Этого живого, настоящего человека скоро может не стать. Кто он такой? Не так и важно… Разве много значит имя? Имена и титулы – это мишура, как и сегодняшие карнавальные костюмы. «Но, надевая маску, часто мы освобождаем себя, становимся настоящими. Не видя лица, зная, что не видят твоего, ты можешь позволить себе творить, что твоей душе угодно, – можешь позволить себе быть собой, и все твои поступки спишут на маску…»
Незнакомец бросил прутик на землю.
– Алекс – очень способный мальчик. Я так горжусь им и так рад, что он есть у меня.
– Дети – это прекрасно…
– Простите! – спохватился он. Дарина шутливо погрозила ему пальцем. Он махнул рукой – дескать, вырвалось, что поделаешь, – и продолжил: – Я все время говорю о себе. Я эгоист. Это заметно, не так ли, леди? Я не спросил у вас ничего, лунный свет, только говорю сам…
– Вы? Ну что вы! Я рада, что вы делитесь со мной. Не отступайте. Хорошо?
Он кивнул.
– Вы замужем?
Дарина помедлила мгновение.
– Да.
– У вас есть дети? – ей показалось или его голос и вправду немного потускнел?
– Нет, к сожалению, нет.
– Вы хотели бы?
– Очень. – Она отвернулась. Они с Эваном пытались три года… На глаза непроизвольно навернулись слезы. Это была самая большая ее боль, загнанная так глубоко, что иногда казалось – ее нет. А может, она просто растворилась в крови. И вдруг, от слов, сказанным с неподдельным интересом и участием…
Незнакомец быстро шагнул к Дарине и приподнял ее подбородок – как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-под маски скатилась слеза.
– Так больно, да? – спросил он прерывистым шепотом и внезапно обнял Дарину и прижал к себе.
Она задохнулась от нахлынувших чувств и крепко зажмурилась, чтобы ни одна слеза больше не прорвалась. Руки незнакомца очень тяжело лежали на ее плечах, но Дарине почему-то не хотелось отодвигаться. Может быть, потому, что это был человек, так искренне посочувствовавший ей – нет, даже не так. Тот, кто ее понял.
А если это после двух слов может понять абсолютный незнакомец – значит, это не так уж сложно понять? Ох, Эван…
Дарина слегка отстранилась, и он сразу отпустил ее, не навязываясь. Другой попытался бы воспользоваться ситуацией, но этот…
– Успокоились, лунный свет? – он попытался заглянуть ей в глаза.
Дарина подняла голову.
– Почти, – и добавила: – Спасибо.
– Не надо, – он качнул головой. – Вы понимаете, за это спасибо не говорят. Не словами, – он быстро, коротко улыбнулся и шагнул к фонтану. Подобрал упавшие бокалы, прополоскал их в воде. – Идите сюда, леди в маске. Выпьем еще. Кажется, в вине содержится истина, но я ее не встречал. А еще оно помогает забыться.
Сейчас Дарине показалось, что он прав, хотя в глубине души она ощущала: это не так. Но ей и вправду хотелось забыть. Она приняла из рук незнакомца ледяной бокал.
– За исполнение желаний, – сказал мужчина.
Дарина глотнула и едва не поперхнулась: глоток отдался в ушах неожиданным грохотом. Луна упала?.. Нет, это всего лишь начинался обещанный хозяевами бала фейерверк.
Вокруг стало светло, как днем. На крыше дома крутились огненные колеса, разбрасывая снопы ярких искр, в небе таяли сполохи огня. Незнакомец поднял голову и смотрел вверх. Дарина тоже сначала посмотрела туда, потом – на него. Тени лежали на его скулах, маска скрывала лицо. Сорвать, сделать вид, что пошутила? Нет… Это будет как предательство.
– Бал завершается, – громко сказал незнакомец, не глядя на Дарину. И ей опять стало холодно. – Мне пора, да и вам, наверное, тоже. – Он наконец опустил голову и взглянул на нее. – Это был странный вечер, прекрасная леди. Но я бы не отказался от него никогда. – Он шагнул к Дарине, взял ее ладонь и коснулся губами, как в начале разговора. Только теперь она не отдернула руку.
– Я бы тоже не отказалась…
– Это о чем-то говорит… – Он коснулся двумя пальцами полей шляпы. – Позвольте откланяться, леди в маске. Еще раз прошу прощения, если я сказал что-то не так и оскорбил ваши чувства, и…
Было в этом что-то фальшивое. Не чувствовалось в его голосе ни беспечности, ни веселости. И Дарина словно через рубеж шагнула:
– Не называйте меня «леди в маске», пожалуйста. У меня есть имя.
Он придвинулся.
– Что есть имя? Такая же маска, леди.
– Зачем? Зачем сейчас эта… философия?
– Вы правы, – он устало отвернулся, – незачем.
Она дотронулась до его руки и сказала шепотом:
– Меня зовут Дарина.
Она ожидала, что и он скажет свое имя. Но незнакомец только удивился слегка:
– Так необычно! В первый раз встречаю женщину с таким именем.
– Это русское имя. Вернее, украинское, только там оно звучит немного по-другому – Дарына. А в мое еще Дарию добавили – и вот, получилось. Оно вообще – мое.
– Вы русская?
– Наполовину. До десяти лет я жила в России. Мой отец – англичанин, он был тогда послом в Петербурге. После смерти мамы мы переехали сюда.
– Дарина… – повторил он вполголоса, будто пробуя имя на вкус. – Как красиво, леди. Все верно. Странная ночь, и вы необычны тоже… Лунный свет не могут звать Джейн или Мэри. Дарина. Да. Ваше.
Она улыбнулась.
Незнакомец снова поклонился.
– Я все же вынужден покинуть вас… – Неподалеку послышался смех. – Сюда сейчас придут. Прощайте, Дарина. Я рад, что встретил сегодня вас.
– Мы не увидимся больше? – тихо спросила она. Горло сжималось.
Он покачал головой.
– Нет.
– Почему?
– Зачем это? Будет только боль… Ваша и моя. Прощайте.
Мужчина шагнул прочь. Дарина молча смотрела ему вслед.
Он остановился. Вернулся. Опустился на колено. Взял обе ее руки в свои. Посмотрел на нее снизу вверх. И произнес только одно слово:
– Иэн.
Потом он встал, повернулся и пошел прочь, уже не оглядываясь, и растворился в наступившей темноте.
Дарина медленно опустилась на бортик. Рядом догорала рыжая свеча. На плитах лежал брошенный бокал. Дарина подняла его и поставила на бортик.
Фейерверк кончился, и ничто теперь не соперничало с лунным светом. Журчала вода в фонтане. Все, как несколько минут назад… Как тысячу лет назад.
Она прислушалась к своим ощущениям. Что-то было не так. Чего-то не хватало.
Потом поняла.
Головная боль удалилась, не попрощавшись.
Глава 2
Дарина свернулась клубочком под одеялом и обхватила себя руками за плечи. Марион погасила свечу, уходя, и сейчас в комнате царил полумрак. Полной темноты не было: в окно, полузакрытое занавесями, заглядывала луна. Это была все та же луна, которой давно нужно было зайти, но она продолжала светить – в лицо Дарине.
Эван сегодня спал в своей комнате; после вчерашней размолвки Дарина не хотела его видеть здесь. Вот уже вторую ночь она спит одна. Она прислушалась к себе: это плохо? Нет. Она была рада, что можно отдохнуть от Эвана, от его ласк и слов, которые не затрагивали ее… в большинстве случаев. Вчера они задели тебя очень сильно, напомнила она себе. Настолько сильно, что ты полночи поливала слезами подушку, а остальные полночи тебе снились громадные светлые сны, и, проснувшись, ты опять плакала…
Эван не видит в происходящем ничьей вины, кроме ее, Дарининой. Ему и в голову, наверное, не приходит, что в отсутствии у них детей может быть виноват и он сам. Она прекрасно понимала, что ему уже сорок три, и поэтому для него дорог каждый год, поэтому он так озабочен проблемой продолжения рода. Дарина никогда не думала раньше, что это может быть проблемой.
Однако она напомнила себе, что все могло бы быть гораздо хуже, если бы Эван не любил ее. Ее жизнь сейчас нельзя назвать райской, но если бы не любовь Эвана, она жила бы в аду. Надо благодарить Бога, что она вышла замуж за такого мужчину…
«Благодарить? – взвилась в ней в который раз яростная мысль. – За что?! Если бы мне позволили выбирать, я вышла бы замуж по любви! И сейчас могла бы любить и быть любимой! У меня могли бы быть дети… если я могу их иметь. Как много «бы»…»
«Прости меня, Господи. Ты не виноват…»
Она закрыла глаза. Надо попытаться уснуть, иначе завтра придется не вставать с постели.
Но под закрытыми веками не было спасительной, успокаивающей темноты: там тоже светила луна и журчал фонтан, и жила тень…
Иэн.
Дарина рывком села на кровати. Нет, уснуть она не сможет, по крайней мере, сейчас: слишком свежа память о событиях прошедшего вечера.
Он все-таки сказал ей свое имя. Что это значит? Его доверие? Но почему он вообще доверился ей? Почему рассказал о себе, о своей боли? Что вообще нес в себе этот судорожный разговор у фонтана?
Иэн. Она попробовала произнести имя вслух, но голос оказался хриплым и слабым. Дарина покачала головой. Лучше уж произносить про себя…
«Зачем ты это делаешь? – требовательно вопросил внутренний голос. – Ты рискуешь, не так ли? А если узнает Эван?»
«Узнает о чем?»
«Хотя бы о том, что ты провела с незнакомым мужчиной наедине весь вечер».
«Но мы не занимались ничем предосудительным».
«Попробуй объяснить это другим».
«Нас никто не видел».
«Ты уверена?»
Нет, Дарина не была уверена. И до сего момента ее абсолютно не волновало, видел ли ее кто-нибудь или нет вместе с… Иэном. Кто бы он ни был.
«А он сам? Если он…»
«Как ты можешь?!»
Ждать подлости со стороны этого человека само по себе было подло. Дарина отбросила эту мысль. Нет, такие, как Иэн, не предают.
«Откуда ты знаешь? – безжалостно возразил внутренний голос. – Он наговорил тебе столько всего… зачем?»
«Ему больше не с кем было поделиться…»
«Ха! Не смеши меня, детка! Ты не единственная на свете, кто умеет слушать. Наверняка у него множество друзей и подруг, которые могут утешить его. Он мог рассказать тебе историю насчет болезни, так как рассчитывал на что-то определенное».
«На что?»
«Догадайся».
«Тогда почему он не воспользовался моментом? Было много удобных случаев…»
«Возможно, он собирался, но не успел. Бал закончился, рядом находились люди…»
Дарина вспомнила голос Иэна. «Вам нельзя прикасаться к смерти…» А как он говорил о сыне? С такой теплотой и искренностью… Дарина вспомнила, как плакала, прижавшись к его груди, и внутренний голос умолк. Не мог такой человек быть обманщиком. Не мог. А если мог, то почему тогда он… понял?
«Это может быть расценено как измена, – оказывается, внутренний голос еще не был побежден. – Если Эван узнает, что ты делала в саду и с кем…»
«А с кем? Я не знаю, кто он такой. Только имя».
«Есть ли разница? Даже хуже: неизвестно с кем, и он обнимал тебя…»
Иногда Дарине очень помогал этот скептический внутренний голос. Но сейчас он ее раздражал.
«Иэн утешал меня».
