– Ты осваивайся, Василиса, и если что надобно будет, то я тут, в деревне. Только сама долго по округе не гуляй, сразу ко мне иди, спросишь воеводу, меня все знают. А то ведьм в деревне не особо любят.
– Приятно было познакомиться, – выкрикнула в широкую кольчужную спину воеводы Юлька. – Хорошенький, – добавила она, когда дверь с грохотом закрылась. – Глазки такие красивые.
– Симпатичный. – Я набрала еще водички из ведра. – Вкусная! А холодная – аж зубы сводит.
– Побрить бы его еще…
– Нашла о чем думать! – запоздало возмутилась я. – У нас тут проход в другой мир открылся, а ты – побрить, хорошенький! Видела бы ты, как он на меня мечом замахивался! Хорошо, я с похмелья тупила, а то не было бы у тебя подружки.
– Ладно, помнится, вчера у нас созрел план: позвонить нотариусу и потребовать объяснений. Похоже, она единственная в курсе двух миров и всех этих условий про тыквы.
Я сходила за мобильником, нашла номер в памяти.
– Алло, Элеонора Портосовна, – сказала я в трубку. – То есть Эльвира Протосовна. Это Василиса…
– Говорите. – Если бы голосом можно было заморозить, я бы уже упала на пол и разбилась на миллионы ледяных осколков.
– У меня появились вопросы по поводу наследства. Могли бы вы кое-что разъяснить?
– Консультация – пять золотых за час.
– Сколько? Это по какому курсу?
– В рублях я консультирую только по делам техномира.
В трубке раздались короткие гудки. Я нажала на отбой и пошла в комнату. Жаба в террариуме словно почувствовала, что пахнет жареным – повернула голову, вжалась влажными телесами в пол.
– Нам надо раскулачить Амфибрахия, – твердо заявила я.
Я натянула желтые резиновые перчатки едва не до локтей, нацепила на нос очки для плавания.
– Тут пишут, что железы жаб впрыскивают яд, только если хищник их прокусит, – прочитала Юлька с ноута. Она встала рядом со мной и раскрыла сиреневый зонтик, я покосилась на нее с недоумением. – Но лишняя осторожность не помешает.
Прячась за Юлькиным зонтиком, я опустила руки в аквариум, сжала влажные бока Амфибрахия, пальцы погрузились в вялую тушку. Я попробовала его приподнять – не тут-то было. Амфибрахий будто приклеился к полу, уперся кривыми лапами, как бульдог.
– Попробуй его спихнуть, – посоветовала Юлька. – Подтолкни под попу.
Я попыталась засунуть руку под жабу, выскрести монетки, но Амфибрахий вдруг надулся, в шее у него что-то заклекотало, и я в испуге отдернула руки.
– Он весит килограммов двадцать, – пожаловалась я. – И ластами держится.
– Давай лопатой подковырнем, – предложила Юля.
– Пораним еще. Он только с виду грозный, а так мягонький. Да и в условиях было что-то про жабу.
Юлька сбегала в спальню, принесла листок.
– «Пятый пункт, – прочитала она. – Кормить златоносную жабу по четным дням, десять червей не менее вершка длиной». А ведь сегодня шестое!
Червей я нарыла в навозной куче за сараем. В этом мире у меня был сарай, заваленный всяким барахлом, вниз по холму сбегал заросший бурьяном огород, упираясь в частокол, увешанный чугунками, сирень у дома цвела предгрозовым облаком.
Я опустила червей в мисочку в углу террариума, поставила рядом плошку с чистой водой и ушла на кухню под пристальным взглядом Амфибрахия, а за углом присела и на четвереньках вернулась назад в комнату, держась ниже террариума, стоящего на приземистом колченогом столике. Жаба некоторое время сидела без движения, потом поковыляла к тарелочке.
– Давай! – взвизгнула Юлька, стоящая на стреме на лестнице в прихожей.
Я подскочила, запустила руку в террариум, сгребла горсть монет и отпрыгнула в сторону. Амфибрахий метнулся назад, упал на кучку золота, растопырив лапы, червяки расползлись из тарелки по всему террариуму.
– Ну что, сколько там? – приплясывала от нетерпения Юля.
– Семь, – пересчитала я монетки. – Прости, бро, мне это правда было нужно.
Жаба презрительно отвернулась. Длинный язык розовой молнией выстрелил в червяка.
– Он утешится, – успокоила меня Юля.
Юлька отправилась в общежитие за вещами, я взяла с нее клятву, что одну она меня здесь не бросит. А я шаталась по дому, прибирая следы вчерашнего шабаша. На столе высилась горка мандариновых шкурок, пол усыпали фантики от шоколадных конфет. Чучело волка обзавелось веночком из привядших одуванчиков. Я стянула венок, бросила его в мешок для мусора, отряхнула макушку волка от сора и, заметив какое-то движение, склонилась ниже, развернула шерсть. Блохи бросились врассыпную под моими руками. Я взвизгнула, отскочила в сторону и, схватив рюкзак, выбежала из дома.
Вернулась я с тремя флаконами шампуня из зоомагазина. Поразмыслив, обвязала волка бечевкой под передними лапами, потащила вверх по лестнице волоком, стараясь не обращать внимания, как гулко стучит голова зверя по ступенькам. Я поставила чучело в душевую кабину, включила теплую воду и, надев злополучные желтые перчатки, принялась мылить густую шерсть. На глаза наворачивались слезы то ли от жалости, то ли от брезгливости, то ли от едкого звериного запаха. Я старалась не смотреть на слив, где в грязной пене кишели паразиты. Похоже, я застряла в ванной надолго.
Там Юля меня и застала.
– Представляешь, арка меня пропустила, – сказала она, крутя на пальчике ключи от дома, которые я ей вручила перед выходом. – То ли дом признал меня за свою, то ли ключи так работают. А ты что делаешь? Разве это было в условиях – банные процедуры для чучела?
– Нет, – ответила я, прилаживая к голове волка козырек на резинке, в котором я любила кататься на велосипеде. – Это чисто моя инициатива.
– А кепка зачем?
– Чтобы мыло в глаза не попало, – ответила я.
– А чучелу не все равно?
– У него блохи. Он живой.
Я в очередной раз смыла пену с боков волка и, будто в подтверждение моих слов, почувствовала, как под руками бухнуло сердце.
Юлька ахнула, прижала руку ко рту.
– Боже мой! Ведьма его заколдовала?
– Похоже, что так. Представляешь, какая мука? Он стоит тут неизвестно сколько и даже не может почесаться!
Я распрямилась, держась за поясницу.
– Слушай, Юля, поищи, пожалуйста, в чемоданах мое масло с календулой.
Подруга быстро вернулась с бутылочкой, в которой перетекала янтарная жидкость. Я обильно смочила густую шерсть, стараясь втирать масло поглубже.
– Вот так, сейчас зуд уймется, – бормотала я. – Тебе станет легче. Потом тебя высушим, расчешем, и хоть на выставку.
Я вытащила волка из душа, поставила на пол в ванной. Пожертвовав собственным полотенцем, хорошенько вытерла мокрую шкуру. Закапала в ореховые глаза капли из того же зоомагазина.
Юлька присела рядом, потрогала черный нос.
– Влажный, – сказала она. – А изо рта как несет!
Она тщательно вычистила волку зубы новой щеткой, как смогла, выполоскала пасту шлангом из душа. С шерсти быстро натекла лужа.
– Без фена не обойтись, – сказала я. – Юлька, может, ты займешься? А я пока душ почищу и сама помоюсь. У меня теперь у самой все зудит. То ли нервное, то ли тоже блохи.
– Сделаю, – кивнула подруга, а я залила в поддон душа чистящее средство и принялась за работу. Прикидывая, сколько всего мне еще придется отмыть, чувствовала себя Золушкой, а не ведьмой.
Отдраив душ, а потом и себя, я завернулась в полотенце и выбралась в ванную. Волк стоял все в той же позе, слегка припав на передние лапы, нос был сморщен, из-под верхней губы выступали длинные клыки. Но теперь шерстка у него пушилась, как у плюшевой игрушки, а на макушке меж ушей торчал маленький хвостик, завязанный розовой резиночкой.
Юля задумчиво перебирала пальцами шерсть.
– Как думаешь, ты сможешь его расколдовать? – спросила она.
– Окстись, мать, – удивилась я. – Мое знакомство с магией заканчивается гаданием на картах в летнем лагере.
– А ведь ты тогда очень точно все предсказывала, – задумалась Юля. – Ведьмино наследство обычным девушкам не достается – так ведь воевода сказал. Твоя троюродная бабка – ведьма, значит, и в тебе ведьмина кровь, пусть капелька, но все же. И ведь есть в тебе что-то такое, колдовское, – то погоду предскажешь, то билет на экзамене. Цыгане от тебя всегда шарахались. А ты сама сразу людей чувствуешь, – кто врет, от кого лучше держаться подальше. А какое мыло у тебя получается! Мои соседки по общаге готовы всю стипендию за обмылок отжалеть. Способности надо развивать. Это то, что дано свыше.
– А вдруг этот дар, так сказать, с нижних этажей? – спросила я. – Если ведьмина кровь – проклятье?
– Всякий дар можно использовать во благо, – отрезала Юля. – Раз ведьма смогла заколдовать волка, то другая сможет его освободить, не так ли?
– И что потом? Он сожрет нас в качестве благодарности? – резонно возмутилась я. – Посмотри на его морду! Это же хищник. Как пить дать, сожрет и не поморщится. Он ведь и голодный поди, как… как волк.
Юля вздохнула, потрепала острые серые уши.
– И все-таки это неправильно. Жестоко.
– Ладно, можешь тут предаваться жалости, а я – к нотариусу. И если я опять назову ее Портосовной, это будет по твоей вине.
– За пять золотых можешь звать ее «эй, ты!».
Вопреки совету подруги, в кабинет нотариуса я вошла, постучавшись и вежливо поздоровавшись. Еще свежа была память о шевелящихся рыжих локонах и белых нечеловеческих огоньках в глазах Эльвиры Протосовны. Хозяйка кабинета в белом костюме сидела за столом, положив руки перед собой. Напротив нее появился стул, я осторожно присела на краешек. Нотариус выжидательно смотрела на меня, и я, спохватившись, вынула из рюкзака пять золотых монет, положила их одну за другой на полированную холодную столешницу. Эльвира сгребла монеты в приоткрытый ящик стола, достала оттуда песочные часы. Белая струйка медленно потекла вниз.
– Что вы хотели узнать, Василиса Егоровна?
– Вы человек? – ляпнула я.
– Мы будем обсуждать меня или вопросы, относящиеся к наследству? – Эльвира многозначительно посмотрела на часы, изогнув тонкую рыжую бровь.
– Вы правы. – Я вынула изрядно помятый договор на пользование домом и листок с условиями. – Во-первых, хочу заметить, что вы обманом заставили меня скрепить договор, так что в случае чего я буду его оспаривать.
Эльвира пристально посмотрела на меня.
– У кого вы его будете оспаривать, Василиса?
– У царя, – нашлась я. – Он ведь там главный?
– Хорошо, – легко согласилась Эльвира. – Но ведь вы решили оставить наследство? Вам понравился дом?
– Он странный, – задумалась я.
Тем не менее нотариус была права, дом мне понравился. Если его хорошенько отмыть, будет конфетка. Перед встречей с Эльвирой я приняла душ, оделась, а потом выпила чашку чая, сидя на ступеньках на заднем дворе, выходящем в иной мир. Пчелы кружились вокруг сирени, гудя, как паровозики. Издали доносился шум деревни. Я вытащила наружу волка, чтобы он проветрился на свежем воздухе. Ветерок гладил его по вздыбленной холке, обнажая светлый подшерсток. И в какой-то момент я поняла, что наслаждаюсь каждым мгновением. Да, мне определенно там нравилось.
– Тогда пройдемся по условиям, – предложила Эльвира.
Мы продвигались вниз по списку, обводя кружком пункты по очереди. Простая шариковая ручка в гладких руках Эльвиры смотрелась как-то неуместно. Весь кабинет был совершенно белым и стерильным, искусственный голубоватый свет лился из прямоугольной лампы на потолке, из окна, закрытого жалюзи, не проникало ни лучика, ни звука. А вдруг за окном Эльвиры тоже другой мир? У меня руки зачесались проверить свою догадку, но нотариус строго на меня посмотрела, и мы вернулись к бумагам.
Больше всего меня озадачил пункт, согласно которому я должна была выполнять условия договора с инкубом.
– Инкуб – демон похоти, – разъяснила Эльвира. – Мужского пола. Кроме плотских утех его ничего не интересует, так что, полагаю, именно это ему и надо.
– От моей бабки?
– Почему нет? – Эльвира Протосовна нисколько не удивилась. – А теперь от вас, Василиса.
– А если я не согласна?
– Инкуб должен быть удовлетворен. Иначе этот пункт условий останется не выполненным.
– И что тогда? – вспыхнула я.
– Тогда, Василиса Егоровна, вы теряете право пользования наследством. – Она вынула из стола желтый конверт – точь-в-точь такой же, как у меня. – А я вручу договор следующей наследнице. Или вы думали, вы единственная потомственная ведьма? Вам нужно продержаться на условиях Маргариты Павловны ровно год, начиная со вчерашнего дня. Потом вы вольны делать что хотите, в том числе расторгнуть договор с инкубом. Вы станете полноправной владелицей дома с выходом в два мира.
– А что это за мир?
– Когда-то миры были едины. – Мне показалось, что на безучастном лице Эльвиры проскользнула затаенная грусть по былым временам. – Но после великого разлома они разделились: в вашем мире развитие пошло по технократическому пути, в том мире осталась магия, а некоторые миры и вовсе погибли. Воспоминания о магическом мире остались в виде сказок и легенд, и почти все они правда, быть может, слегка приукрашенная. Географически это дубль вашего мира за исключением рукотворных изменений земной поверхности. Политическое устройство царства, в котором расположен ваш дом, – абсолютная монархия. В других странах существует разброс вариантов вплоть до парламентской республики.
Во время политического экскурса я слегка заскучала и, в конце концов, бесцеремонно перебила Эльвиру:
– Но если я могу проходить в тот мир, значит, и из иного мира к нам могут попадать разные существа?
– Разумеется, – кивнула Эльвира и обвела кружком еще один пункт договора. – Более того, согласно условиям, составленным вашей бабкой, вы обязаны провести в ваш мир три сущности, которые не являются ни людьми, ни животными. Это могут быть демоны, вампиры и любые другие существа, в которых есть магия.
– А вот этот пункт, – ткнула я пальцем в лист, – заработать ворожбой не менее тридцати золотых за год…
– Тут, по-моему, все понятно, – невозмутимо заметила Эльвира.
– Но я не умею колдовать!
