– Ты? Ты…
Мне кажется, я задыхаюсь. Все слова разбежались, и собрать их во что-нибудь вменяемое мне удаётся не сразу.
– Вы спали в одной хижине! Все это видели!
– Ты месяц спала в палатке Леннона. Мне что, озаботиться ещё и тем, что ты беременна? Лучше не надо! Беременность и роды в этом лесу ты точно не переживёшь, и, боюсь, на этот раз я буду бессилен!
Он орёт. Если у него и был какой-нибудь хитрый план, то теперь вся деревня в курсе, что он вполне вменяем.
У меня трясутся руки. И я уже, оказывается, давно рыдаю. Только теперь заметила.
Он швыряет испорченный прут в костёр, вынимает новый и берётся за него. Пока я молчу, дело спорится – будущая стрела похожа на будущую стрелу.
– Рэйчел говорит, что… ты отец.
– Забавно, – хмыкает. – Рэйчел знает обо мне больше, чем я сам.
Я начинаю рыдать ещё сильнее. Слёзы просто душат.
– Это не ты?
– Это не я.
Интересно вот: от плохих новостей я расстраиваюсь, но держу себя в руках. А стоит обрушиться новостям хорошим – и выдержке конец. Слёзы, как горная река.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Я просто… мало помню…
Мой нос полон соплей и дышать приходится ртом, а поскольку вся эта беседа – эмоциональный предел, из меня иногда вырываются некрасивые хлюпающие звуки.
– Только сегодня, а точнее, сейчас, Рэйчел объяснила мне… что такое… ну, секс. Мы ничего такого с Ленноном не делали! И… я помню об этом настолько мало… да ни черта я не помню! Вообще, ничего! Поэтому, думаю, у меня этого и в прошлой жизни не было.
Он замирает. Смотрит прямо перед собой на тонкие лучи света, сочащиеся из изгороди, потом медленно поворачивает голову, и мы оба зависаем в глазах друг друга.
– Ты не девственница.
У меня мороз по коже. И приступ неукротимых слёз в миг вылечен.
– Тебе откуда знать?! – выпаливаю я.
Его глаза сужаются. Такого выражения на его физиономии я ни разу ещё не видела. Даже дышать перестаю в предвкушении того, что он ответит.
– Ложись спать. Этой ночью мы уходим.
Глава 3. Бегство
MotionSickness – PhoebeBridgers
На мне куртка и рюкзак. В рюкзаке только лекарства. Всё тяжелое у него: наша одежда, спальники, мачете, запасы еды, палатка, нож, копьё, бутылки с водой и туалетные принадлежности. И всё равно я еле ноги волоку.
Рюкзаки собирал Альфа. Запасы еды тоже. Я понятия не имела, что у него всё давно продумано, рассчитано, заготовлено: сухие фрукты, вяленая рыба и мясо. Даже сахар есть кусочками и несколько консервов – не всё, оказывается, он отдал тогда Цыпе.
Я сама себя не узнаю: он сказал пора, и я встала, натянула куртку, повесила на себя рюкзак и вышла. Теперь вот топаю вслед за ним и не задаю вопросов. Не то что бы мне было не интересно, куда мы идём и почему выбрали этот путь, просто я уверена в его решениях.
Мы почему-то и в лес не пошли, и не спустились на пляж. Насколько я могу ориентироваться в темноте и узнавать местность, наш маршрут проходит вдоль побережья, но на возвышении. Мы проходим все точки, где в долгосрочном плане планировалось выстроить все десять срубов.
Уже очень короткое время спустя я с трудом передвигаю ноги – чтобы сделать шаг мне требуется усилие. Всё дело в ночном времени – я в этом уверена, просто мой организм – дневная птица, а не ночная.
– Можно передохнуть? – спрашиваю у него, вконец выбившись из сил.
Он останавливается, смотрит на меня с некоторой обречённостью, затем вздыхает и говорит:
– Снимай рюкзак.
– Да я сама понесу! Только давай немного передохнем.
– Некогда отдыхать.
Альфа протягивает руку и не грубо, но всё-таки резковато стаскивает с меня рюкзак.
– Ты думаешь, они станут нас преследовать? Считаешь, им заняться нечем?
– Не знаю, – отвечает он. – В последние дни так и было.
Ясно, значит, мы перестраховываемся. Что иногда тоже нужно.
– Но почему нельзя просто передохнуть? Ночью идти опасно. Давай дождёмся утра?
– Дойдём до лагуны, тогда и остановимся. Минут на двадцать.
Я в ужасе: такое расстояние, да ещё ночью, мне точно не пройти. Мало того, что силы не восстановились после болезни, так ещё и куртка – в ней тяжело идти! Раньше я в куртке только спала.
Спотыкаясь и еле перебирая ногами, я стараюсь не отставать от него.
– Ты правда, думаешь, они за нами пойдут?
– Теперь у них есть всё, кроме развлечений, – отвечает он, не задумываясь. – Гоняться за ведьмой очень увлекательно, а ненавидеть – вообще, любимое занятие всех времён и народов. Очень выгодно отвлекает от проблем насущных и тяжело решаемых. Сложно придумать, как пережить зиму без овощей и фруктов, но можно легко избавиться от ведьмы. Реальную проблему это не решит, но позволит чувствовать себя лучше.
– Они всерьёз ненавидят меня?
Альфа останавливается и некоторое время очень внимательно рассматривает моё лицо.
– Я не знаю. Ты почти всё время сама по себе. Если бы больше проводила с ними времени, у тебя однозначно было бы больше шансов на их снисхождение.
– Терпеть не могу снисхождение!
– Даже ценой жизни?
Я не знаю, что на это отвечать. Слишком сложный вопрос для моей скудной памяти и ненадежно работающего мозга.
– И Леннон тоже меня ненавидит?
– Не знаю.
Чуть погодя он решает всё же добавить:
– Леннон нет. Леннон точно нет.
Как только мы, с горем пополам, добираемся до скалы, я получаю долгожданные указания:
– Посиди пока, передохни.
Альфа вынимает из своего рюкзака верёвку. Она связана из двух: первую, пластиковую изумрудного цвета, мы нашли на побережье, вторую, сделанную из натуральных волокон, Альфа принёс из землянки, ещё когда наткнулся на неё в первый раз.
– Что ты будешь делать? – спрашиваю.
– Мы спустимся в низину тем же путём, каким однажды поднялись сюда, на скалу. Это сэкономит нам несколько часов пути.
Гениально! Только теперь я понимаю: если бы мы пошли по пляжу, на весь путь в моем нынешнем состоянии ушёл бы день, не меньше. А так, когда спустимся, нам уже будет рукой подать до лагуны. Там и отдохнём.
Альфа привязывает верёвку к своей талии одним концом, а второй обвязывает вокруг меня.
– Ты первая. Как только спустишься до выступа, подожди меня. Длины верёвки до конца лаза не хватит.
– Хорошо, подожду.
Мне бы сейчас главное только спуститься в целости и сохранности, как он и предполагает, а не шлёпнуться. Недостаток сил и слабость – это только одна проблема, вторая заключается в том, что я ещё и соображать стала хуже.
Свесив в лаз ноги, я долго не могу решиться опустить туда же живот.
– Не бойся, – приободряет меня мой спутник. – Я удержу.
Минут десять спустя, когда я в гордом одиночестве сижу на выступе и жду, пока он тоже слезет, меня развлекают размышления о том, что всего нескольких его слов – обещания удержать – хватило, чтобы я тут же рванула вперёд.
Вместо Альфы первыми появляются наши рюкзаки. Я ловлю их и отвязываю.
– Зачем? – спрашивает он, спустившись.
И до меня только теперь доходит, что верёвка нужна была только для того, чтобы спустить рюкзаки и меня. Я – третий рюкзак, самый тяжелый.
– И самый ценный, – добавляет Альфа.
Последняя фраза у меня вслух что ли вылетела? Господи, что же делать с головой… Но «самый ценный» мне очень нравится. Невообразимо сильно, так, что я аж до ушей улыбаюсь, и мне приходится отвернуться, чтобы он не заметил.
– Дальше я спущу тебя на верёвке, – объясняет Альфа. – Но, если её длины не хватит, тебе, возможно, придётся спрыгнуть. Сможешь?
– Конечно, – обещаю я. – А как спустишься ты?
Тяжко вздохнув, он обрисовывает свой план:
– Пока ствол дерева будет достаточно узким, и я смогу его обхватывать, буду ползти. Как только он расширится настолько, что мне никак его не обхватить, привяжу верёвку и спущусь по ней. Надеюсь всё получится.
И мне становится ясно: наш гениальный план – это только для меня расслабленный безопасный аттракцион, а для него – испытание.
– Слушай, – говорю ему, – там внизу была умершая ветка. Я её запомнила, потому что она тянулась-тянулась к свету, но так и не дотянулась. Предлагаю вот что: полезем до этой ветки по очереди, потом ты спустишься первым вниз, а я перекину верёвку через ветку – её длины должно хватить – и присоединюсь к тебе. Потом просто выдернем её конец. Так и для тебя безопаснее будет, и верёвку сохраним.
Альфа смотрит на меня с недоверием:
– Я не помню там никаких веток.
– Просто ты невнимательный.
Я лезу первая. Как только добираюсь до ветки, усаживаюсь на неё в том месте, где она прикреплена к стволу, и отвязываю верёвку.
– Ну что? – кричит мой напарник. – Есть там эта ветка?
– На месте, – ору в ответ. – Спускайся давай!
Вместо него опять первыми вниз съезжают рюкзаки. Я думаю: почему просто не сбросить их отсюда на землю? Биться-то там особо нечему.
Добравшись до меня, начальник миссии, в конце концов, хвалит:
– Молодец, Седьмая. Верёвка нам ещё пригодится.
Он тоже пропускает ветку между ног и садится позади меня.
– Я думала, ты сразу вниз спустишься.
– Немного передохну.
Он запыхался: ползти, упираясь руками и ногами в отвесную стену скалы, а спиной в ствол дерева довольно непросто, опасно и требует немало сил. Он тоже устал. И он тоже после болезни.
– Я вот всё думаю…, – начинаю и намеренно замолкаю.
Не проходит и минуты, как он любопытствует:
– О чём?
– Ну вот, ты же сказал, что кое-что вспомнил, когда я болела. Правда, не сказал, что именно, но ладно, допустим, это так. Но ведь поцеловал-то ты меня до того…
