из уйгуров научили письму монгольских детей, а те ясы и приказы записали они на свитки, и называются они Книгой Великой Ясы»[10 - Джувейни А.-М. История завоевателя мира // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 463.].
Помимо тех мифических источников «обобщенной мудрости» Чингисхана, о которых писали армянский и персидский летописцы, по мнению католического миссионера Джованни дель Плано Карпини[11 - Джованни дель Плано Карпини (нач. 1180 – не позднее 1252) – католический миссионер-францисканец, направленный к монголам папой римским Иннокентием IV, в основном с разведывательными целями. Плано Карпини сумел собрать порядочный объем интересующей нас правовой информации, касающейся имперского законодательства монголов (Карпини Дж. История монголов. СПб.: Литео, 2014. С. 5, 7-11, 14–15, 21–22, 24, 27, 35).], монголы «имели некоторые предания о том, что называют грехами (проступками, преступлениями. – А. М.), измышленные или ими самими, или их предшественниками»[12 - Карпини Дж. История монголов // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 649.].
Под «предшественниками» Плано Карпини, очевидно, понимал ближайших предков Чингисхана. И хотя католический миссионер, как говорится, зрел в корень и был отчасти прав, глубоко в дебри истории монголов он не лез.
Зато современные исследователи «Книги Великой Ясы» Чингисхана, ставя вопрос об источниках «Чингисовых идей имперского государства и имперского права», считают, что ответ на этот вопрос следует искать, прежде всего, в китайских династийных хрониках, повествующих о раннефеодальных государствах кочевых монголоязычных и тюркских народов, существовавших на территории Монголии[13 - Государственными образованиями, существовавшими на территории Монголии до эпохи Чингисхана, были улусы: Хуину (209 г. до н. э. – 93 г. н. э.), Сяньби (156–235 гг. н. э.), Муюн (285–410 гг.), Тоба (313–581 гг.), Жужан (Монгол-Нирунское государство) (330–555 гг.), Первый и Второй тюркские каганаты (552–745 гг.), Уйгурский каганат (745–840 гг.), Киргизское ханство (818 – ок. 900 г.) и, наконец, киданьская империя Ляо (916-1125 гг.).].
Основываясь именно на китайских источниках, Н. Я. Бичурин (1777–1853)[14 - Н. Я. Бичурин (Иакйнф) – архимандрит Русской православной церкви в 1802–1823 гг.; востоковед и путешественник, знаток китайского языка, один из основоположников российской синологии, первый китаевед, получивший общеевропейскую известность.] в своем кратком историческом обозрении еще в 1828 г. поведал о государственных образованиях кочевых монголоязычных и тюркских народов, живших на территории Монголии, и пришел к следующим выводам о «начале монгольского народа» и зарождении его государственности: «Более чем за двадцать пять веков до нашей эры скитался уже народ сей (монгольские племена. – А. М.) со своими стадами по пустыням, сопредельным Северному Китаю…
При великих военных переворотах часто многочисленные поколения (монголов. – А. М.) переходили с юга на север или с севера на юг, с пределов восточных на край западный и там навсегда оставались…
Вся история народа монгольского свидетельствует, что переходы его поколений из одного края в другой происходили от раздела земель при каждом важном перевороте в сей стране, но ни при одном происшествии (она) не говорит, чтобы вошел в Монголию другой народ, отличный от коренного и по происхождению, и по языку, – [и в этом] неоспоримое доказательство единства монгольского народа и в самой древности…
Монголам известен один только образ правления – удельный. Они разделяются на поколения или уделы, называемые аймаками. Целое государство или народ (улус. – А. М.) получает у них название от имени господствующего дома, а каждый аймак – от владетельного поколения (племени. – А. М.). С падением владетельных домов народ их не теряет своего бытия, но с переменою оных получает только новое название.
Сим образом один и тот же монгольский народ существует от древнейших времен до ныне под разными только именами… При династиях Цинь и Хань – хунну и гунну. Потом он носил попеременно имена сяньби, жу-жу (жужан), кидань, татань (дада. – А. М.), монгол…»[15 - Бичурин Н. Я. Записки о Монголии. Самара: Агни, 2010. С. 136, 181–182.]
Основываясь на тех же источниках, что и Н. Я. Бичурин, один из ведущих современных специалистов в области истории кочевых обществ, американский ученый Т. Барфилд считал отличительной особенностью империи Хунну и последующих государственных образований, существовавших на территории Монголии до эпохи Чингисхана, их конфедеративную форму государственного устройства.
«Предшественницами Монгольской империи (Чингисхана. – А. М.), – писал американский ученый, – были имперские конфедерации, использовавшие принципы племенной организации (выделено мной. – А. М.). Племенные вожди управляли на локальном уровне, в то же время имперская структура основывалась на монополии на внешнюю политику и военные дела… Особенностью имперских конфедераций было включение в их состав племен без разрушения их трайбалистской структуры (племенной обособленности. – А. М.)… На местном уровне составляющие конфедерацию племена (в том числе и монголоязычные. – А. М.) управлялись почти так, как до их включения в состав кочевой империи. Местные вожди и старейшины сохраняли значительную автономию из-за их тесных связей с соплеменниками. Поэтому, когда имперская структура разваливалась, вожди племен были готовы проявиться как автономные политические деятели»[16 - Барфилд Т. Монгольская модель кочевой империи // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2004. С. 258–259.].
Действительно, исторические источники свидетельствуют о том, что возникавшее и процветавшее в кочевом обществе (на территории современной Монголии) государство постепенно приходило в упадок и распадалось, и тогда древнее монгольское общество снова полностью возвращалось к родовой и аймачной организации… Такая историческая закономерность позволила исследователям охарактеризовать путь эволюции древнего общества монгольских кочевников как «спиралеобразный».
Главная причина этого многовекового спиралеобразного процесса, как считал монгольский ученый Ш. Бира (1927–2022), заключалась в том, что «появление государства (в форме конфедерации. – А. М.) в этом обществе не приводило к коренному изменению и уничтожению старого родового строя, родовой и аймачной (племенной. – А. М.) организации, основывавшихся на кочевом скотоводстве…»[17 - Бира Ш. Некоторые проблемы истории и идеологии Великого Монгольского Улуса (на монг. яз.). Улан-Батор, 2006. С. 5–6.]
Отметим, что в течение всего I и в начале II тысячелетия н. э. не менялась не только родовая и аймачная организация древнего монгольского общества, но и господствовавший в нем способ хозяйствования – «особый тип производящего хозяйства – кочевое скотоводство», а также порожденный им хозяйственно-культурный тип скотоводов-кочевников сухих степей Евразии.
Кроме того, в этот период времени устойчиво сохранялись и такие формы предшествовавшего ему способа хозяйствования (присваивающей экономики), как охота, рыболовство и собирательство. Это сосуществование двух способов хозяйствования обусловило наличие в регулятивных системах существовавших на территории Монголии конфедераций признаков обоих и их преемственность.
При этом из древнекитайских хроник и тюркских источников явствует, что каждое последующее раннефеодальное государство кочевых народов, которое образовывалось на территории Монголии, не только в той или иной мере наследовало правовые традиции предшественника, но и само, участвуя в законотворческом процессе, развивало эти традиции, обогащало их собственными правовыми обычаями и нормативно-правовыми актами[18 - Болдбаатар Ж., Лундээжанцан Д. Государственные и правовые исторические традиции Монголии (на монг. яз.). Улан-Батор, 2011. С. 16–56; Дашням И. История монгольского государства и права (на монг. яз.). Улан-Батор, 2005. С. 56, 68, 83, 108–118, 130. Это касалось и тюркских народов, образовывавших в VI–IX вв. свои раннефеодальные государства на территории Монголии: переняв государственно-правовые традиции монголоязычных народов (хунну, сяньби, нирун), они передали эти традиции как эстафету прародителям Чингисхана.].
Все это правовое наследие, передаваясь потомкам из поколения в поколение, дошло до эпохи прародителей Чингисхана (VIII–XII вв.), а затем до эпохи и самого Чингисхана, оказав заметное влияние на формирование его мировоззрения, которое, в свою очередь, обусловило правовые и моральные нормы поведения, впоследствии сформулированные самим Чингисханом и, по его мнению, «для народа ко всему пригодные».
Именно поэтому вслед за католическим миссионером Плано Карпини можно с уверенностью сказать, что функционировавшая, развивавшаяся и обновлявшаяся на протяжении четырех столетий (VIII–XII вв.), в эпоху собственно прародителей Чингисхана, социально-регулятивная система явилась предтечей появления «новой системы права – права ханского или имперского»[19 - Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингисхана. Брюссель, 1939. С. 33.], созданного Чингисханом.
Исходя из этого, первую главу[20 - В первой и во всех последующих главах нашего повествования мы будем основываться как на выявленных современными учеными наиболее общих закономерностях возникновения, развития и функционирования государства и права, так и на реальных государственно-правовых процессах, происходивших в монгольском родоплеменном, а затем и в раннеклассовом обществе в интересующую нас эпоху.] нашего повествования мы посвятили древнемонгольскому родоплеменному обществу эпохи прародителей Чингисхана: важнейшим этапам его эволюции, сосуществовавшим в нем формам присваивающей и производящей экономики и соответствовавшей этому «смешанному» способу ведения хозяйства социально-регулятивной системе.
Для анализа структуры этой социально-регулятивной системы нами использованы «Сокровенное сказание монголов»[21 - «Сокровенное сказание монголов» (1240 г.) повествует о роде, из которого вышел Чингисхан. Представляет собой цепь эпических сказаний, переработанных с целью сделаться заветным преданием дома Чингисхана, его «историей» (Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм // Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: «Восточная литература» РАН, 2002. С. 306).] и «Сборник летописей» Рашида ад-Дина[22 - Видный политический деятель монгольского государства иль-ханов, ставший крупнейшим персидским историком XIII–XIV вв., Рашид ад-Дин (1247–1318) – автор фундаментального летописного свода «Сборник летописей».]. В этих источниках нашли свое выражение социальные нормы регулятивной системы интересующего нас периода (VIII–XII вв.), а также была зафиксирована эволюция этой системы в процессе постепенного перехода (начало XII в.) к новым формам организации хозяйственной деятельности (от куренной к аильной форме кочевания) и социальной жизни (от родового строя и сопутствовавших ему союзов кровных родственников к новым организационным формам жизни общества: родоплеменным объединениям или ханствам).
Именно такое родоплеменное объединение «Хамаг Монгол улс» (улус «Все Монголы») (30-80-е гг. XII в.) возникло на месте прежнего союза кровных родственников – Монгольского улуса[23 - Сокровенное сказание монголов // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 57.].
Что же касается политической системы монгольского общества этого периода (XII в.), то многие современные ученые-монголоведы характеризуют улус «Хамаг Монгол» как «протогосударство», «чифдом», «вождество»[24 - Подробнее об этом: Крадин Н. Н., Скрынникова Т. Д. Империя Чингисхана. М.: «Восточная литература» РАН, 2006. С. 107–112; Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: ACT, 2004. С. 42–48; Бира Ш. Некоторые проблемы истории и идеологии Великого Монгольского Улуса (на монг. яз.). Улан-Батор, 2006. С. 12–14.], хотя бы уже потому что в нем «не имелось института, способного сохранять целостность образования и обладавшего средствами принуждения»[25 - Крадин Н. Н., Скрынникова Т. Д. Империя Чингисхана. М.: Восточная литература РАН, 2006. С. 106.]. Эти суждения современных ученых-монголоведов основываются, в том числе, и на известии древних источников о случившемся в 1171 г. крахе улуса «Хамаг Монгол».
Характеризуя данный этап эволюции социально-регулятивной системы этого «протогосударства» к моменту появления Тэмуджина-Чингисхана на исторической арене (вторая половина XII в.), следует отметить, что монгольское родоплеменное общество находилось лишь в «первой фазе развития права – фазе его зарождения»[26 - Венгеров А. Б. Теория государства и права. М.: Омега-Л, 2013. С. 79.].
Во второй главе нашей книги мы расскажем о том, как в эпоху Тэмуджина-Чингисхана продолжался процесс становления новых форм производящей экономики, на основе чего выявим внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, сообщим об условиях материальной и социальной жизни общества монгольских кочевников XII–XIII вв., явившейся источником формирования мировоззренческой системы Чингисхана, из которой «логически вытекали… каждое отдельное его действие, каждый его поступок или приказ»[27 - Трубецкой Н. С. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока // Наследие Чингисхана. М., 1999 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.odinblago.ru/filosofiya/trubeckoy/ trubeckoy_ns_vzglyad_na _/chast_I/.].
Затем речь пойдет о социально-экономических предпосылках появления первых яс и биликов Чингисхана. Мы попытаемся восстановить хронологию этого процесса: как сначала Тэмуджином-Чингисханом использовались нормы обычного права, а затем с учетом характерных особенностей правовых систем предыдущих ранних государств еще до провозглашения Великого Монгольского Улуса он занялся собственной законотворческой деятельностью (1189–1205 гг.), в результате чего «началось оформление данного пласта регулятивной системы в некую систему правил (норм)»[28 - Венгеров А. Б. Теория государства и права. М.: Омега-Л, 2013. С. 79.].
В этой связи будет рассказано и об этнокультурных особенностях древнего общества монгольских кочевников, влиявших на формирование регулятивной системы эпохи Чингисхана. Это своеобразие выразилось в эволюции «тору» («Высшего Закона», публичного, государственного права), возникшего у монгольских и тюркских народов задолго до создания Монгольской империи в качестве источника обычного права, в систему принципов, стоявшую над собственно правовыми нормами и обычаями монгольских племен, ассоциируясь с божественной властью и небесным авторитетом.
Преобразовательная деятельность Чингисхана и его преемников сделала тору своего рода «вспомогательным» правом по отношению к новому имперскому законодательству – Ясе («Книге Великой Ясы». – А. М.), своеобразным мостом от прежнего обычного права племен к четкой системе права Монгольской империи[29 - Почекаев Р. Ю. Эволюция тору в системе монгольского средневекового права // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. С. 540.].
В третьей главе повествуется о том, как осуществлялись составление, принятие на Великом хуралтае 1206 г. и распространение действия «Книги Великой Ясы» и «Биликов»[30 - «Билики Чингисхана» – это «назидательные слова, притчи, рассказы, которые он сказал по каждому определенному случаю и повелел [принять к исполнению]» (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 2. М.: НИЦ «Ладомир», 2002. С. 259–265).] Чингисхана на всю тогдашнюю территорию Великого Монгольского Улуса. Эту фазу в развитии древнемонгольского права прежде всего характеризует ее письменная кодификация, что стало логическим завершением начального этапа государственного строительства и законотворческой деятельности Чингисхана, проявившего себя «государственным деятелем крупного размаха, творцом нового имперского права»[31 - Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингисхана. Брюссель, 1939. С. 34.].
В четвертой главе будет рассказано о том, как в дальнейшем (в первую очередь, на Великих хуралтаях 1210, 1218, 1224 гг., а также в 1225–1227 гг.) монгольское законодательство развивалось: изменялись и дополнялись прежние ясы, «Книгу Великой Ясы» пополняли новые законы и указы Чингисхана, благодаря чему она окончательно стала соответствовать понятию «имперского закона».
Древние источники свидетельствуют о том, что в это время в «Книге Великой Ясы» нашли свое отражение военно-политическая доктрина монгольского тэнгэризма или «мирового единодержавия», а также новая доктрина международных отношений Великого Монгольского Улуса (Pax Mongolica – установление и поддержание мира «твердой рукой»), о начале реализации которых во время правления Чингисхана (1206–1227 гг.) также повествуется в четвертой главе нашей книги.
* * *
Таким образом, в нашей книге на фоне наиболее значимых исторических событий эпохи Чингисхана реконструированы все этапы процесса формирования и эволюции государственно-правовой системы Великого Монгольского Улуса, читателю представлены и прокомментированы практически все имеющиеся в нашем распоряжении фрагменты «Книги Великой Ясы» Чингисхана. Причем в той последовательности, в которой эти ясы принимались Чингисханом, что лишний раз свидетельствует о том, что «Книга Великой Ясы» – это «не одномоментно составленный и принятый сборник законов и не систематизированный письменно (систематический) свод правовых актов, но сборник приказов и указов Чингисхана, которые в течение долгого времени при необходимости им выпускались»[32 - Рачневский П. Чингисхан. Жизнь и наследие (на монг. яз.). Улан-Батор, 2006. С. 129–130.].
Действительно, «Книга Великой Ясы», очевидно, не обладала таким признаком права, как системность в его современном понимании. При этом следует согласиться и с мнением монгольского ученого-правоведа И. Дашняма, который утверждал, что «поскольку подлинный оригинал памятника не найден, то каким бы образом не устанавливалась структура “Книги Великой Ясы”, она будет искусственной…»[33 - Дашням И. История монгольского государства и права (на монг. яз.), Т. 1. Улан-Батор, 2005. С. 335.]
Именно поэтому автор этой книги не считал своей целью систематизацию имеющихся в его распоряжении сведений о системе древнемонгольского права эпохи Чингисхана.
Поскольку в настоящее время «Билики» Чингисхана рассматриваются исследователями как «сопутствующие или дополнительные законы, комментирующие содержание “Книги Великой Ясы”, объясняющие нам общий дух законодательства Чингисхана и восполняющие некоторые пробелы Ясы»[34 - Улымжиев Д. Б., Ням-Осор Н. О «Великой Ясе» («Их Засаг») Чингисхана. Улан-Удэ, 1999. С. 46.], автор, желая познакомить уважаемых читателей с заветными мыслями Чингисхана, приводит и толкует многие из них в соответствующих местах нашего повествования.
Ясы из «Книги Великой Ясы» и билики Чингисхана оформлены в виде врезок. В сносках указаны их источники; в большинстве случаев сохранена формулировка яс и биликов, как в источнике[35 - Имеются в виду фрагменты «Книги Великой Ясы», взятые из «отчета о содержании Ясы» у Макризи (1364–1442), свода «максим» (биликов) у Рашид ад-Дина, «краткой суммы Ясы», сделанной Григорием Аб-уль-Фараджем (1225/1226-1286), «расширенного пересказа Ясы» Джувейни (Вернадский В. Г. Монголы и Русь. Тверь: Леан; М.: Аграф, 1997. С. 106).], однако для лучшего понимания их современным читателем возможны незначительная стилистическая правка, использование вариантов из других источников, а также формализация, приближающая эти фрагменты к формулировкам самостоятельных законов[36 - В данном издании автор не ставил перед собой цель упорядочения всех фрагментов «Книги Великой Ясы» в соответствии с современными требованиями к структуре правовой нормы (Теория государства и права: Учебник ? Под ред. А. В. Малько и А. Ю. Соломатина. СПб.: Юридический центр, 2016. С. 154–157).], конечно, при условии сохранения смысла; и, наконец, для того, чтобы «понять, когда и почему она (та или иная яса или билик. – А. М.) появилась, какие цели ставили при их принятии (как они развивались. – А. М.), что, собственно, они устанавливают, определяют»[37 - Венгеров А. Б. Теория государства и права. М.: Омега-Л, 2013. С. 521.], все ясы и билики будут прокомментированы.
* * *
«Сохранившиеся на страницах времен упоминания» повествуют о том, как в государствах чингисидов после распада Великого Монгольского Улуса действовала «Книга Великой Ясы», как на ее основе местные правители вели собственную законотворческую деятельность и как правовые нормы монгольского имперского законодательства согласовывались с обычаями и правом подчиненных народов.
Российских читателей, в первую очередь, естественно, интересует действие «Книги Великой Ясы» в пост-чингисхановскую эпоху на территории Руси, которая в XIII–XV вв. входила в состав Золотоордынского ханства. Именно об этом и будет рассказано в Приложении.
Глава 1
Древнемонгольское родоплеменное общество и его социально-регулятивная система в эпоху прародителей Чингисхана (VIII–XII вв.)
У всех этих племен четкое и ясное родословное древо, ибо обычай монголов таков, что они хранят родословие своих предков и учат и наставляют в знании родословия каждого появившегося на свет ребенка… Они делают собственностью народа слово о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы не знал своего племени и происхождения… Каждому народившемуся дитяти отец и мать объясняют предания о роде и родословной, и они (монголы) всегда соблюдали таковое правило.
Рашид ад-Дин[38 - Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 2. М.: НИЦ «Ладомир», 2002. С. 13, 29.]
С какими родичами вы посоветовались, что совершили столь дерзкий поступок? И в возмездие и наказание [за него] перебили их всех.
Рашид ад-Дин[39 - Тамже. С. 19.]
Первые более-менее правдоподобные упоминания о древнемонгольском родоплеменном обществе содержатся в «Легенде об Эргунэ кун», включенной Рашидом ад-Дином в «Сборник летописей», и в «Легенде о Бортэ-Чино, рожденном по благоволению Всевышнего Тэнгри» из «Сокровенного сказания монголов».
«Легенда об Эргунэ кун» начинается с известия о событиях, связанных с крушением и распадом в 555 г. Монгол-Нирунской державы[40 - Сухбаатар Г. Монгол-Нирунское государство (на монг. яз.). Улан-Батор, 1992.], разгромленной тюркскими племенами[41 - В период VI – начало X вв. тюркоязычные народы, которые со времен державы Хунну входили в состав или являлись вассалами господствовавших на территории Монголии Домов, нашли в себе силы создать свои ханства (Первый и Второй тюркские каганаты (552–745 гг.), Уйгурский каганат (745–840 гг.), Киргизское ханство (818 – ок. 900 гг.) и, подчинив себе монгольские племена, установить господство в Центральной Азии.]: тогда древние монголы Нукуз и Киян (Хи-ян), спасаясь от тюркских воинов, укрылись со своими соплеменниками «в местности Эргунэ-кун, где среди гор была обильная трава и здоровая [по климату]степь…Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте…»
«Когда среди тех гор и лесов этот народ размножился и пространство [занимаемой им] земли стало тесным и недостаточным, – продолжает свой рассказ Рашид ад-Дин, – то они учинили друг с другом совет, каким бы лучшим способом и нетрудным [по выполнению] путем выйти им из этого сурового ущелья и тесного горного прохода.
И [вот] они нашли одно место, бывшее месторождением железной руды, где постоянно плавили железо[42 - Это известие засвидетельствовало наличие других, помимо кочевого скотоводства, форм производящей экономики.]. Собравшись все вместе, они заготовили в лесу много дров и уголь целыми харварами (перс, дословно “ноша осла” – мера веса, равняется 25–30 пудам. – А. М.), зарезали семьдесят голов быков и лошадей, содрали с них целиком шкуры и сделали [из них] кузнечные мехи. [Затем] сложили дрова и уголь у подножья того косогора и так оборудовали то место, что разом этими семьюдесятью мехами стали раздувать [огонь под дровами и углем] до тех пор, пока тот [горный] склон не расплавился. [В результате] оттуда было добыто безмерное [количество] железа и [вместе с тем] открылся и проход. Они все вместе откочевали и вышли из той теснины на простор степи…
Рассказывают, что все племена монголов происходят из рода тех двух лиц [Нукуз и Киян] (Хиян. – А. М.), которые [некогда]ушли в Эргунэ-кун.
