Тайна портрета
Анастасия Александровна Калько
Мадам де Реналь, Катерина Кабанова, Анна Каренина, Эмма Бовари… Шарлотта Уэлсли и подумать не могла, что пополнит этот ряд. Ведь она не забывала о том, что супружеская верность нерушима. Пока не встретила Кристиана. Но вскоре сладостный роман с юным повесой приобретает другие черты. Что за тайну хранит в себе фамильный особняк Кристиана? Не станет ли разгадка фатальной?По мотивам романа Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грэя".
Анастасия Калько
Тайна портрета
***
Наемный экипаж остановился у ворот особняка, погруженного в темноту. Только в гостиной был зажжен свет. Пассажирка экипажа, высокая худощавая женщина в длинной черной накидке с капюшоном, расплатилась с кэбменом, отослала его и немного постояла у ворот, собираясь с духом. Когда стук колес и цокот копыт стихли вдали, женщина глубоко вздохнула и толкнула створку ворот.
Ей было слегка не по себе, но в то же время захватывало дух, а сердце стучало, совсем как в юности. Конечно, она сошла с ума, если ввязалась в такую авантюру. Но до чего же сладко и соблазнительно это безумие!
Он вышел на крыльцо с фонарем, посветил на дорожку и, увидев женщину, поспешил к ней навстречу:
– А я боялся, что ты уже не придешь. Пойдем в дом. Холодный вечер. Ты, наверное, замерзла?
Она поднималась на крыльцо особняка, где не раз бывала на балах и званых вечерах. Но сегодня впервые она приехала сюда поздно вечером, таясь, когда новый хозяин особняка отпустил прислугу и сам вышел, чтобы впустить гостью в дом.
Новый владелец этого великолепного особняка, внук и единственный наследник покойного лорда Деверо, появился в Лондоне всего три месяца назад, но уже успел стать знаменитым и из застенчивого, немного неуклюжего юноши превратился в блестящего денди, самого завидного жениха и желанного гостя во всех салонах. И подтвердилась поговорка о тихом омуте – этот ослепительно красивый юноша оказался настоящим чертенком, вначале ошеломил всех, приглашая на свадьбу с никому не известной актрисой из захудалого театра в Вест-Энде, потом – известием о необъяснимом разрыве помолвки, ну а потом…
Она до сих пор не понимала, как это могло случиться. Вначале Кристиан в гостиной лорда Марстона показался ей совсем еще мальчишкой забавным, ошеломленным непривычной обстановкой. А потом, как все дамы, имеющие дочерей-невест, она стала рассматривать его как потенциального жениха для Джулии… Но то, что случилось на дебюте ее дочери, ей даже не снилось…
Леди Уэлсли о романтике и страсти знала только из сентиментальных романов. В ее жизни не было ничего подобного. Юную Шарлотту Кэррингтон выдали замуж через месяц после ее первого бала. Ее мужем стал старший сын и наследник старого лорда Уэлсли. Лорд Реджинальд был на 23 года старше Шарлотты, крупный, флегматичный, далекий от идеала девичьих грез. Он хорошо относился к молодой жене, но был слишком ленив, чтобы пытаться понять ее чувства и стремления, и смотрел на нее снисходительно: "Совсем ребенок, еще остепенится!".
Несколько лет у супругов Уэлсли не было детей, все попытки Шарлотты заканчивались неудачей, и только на пятом году брака родилась очаровательная малютка Джулия, и Шарлотта с воодушевлением стала осваивать обязанности молодой матери и хозяйки дома. Довольно скоро дамы приняли ее в свой круг на равных. Дочь росла; отец баловал долгожданное дитя и благодушно смотрел на жену. Из крупного он за эти годы стал толстым, заметно облысел и обрюзг, и всем земным удовольствиям предпочитал вкусную сытную еду, бокал коньяка и свежий номер Таймса в уютном кресле у камина. До поры леди Уэлсли воспринимала это как должное, считая, что такой и должна быть семейная жизнь, и Уэлсли, как муж, неплох: он не изводит ее колкостями, как Энди Марстон – бедняжку Викторию; не картежник, как лорд Чедвик, и не позволяет себе такого поведения, как баронет Литтлби, о его похождениях ходят притчи, которые приличным дамам слушать нежелательно.
Но когда она случайно оказалась наедине с внуком Деверо на приеме, ее устоявшиеся убеждения дали трещину и зашатались. Юноша посмотрел на нее так, будто видел впервые, долгим взглядом, от диадемы на золотисто-русых волосах до атласных бальных туфелек. Так на нее еще не смотрел никто, и леди Уэлсли невольно попятилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а сердце колотится где-то возле горла. Кристиан медленно приблизился, словно лаская женщину бархатистым взглядом, и сказал: "До чего же вы очаровательны!". Да нет, этого не может быть, это сон или глупая шутка, разве может юный красавец так смотреть на женщину почти вдвое старше его? А она, замужняя дама, мать взрослой дочери, разве может так краснеть и трепетать под взглядом постороннего мужчины? Гоня от себя захлестывающий поток неизведанных ранее чувств, леди Уэлсли пятилась, как она думала, в сторону двери, и бессвязно бормотала: "Не говорите так, мистер Крэй, вы же понимаете, для меня совершенно неприемлемо слушать такое…". Неожиданно юноша одним шагом сократил дистанцию между ними, одной рукой поймал леди Уэлсли за талию, другой – за плечи, и, крепко прижав к себе, поцеловал в губы, прервав ее на полуслове.
Женщина задохнулась от неожиданности, вскинула руки, чтобы оттолкнуть юного нахала, залепить ему пощечину, но вместо этого… обняла Кристиана в ответ. Теперь юноша уже не сжимал ее железной хваткой, а ласково обнимал, поглаживая узкую напряженную спину под золотистой парчой платья. Леди Уэлсли забыла обо всем – что сегодня дебют ее дочери, внизу собрались гости и ее муж восседает в гостиной, блаженно подремывая с сигарой и бокалом коньяка, и что дверь может быть неплотно закрытой. Она не успела опомниться, как ее платье оказалось на ковре диадема, звякнув, упала на кресло, а Кристиан подхватил женщину на руки легко, как пушинку, опустил на кровать и, осыпая поцелуями ее шею, плечи и грудь, быстро расправился с остальной одеждой… Ничего подобного Шарлотта ни разу за 21 год супружества не испытывала, это было ни с чем не сравнимо. Она не ведала, что существует такое наслаждение. Чтобы не закричать, Шарлотта сильно закусила губу и впилась ногтями в спину Кристиана.
– Как ты прекрасна, – пробормотал он через некоторое время и стал быстро одеваться. – До чего же ты обворожительна!
– Ох, мы, наверное, сошли с ума, – опасливо косясь на дверь, леди Уэлсли торопливо собирала разбросанные по ковру белье и платье. Ее охватывала дрожь, но теперь ужас мешался с возбуждением и восторгом. От волнения Шарлотта разрумянилась, большие серые глаза ярко блестели, и женщина выглядела почти ровесницей собственной дочери. – Если бы нас увидели…
– Не смог удержаться, когда случай свел нас лицом к лицу, – Кристиан, уже одетый, курил в кресле, не отводя от нее взгляда. Натягивая чулки, леди Уэлсли не спешила одернуть юбку. Она знала, что у нее красивые ноги – длинные, стройные, с изящными щиколотками, и позволила Кристиану полюбоваться ими еще немного.
– Хотелось бы увидеться с тобой наедине, – шепнул Кристиан, когда Шарлотта привела в порядок прическу и подошла, чтобы поцеловать его. – Там, где можно не бояться быть пойманными. Я слышал, что Уэлсли на днях отправляется в Бристоль и проведет там неделю. Почему бы нам этим не воспользоваться? У меня дома, когда стемнеет. Я отсылаю прислугу по вечерам. Только ты и я.
Леди Уэлсли тихо рассмеялась от радости: Боже, неужели этот изящный красивый юноша, о котором мечтают лучшие невесты Лондона, обратил внимание именно на нее и просит о новой встрече?
– Мистер Крэй, вы сошли с ума, – прошептала она.
– Я для тебя все еще мистер Крэй? – он поцеловал женщину в висок, щекоча своим дыханием. – Так я буду ждать тебя.
– Ты как будто сейчас выходила куда-то? – спросил муж, отставив бокал.
– Да, в сад, – небрежно ответила леди Уэлсли. – У меня болела голова, и я вышла подышать свежим воздухом.
– А-а, понятно. Надеюсь, тебе уже лучше, – лорд Уэлсли погладил женщину по руке и снова впал в полусонное состояние, даже не заметив пылающих щек Шарлотты, блеска в ее глазах и легких, словно летящих, движений. Зато модный художник мистер Резерфорд задержал на ней взгляд и заметил:
– Леди Уэлсли, вы затмили всех. Можно подумать, что сегодня ваш дебют.
– Ах, льстец, – кокетливо рассмеялась леди Уэлсли, все еще охваченная бурей чувств.
– Присоединяюсь к Сесилу, – подошел к ним лорд Эндрю Марстон, – с интересом глядя на женщину, – вы ослепительны, Шарлотта!
Он прищурился со своей обычной хитринкой, и, как показалось Шарлотте, хитро подмигнул ей. Неужели все-таки видел или догадался? Энди никогда не славился идеальным поведением и у него была сильно развита интуиция на подобные вещи. Но с его стороны можно не опасаться огласки, скорее Марстон станет покрывать пикантную историю, это его позабавит…
"Я не поеду, не поеду!" – твердила леди Уэлсли, когда муж собирался в Бристоль. "Не поеду!" – повторяла она, переодеваясь вечером и кутаясь в длинный плащ с капюшоном. "Я просто прокачусь по городу", – увещевала она себя, остановив кэб. "Доеду, и поверну к дому", – убеждала она себя по дороге к дому Деверо. "Я только дождусь следующего кэба и вернусь домой", – Шарлотта проводила глазами кэб и подошла к воротам. "Я сошла с ума, нужно остановиться!" – она вошла в приоткрытые створки. "Я исчерпала все доводы", – она увидела вышедшего ей навстречу Кристиана. Юноша проводил ее в дом, помог снять накидку и пригласил в гостиную. Там было очень тепло от большого камина; во всех канделябрах горели свечи. После темной и сырой улицы женщина продрогла, и хозяин дома подвинул ей кресло к камину:
– Да ты совсем замерзла. Тебе надо выпить что-то согревающее. Коньяк, вино, ром?.. А может, я приготовлю тебе глинтвейн? Он у меня получается отменно.
Шарлотта кивнула, боясь, что юноша услышит, как стучат ее зубы.
"Нужно уйти, пока он готовит глинтвейн! Я не должна…". Но не было сил встать и отойти от камина, выйти из теплой и светлой гостиной в студеный сентябрьский туман…
Момент был упущен; в гостиную вернулся Кристиан. Он нес две кружки с ароматным дымящимся питьем, и подал одну женщине:
– Ну, вот! Он немного крепок, но недурен на вкус и хорошо согревает. А это тебе сейчас необходимо.
Он придвинул себе второе кресло и устроился в нем, улыбаясь и лаская Шарлотту взглядом.
– А почему ты снял свой прекрасный портрет? – леди Уэлсли осмотрелась в гостиной. – Летом он произвел фурор в Лондоне и так хорошо смотрелся здесь, напротив портрета лорда Деверо…
– Да, но днем на него попадали солнечные лучи, пришлось убрать портрет отсюда, чтобы не выцвели краски… Да что тебе портрет? – Кристиан допил глинтвейн и игриво улыбнулся. – Он что, больше интересен тебе, чем я?
Леди Уэлсли невольно улыбнулась ему в ответ. Она уже согрелась, щеки порозовели, а зубы перестали выбивать дробь.
– Ты очаровательна, – сказал Кристиан. – Особенно когда так румяна.
– Я думала, что ты собираешься поухаживать за моей дочерью, – теперь леди Уэлсли чувствовала себя более непринужденно в гостях.
– Зачем мне эта девчушка, если есть такая женщина, как ты, – ответил Кристиан.
В Лондоне знали печальную историю юного Крэя. Его мать, Маргарет Деверо, вышла замуж без отцовского благословения за бедного художника Крэя, и отец вычеркнул ее из жизни. После эпидемии дифтерита в Танбридже трехлетний Кристиан остался круглым сиротой. Потеряв единственную дочь, лорд Деверо взял на воспитание ее ребенка, но не смог забыть его отца и вымещал ненависть к покойному зятю на мальчике, награждая его тумаками и руганью, а потом отослал Кристиана в предместье к дальним родственникам художника. Юноша почти не помнил родителей, детская память сохранила только некий идеальный образ. И, может быть, леди Уэлсли напомнила ему этот образ… "Я еще в состоянии мыслить логически?" – запоздало удивилась Шарлотта, когда Кристиан забрал у нее пустую кружку, опустился напротив на корточки и взял ее за руки, сокращая расстояние.
– Я же намного старше тебя, – прошептала она.
– Ну и что, – так же тихо отозвался юноша и нежно коснулся губами ее рта.
– Прошу тебя, пусти, перестань, что ты делаешь, я никогда… – задыхаясь, бормотала леди Уэлсли, когда Кристиан перебрался в ее кресло, а ее пересадил к себе на колени, распустил ее прическу и осыпал поцелуями, нашаривая пуговицы платья…
– Ты действительно хочешь, чтобы я остановился? – шепнул Кристиан, стянув с ее плеча рукав платья.
– Сумасшедший, – ахнула леди Уэлсли, когда Крэй прижался губами к ее обнаженному плечу.
– Ты не ответила: мне остановиться:
– Нет… Нет, нет, не останавливайся… – она запрокинула голову, крепко зажмурившись.
– Почему ты плачешь? – молодой человек провел кончиками пальцев по ее щеке. – Я причинил тебе боль? Ты испугана?
– Я не знала, что так бывает, – всхлипнула Шарлотта, запуская руки в густые темные волосы юноши. – Это… это невообразимо…
– Как не знала? – Кристиан слегка отодвинул женщину от себя, удивленно подняв брови. – Ты же замужем.
– Вот именно, – погасшим голосом ответила леди Уэлсли. – Вот именно: я замужем.
– Понятно, – Кристиан снова привлек Шарлотту к себе и стянул второй рукав ее платья. – Разве может этот увалень, похожи на мешок сена, понять такую женщину? Не понимаю, чем он тебя прельстил.
– Моим мнением интересовались мало, – речь женщины стала прерывистой от того, что Кристиан гладил и ласкал ее обнаженные плечи и играл ее распущенными волосами. – Я была такой же юной, как Джулия, робкой, наивной. А Уэлсли унаследовал состояние и титул отца и искал невесту. Он посватался, мои родители дали согласие. Я его почти не знала.
– Какое варварство, – слегка поморщился Кристиан, – в цивилизованной Англии, во второй половине 19 века в лучших семействах дочерей дарят, как рабынь, стареющим сластолюбцам, а те смотрят на молодых жен как на удачное приобретение и убивают в них чувственность. Пообещай мне, Шарлотта, что не поступишь так со своей дочерью. Не надо тащить эти мерзкие пережитки в 20 век, до которого осталось не так уж много времени!
– Но с другой стороны, Уэлсли ни разу меня не обидел, – пробормотала Шарлотта, – он хорошо относится ко мне…
– Но он не сделал тебя счастливой. Ты сама только что призналась, что в супружестве ни разу не испытала блаженства. Ты даже себя толком не знаешь, – Кристиан зарылся лицом в вырез ее платья; Шарлотта невольно охнула, пытаясь оттолкнуть его. – А ведь в тебе столько страсти. Только ты зажала ее в тиски, заперла на три замка и боишься дать ей выход. Не бойся, мир не перевернется, если ты разожмешь тиски…
– Наверное, уже поздно, – леди Уэлсли пыталась отстраниться, поднять вырез платья повыше. – Это будет смешно, если женщина моих лет…
– Ты же еще молода, – Кристиан поймал ее руки и отвел от выреза, – у тебя стройное тело, нежная кожа, твои глаза блестят, ты обворожительна и желанна. Почему же ты считаешь, что тебе поздно быть счастливой? Или ты убеждена, что вот этот золотой ободок на пальце делает тебя собственностью Уэлсли? А кстати, он тогда хотя бы заметил твое отсутствие в гостиной?
– Заметил, – леди Уэлсли невольно хихикнула. Почему-то теперь ее разбирало от беспричинного смеха, когда она вспомнила вечно полусонного мужа, его обширную лысину, багровое лицо, благодушную мину и брюшко, выпирающее из-под костюма. – Я сказала, что выходила в сад.
– А он? – с озорным азартом спросил Кристиан.
– Ответил, что это хорошо, и взял у лакея еще бокал коньяка… Почему ты смеешься? Бессовестный мальчишка!
– Да еще какой. А почему ты хохочешь? Впервые вижу, чтобы ты была так весела. До чего ты хороша, когда смеешься, просто глаз не отвести.
– Ох, Кристиан, что мы делаем, – все еще вздрагивая от смеха, леди Уэлсли уткнулась лицом в плечо юноши.
– Всего лишь получаем удовольствие. Разве это преступление?
– Но что сказали бы о нас, если бы узнали?
– Поверь мне, многие завсегдатаи светских салонов регулярно вытворяют еще не такое. "Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной", – процитировал Крэй строчки из "Тартюфа". – Осуждают не тех, кто согрешил, а тех, кто попался.
– Какой же ты циник, – изумилась Шарлотта.
– Разве это для тебя открытие? – Кристиан подхватил женщину на руки. Когда он поднимался по широкой дубовой лестнице на затемненный второй этаж, Шарлотта замерла, крепче обхватив его шею и опасливо застыв, боясь пошевелиться или даже лишний раз вздохнуть.
В спальне Кристиан бережно опустил ее на кровать и прошелся по комнате, зажигая канделябры и растапливая камин.
– Зачем свет? – приподнялась леди Уэлсли, пытаясь снова поправить платье.
– Затем, что я хочу видеть тебя, любоваться тобой. А разве ты этого не хочешь? Разве я настолько неприятен твоему взгляду, что ты предпочла бы темноту?
– Это же неприлично, – неуверенно пробормотала леди Уэлсли. – Или у тебя и на этот счет есть возражение?
– Вот именно, – Кристиан привлек ее к себе. – Что ты считаешь неприличным? Мы одни, нам это нравится, мы не оскорбляем ничей благочестивый взор, и ты до того обворожительна, – шепотом заключил он, небрежно отбросив на пол одежду Шарлотты вперемешку со своей.
***
Проснувшись, леди Уэлсли не сразу вспомнила, где она находится. Глаза немного привыкли к темноте, и она различила очертания незнакомой комнаты. Кровать под золотистым балдахином, черное дерево, темные драпри, стрельчатые окна. С другого конца кровати доносилось ровное глубокое дыхание спящего мужчины. Кто это Шарлотта вспомнила, что Уэлсли так храпит, что его слышно даже в другом крыле дома. Значит, это не он. В голове шумело, мысли спотыкались, и вечер вспоминался обрывками.
Нашарив на полу какую-то одежду (это оказалась рубашка Кристиана), леди Уэлсли прикрыла наготу и выбралась из-под тяжелого жаркого одеяла. Теперь ей стало легче, и женщина вспомнила все отъезд Уэлсли, свои сомнения по дороге в дом Деверо, камин в гостиной, глинтвейн, озорную улыбку Кристиана, его остроумные ответы на ее лепет, настойчивые ласки, свою робость, тающую под ласками и поцелуями мистера Крэя, и почувствовала, что заливается краской. Как же это вышло, что она, Шарлотта Уэлсли, в девичестве мисс Кэррингтон, дама из уважаемого лондонского семейства, мать взрослой дочери, добродетельная прихожанка и безупречная хозяйка дома Уэлсли, сидит за полночь в чужой спальне, рядом со спящим мальчишкой, в мужской рубашке на голое тело… И даже не жалеет о случившемся. Ее тело еще помнило то блаженство, которое ей дарил Кристиан, и леди Уэлсли с упоением вспоминала этот неизведанный до встречи с Крэем сказочный мир, где он возводил ее на престол. В супружеском доме Шарлотта была молодой женой, "милой девочкой", хозяйкой, матерью Джулии – но ни разу не чувствовала себя королевой и даже просто счастливой женщиной.
Босые ноги стали мерзнуть на полу, и леди Уэлсли снова прилегла, спрятав ступни под одеяло. Нужно было встать, одеться и уходить, пока Кристиан спит… но Шарлотту охватила такая усталость, что не было сил снова вставать, разыскивать одежду и выходить в холод.
"Постараюсь пробраться в дом с черного хода, когда Джулия выйдет в розарий после завтрака. Скажу, что проспала из-за мигрени, это никого не удивит", – подумала леди Уэлсли и снова задремала.
Внезапно спящий юноша сдавленно вскрикнул и заметался.
– Луцилла, почему? – застонал он. – Я не хотел, не хотел… Дедушка, не бей меня больше… Оставь меня в покое! Не надо! Мне страшно!
– Кристиан! – леди Уэлсли потрясла его за плечо. – Что с тобой?
