Превращение
Эмили Уитмен
Волшебный Феникс
Аран не знает, где его настоящий дом: на земле или в океане? В книге «Превращение» читатели вместе с главным героем перенесутся в место встречи суши и воды, и им предстоит самим понять, что из описанного правда, а что вымысел. Аран всегда чувствовал, что не похож на своих братьев. Он родился в человеческом обличье и каждый день, когда стая уплывала в глубины океана, оставался на берегу в одиночестве. Что, если мальчик никогда не станет таким, как они? Знает ли Луна о его существовании? Подвергает ли он опасности стаю? Эти вопросы задаёт себе Аран каждый день и не находит ответа. Его жизнь осложняется, когда мать отправляется на север в поисках помощи и оставляет его на отдалённом острове. Жизнь на суше полна чудес и опасностей, о которых Аран и не подозревал до этого дня. Перед мальчиком встаёт вопрос, который определит всю его будущую жизнь: будет ли он бороться за своё место на суше или попытается стать частью клана в океане?
Эмили Уитмен
Превращение
В память о моём отце.
И самый грозный вал волны во время бури
Вернётся в море кроток и смирен.
Так наша жизнь то в коже, то в тюленьей шкуре —
Лишь отражение вселенских перемен.
Старинная песнь шелки[1 - 1 В шотландском и ирландском фольклоре шелки – морской народ, люди-тюлени.]
EMILY WHITMAN
THE TURNING
Данная книга является вымыслом. Отсылки к известным личностям, событиям, учреждениям, организациям или местам использованы с целью создания достоверности выдуманной истории. Все остальные персонажи, ситуации и диалоги являются плодом воображения автора и не могут быть истолкованы как реальные.
Опубликовано по договоренности с Transatlantic Literary Agency Inc. и агентством «Ван Лир»
Text copyright © 2018 by Emily Whitman
© Нина Кравченко, перевод, 2022
© ООО «Феникс», 2022
© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com
Начало истории
Мне казалось, что на свете нет ничего хуже острова Спиндл, но я ошибался.
Новые люди шли в эту белую комнату, чтобы посмотреть на меня и попытаться заговорить. Но нет уж! Не для того я провёл все эти месяцы наедине с морем, чтобы теперь сдаться! Всё началось, когда я нырнул с утёса, чтобы найти свой клан, а рыбацкие сети вдруг схватили меня и вытащили на палубу. Мне было холодно, хотя прежде я не знал этого ощущения, а рокот мотора заставлял вибрировать всё моё тело, заглушая привычную вибрацию волн. «Это он, – говорили люди. – Мальчик с острова Спиндл. Тот самый, которого искали. Тот самый, которого так и не нашли».
Хотя, возможно, всё началось ещё раньше. Когда Нелли принесла мне книгу со словами песни, но та упала в морскую пену и страницы пропитались солью. Когда мы столкнулись с «моржом». Когда я прикидывал про себя, что Нелли могла бы стать моим другом…
Нет. Всё началось гораздо раньше. Ещё до того, как я впервые увидел людей. Когда мы жили с мамой и кланом в море и я отдыхал на скользких, сплошь покрытых солёными брызгами камнях, плавал в густых зарослях водорослей и катался на волнах. До того, как я узнал правду…
Часть первая
Океан
Глава 1
Длинноногий
Мы возвращались с охоты. Я сидел на маминой спине, ведь плыть нам предстояло далеко. Солнце сползало по небу в море, и его последние длинные лучи окрашивали мамину шерсть в розовый цвет – в тон моей коже.
– Давай нырнём, – попросил я.
Взмах её хвоста – и мы скользнули под воду, двигаясь ближе к поверхности – там я мог нормально видеть.
Мама в обличье тюленя была гладкой и сильной. Мышцы играли под её прекрасной шкурой. Однажды у меня тоже будут такие же ласты, шкура, хвост и, конечно, дыхание для самостоятельных путешествий по океану. Я буду здороваться с китами и часами кружиться в океанской мгле, а мои глаза станут огромными и чёрными, способными видеть на глубине.
Мы вынырнули на поверхность, чтобы я вновь мог вдохнуть полной грудью.
– Глубже! – попросил я.
Мама отрицательно покачала головой:
– Нет, Аран, нельзя до твоего превращения.
Я расстроенно вздохнул, ведь с каждым днём ожидание становилось всё тягостнее. К своим одиннадцати годам я застрял в развитии: ноги вместо хвоста, тонкая, как водоросли, кожа и несросшиеся, отдельные пальцы, словно камушки на берегу.
Небо стало пурпурным. Бледное свечение показалось на горизонте – это выглядывала Луна. Совсем скоро она станет полной. Теперь волны поблёскивали серебром, и кончики маминых усов украшали капельки света.
Впереди возник остров, чернеющий на фоне звёздного неба. Я соскользнул с маминой спины, чтобы преодолеть оставшийся путь самостоятельно. Она медленно плыла рядом, следя за морем внимательно и осторожно.
Волна вынесла меня на берег. Я вскочил на ноги, и под ними сразу захрустела галька. Подбежав к озерцам воды, оставшимся после прилива, я бросился искать среди морских звёзд чего-нибудь вкусненького. Там была здоровенная гроздь голубых мидий, одна из которых с лёгкостью поддалась. Луна была настолько яркой, что я видел свою тень: словно другого, тёмного себя.
Мама вытянулась на камнях подальше от прибоя. Когда она бывала одна, то обычно опускала хвост в воду, но ради меня всегда забиралась повыше.
– Тебе не пора спать? – окликнула она.
– Я перекусываю, – расколов на камне панцирь мидии, я высосал мясо. – Хочешь немного?
– Можно попробовать.
Я принёс горсть мидий, и она с хрустом стала лузгать их зубами.
Как обычно, мама нашла отличное лежбище с плоскими камнями, на которых было удобно спать и принимать солнечные ванны. Вокруг было много приливных бассейнов, и бухта была достаточно мелководной, чтобы туда не смогли забраться акулы. Мама всегда сама выбирала наши лежбища, когда остальная часть клана отправлялась в долгие путешествия. Они уплыли почти две луны назад, и я сидел, пристально вглядываясь в волны.
– Как думаешь, они скоро вернутся? – поинтересовался я.
Мама не ответила. Я обернулся – она уже спала.
Когда я был маленьким, мы вместе смотрели вслед уплывающему клану и мама утирала мои слёзы. «Как только у тебя появится шкура, мы отправимся с ними, – обещала она. – Это произойдёт очень скоро». Наше одиночество она называла «особым временем», наполняя его играми, песнями и разными интересными историями, поэтому я не расстраивался. Таков был привычный уклад нашей жизни.
Вдобавок в те времена мама всё время превращалась. Я добирался на её спине до нового лежбища; как только мы вылезали на берег, её взгляд становился пристальным, словно обращённым внутрь себя, – то был взгляд превращения. Шкура её обвисала, и мама выскальзывала из неё так, что ласты вдруг начинали свободно болтаться, а клыки стучали о камни. Она хорошенько потягивалась и затем, аккуратно расправив шкуру, прятала её между камней. Мама делалась длинноногой, точь-в-точь как я, если не считать перепонок между пальцами. «Ты будешь таким же, когда превратишься», – уверяла она. Мама учила меня танцам во время полнолуния, мы играли в догонялки, и оттого ноги казались мне тогда самым лучшим, что может быть на свете.
Но чем старше я становился, тем реже она превращалась, а в присутствии клана – почти никогда. Да и зачем, если есть шкура? Она родилась в ней, как и большинство шелки.
Поэтому меня постоянно мучил вопрос: когда же наконец и у меня появится шкура? Неужели однажды, проснувшись, я почувствую, что бью хвостом? Или, быть может, шкура будет ждать меня на берегу? И какого цвета она будет: серебристой, как у мамы, или бурой с золотистыми вкраплениями, как мои волосы? Мама тоже этого не знала. «Доверься Луне, – говорила она. – Шкура сама появится в назначенное время».
Однако я понимал, что мама тоже устала ждать и переживала не меньше, хотя никогда не подавала вида. Но всё же мои ноги таили опасность. Люди больше не верили в существование шелки и думали, что на самом деле мы – обычные тюлени, и это нас вполне устраивало. Однажды вечером я случайно услышал мамин разговор с бабушкой: «Будь осторожнее, Уна! Что, если они увидят его – мальчика, живущего с тюленями? Они его отнимут и запрут на суше – вот что будет. – Её голос затих. Я подкрался ближе, чтобы услышать продолжение. – Тогда он не сможет получить шкуру и его душа шелки умрёт».
Воспоминание вызвало во мне дрожь.
Я сел повыше и поднял лицо на Луну.
– Прошу, – молился я. – Пожалуйста.
Молитва продолжалась без слов. Закрыв глаза, я представил себе, что Луна, повелевающая волнами, смотрит на меня. Я представил себя с гибкими ластами, с гладкой и сияющей шкурой.
Вновь открыв глаза, я широко расставил пальцы в поисках перепонок – первых признаков превращения, – но пальцы оставались прежними.
Быть может, изменения пока едва заметны? Я обвёл контур кисти руки, начав с большого пальца.
Мама вздохнула. Она проснулась и наблюдала за движением моего пальца, очерчивающего каждую вершину и каждую впадинку. Её губы сжались – она старалась не показывать боль. В её сердце зияла такая же пропасть, как та, что была между моими пальцами. Лишь появление у меня шкуры могло заполнить эту пустоту.
Глава 2
Лес водорослей
Меня разбудили тёплые лучи солнца, выглянувшего из-за скал. Мамы рядом не оказалось, и в животе заурчало. Она наверняка добывает завтрак. Я спустился к воде, когда мама появилась из волн, держа в зубах трепыхавшуюся серебристую рыбёшку, полетевшую к моим ногам. Я ухватил добычу, оторвал голову и затем всё лишнее.
– Я всё ещё голоден, – посетовал я. – Где ты её поймала?
Она отбросила ластом остатки рыбьей кожи.
– В чудесных зарослях ламинарии, недалеко отсюда, на юго-западе.
