Евгений Александрович Козлов "Платоника и Плутос"

Внимаю, ничтожеством своим плененный.

Будто оживаю, душа плоть, а тело душу всецело ругает и кичит,

И в расправе сей лишь дух непревзойденный

Смирит и возродит гармонию былую двух чудес.

Соприкоснись, слейся воедино с праведностью щедрот.

Что Священное писание явило, прочтешь, узришь и осознаешь,

Бог, вочеловечившись, явился в мир, не поправ ворот,

Ибо сожалел о нас с Сотворенья, познаешь

Спасенье, и сонмы дум законов строгих,

Но исполнимых, дабы чистоту души блюсти.

Созреют у древа добрые плоды среди ветвей дубовых.

В сердце свое Евангелие вмести, дабы начать цвести.

Но ты, смоковница, услыхав глубину советов.

По-прежнему теребишь сухие ветви и оголяешь гнилые кроны.

Отбрось сомненья возлюбленное древо в полноте заветов.

Помни непременно, чьи в Рай первые вступили стопы.

Разбойника, что снискал у Господа прощенье.

Различив во Христе Бога воплощенье.

Упомянуть в Царстве Божьем изрек он вопрошенье.

Сжалься, не молчи, сколько времени, сколько пространств

Изведать и познать, прежде чем любовью воспылать.

Сколько путей пройти, сколько склонить и покорить мне царств.

Сколько дев в сердце своем слагать.

Всего одну возможно полюбить и сердцем вечно созидать.

Останься, но не буди, вернусь однажды, минуя семь мытарств.

Вопросов вечность не утолит жажду знанья.

Не усмирит юности свободу и старости не укоротит поклоны.

Но вода точит любые древние породы, без старанья

Добрым учеником не стать, не сняв гордости короны.

И что же ты, смоковница моя притихла.

Внимаешь кротко, но взгляд, прошу, не отвращай.

Дух вечен, посему человек не будь беспечен, буря стихла,

Но опасений не оставляй и покаянье не отлагай.

Будь щедр и большей мерой тебе воздаться.

О близких с благоговением заботься.

Помни – забор высокий вору не даст прокрасться

К дому, но если уберет он одну доску, то создаст трещину одну.

В спокойствии проникнет в душу враг, взяв на подмогу слуг.

Посему любовью прегради ухищренья зла, не будь в плену

Бунтовщиков и лиходеев, будь героем без видимых заслуг.

Увещеваю строго, глаголю много, но в молчании я скрыт,

Туманностью Андромеды неразличим, воображенье не пестрит

Красками, иссякли слезы, но смерть уж боле не страшит.

Нацарапаю тогда слова на кроне, сердца своего сотворю язык,

Понятный лишь тебе одной, я изгой

Гонимый всеми, и не сорвать с меня тот враждебности ярлык.

Вопреки, начертаю на Древе Жизни – “Любите, любите всех,

Без исключений, без оправданий, без выгоды и без желаний”.

“Люблю тебя, люблю!” – оглашу сквозь слезы или смех.

Произнесу, не отваживаясь медлить, без порицаний

Направлю очи на половинку сродную свою.

Ожиданьем предвосхищаю встречу.

И вот поныне, долгожданное явилось в призрачном свету.

Взгляну, и оторвусь от облаков, я кажется, лечу.

И до восхищенья снизойду.

Листок один прорвался сквозь скорлупу.

Ветвь смоковницы дала плоды и листву.

То жизнь моя, что некогда была в страстей плену.

Но ныне лишь любовь дарю, и о житие земном не вопрошу,

Склоню главу и под небосводом Древа Жизни я вздремну.

Молитвы песнь прочту и вечному предамся сну.

Но прежде чем сокрою душу, внимайте слову моему.

Мы все едины, напишу вам мира новые картины.

Вселенская любовь – вот истина, неподвластная уму.

Разделены и разобщены мы землями, стеклянные витрины

Ограждают нас, религии различны и вероисповеданья,

Цветом кожи или окрасом глаз,

Положеньем на шкале времен, и преткновенья

Человеку нет, труды невидимы или напоказ,

Счастливы, иль несчастны, помни каждый –

Любовью неразлучны мы, а любовь есть божество,

Бог есть любовь, помни мирозданья закон сей важный.

Вы человечество и сердца ваши сохранят то волшебство.

Словами описав значенье мира.

Уповаю как прежде я на чудо, не помыслив худо.