– Ты… справишься? – тихо спросила.
Дагрей помолчал, обдумывая ситуацию, и так же тихо ответил:
– Да.
– Ладно, – я невозмутимо пожала плечами, – как скажешь. А что будем делать с физической близостью?
Такого вопроса Эрих не ожидал, и все же, с нежностью глядя на меня чуть мерцающими в предрассветном полумраке глазами, искренне сказал:
– Обожаю твою прямолинейность. Никаких уверток, никакого лицемерия, никаких манипуляций… Мелани, ты потрясающая.
– О, да, – даже спорить не буду. – Но, видишь ли, любимый, твоей потрясающей женщине как бы требуется окситоцин. И не синтетический. И не в капельнице.
Эрих медленно поднялся из-за стола. Еще медленнее подошел к дивану, на котором я вполне себе неплохо устроилась и вообще всю ночь с комфортом провела. Затем, глядя мне в глаза, очень плавно опустился на колени.
Я дыхание задержала, обалдело глядя на него.
А Эрих мягко коснулся моей правой ноги. Легко скользнули вверх чуткие пальцы, с упоительной нежностью прикоснулись к ступне его губы…
И тут в доме раздался вопль!
– Млять! – раздраженно отреагировала я.
– Это моя мать, – напряженно произнес Эрих, сходу определив, чей это голос.
И тут такое дело – Эрих как архонт меня чувствует, и даже читает всех, кто находится рядом. Вопрос – есть ли подобные способности у усилителя, который раза в три, а то и четыре старше Эриха? Что-то мне подсказывает, что да.
А еще, что-то мне подсказывает, причем даже не интуиция, а просто память, что мадам решила исполнить свою угрозу на тему «Эрих нуждается в материнской любви и заботе. Я займусь этим. И тогда… для тебя в его сердце не останется места, солдафонка проклятая».
Короче, это была война.
А на войне уверенно побеждают всяческие «солдафонки», так что…
Я резко подалась вперед, обхватила Эриха ногами, не давая подняться, и подключилась к системе безопасности, чтобы обнаружить вполне ожидаемое – никакого вторжения не было. И никакого взлома. И никакой опасности.
Зато имелась одна истерично вопящая особь относящаяся к виду – свекровь паршивая, мозговыносящая.
Подключившись к жилищу самого преданного офицера Эриха, я попросила:
– Тамран, там у усилителя истерика эгоистичной направленности. А Эрих у меня всю ночь работал, выслушивая нытье великих домов Тайрема, и я думаю, нытья с него на сегодня уже хватит. Будь добр, разберись, пожалуйста, с этой на всю голову озабоченной.
И отрубилась.
Потрясенный Эрих растерялся настолько, что я не удержавшись, пару секунд просто им любовалась. Реально, шикарное было зрелище, мне даже понравилось. Очень.
– Тебе нравится видеть меня растерянным? – переспросил мгновенно считавший мои мысли архонт.
– Ага, – честно призналась я. – Я тебя видела всяким, даже почти каменным, и с половиной руки вместо целой, и с бутылкой, с моей заботливой подачи радостно опускающейся на твою голову, но вот растерянным видеть еще не приходилось. Шикарное зрелище!
Тут дом потряс еще один вопль.
Я отреагировала на него, нежным и собственническим жестом обняв Эриха.
– Мелани, – напряженно произнес он, – что ты творишь?
– Ооо, – протянула я, приближаясь к его губам, – я, малыш, удовлетворяю потребность в окситоцине. А ты?
– А я с трудом сдерживаюсь, – неожиданно хриплым и сиплым голосом ответил он.
– А ты не сдерживайся, – посоветовала я.
– Если я не буду сдерживаться, ты очень быстро станешь как моя мать! – высказал Дагрэй и даже попытался отстраниться от меня.
Но тут такое дело:
– Эрих, иди нахрен, – послала его я.
– На хрен не идут, Мэл, – прошипел он, напрочь теряя всю свою сдержанность, – на него нарываются.
И я как-то сходу поняла, что нарвалась. Но на все остальные понимания уже не оставалось ни времени, ни пространства, ни способностей рассуждать здраво. В единый миг Эрих сжал меня так крепко, что стало трудно дышать, а затем жестко и властно прижался к моим губам, как-то сходу заставив вспомнить, кто в наших отношениях сильный и опытный, а кто не только существенно слабее, но и тупо нарвался, не особо понимая на что именно.
Рывок, и подтянув меня ближе, Эрих почти уложил на диван, накрывая собой и лишая вообще возможности дернуться, но я не то чтобы дергалась. Растерявшись от его напора, я с трудом пыталась вдохнуть, потому что воздуха резко стало не хватать, как и хоть чего-то охлаждающего, потому что целовал Эрих горячо и жадно, посрамив одним своим поцелуем все мои попытки перехватить инициативу в наших отношениях.
«Сволочь!» – мысленно выругалась я, точно зная, что услышит.
– О, да, – подтвердил Эрих, срывая с меня майку.
Треск ткани, жадные голодные поцелуи, всего миг прохлады и жаркая волна поднимается в теле, и накрывает полнейшая растерянность, смешанная с абсолютным чувством собственной беспомощности. За всеми этими событиями я как-то упустила тот факт, что Эрих изначально был сильнее. И решительнее. И настойчивее. И в целом бешено хотел секса. А я, кажется, хотела только обнимашек. Таких нежных, ванильных и ни к чему дальнейшему не ведущих. Меня вполне устраивало то, как он обнимал меня по ночам, и спать с ним рядом тоже устраивало, и страшно рядом с ним не было… вот до этого момента.
– Мне остановиться? – почти рыча, вдруг спросил Эрих.
– Да! – я себя так почувствовала, словно мне только что спасательный круг кинули.
И почти сразу ощутила дикую волну сожаления от Эриха… словно этим кругом, который мне милосердно бросили, ему прилетело по голове.
– Млять! – разъяренный стон.
Никогда не знала, что можно разъяренно стонать… вот вообще никогда – до этого момента.
Эрих резко поднялся, умудрившись в процессе поднимания как-то укрыть меня своей рубашкой. Затем прошел к окну и, распахнув его, замер, упираясь руками в подоконник и тяжело дыша в порывах прохладного утреннего ветра.
Я же потрясенно обнаружила, что из одежды на мне остались трусики и только. Майка, шорты и спортивный лиф необратимо порванные валялись на полу. Мое полнейшее офигение располагалось где-то там же.
– Почему я чувствую твой страх? – не оборачиваясь, тихо и хрипло спросил Эрих.
– Да потому что ты капец какой страшный, Эрих! – не сдержалась я.
Дагрэй медленно повернулся, сложил могучие руки на могучей груди, прислонился бедром к окну, и молча посмотрел на меня, невербально намекая, что как бы – я сама начала.
Внизу у его маман прогрессировала истерика, и как самый натуральный истероид она явно нуждалась сейчас в зрителях и сочувствующем ее страданиям сыне, но сын определенно отказывался внимать ее истерике. Зато определенно требовал объяснений по поводу моей. И как бы он был прав, это да, но…
– Эрих, ты страшный, – я могла бы смолчать или попытаться как-то выкрутиться, но я из десанта, у нас рубят правду-матку сразу. – Не знаю, о чем я вообще думала, но если честно, мне гораздо больше нравились наши отношения без… секса.
И взгляд седьмого архонта стал непередаваемым.
Такое ощущение, как будто я ему только что влупила по морде со всей силы, причем удар был усилен экзоскелетом, а он даже не может понять, за что я так с ним.
– Мелани, – бесцветный потрясенный голос, – ты это серьезно?
– Да… – мне почему-то вдруг стало как-то стыдно за себя.
Только, несмотря на совесть, все равно я была рада, что Эрих остановился и продолжать не стал.
– Хорррошо, – он так это сказал, что мне холодно стало, а еще, вопреки попытке сделать вид, что все хорошо, у Эриха все мышцы обозначились – мужик титаническими усилиями сдерживался. – Я понимаю, – но он явно не понимал, – у тебя не было мужчин и для тебя подобные отношения… нечто непознанное, но… Мелани, пожалуйста, постарайся вспомнить наш первый раз на моем корабле. Тебе ведь понравилось.
И пытливый взгляд в мои глаза.
Ну, что тут сказать… Сказала как есть:
– Эрих, гораздо больше мне понравилось вырубить тебя бутылкой по башке. Ну и когда ты был связанным и бесился.
Пауза, резкий выдох и вопрос:
– А сейчас что изменилось?
Те еще вопросы он сегодня задает. Сев на диване, и прикрывшись его рубашкой по самую шею, пожала плечами и была честна до последнего.
– А сейчас, Эрих, я не хочу бить тебя ни бутылкой, ни чем-либо еще. Прости.
Он как стоял, так и остался стоять, глядя на меня так, как я не знаю как. У меня не было слов для эмоциональной характеристики его взгляда. И вообще создалось впечатление, что Эрих сейчас был какой-то невменяемый, и в этом я почему-то виновата.
Неловко поднявшись с дивана, я завернулась в его рубашку, распустила собранные в неаккуратный пучок волосы и предложила:
– Пошли спать. Утро вечера мудренее и все такое. И вообще, кажется мне для дозы окситоцина достаточно только обнимашек, вот. Ну, я в душ первая. И одна.
Когда я вышла из его кабинета, там что-то сломалось. А потом еще что-то.
Осторожно приоткрыв двери, увидела, что Эрих доламывает стол, а шкафу и креслу уже ничего вообще не поможет.
– Полегчало? – спросила сочувственно.
– Любимая, пожалуйста, на пару секунд закрой дверь с той стороны, – очень ласково попросил Эрих.
Да без проблем – закрыла.
В кабинете еще что-то грохотнуло, затем разбилось, а после внизу раздались крики охраны «Неопознанный диван на территории!». Ну, твою ж мать, вот за что он так с диваном, а?
Открыла дверь, посмотрела на разъяренного мужика и решительно высказала:
– Дагрэй, не беси меня! Пошли спать, кому сказала!
Он промолчал, только глаза закрыл и стоял теперь, тяжело дыша и явно пытаясь успокоиться.
И тут в нашу счастливую троицу – я, он и его стресс, ворвалась четвертая лишняя составляющая.
Маман в трехслойном шелковом халате, срамя мой убогий клочок темных волос своей роскошной золотистой шевелюрой длиной до пола, вплыла в кабинет Эриха и дрожащим, полным невыразимых страданий голосом с душевным надрывом пролепетала:
– Дорогой, мне приснился чудовищный кошмар!.. Это было ужасно! Мне требуется поддержка, а возможно дивное украшение, способное восстановить мой хрупкий душевный баланс, и искренняя сыновья забота!
Однако настроение у Эриха было явно не соответствующим ее запросам.
– Искренне сочувствую, матушка, выпейте успокоительное.
И решительно пройдя мимо оторопевшего памятника хрупкой душевной организации, отправился прочь, не оглядываясь.
– Но… Эрих, – сдаваться сие дивное видение, на котором мне до сих пор чудился слой фарша, явно не умело, – мне же приснился кошмар!
И Дагрэй остановился.
Затем резко развернулся, дошел до дверей в свой кабинет и разъяренно ответил:
– Приснившийся кошмар это мелочи, матушка. А я вот, например, в этом кошмаре живу!
И на этой фразе, Эрих подхватил меня на руки и утопал вместе со мной, оставив мать в полнейшем ошеломлении.
Коварно помахала ей ладошкой на прощание, не удержалась просто.
* * *
Мыл меня Эрих. Я даже не рыпалась, потому что настолько злым его еще не видела.
Не смотря на с трудом сдерживаемую ярость, прикасался Эрих нежно и бережно, волосы ополаскивал с нескрываемым наслаждением, а потом завернул меня в полотенце и отнес на кровать.
– Эм, ты меня забыл одеть, – осторожно намекнула ему.
– Серьезно? – переспросил Эрих.
– Угу, – несмотря на титаническую выдержку архонта, я почему-то сейчас его немного побаивалась. – Но ты не переживай, я сама пижаму надену.
– Да? – и тон его мне вдруг как-то вконец не понравился. – А, напомни, где твоя пижама?
– Да там, в шкафу… – напряженно ответила я.
Секунд через пятнадцать внизу раздалось истеричное: «Неопознанный шкаф на территории!». Но почти сразу прогремел выстрел, и крик охранников сменился на: «Неопознанный пожар на территории».
Нормально так.
