Нина Князькова "Верное средство"

– Я… это… – директор шагнул ко мне. Вид его был совершенно растерянный. – Простите. Просто подумал, что такая красивая девушка, как вы мечтает жить в максимальном комфорте…

– Не переживайте, – решила я не зацикливаться на этом. – Не вы первый, не вы последний, – я вдруг замолчала, чтобы лишнего не ляпнуть. – А вы считаете меня красивой? – Уточнила.

Фома Измаилович вдруг отвернулся.

– Считаю, – услышала.

Я с облегчением выдохнула. Этот человек работает (и даже руководит) в женском коллективе и, наверное, у него есть какое-то представление о женской красоте. Значит, у меня есть шанс понравиться местным мужчинам. Хотя бы одному из них.

– И вы мне расскажете, кто женат, а кто нет? – Спросила прямо.

В ответ мне прилетел тяжелый вздох.

– Расскажу, – отрезал директор и пошагал по дорожке в сторону интерната.

Я поспешила за ним. Ну, вот. Можно сказать, что мы с ним уже нашли общий язык и теперь будет хоть немного легче. Тем более, что он не настолько неприятный тип, каким показался мне вначале. Да и нам придется какое-то время жить вместе, так что налаживать контакт определенно нужно.

Стоило нам войти в здание интерната, как к Карапетову подошла женщина лет тридцати и заявила.

– Фома Измаилович, я так больше не могу. Трупикова с Барановой взорвали неработающий туалет, Кощеев на неделе сбегал два раза в горы, а Терехова, не умея плавать, едва не утопилась в бассейне. Причем, отправилась она туда сама, – всплеснула эта женщина руками.

– Таисия Львовна, не беспокойтесь, я совсем разберусь. Знакомьтесь, это Дамира Алмазовна, мой ЛИЧНЫЙ секретарь, – представил он меня. Я доброжелательно улыбнулась. – Если меня не будет на месте, то с текущими вопросами можно будет подходить к ней.

– Очень приятно, – успела вклиниться я.

Женщина просияла и отчего-то сложила руки в домик. Она явно была доброжелательно настроена по отношению ко мне.

– А пока найдите мне всех провинившихся и приведите их в мой кабинет, – велел директор.

Таисия Львовна резко развернулась и едва ли не бегом бросилась прочь по коридору. Мне даже показалось, что она сейчас даже немножко подпрыгивать начнет. И что ей такого воодушевляющего сказали?

Карапетов направился дальше. Дети, попадавшиеся в коридорах, старались быстренько куда-то сбежать. Наверное, все провинились в чем-то. Не бьют же их здесь, на самом деле? Лишь одна девочка, с цветочным горшком в руках сдержанно поздоровалась с нами и унесла растение дальше по коридору.

Вскоре мы пришли в… актовый зал.

– Идемте, – бросил мне Фома Измаилович и прошел мимо ряда кресел на сцену. За сценой оказался… просторный кабинет, так же хорошо обставленный, как и моя приемная в школе. – Вот здесь мы сейчас немного поработаем, – он прошел к столу у дальней стены и сел на стул. – Здесь ваше рабочее место, – указал он на стол у окна.

Я кивнула, устроилась в кресле и, открыв блокнот, быстренько вписала в него имя Таисии Львовны, чтобы не забыть. Я на память не жалуюсь, но, судя по всему, мне еще учеников придется запоминать… или записывать. Жизнь научила, что лучше второе.

Отвлекая меня, на стол лег ноутбук. Я резко подняла голову.

– Так как работа будет не только в школе, то вам выделяется отдельный рабочий… инструмент. Так же, после обеда мы с вами сходим в бухгалтерию, где вы получите денежное довольствие, – пояснил удивленной мне Карапетов.

– О, – вспомнила я. – Вы мне так и не сказали, сколько я должна за жилье заплатить.

– Вы подписали договор, по которому жилье вам предоставляется бесплатно, – рыкнул мужчина так, что я едва не присела.

– Ясно, – пробормотала и включила ноутбук. – А… здесь это… операционной системы нет, – озадачилась.

Карапетов взял лэптоп, развернул к себе экраном и вздохнул.

– Завтра будет, – сказал. Больше ничего сказать не успел, потому что в дверь робко постучали. Я вновь открыла блокнот и приготовилась работать. – Входи, – велел директор.

Дверь приоткрылась и в кабинет нехотя вошел очень лохматый и очень долговязый парень с чуть раскосыми глазами. Покосился на меня, на Карапетова и, тяжко вздохнув, опустил голову и виновато шаркнул кроссовкой.

– Здрасьте, – пробормотал парень.

– Кощеев, ты из меня всю душу скоро вынешь, – Фома Измаилович прошел за свой стол и опустился в кресло. – Зачем ты снова бегал в горы в неустановленное время?

Я вскинула брови. То есть, здесь есть установленное время для побега в горы?

– Я это… Зовут же… Да и леший там про природу рассказывает интересно. А днем он не выходит, спит. Нечисть же, – невнятно пробормотал парень.

– А брата своего ты снова туда таскал? – Рыкнул директор.

– Не, Ванька в комнате остался, – мальчик попинал носком кроссовки пол. – Воспитатели же стерегут его… после прошлого раза?

– Так, Кощеев, еще раз сбежишь ночью, я отправлю тебя бабе Раде на перевоспитание. У нее ты в туалет ходить по расписанию будешь. А если не поймешь, как нечисть себе подчинять, так и вовсе будешь разговаривать с Хозяином, – пригрозил Карапетов.

– Не надо Хозяина, – Кощеев даже отшатнулся. – Я все понял. На рассвете-то хоть можно?

– Недолго только. Но еще хоть одна жалоба и ты отправишься в Май, – напомнил Фома Измаилович и взмахом руки отпустил паренька. Тот быстро выскочил за дверь.

Я же, посмотрев на пустой лист блокнота, попыталась собрать мозги в кучу. Это интернат для душевно больных детей что ли? Твою ж квартальную отчётность… Ой, и Тихомир получается тоже?

– Эмм, Фома Измаилович, – позвала директора, который что-то принялся записывать в большом журнале. Он поднял голову. – А вы тут говорили про лешего… – договорить я не успела, потому что вновь раздался стук в дверь.

– Здравствуйте, – в кабинет протиснулись две девочки лет двенадцати на вид.

– А, Трупикова и Баранова, – обрадовался Карапетов. – Рассказывайте, – велел он, выйдя из-за стола и привалившись к нему пятой точкой.

Девочки, понурившись, стрельнули глазками в мою сторону и синхронно вздохнули.

– Мы проводили эксперимент, – покаялась правая.

– По взаимодействию некоторых кислот с агрессивной щелочной средой в условиях, приближенных к реальным, – тут же поддержала левая.

– А туалет все равно не работал, – добавила первая.

– И там ремонт был запланирован, – откликнулась вторая.

Карапетов поднял глаза к потолку.

– С сегодняшнего дня вы приступаете к сбору ядовитых грибов в дальней теплице. Грибы не пробовать, не варить, не пытаться сделать из них яд. Ясно? – Он строго посмотрел на закивавших девчушек. – Узнаю, отдам Максиму на ингредиенты. Он всю вашу кровь проверит вдоль и поперек и, может быть, даже найдет кровных родственников.

– Не надо родственников, – взвизгнула одна из девочек. Вторая в ужасе отшатнулась к двери. – Мы больше не будем проводить эксперименты.

– Вот и отлично. Ступайте, – велел директор и девочки буквально выбежали из кабинета. – Так что вы спрашивали, Дамира Алмазовна? – Повернулся он ко мне и ласково улыбнулся.

Я чуть тоже не взвизгнула и не выбежала отсюда, потому что маньяки обычно так и выглядят, доброжелательными дядюшками (я передачи смотрела). Но я же взрослая женщина, могу себе позволить хоть немного храбрости.

– Вы собрались кровь из детей выкачивать? – Спросила не слушающимся языком.

Карапетов улыбнулся.

– Да что вы! У нас есть лаборатория в Мае, ей заведует… – он резко замолчал. – Неважно, кто заведует. Там просто проверяют кровь на наличие болезней и создают лекарство.

– А родственники этих девочек…?

Договорить мне снова не дали. В кабинет после едва слышного стука вошла… зеленоволосая девушка лет семнадцати. А еще между ее пальцами были едва заметные перепонки. Я, заметив это, поперхнулась воздухом.

– А, Терехова. И зачем ты в тридцать второй раз в этом году пыталась утопиться в бассейне? – Строго спросил мужчина, игнорируя странный вид девушки.

– Я пытаюсь разобраться, почему у меня ничего не выходит. По виду, в моем роду были мавки, но я совершенно равнодушна к воде и абсолютно не умею плавать. Как это вообще понимать? Я даже научиться не могу, – топнула ногой девушка.

– Терехова, тебе мало было того, что в прошлый раз тебя пришлось откачивать врачам из лечебницы? Ты в курсе, что заставляешь других отвлекаться от своей работы? – Карапетов выглядел очень сердитым.

Так, ясно. Эта девушка – фрик-самоубийца. Других объяснений у меня нет. А Фома Измаилович давит как раз на то, на что давить категорически нельзя в этих случаях.

– Мне что, себя человеком считать? – Распсиховалась девица.

Директор поморщился.

– Так, около недели назад Вера Родионовна подняла записи старой библиотеки Хозяина и нашла там информацию про то, что когда-то здесь жили дриады. Попробуй ориентироваться на то, что ты их потомок. Зубы-то у тебя нормальные, – махнул он рукой в сторону утопленницы.

– Дриады? – Просияла девушка, развернулась и побежала к двери. – Спасибо, – крикнула она уже из коридора.

– Дриады, – повторила я и хихикнула. Потом все же взяла себя в руки. – Фома Измаилович, это что сейчас было?

Мужчина подошел к двери, захлопнул ее и повернулся ко мне.

– Это были воспитанники нашего интерната, – невозмутимо ответил он.

– А все это… Леший, кровь, дриады? Эти дети больные, да? Вы им подыгрывали?

Я в ожидании уставилась на него. Карапетов на секунду поджал губы.

– Дети абсолютно здоровы, – покачал он головой. Я вновь едва слышно хихикнула. Значит, это я сошла с ума. – Просто они, в силу своих особенных способностей, общаются с разными… энергетическими пластами информации, недоступной обычным людям.

– Экстрасенсы что ли? – Еще больше удивилась я.

– Мутанты и оборотни, – печально усмехнулся мужчина.

Это он так шутит?

Глава 5

– Ладно, будем считать, что вы пошутили, а я посмеялась, – пробормотала я, захлопывая блокнот. Карапетов отвел взгляд и подошел к своему столу. – Фома Измаилович, – я постаралась взять себя в руки. У меня первый рабочий день и будет совсем некрасиво, если меня посчитают дурой, неспособной поддерживать шутливый тон окружающих. – У вас сегодня какие-нибудь встречи запланированы?

– Планы в нашем случае работают плохо, но я пока свободен. Мой кабинет сегодня будут ремонтировать, а в интернате все пока идет штатно, – он с интересом смотрел на меня. Побег, две пироманки и утопленница – это штатно? Неужели во всех интернатах так? – А что вы хотели, Дамира Алмазовна?

– Я думала в обеденный перерыв сбегать до вашей больницы. Мне Арина… э-э… Владимировна порекомендовала, – в больнице должны быть адекватные люди. Я что-то уже начала сомневаться в отсутствии у меня нервных болезней.

– Вы больны? – Вскричал Карапетов так, что я чуть со стула не свалилась. Действительно, нервы ни к черту.

– Со мной все в порядке. У меня всего лишь обострилась сезонная аллергия. Летом постоянно высыпания какие-то. А еще я чихаю из-за пыльцы, – покаялась я в дефектах своего организма. – Но это нормально.

– В этом нет ничего нормального. Почему в вашей медицинской книжке этого указанно не было? – Фома Измаилович принялся нервно мерить шагами кабинет.

– Так аллергия сезонная. И она не заразная, – развела я руками. – Работать секретарем она мне не помешает.

– А если начнутся осложнения? Если у вас случится отёк? – Он остановился у двери, задумчиво посверлил ее взглядом и выдохнул. – Собирайтесь! Мы едем в лечебницу.

– Но… – я поднялась из-за стола, чтобы показать, что не при смерти.

– Или я вызову врачей сюда, – посыпались угрозы.

Вздохнув, я забрала со стола блокнот с ручкой и отправилась за Карапетовым, буквально выскочившим в актовый зал. Меня просто поражало, что человек не самого изящного телосложения с такой скоростью и грацией мог передвигаться. Это не могло не вызывать восхищения. Я даже засмотрелась.

Из здания интерната мы практически выбежали и… директор направился в сторону нашего особняка. Меня он сильно не торопил, но скорость я все же прибавила. Там он выбрал одну из машин, открыл пассажирскую дверь и жестом указал мне мое место. Я замешкалась на секунду.

– На машине добираться до лечебницы будет быстрее и комфортнее, – убедительно заявил он.

Так я же не отказываюсь! Просто туплю. Села в машину, осмотрелась. Неплохо так внутри. И сиденья из натуральной кожи… И двигатель не слышно. Это шумоизоляция такая?

Я молча дотерпела до того времени, когда машина припарковалась у весьма приметного трёхэтажного здания. Больше терпеть не смогла.

– Я одна туда схожу, – заявила, когда Карапетов вышел следом за мной из машины.

– Как ваш руководитель я должен знать, чем вы болеете, – парировал он.

Я недовольно насупилась, но через пару секунд поняла, что у меня нет никаких интимных болезней, о которых было бы стыдно рассказать. У меня всего лишь аллергия, о которой будут знать все вокруг, если ее не лечить. Красные слезящиеся глаза меня не красят, как и сыпь на коже.

– Добрый день, – девушка за стойкой в фойе больницы подпрыгнула, увидев за моей спиной Карапетова. – Что-то случилось, Фома Измаилович? – Спросила она, стрельнув в мою сторону глазами.

– Да, случилось, Оля. Мне нужно, чтобы Дамире Алмазовне провели всестороннее обследование, – сообщил директор, кивнув на меня.

– О, – девушка похлопала глазами. – Очень повезло, что сегодня Алиса с Зоей приехали, – она чуть наклонилась и шепотом добавила. – Кажется, лечебницу под руководство Зои передадут, потому что у нее колоссальный опыт. Надю-то уволили…

– Мне не говорили, что ее семья переезжает в Березкино, – нахмурился Карапетов.

– Я сама сегодня случайно подслуша… услышала, – прошептала девушка. – Они сейчас в третьей процедурной что-то обсуждают.

– Спасибо, – директор подхватил меня под локоток и повел дальше по коридору. Я послушно переставляла ноги, потому что меня сейчас ведут какому-то лучшему специалисту, как я поняла из разговора. – Добрый день, – вошли мы в небольшой процедурный кабинет, где две девушки склонились над бумагами.