Анна Пейчева "Последнее лето перед революцией"

grade 5,0 - Рейтинг книги по мнению 10+ читателей Рунета

Первой взбунтовалась природа. Лето 1916 года – это грохот гроз, ветер в лицо и ледяные струи с неба. Но люди едва замечают погоду. Война, война у всех на устах, она вмешалась в творчество, учебу, любовь, быт, разрубила общество на два лагеря. Революция уже витает в наэлектризованном воздухе; но царь, развязавший войну, этого не замечает. Он верит собственным газетам, следит за битвами в кино и больше всего беспокоится о своей семье… Перед вами – документальный срез эпохи в письмах, чувствах, мыслях участников событий; но мы также поднимемся «над схваткой» – сверху особенно заметны тончайшие нити, связывающие всех наших героев: от Николая II до Сергея Есенина, от военного врача Кравкова до бедной таджички Ходими Джамолак. Эти нити сплелись в фитиль будущей революции, и подожжен он был летними молниями 1916 года.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 12

update Дата обновления : 14.06.2023

Последнее лето перед революцией
Анна Пейчева

Первой взбунтовалась природа. Лето 1916 года – это грохот гроз, ветер в лицо и ледяные струи с неба. Но люди едва замечают погоду. Война, война у всех на устах, она вмешалась в творчество, учебу, любовь, быт, разрубила общество на два лагеря. Революция уже витает в наэлектризованном воздухе; но царь, развязавший войну, этого не замечает. Он верит собственным газетам, следит за битвами в кино и больше всего беспокоится о своей семье… Перед вами – документальный срез эпохи в письмах, чувствах, мыслях участников событий; но мы также поднимемся «над схваткой» – сверху особенно заметны тончайшие нити, связывающие всех наших героев: от Николая II до Сергея Есенина, от военного врача Кравкова до бедной таджички Ходими Джамолак. Эти нити сплелись в фитиль будущей революции, и подожжен он был летними молниями 1916 года.

Анна Пейчева

Последнее лето перед революцией




«Все-таки я еще не могу постигнуть, что это все? Ведь все вышло, как нарочно. Кончил я университет и остановился на распутье, беспомощным. И вдруг – чудовищные рельсы войны, по которым я безвольно покатился, и качусь уже 2 года… Война старается из меня высосать все «механически»-полезное. Но «механический» коэффициент моего полезного действия, думаю, ничтожен. А то, что я делать могу и хочу, – войне не нужно. Остается sauver les apparences[1 - «Поддерживать видимость» (пер. с французского).] и ждать прихода поезда»[2 - Сергей Иванович Вавилов «Дневники 1909–1954. В двух книгах. Книга 1: 1909–1916».].

От автора

Горизонтальная история – любопытная штука. Как будто перед тобой медленно проплывают освещенные вагоны поезда, и ты смотришь, кто чем занимается прямо сейчас.

Вот Николай II озабоченно трогает горячий лоб сына, пока генералы толпятся у его дверей; а здесь молодой физик Сергей Вавилов с увлечением крутит ручку полевой радиостанции, не обращая внимания на грохот снарядов. Мандельштам отправляет прощальное стихотворение Цветаевой, подводя черту под их сумасшедшим романом; а бедная таджичка бесстрашно ломает шашку полицейского, защищая своего сына от мобилизации. Императрица Александра Федоровна срезает кроваво-красные розы, чтобы послать их мужу в Ставку – вместе со своими советами по ведению войны; в то время как корпусный врач Кравков борется со средневековой цингой, бушующей на Рижском фронте. Сергей Есенин примеряет новые алые сапожки для выступления перед царской дочерью; но о нем ли думает великая княжна Мария, вышивая мужскую рубашку?

В Вердене – пламя дьявольских огнеметов, в Туле – сахарные «хвосты» по полтора километра, российские газеты кричат на читателей, и только на Марсе все спокойно.

А на Земле грозы, сплошные грозы – все лето. Воздух над империей страшно наэлектризован.

«Гроза нас разбудила», – запишет Николай II в дневнике 6 июля[3 - «Дневники императора Николая II: Том II, 1905–1917».].

«Пишу у себя в комнате при свете лампы, так как сейчас разыгралась страшная гроза и льет дождь, – ужасные удары грома, как будто молния ударила где-нибудь вблизи!..» – вторит мужу императрица и подводит итог: «Такое странное лето»[4 - «Переписка Николая и Александры. 1914–1917 / [сост. А. А. Сергеев]. – М.: «Захаров», 2013.].

Это 1916 год. Последнее лето перед революцией.

Мерно стучат колеса истории. Поезд с освещенными вагонами неуклонно стремится навстречу ужасной катастрофе. Но никто из пассажиров об этом не подозревает.

Кому удастся выбраться из-под обломков?

Предисловие. «На плечах гигантов»[5 - Крылатая фраза «Мы всего лишь карлики на плечах гигантов» принадлежит французскому философу XII века Бернару Шартрскому и означает «новые достижения с опорой на открытия предыдущих деятелей».]

Какой отпечаток семейственности носила Первая мировая!

Первое и самое очевидное – правители воюющих стран были связаны между собой тесными узами.

Король Великобритании Георг V был как две капли воды похож на своего кузена, российского монарха Николая II – их матери приходились друг другу родными сестрами. По отцовской же линии в кузенах у Георга числились: германский император Вильгельм II, российская императрица Александра Фёдоровна, греческая королева София, румынская королева Мария, норвежская королева Мод, испанская королева Виктория… Все они были внуками английской королевы Виктории и в юности очень весело проводили время в гостях у бабушки – в ее любимом Балморале.

По сути, всей Европой и разбросанными по всему миру колониями правила одна большая Семья. Поневоле вспомнишь Дона Корлеоне и его знаменитое: «Я всегда все делал во благо Семьи»[6 - Цитата из культового фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец» (1972), снятого по одноименному роману Марио Пьюзо.].

Даже свободно избранным президентам Третьей Французской Республики пришлось условно присоединиться к этой всемогущей Семье, опутавшей своими сетями все континенты. Франция заключила не рядовой «союз» с Англией и Россией – а l’Entente cordiale, «сердечное согласие»!

Чтобы подчеркнуть теплую родственность этих отношений, в 1914 году в России был выпущен красочный плакат «Согласие» (см. Рис. 1).

Рис. 1

На плакате изображены три грациозные сестры, похожие на греческих богинь: Вера (Россия), Надежда (Англия) и Любовь (Франция). Фигуры сопровождаются стихами:

Франция

ЛЮБОВЬ в ней чистая горит

К земле родимой и народу, -

Объята ею, – отразит

Она тяжелую невзгоду…

Россия

В ней ВЕРА глубока; тревогой

Не поколеблема ничуть,

Святая Русь во имя Бога

Свершает свой победный путь…

Англия

НАДЕЖДА в ней всегда живет

На мощь величие России.

С ЛЮБОВЬЮ, ВЕРОЮ идет

Она на бой и их зовет

Сломить надменные стихии…

И вдохновляющий итог:

Перед грозой враждебных сил

В дни тяжкой скорби, испытаний –

Святой союз их в поле брани

Сам Бог с небес благословил.[7 - Цитаты с плаката «Согласие» (Россия, 1914).]

Но позвольте, кого-то на этом плакате не хватает… Где же мать этих очаровательных и смелых девушек, несчастная вдова София[8 - По преданию, знатная вдова София воспитала в благочестии 3 дочерей, которым дала имена, соответствующие 3 христианским добродетелям. Отроковицы отличались необычайной красотой и благоразумием. Узнав, что они христианки, правитель италийской области Антиох доложил о них императору. Тот призвал их к себе и, обещая различные почести, склонял принести жертву Артемиде, но они открыто исповедали веру во Христа. Вере было 12 лет, Надежде 10, Любови – 9 лет. На глазах матери их по очереди подвергали пыткам, а затем казнили. Но ни одна из мучениц, видя страдания сестер, не поколебалась в вере, а стоящая рядом София призывала их быть стойкими и не бояться мук. София погребла тела дочерей недалеко от города и пребывала на их могиле в непрестанной молитве, а на 3-й день скончалась. Она также считается мученицей, хотя приняла страдания за Христа не телом, а сердцем. (О. В. Л., Герасименко Н. В. Вера, Надежда, Любовь и София // Православная энциклопедия. – М., 2004.).]?

Она присутствует здесь незримо. Обратите внимание на шестиконечный крест в руке Веры-России – он предназначен для константинопольского собора Святой Софии. Этот роскошный, величественный православный храм был превращен в мусульманскую мечеть в 1453 году – после завоевания города турками[9 - Сергей Иванов, Сергей Бунтман «Судьба собора Святой Софии» (2020).]. Христианский мир даже за четыре с половиной века так и не смог смириться с потерей символа «золотого века» Византии.

Да, обладание Константинополем всегда было сладкой, притягательной, но, увы, несбыточной мечтой многих российских правителей. Об этом грезила прапрапрабабушка Николая – Екатерина II, задумавшая амбициознейший Греческий проект и писавшая своему другу, императору Священной Римской империи Иосифу II в 1782 году:

«Неограниченное доверие, которое я питаю к в. и. в-ву, дает мне твердую уверенность, что в случае, если бы успехи наши в предстоящей войне дали нам возможность освободить Европу от врага Христова имени, выгнав его из Константинополя, в. и. в. не откажете мне в вашем содействии для восстановления древней Греческой империи на развалинах ныне господствующего на прежнем месте оного варварского владычества, конечно, при непременном с моей стороны условии поставить это новое Греческое государство в полную независимость от моей собственной державы, возведя на его престол младшего из моих внуков, великого князя Константина…»[10 - Письмо Екатерины II императору Священной Римской империи Иосифу II от 10 (21) сентября 1782 года.]

Весь девятнадцатый век деды Николая II так или иначе пытались заявить свои права на столицу Османской империи. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 года, затеянной Александром II, журнал «Русский мир» провозглашал: «По нашему решению задачи – назовем его пока идеальным – Константинополь должен быть городом общим всему православному и всему славянскому миру, центром Восточно-христианского союза. В этом качестве он будет, следовательно, принадлежать и России, первенствующему члену этого союза, но не будет включен в непосредственный состав ее государственного тела <…> Все, что Константинополь заключает в себе великого, – его православно-христианский и исторический ореол, его несравненное географическое и стратегическое положение – будет принадлежать России наравне со всеми прочими народами, имеющими на него право по своей религии, этнографическому составу, историческим судьбам и географическому положению»[11 - Данилевский Н. Я. Константинополь // Данилевский Н. Я. Горе победителям. Политические статьи. М.: АЛИР, ГУП ОБЛИЗДАТ. 1998.].

Однако до сих пор к Османской империи было не подступиться – слишком сильным союзником она обзавелась! Интересы турков защищала Германия. В 1898 году, прибыв с визитом в Дамаск, кайзер Вильгельм II поклялся в вечной дружбе Османской империи и мусульманском миру в целом: «Пусть султан и триста миллионов магометан, разбросанных по земле и почитающих его как халифа, будут уверены в том, что германский император во все времена останется их другом»[12 - NARA, Стамбул, том 295, доклады из Мерсина от 3 июля 1915 г. и из Константинополя «Туннель Бахче» от 3 сентября 1915 г.; McMeekin, The Berlin-Baghdad Express, 233–258.].

Николай II, унаследовавший от своих предков не только шапку Мономаха, но вместе с ней и всю тяжесть вековых государственных амбиций, понимал, что только ослабление Германии позволит ему воплотить давнюю семейную мечту насчет Константинополя. Нужно было отвлечь Вильгельма от защиты далекой Османской империи.

«В феврале 1914 года российский совет министров провел заседание, чтобы обсудить перспективы завоевания Константинополя и проливов[13 - Речь о стратегических проливах Босфоре и Дарданеллах, соединявших россии?ские черноморские порты со Средиземным морем.], и пришел к выводу, что наиболее благоприятная возможность для этого возникнет в контексте общеевропейской войны. В апреле 1914 года царь Николаи? II утвердил рекомендации своего кабинета и поручил правительству предпринять все необходимые подготовительные меры для того, чтобы при первой же возможности захватить Стамбул и проливы»[14 - Юджин Роган «Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920».].

Французский посол Морис Палеолог рассказывает об откровенной беседе с Николаем II в феврале 1915 года: «Как только встают из-за стола, император увлекает меня в глубину гостиной, предлагает папиросу, и, принимая серьезный вид, говорит мне:

– Вы помните разговор, который был у меня с вами в ноябре прошлого года? С тех пор мои мысли не изменились. Однако, есть один пункт, который события заставляют меня точно определить: я хочу говорить о Константинополе. Вопрос о проливах в высшей степени волнует русское общественное мнение. Это течение с каждым днем все усиливается. Я не признаю за собой права налагать на мой народ ужасные жертвы нынешней войны, не давая ему в награду осуществления его вековой мечты. Поэтому мое решение принято, господин посол. Я радикально разрешу проблему Константинополя и проливов. Решение, на которое я вам указывал в ноябре, – единственно возможное, единственно исполнимое. Город Константинополь и Южная Фракия должны быть присоединены к моей империи»[15 - Жорж Морис Палеолог «Царская Россия во время мировой войны».].

План Николая был очень прост. Шаг первый: победить Германию на европейском фронте. Шаг второй: победить Османскую империю, оставшуюся без союзника. Шаг третий: водрузить на собор Святой Софии православный крест и, закурив сигару с достоинством Майкла Корлеоне, небрежно бросить поверженному султану: «Никогда не вставай на сторону того, кто идет против Семьи»[16 - Цитата из культового фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец» (1972), снятого по одноименному роману Марио Пьюзо.].

Николай был страшно обременен родственными обязательствами со всех сторон: он не мог подвести великих предков с их грандиозными планами; он сочувствовал матери, с юности ненавидевшей немцев; он обещал умирающему отцу сохранить в стране абсолютное самодержавие. Через два с половиной месяца после восшествия на престол юный царь заявил провинциальным дворянам: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все Свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой незабвенный, покойный Родитель»[17 - Речь Николая II от 17 января 1895 года перед представителями дворянств, земств и городов в Николаевском зале Зимнего дворца.].

Итак, Николай, ведомый тенями предков, решается на грандиозную войну. Разумеется, и основание для войны он находит семейное, родственное, по-другому никак не получается оправдать вступление России в чужой и далекий конфликт: «С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования… Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную, родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих Держав»[18 - Высочайший манифест от 20 июля 1914 года о вступлении России в войну.].

Формальный призыв «защитить братьев-славян» обернулся долгой кровавой бойней между настоящими братьями-монархами, превратившими в пепел четыре империи: Российскую, Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую. Каждый кузен искренне думал, что быстро и эффективно перекроит Европу; никто из них не ожидал, что элегантная дуэль между сверхразвитыми державами приведет к жутким потерям со всех сторон.

Вильгельм улыбался: «Обед у нас будет в Париже, а ужин в Санкт-Петербурге»[19 - Считается, что этой фразой германский император одобрил План Шлиффена, нацеленный на молниеносные победы – сначала над Францией и всего через два месяца над Россией.], Николай собирался завтракать в Константинополе… В итоге германский император отрекся от престола и сбежал в Нидерланды, а российский принял самое страшное наказание из всех возможных.

Вместе со своей горячо любимой семьей.

Пролог

1883 год

Франция. Верден.

– Леон! Леон, ты только посмотри! Это же настоящая бомба!

Франсуа влетел в уютный магазинчик на набережной Комедии, размахивая какими-то бумагами. Вид взбудораженный и даже дикий: пальто нараспашку, – и это в декабре-то, когда ветер с реки Мёз становится сырым и недружелюбным! – лабораторный халат весь перепачкан шоколадом и апельсиновыми брызгами, волосы взлохмачены.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом