Виктор Викторович Езикеев "Хуже есть куда…"

Хуже есть куда…
Виктор Викторович Езикеев

У Антона дочь на пороге смерти. Врачи бессильны. Остается последняя, призрачная надежда – воспользоваться древним текстом "Молю о спасении". Дочь спасена, но и цена спасения высока. Любовь, настоящая мужская дружба и преданность помогают главным героям благополучно выйти из, казалось бы, безнадежной ситуации.

Виктор Езикеев

Хуже есть куда…

Часть 1

До смерти еще нужно дожить.

Я не пытаюсь объяснить мир существующий,

Я придумываю свой, собственный…

Глава 1

Мелко моросящим, августовским утром, к окраине деревеньки Челноково подкатил автомобиль «Лада» пятнадцатой модели.

Облегченно фыркнув синеватым дымком из выхлопной трубы, он деликатно замолчал, словно вместе с окружающей природой прислушиваясь к неуютному предупреждению осени о своем скором наступлении.

Последней осени в уходящем тысячелетии.

Передние двери новомодной «Жигуленка» открылись.

Из прокуренного тесного салона, вышли два молодых человека. С наслаждением потягиваясь, разминая затекшие от долгого сидения спины, прошли чуть вперед, остановились перед капотом машины.

Какое-то время постояли так. Без слов. Без движения. Устало вглядываясь в шуршащую понурой листвой громаду березового леса, что начинаясь практически от обочины дороги, уходил вдаль на многие- многие километры.

Тот, что был пассажиром, достал из кармана пачку сигарет. Чиркнул стильной бензиновой зажигалкой, закурил.

– Знаешь Антоха, – произнес он, в пронизанную мелкими водяными струями тишину, – тащился с тобой четыреста километров, а все равно не верю в эти сказки.

– Просто у тебя не было такой бабушки, – не оборачиваясь, откликнулся Антон.

Он не стал курить. Отказался от предложенной другом сигареты, и наслаждался теперь ароматном лесной свежести, наверно больше, чем заядлый курильщик упивался бы самой дорогой сигарой.

– Она действительно была колдуньей?

– Колдуньей? – задумавшись на мгновенье, Антон качнул головой, – я не говорил, что она колдунья. Просто она много знала. Может даже слишком много.

– И ты считаешь, что сумеешь спасти Кристину только так?

– Я, Андрюша, сейчас готов верить во все что угодно. Хоть в Бога, хоть в дьявола. Хоть в пресвятую лопату великомученицу. Жену я уже потерял, не хочу потерять еще и дочь. У Ирины были все те же симптомы, ее тоже лечили лучшие врачи. Я доставал все лекарства, какие только нужно. Но ты видел, ничего не помогло, она ушла. Теперь Кристина. Ей уже три раза кровь обновляли. В нее молитан чуть не каждый час вкалывают, а она все равно тает. Вчера ее снова вытащили из комы. С трудом. Профессор сказал, в следующий раз может и не вернуться. Поэтому пришлось выдернуть тебя среди ночи. Времени, как ты сам понимаешь…

– «Молитан» это та штука, которая стоит как героин?

– Понятия не имею, сколько стоит героин. Но если из этой затеи ничего не выйдет, придется продавать «пятнашку». Да, кстати, ты же собирался машину покупать, бери за четыре… Черт с ним, за три отдам.

Андрей осуждающе покосился на друга:

– Смеешься, она стоит не меньше пятерки. Это не торгуясь и в лет.

Ерундой не страдай! У меня есть свободная тысяча, на первое время хватит, потом что-нибудь придумаем. А почему твоя бабуля жила в лесу. Ее в деревню не пускали?

– Нет, в деревне ее очень уважали. А жила в лесу… Да какая разница! Даже не хочется гадать. Наверно ей так было комфортней.

– Ну и ладно, – согласился Андрей

Он решительно откинул сигарету и кивнул в сторону леса:

– Так что, пойдем!

– Нет, я пойду один.

– Зачем тогда я приехал?

– Сейчас объясню.

Антон помолчал. Слегка помассировал виски, в попытке унять головную боль, после чего устало пояснил:

– Дело в том, что при помощи этой руны… Хотя какая на фиг руна. Насмотрелся, блин, видиков… Это молитва, или заклинание на старославянском. Так вот при помощи этого текста нельзя просто так, задаром спасти человека. Нужно платить.

– Сколько? – с готовностью откликнулся Андрей.

– Если бы все сводилось к деньгам, – горько усмехнулся Антон. – Не знаю, но если через пол часа я не вернусь, то сделка, скорее всего, состоялась. Пойдешь по этой тропинке, она ведет прямо к дому. Войдешь вовнутрь и возьмешь со стола ру… листок. Возможно, листов будет несколько, возьмешь только один «Молю о спасении». Не знаю, как это звучит, но думаю примерно, так же, как и на современном. Разберешься. Возьмешь только этот лист, только один и больше ни к чему не прикасайся. Понял?

– Понял.

– Молодец. Отвезешь в город, отдашь отцу Михаилу. Священнику, с которым я тебя знакомил, он знает, что делать.

– И все?

– Не все. Я вижу, ты так и не понял, на сколько все серьезно, но это не шутка. У тебя есть пол часа, чтобы хорошо подумать. Решишь не ходить, привези сюда священника, он сам возьмет. Но думаю, тому, кто придет после меня, бояться нечего. Какова бы не была плата, все равно не больше, чем жизнь за жизнь.

– Знаешь, а ведь я могу и обидеться.

– Не стоит, на сердитых воду возят.

Антон достал из внутреннего кармана плаща пистолет Макарова. Снял с предохранителя. Дослал патрон в канал ствола и снова включив блокировку ударника, заткнул оружие за пояс.

Наблюдая за манипуляциями приятеля, Андрей, не без иронии заметил:

– Если все так серьезно, как ты говоришь, думаешь эта железка тебе поможет?

– Должна же у меня быть, хотя бы иллюзия защищенности. Ну ладно, ключи в замке, документы в барсетке, барсетка сам знаешь. Пока.

– Ага, удачи.

Антон направился, было к лесу, но возле самой противопожарной межи остановился вдруг, будто в нерешительности и, обернувшись к стоящему возле машины Андрею, спросил, очевидно, смущаясь своего вопроса:

– Скажи, а ведь, правда, что мы были настоящими друзьями?

Андрей поморщился досадливо, даже сердито:

– Почему были?

– Хм… Действительно. Ну ладно.

После этого Антон ушел, уже не оборачиваясь.

Глава 2

Дорога до дома бабушки заняла минут десять.

Выйдя на знакомую с детства поляну, он остановился. Легкая ностальгическая грусть, тронула сердце теплыми, детскими воспоминаниями. Антон с запоздалым сожалением упрекнул себя, что не приезжал сюда раньше без повода, просто так, навестить. Посидеть в тишине. Немножко взгрустнуть, чуть-чуть помечтать. Сейчас же обстоятельства к сентиментальным переживаниям не располагали.

Когда-то аккуратная, словно сошедшая со сказочной картинки избушка, имела теперь вид жалкий и заброшенный. Почерневшие ставни заколочены грубо, накрест, неотесанными корявыми досками. Конек, дырявой во многих местах крыши, прогнулся по-старчески измождено, из последних сил едва удерживая безнадежно древнюю конструкцию кровли. Вокруг самого дома ни следа от некогда ухоженного и богатого на урожай огорода. Лишь

высокое крыльцо с почерневшими, но не лишенными изящества резными перилами, выглядело по-прежнему: немножко торжественно, чуть-чуть сказочно, будто маленький фрагмент былинного княжеского терема.

Антон опустился на колено, и, пошарив рукой под первой ступенькой, извлек на свет большой, витиеватый древний ключ, под стать замку, что украшал собой входную дверь дома.

Забытое всеми строение встретило неуютной, прохладной темнотой. Внутренняя планировка домика состояла из двух помещений: кухни и горницы, но вторая комната Антона сейчас не интересовала. То, за чем он пришел, находилось здесь. Спрятанное на божничке, за старой, почерневшей, теперь уже совершенно не понять кому, посвященной иконе.

Обогнув кухонный стол, Антон прошел в красный угол. Отчего-то стараясь не потревожить древний образ, просунул за него руку, извлек из тайничка небольшой рулон скрученных в одну трубочку, перемотанных капроновой ниткой, листков.

Чтобы добавить света, пришлось зажечь свечу, что стояла на своем прежнем месте, в приступочке русской печи. Вместе со спичками и несколькими лоскутками белоснежной, приготовленной для растопки бересты. Не смотря на очевидную заброшенность жилища, Антона кольнуло вдруг смутное ощущение, будто дом продолжает жить своей прежней, вполне самостоятельной жизнью. Что, впрочем, было лишь ничего не значащим, скорее сентиментальным всплеском, и бересту эту приготовила еще при жизни сама Алевтина Григорьевна, светлая ей память…

Антон присел возле стола, освободил свиток от веревочки, напряженно щурясь, принялся вчитываться в тексты, отыскивая нужный стих.

Из-за дальнего, угла русской печи появилось НЕЧТО.

Антон почувствовал это – чужой, изучающий взгляд. Точнее колючий холод, какими-то скребущими «мурашками» пробежавший по плечам, спине. Резко обернулся.

Комната оказалась пуста. Стараясь не поддаваться больше смутным ощущениям, вернулся к бумагам.

За его спиной, на грязном, покрытом многолетней пылью полу появилось черное маслянистое пятно, с каждой секундой растекаясь все больше и больше. Быстро и бесшумно заполнив собой почти всю свободную поверхность пола, оно вспучилось, стало объемным, превратилось, наконец, в некое, сидящее на корточках существо, накрытое черным, бархатным саваном.

Медленно и беззвучно ОНО начало вставать.

Тем временем Антон нашел нужный текст. Попытался, было вчитаться в него, но тревога, уже отнюдь не призрачная, заныла вдруг холодной занозой в самом центре позвоночника.

Теперь стало уже абсолютно ясно, в этой комнате есть кто-то еще. Огромным усилием сдерживая животный, парализующий волю страх, он медленно поднялся. Обернулся, при этом будто бы невзначай положив ладонь на рукоятку пистолета.

Голова существа была, еще, опущена на грудь. Тяжелый, объемный капюшон продолжал скрывать его лицо.

Антон вынул пистолет из-за пояса. Удерживая оружие в опущенной руке, большим пальцем снял с предохранителя, взвел курок.