Евгений Прядеев "Сити, деньги и перо"

Сити, деньги и перо
Евгений Прядеев

Дела медвежьи #5
Когда близкие люди начинают делить чьё-то наследство, дело обязательно закончится скандалом. А уж если имущества много, то и до душегубства недалеко.

Но самые большие проблемы начинаются, если вещичками покойного заинтересовался загадочный полковник госбезопасности по имени Эдик. Он же не умеет решать вопросы спокойно.

Евгений Прядеев

Глава 1

Почему я горжусь, что я пограничник?

Нет, совсем не за то, что 28 мая можно надеть зелёную фуражку, а затем творить разные большие или маленькие шалости. И не за песню «Офицеры границы» в исполнении Димы Горшкова. И даже не за то, что у меня есть друзья или однокашники в любом уголке нашей Родины.

Прежде всего, я горжусь тем, что часто видел мир с другого ракурса. Согласен, мысль корявая, но и объяснить её словами как-то проблематично. Это своими глазами видеть надо. Пограничники ходят по самому краю страны и следят за тем, чтобы он, этот краешек оставался неизменным. Так что, многое в нашей жизни удивительно само по себе и умные люди ловят эти моменты прикосновения к прекрасному. Жаль только, что умнеют люди обычно тогда, когда живут очень далеко от этого краешка, чаще всего потом, вспоминая байки из прошлого на встречах с друзьями 28 мая.

Я, например, видел вершину Эльбруса, до которой шлёпал пешком с тяжеленным рюкзаком за плечами и проклятиями в адрес тропы, которая никак не хотела заканчиваться. И лишь на самом верху я узнал, что туристам дают сертификат за покорение горы, а пограничников только птицы облетают.

Я видел эстонских военных, удивлялся их расхлябанности в двух шагах от нашей территории, а затем понимал, что они идут в другую сторону и мы сбились с маршрута. Скажи кому – не поверят. Всего-то делов, полкилометра в глубь чужой территории. Естественно, что мы никому и не сказали. По головке за такое не погладят. Тихонько посмеялись и пошли обратно, правда теперь уже аккуратно оглядываясь.

Я не знаю другой такой профессии, которая может показать мир с таких же разных горизонтов, да мне собственно, и не надо. На мой век хватит впечатлений от того, что я уже видел.

Я видел автомобильные камеры от большегрузов, плывущие по реке с грузом сигарет, и китайцев на моторных лодках с сумками чего-то запрещённого.

Я видел мёртвые деревни, которых линия государственной границы разделила пополам и жители просто разъехались в разные стороны. Я видел леса, в которых олени и лоси выходят на людей, нисколько их не пугаясь. Я видел места, в которые никто, кроме пограничников, не заходит годами.

Я видел мир таким, каким большинство людей его даже не представляет.

Я уверен, что у каждого пограничника найдётся в памяти история о том, чего обычные люди не видели и скорей всего никогда не увидят. И я горжусь именно этим! Родина доверила мне быть там, где всем остальным делать нечего.

Обо всём этом я думал, стоя на взлётном поле аэропорта Внуково, где совсем скоро должен был приземлиться нужный нам самолёт. Да-да, именно. До взлётки метров триста, а до некоторых самолётов и доплюнуть можно.

Подавляющее большинство пассажиров, регулярно пользующихся услугами авиасообщения, здесь никогда не были и не будут. Сюда даже таможенников не пускают, чтобы не дай бог ничего не спёрли. Здесь ходят аэродромные служащие, курят лётчики и шествуют пограничники.

Ну и мы с Мироном. Естественно, по блату и благодаря старым связям.

– Что-то долго борта нет, – недовольно пробурчал Мирон, ёжась на холодном ветру. Казалось бы, октябрь выдался вполне тёплым, отдельные экстремалы ещё в шортах ходят, а здесь холодина, как на Северном полюсе. Впрочем, на взлётном поле всегда сильно дует, всё-таки огромный пустырь с кучей работающих авиационных моторов.

– Ой, да ладно тебе! – махнул рукой Саня Тепляков. – Только что ж отзвонились. Самолёт сел по расписанию, значит скоро притащат к рукаву. Докурим и пойдём потихоньку.

Саня учился вместе со мной. Пускай не в одной группе, но кто обращает внимание на подобные мелочи. Казарма всегда остаётся казармой, где всё и все всегда на виду, а сущность человека выплывает наружу через крайне короткий промежуток времени.

На первом курсе мы столкнулись в наряде по столовой, затем несколько раз вместе ехали в электричке из увольнения… Всё! Этого оказалось вполне достаточно, чтобы между нами завязались тёплые приятельские отношения. Даже после выпуска, когда наш курс разъезжался по самым дальним уголкам необъятной Родни, мы с Саней старались не терять друг друга из виду и всегда быть в курсе карьерных изменений друг друга.

– Предчувствие у меня какое-то странное, – проворчал Мирон. – На душе неспокойно.

– Мирон, хватит психовать! – поддержал я однокашника. – Ты куда-то торопишься? Всё будет хорошо. Самолёт прилетит, человека встретим. Дай мне с однокашником спокойно пообщаться. Мы с ним уже, наверное, года два не виделись.

– Два с половиной, – поправил меня Саня. – Крайний раз на 28 мая и пересекались. Ты тогда ещё турбазу на водохранилище арендовал…

Тепляков мечтательно закатил глаза, видимо, вспоминая то сборище. На турбазу денег у меня, конечно бы, не хватило, но и три стоящих рядом друг с другом беседки обеспечили нам вполне просторную локацию для мелких шалостей. Построение, боевой расчёт, хоровое исполнение пограничных песен и прочие безобидные безобразия. Простые отдыхающие быстро смекнули, что к чему и обходили наш сабантуй по максимально широкой дуге, стараясь не мешать отдыху.

Впрочем, мы вели себя мирно, а самым главным во всей встрече оказалось, естественно, обсуждение, кто и как сильно изменился. Кто-то растолстел, другой облысел, а Толя и Синицын и вовсе оказался седым, как лунь.

Жены и дети тех ребят, кто не смог вырваться в одиночку, довольно быстро поняли, что они не «в теме» и отправились гулять по территории, а мы травили и травили байки о прошлом и настоящем.

Шашлык жарился непрерывно, водка с коньяком не заканчивались, а вокруг сплошь свои, с кем пройдено не так уж и мало общих дорожек. Что ещё нужно для счастья?

– Что-то со мной он День пограничника так не празднует! – прищурился Мирон, слушая восторженные рассказы Сани про ту давнюю встречу. – Денег, наверное, на меня пожалел.

– Конечно, пожалел, – невозмутимо ответил я, выщёлкивая из пачки очередную сигарету. – Нам в такие дни лишний рот, как нож по сердцу!

– О! Это ж Мерзкого присказка! – оживился Саня. – Где, кстати, этот ловелас? Слухи ходят, что он в Москву перебрался, но пока что его почти никто не видел!

– Перебрался, – не дал мне и рта открыть Мирон. – Ходит такой, важный весь, как будто коренной москвич в десятом поколении.

– Ого! – удивился Тепляков. – Как-то не очень на него похоже. А ты его вообще давно видел?

– Смотрите, это не наш самолёт? – теперь уже я перебил Мирона и указал рукой на тягач, который тащил за собой двухэтажный Боинг. Мерзкий в данную минуту находился не так и далеко от нас, но Сане пока знать об этом было не обязательно. Придёт время – все вместе сядем и посидим за кружкой пива, а пока у нас есть дело. Причём, если верить предчувствиям Мирона, то достаточно проблемное.

– О, точно! Наш борт! – чуть ли не подпрыгнул Саня и буквально потащил нас внутрь здания аэровокзала. Ну что ж, мероприятие выходит на финишную прямую.

Саню к нам приставили по просьбе Эдика. Вернее, Эдик попросил руководство КПП в аэропорту оказать нам полное содействие, но я вспомнил про однокашника, и решил немного переиграть сценарий нашего с Мироном задание.

Главное же что? Правильно, результат!

А победителей всё равно не судят!

Хотя я уже заранее представляю, как будет орать господин полковник, когда поймёт, что мы с Мироном и его тоже оставили с носом. Но почему-то банальная просьба встретить в аэропорту человека у меня тоже вызывала неосознанное беспокойство. А мы с Мироном давно привыкли доверять нашему подсознанию, оно всегда лучше нас чует любые неприятности.

Наверняка, пограничное руководство очень сильно удивилось просьбе оказать в аэропорту полное содействие двум неизвестным гражданским. Но это ещё куда ни шло. Гражданские могут оказаться кем угодно, просьбы госбезопасности приличные люди исполняют быстрее приказов, так что тут ничего странного. Подобные просьбы не редкость и чаще всего заканчиваются банальщиной типа посещения магазина беспошлинной торговли или торжественной встречи чьей-нибудь супруги.

Но вот когда в сопровождающие гражданские запросили не кого-нибудь, а целого подполковника, причём ещё и с конкретной фамилией, глаз задёргался у многих.

Сам Саня удивился гораздо больше. Сначала огромному количеству инструктажей и напутствий, как быстро и безболезненно избавиться от старших братьев в лице госбезопасности, а затем от внешнего вида двух уродов, которых он заранее ненавидел. Нас он явно увидеть не ожидал.

– Не понял, – так в переводе на русский звучала его изумлённая тирада. – То есть это вы и есть те два мажора, которым надо оказать самое полное содействие во всех их маленьких шалостях.

– Ну да, – расхохотался я. – А что? Рылом не вышли? Или тебе каких-то особенных надо, которым и поджопник отвесить не очень страшно?

– Ну вообще-то Винни, ты не медведь, а порядочная свинья, – возмутился Саня. – Если тебе что-то нужно, то мог бы просто позвонить, а не ставить моё начальство в непотребную для него позу.

– Мог бы, – посерьёзнел я. – Но мне нужно, чтобы потом тебя не сделали крайним и не пытались обвинять во всех самых страшных грехах. Так что звонок руководству это, в первую очередь, твоя страховка. Если что, ты теперь можешь с самыми честными глазами утверждать, что вообще ни причём и просто исполнял приказ вышестоящего начальства.

– Ого! – Тепляков пока ещё не до конца осознал всю серьёзность сложившейся ситуации, вернее, размер той задницы, в которую мы пытаемся его затащить. – Прямо-таки тайны Мадридского двора. Ладно, обсудим, тем более у меня и правда карт-бланш практически на любые безобразия. Саня!

И он протянул руку к стоявшему рядом со мной Мирону.

– Тоже пограничник?

– Естественно, – подтвердил я прошлое друга и напарника.

– Значит тогда споёмся, – заулыбался однокашник и обхватил меня неожиданно сильным захватом. – Ух и растолстел ты, чертяка! Видать, и впрямь на гражданке неплохо кормят!

– По-разному, – уклонился я от ответа. – Пойдём, поболтаем где-нибудь в тишине.

Пока шли до кабинета, я расспрашивал Теплякова об общих знакомых и однокашниках. Всё-таки поддерживать связь со всеми занятие крайне трудозатратное, да и отошёл я последнее время от общей тусовки. Новости оказались неутешительные. Народ бежал со службы, используя любые возможности.

– Понимаешь, вроде бы всё хорошо, – сокрушался Саня. – Работа есть, зарплату платят, иногда даже отпуск летом выпадает. Но как же утомили идиоты среди начальников! Винни, если бы ты знал, сколько их развелось. Такое ощущение, что они почкованием размножаются. Ничего не делают, никак не помогают, но зато целыми днями изобретают новые инструкции, как что-нибудь запретить или не позволить. Им всем уже далеко за полтинник, а то и за шестьдесят, они устарели морально и физически, но продолжают держаться за кресла всеми доступными частями тела. Глянешь на эти рожи и повеситься хочется.

К сожалению, Саня был не первым, от кого я слышал подобные рассуждения. Не умеешь что-то делать – стань начальником! Этот анекдот в последнее время стал реальностью. И если один-два дурака на руководящих должностях не могут сильно испортить общий котёл каши, то когда их количество начинает превышать какую-то критическую массу, начинается хаос.

Жаль только, что умные люди никогда не останутся без работы, а границу по итогу охранять будет некому.

– Тепляков! Остановитесь! – голос прозвучал настолько неожиданно, но я едва удержал себя от желания отпрыгнуть в сторону. Обернувшись, я увидел, как в нашу сторону направляется усатый худой мужчина в форме и с погонами полковника.

– Доброе утро, Евгений Вячеславович, – без особого почтения поздоровался Саня.

– Что вы здесь делаете? – кинув на нас подозрительный взгляд, осведомился полковник.

– Работаю, – практически огрызнулся Тепляков. – У вас ко мне что-то срочное?

– Тепляков! Мне кажется, что я имею право задавать подобные вопросы! – судя по всему, полковник не ожидал столь жёсткого отпора и откровенно опешил от происходящего.

– Евгений Вячеславович, я выполняю поручение командира отряда, все вопросы к нему, – безапелляционным тоном заявил мой однокашник. – А сейчас извините, мы торопимся.

Развернувшись на каблуках, Саня быстрым шагом направился по коридору, а мы с Мироном, переглянувшись, пошли следом за ним, так и не издав ни звука в сторону полковника.

– Крутовато ты с ним, – негромко прокомментировал я увиденное, догнав однокашника. – Или у вас сейчас так принято общаться между собою.

– Да пошёл он! – неожиданно зло огрызнулся Саня. – Перевели откуда-то с Лубянки, очередной прыщ на неприличном месте. Где и когда он служил – никто не знает, зато гонору, как будто лично у Карацупы собакой подрабатывал. Ходит, всё время свой нос сует куда ни попадя. Я вообще не понимаю, чем он занимается.

– Может, от особистов казачок засланный? – предположил Мирон. – Бывает же такое. Присылают вроде дурачков жалом поводить, обстановку разведать.

– Да не знаю я, – отмахнулся однокашник. – Не до него сейчас, нам бы человека не проворонить.

Вообще-то, услышав суть нашей с Мироном просьбы, Саня поначалу таким энтузиазмом не светился.

– Андрюха, ты прежде, чем мне подобное предлагать, головой думал или каким-то другим местом? – уставился на меня широко раскрытыми глазами Тепляков. – Это ж подсудное дело! Меня прокуратура мехом наружу вывернет. И это в лучшем случае! А то и уволят попросту.

– Саня, тебе сказали оказать нам полное содействие, – уговаривал я приятеля. – Ну мы же не по частной лавочке сюда приехали. И не пару ящиков икры пытаемся через границу протащить. Мы по делу, причём очень важному.

– Да я не против, – сопротивлялся Тепляков. – Вот только ты уедешь, а я останусь. И все шишки обязательно посыпятся на мою голову. Ты хотя бы сам посчитал, сколько статей УК и прочих указиловок мы планируем нарушить?

– Вот именно поэтому и был организован звонок твоему руководству, – тоном искусителя продолжал убеждать я своего однокашника. – По сути своей-то, кроме тебя в этом балагане вообще никто не участвует. Твоих прав вполне хватит, чтобы проштамповать бумажки и провести процедуру через компьютер. А большего и не надо. Мы уедем через служебную парковку, а ты выйдешь через зону прилёта, мило улыбнёшься встречающим и всё!

– Я прям заранее представляю, как Эдик орать будет! – мечтательно закатил глаза Мирон.

– Какой Эдик? – не понял нас Саня. – А что я вашему полковнику Седых скажу, если он в зоне прилёта будет.

– Эдик – это есть полковник Седых, – успокоил я однокашника. – С ним, если что, Мирон общаться и будет.

– Чудны дела твои, – пробормотал Тепляков, а затем посмотрел мне прямо в глаза. – Я хочу позвонить командиру отряда! Обидишься?

– Нет, с чего бы это? Я прекрасно понимаю, на что тебя толкаю! Так что звони!

– Мне наоборот кажется, – добавил Мирон, – что это сейчас самое разумное. Если командир скажет да, то тебе вообще предъявить нечего. А иначе, я думаю, он не скажет.

Саня вздохнул и потянул из кармана служебный мобильник. Переговоры с руководством и впрямь оказались достаточно короткими. Судя по всему, Теплякову не только подтвердили ранее отданные распоряжения, но ещё и наорали вдогонку, чтоб не отвлекал высоких начальников неуместными уточнениями.

Саня завершил вызов, недоверчиво покрутил головой, а затем почесал затылок.

– Да уж, задачка! Зачем это нужно, ты мне, конечно же, не расскажешь!?!