Марита Мовина-Майорова "…или – Долгий путь к бесконечности. Невероятные приключения её Прозерпины. Повесть"

…или – Долгий путь к бесконечности. Невероятные приключения её Прозерпины. Повесть
Марита Мовина-Майорова

…Она ещё раз посмотрела на сломанный в Италии зуб и подумала с лёгкой ироничной усмешкой над собой:«А что? Это был бы неплохой любовный роман. С путешествием по жизням»…Современная история о любви с легким мистическим подтекстом основана на событиях, происходивших в 90-е годы в Италии, Дании, России и… в далекие доисторические времена.И все это – в повести «…или – Долгий путь к бесконечности. Невероятные приключения её Прозерпины».

…или – Долгий путь к бесконечности

Невероятные приключения её Прозерпины. Повесть

Марита Мовина-Майорова

Редактор Авторская редакция

Иллюстратор М. Мовина-Майорова

Дизайнер обложки Рисунок для обложки выполнен автором повести – Маритой Мовиной-Майоровой

© Марита Мовина-Майорова, 2023

© М. Мовина-Майорова, иллюстрации, 2023

© Рисунок для обложки выполнен автором повести – Маритой Мовиной-Майоровой, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-6956-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

    …ЕЙ СНИЛСЯ СОН… ОНА О НЁМ
    МЕЧТАЛА
    …ЕЙ СНИЛЯ СОН… ОНА ЕГО
    ЖДАЛА
    ЕЙ СНИЛЯ ОН… – ОНА ПРЕКРАСНО
    ЗНАЛА
    ОН СТАНЕТ ЯВЬЮ – ЭТОТ
    ЧУДНЫЙ СОН…
    ???

…Ей снился он.

Они лежали в кровати. Он, привстав на локоть, наклонился, чтобы поцеловать её. В это же мгновение между ними оказалась девочка лет десяти. Он отстранился. И она сказала: «В первый раз ты заметил во мне женщину».

Ей не нужен был его поцелуй, и девочка ей не помешала. Важнее было, что он в ней наконец увидел женщину…

…Ей снился он.

Он стоял у окна и что-то быстро говорил по-русски. Кажется, даже какие-то прибаутки. И она, глядя на него с нежностью и одобрением, сказала: «Смотри, ещё не прошло и года, а как хорошо ты научился говорить по-русски».

Она гордилась его успехами, на которые он не обращал внимания…

…Ей снился он.

Его не было, он куда-то ушёл. И оставил их ребёнка в соседней комнате. Она вошла туда и увидела, что большая корзина, в которой спал их малыш, стоит на самом краю кровати и наклонилась. «Боже мой! как он мог так оставить его? ещё чуть-чуть и корзина упала бы!..»

…Ей снился он.

К дому подъехала машина, остановилась. И уехала. Он поднимался по лестнице. И вошёл.

«Как долго тебя не было! Я скучала», – сказала она, прижавшись к нему. Он никак не реагировал на её прикосновение, и лицо его было каким-то очень взрослым и серым. Он показался ей больным.

«Ты пил?» – спросила она.

«Только сок», – быстро ответил он и отстранил её от себя движением всего тела, проходя в комнату.

«Если я так открыто буду показывать ему свои чувства, он начнёт этим пользоваться против меня, чаще задерживаясь, и, не приходя домой. А в Италии я буду совсем одна. Мне будет очень тяжело одиночество. Надо научиться не показывать ему свои чувства».

Она посмотрела ему в спину и увидела, что у неё на глазах обыкновенная белая рубашка, в которую он был одет, превращается в длинную, до колен, рубашку с закрытым воротом.

«Как странно он одет, – подумала она, – сразу видно, что он не здешний. ЧУЖОЙ»…

***

Он не снился ей никогда. Ни тогда, когда они встречались, ни тогда, когда она месяцами ждала свиданий. В России. В Дании. В Италии. Ни тогда, когда они расстались. Все эти годы.

Она открыла глаза. Только что она «посмотрела» «фильм». О мужчине и женщине. Казалось, этот фильм никак не относился к её жизни. Фильм закончился. Но она знала этого мужчину и была той женщиной.

Неужели он был в её жизни? Этот юноша.

«Как глубоко, однако, я похоронила его и все воспоминания о нем». И прямо тут же, уже в реальной жизни, наяву, она попыталась вызвать хоть какие-то воспоминания или эмоции. Пусто. Никаких образов. Только имя – Витторио.

Да было ли это на самом деле?! Все стёрто из памяти.

Она встала и подошла к зеркалу. Приоткрыла все ещё по-девичьи пухлые губы. И увидела щербинку сломанного переднего зуба. Да. Это было в её жизни. Он – был. Все было.

И внезапно – как всегда, она увидела его со спины снова, в белой длинной рубашке! Но это была не рубашка. Это была ряса священника. Он – священник! как и во всех предыдущих жизнях. Их встречи происходили в монастырях, базиликах. И она была девочкой.

Вот, оказывается, как можно заглянуть в прошлые жизни – через сон. Конечно! Как часто в своих снах мы видим людей, которых как будто никогда не встречали в реальной жизни! Вот и она так глубоко похоронила воспоминания о нем, потому что помнить – слишком больно, – что, когда этот юноша пришёл к ней во сне сейчас, и будет приходить в следующих жизнях, она не узнает его. Она не будет знать, что это – Витторио, её любовь, не состоявшееся чудо счастья соединения. Она не будет знать этого, пока они ни встретятся где-то там, в будущих жизнях, и Господь ни даст им возможность вновь соединиться, вновь, ещё раз проверяя их чувства на прочность. А боль утрат так велика, что уже и в этой жизни, пришедший к ней во сне любимый, показался пришельцем из НЕбытия.

Она просто знает, что это Витторио. Но в этой её жизни его уже нет.

…Она ещё раз посмотрела на сломанный в Италии зуб и подумала с лёгкой ироничной усмешкой над собой:

«А что? Это был бы неплохой любовный роман. С путешествием по жизням».

***

…Прозерпина – это было её первое имя. О котором никто не знал. Эта далёкая планета, которую периодически то находили, то теряли астрологи. О ней было столько споров и гипотез! Эта планета ускользала и появлялась. Когда хотела. Она была сама по себе. Ей не нужен был никто. Но она будоражила умы.

В её женском воображении это буквосочетание – ПРОЗЕРПИНА – рождало звон хрусталя и чистоту прозрачности. Неземной. Хрупкость тоненьких льдинок. И жёсткость стальной конструкции. Девушка – мечта и женщина – воительница. И все это не просто недосягаемо. Это – непознаваемо. Не зря же, время от времени, учёные «открывали» очередную планету, давали ей имя, но спустя время оказывалось, что это снова и есть та самая неуловимая «Прозерпина».

Вот эту неуловимую Прозерпину она и пыталась постичь в себе.

Женская судьба – одна из загадок Вселенной. Слабый пол, друг человека, вторая половина – как только в нашем мире ни называют женщину мужчины. Этим они пытаются обезопасить себя. От женщин. Но, боже мой! Как же они не могут жить без нас! Они – сильные и крепкие на вид, но – чувствующие себя в глубине души брошенными маленькими детьми, нуждающимися до последнего своего дыхания на этой Земле в ласковой маминой улыбке и ободряющем слове. Как много выиграли бы они и много больше могли бы они дать человечеству, если бы позволяли этим чистым желаниям проявляться. Тогда они могли бы быть по-настоящему сильными!

Но они не позволяют себе этого.

И на это у них уходит много сил.

И потому женщины рядом с ними должны быть сильными. Чтобы позволять мужчинам питать иллюзию, что это они – женщины – слабый пол.

Как странно Мир переродился! А может, он всегда был таким.

И потому ей, Прозерпине, надо было быть Прозерпиной.

ЗАГАДКОЙ…

Мягкий, завораживающий и словно куда-то зовущий голос, умолк.

Обнажённая женщина, с необычным темно-бронзовым загаром, лежавшая поперёк широкой двуспальной кровати, покрытой золотистым шёлковым покрывалом, и лениво ловившая блики солнца на своей обнажённой руке от колыхавшихся в потоке летнего ветерка золотистых шёлковых штор, неторопливо поднялась и, подойдя к приёмнику, повернула ручку выключателя – дальше было неинтересно.

Она и так услышала, и узнала всё.

?

Вступление

РОССИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Конец 90-х.

На чудо она больше не надеялась. В чудеса она больше не верила. Чуда она уже не ждала. Она поняла: чудес не бывает. Жизнь кромсала все её надежды и мечты. Жизнь кромсала все это в клочья. Удар за ударом. Боль за болью. Сплошной чередой по нисходящей спирали – вниз. Однако она не чувствовала больше себя загнанной в угол. Нет. Загнанной в угол она себя больше не чувствовала. Но что-то сломалось в ней. Скорее, не сломалось, а, наоборот, восстановилось. Непримиримость какая-то, что ли? желание не сдаваться? Временами она ощущала себя окаменевшей до неприличия. Такое состояние души было ей незнакомо. Но это новое состояние давало ей возможность жить без слез и истерик, и это очень устраивало её, потому что так жить было не больно.

Она кусок за куском отрезала от себя своё прошлое.