Александр Владимирович Марков "Последние войны"

Последние войны
Александр Владимирович Марков

Как только где-то полыхнет, телевизионному репортеру Сергею Комову приходится ехать в "горячую точки". В Афганистане, где войска западной коалиции пытаются на свой манер навести порядок, никто не защищен законом. Здесь кажется, будто ты отправился в прошлое на машине времени, здесь царят средневековые нравы. Вот только оружие у всех современное. В Багдаде, куда Сергей Комов прилетел накануне американского вторжения в Ирак, ему предстоит пережить бомбежки и обстрелы, но оказалось, что более рискованно пытаться выбраться из осажденного города.А за тот месяц, что длилась вторая Ливанская война, он успел побывать и по одно сторону фронта и по другую."Шурави", "В Багдаде не спокойно" и По обе стороны фронта" – три захватывающие приключенческие повести, вошедшие в этот сборник,составляют цикл "Последние войны". И многое из того, что в нихописывается, происходило на самом деле.Повести выходили в издательстве "Вече" в серии "Военные приключения".

Александр Марков

Последние войны

Шурави

Автор выражает благодарность Алексею

Платонову и Антону Передельскому за

помощь в работе над этой книгой.

Ему и собраться толком не дали, будто задержись он хоть на день, Афганистан провалится в тартарары, а уж в редакции локти будут кусать всю оставшуюся жизнь, упусти они это событие. На такую поездку надо настраиваться не один день. Но Сергею, когда он пришел ближе к полудню на работу, сказали, что он может идти обратно и собирать сумку, а лучше рюкзак, потому что завтра ему предстоит поехать в Афганистан.

– Да чего случилось то? – недоумевал Сергей.

Складывалось впечатление, что руководство получило какую-то секретную информацию о том, что американцы решили стереть Афганистан с лица земли и сейчас готовят к пуску часть своих ракет с ядерными зарядами.

Но спешка такая была из-за гораздо более прозаических причин. Оказалось, что та группа, что сидела сейчас в Афганистане, в полном составе, нет, не заболела корью, как команда «Зубило» в сказке про Старика Хоттабыча, а отравилась.

– Мучаются ребята, – сказал начальник, очевидно стараясь вызвать в душе Сергея сочувствие.

И что же он думал, что вот Сергей представит, как оператор и корреспондент, лежат на матрасах, разложенных прямо на голой земле, а на губах у них проступает розовая или зеленая пена, в зависимости от того яда, которым их отравил, и пожалеет их? Дудки.

Сергей едва сдерживал злую ухмылку. Никто группу не травил. Просто желудок европейца всегда протестовал, когда в него старались запихнуть еду, приготовленную в полевых условиях, будь то Афганистан, Пакистан или даже Индия. Крайне высока была вероятность слечь с дизентерией после того, как отведаешь тамошних угощений. Это надо знать и чтобы успокоить желудок, необходимо еду заливать литрами спиртосодержащих напитков, как будто проводишь дезинфекцию, а уж если головы на плечах нет, то и мучайся от дизентерии.

Сергей знал, что в Афганистане туалетная бумага – роскошь. Просто бумага – тоже редкость. Ладно, если бы везде росли кусты с мясистыми листьями, так вместо них на ветках – колючки одни. Вероятно, бедолагам приходится использовать вместо туалетной бумаги местную валюту под названием афгани, благо за доллар ее дают не на счет, а на вес – огромный брикет, который надо не в кошельке носить, а на тележке возить. Впрочем, афгани, хоть оставались каким-никаким, но платежным средством. А ведь бывали в мировой практике случаи, когда после денежной реформы от дореформенных денег избавлялись, спуская их в мусоропровод или выбрасывая на помойку. Все равно они ценности никакой не представляли, и так было гораздо проще, чем менять их на новые купюры. Вот только мусорщики с трудом справлялись с тоннами выброшенных денег.

У Сергея глаза разбегались, когда он зашел вечером в супермаркет. Вид у него был какой-то потусторонний. Он походил на выходца из советского прошлого, которого мгновенно перенесли в будущее, и он немного ошалел от обилия товаров на полках, думая видимо, что обещанный коммунизм наступил таки и надо вытащить из нагрудного кармана фотографию генсека, упасть перед ней на колени и воздать ему благодарности.

Просто Сергей провел консультации со знающими людьми, объяснившими ему – что надо с собой везти в Афганистан и вот теперь волосы Сергея медленно вставали дыбом, потому что в одиночку и даже с оператором он надорвался бы все это везти. Надо было нанимать орду шерпов, которые тащат за альпинистов весь их багаж на горную вершину. Шерпов потом одаривают сотней – другой долларов, просят постоять в сторонке, чтобы они не лезли в объектив кино и фотокамер, ну а на долю альпинистов достается вся слава.

– На носильщиков то деньги выделите? – попытался пошутить Сергей в бухгалтерии, получая деньги на командировку.

– На кого? – переспросила у него бухгалтерша.

Лет сто пятьдесят назад путешественнику Семенову, впоследствии прибавившему к своей фамилии еще и Тянь-Шанский, ну совсем как прибавляли к фамилиям полководцев название тех мест, где они одержали грандиозные победы над противником, без всяких вопросов выдали бы деньги на носильщиков. Русское географическое общество хорошо понимало, что путешественник выполняет функции разведчика, так что и на экспедиции Пржевальского денег не жалели, и на Роборовского, и прочих. Затраты стоили того. Российская империя расширялась в Азии на зависть и злобу британцам. Но Сергей не в той организации работал и вряд ли к фамилии Комов, после этой поездки начнут добавлять что-то из афганского колорита, ну к примеру – Кандагарский.

Можно было попросить деньги на овес. Ведь Сергею предстояло совмещать свою основную деятельность с ролью ломовой лошади, а ей на прокорм положен овес, но о такой статье расходов даже и заикаться не стоило.

Оставалось только злиться на тех качков, что принимают участие в соревнованиях по поднятию всевозможных тяжестей. Они ведь бесцельно свои силы растрачивают, а могли бы применить их с пользой, да и попробовали бы они потягать не железные чурки или камни, а потаскать на плечах в течение нескольких дней – рюкзак, набитый всякой всячиной.

Он и подумать не мог, что после 11 сентября излюбленной страной его пребывания станет вовсе не один из средиземноморских курортов, а Афганистан.

Сергей хорошо помнил тот день, как ему удалось уехать с работы в обед, потому что ему надо было съездить в бухгалтерию, а она располагалась в другом офисе. Он зашел в бухгалтерию как раз в тот момент, когда все скучились возле телевизора и смотрели, как в очередной раз первый из пассажирских самолетов врезается в здание Торгового центра.

– Привет, что это? – спросил Сергей.

– Ты не знаешь? Да как же ты не знаешь? – ответили ему чуть ли не хором все, кто был в бухгалтерии, – Америка подверглась атаке террористов.

– Ого, – только и мог сказать Сергей.

В тот момент, когда в соседнее задние врезался второй пассажирский самолет, все это показывалось уже в прямом эфире. Ощущение было фантастическое, чем-то сравнимое с катанием на русских горках, когда во время очередного спуска, душа уходит в пятки.

– Ого, – вновь выдохнул Сергей.

Он отчего-то не шел домой, хотя уже мог поехать, но ему казалось, что пока он будет ехать в метро, произойдет что-то очень важное, пусть это потом будут многократно повторять, но он хотел узнать об этом одним из первых.

Еще он думал, что сейчас в редакции обстановка похожа на боевую. Все стоят на ушах, организуют срочно прямой эфир, пытаются найти экспертов, чтобы они прокомментировали случившееся, пытаются вообще понять – что произошло, и кто за всем этим стоит.

Если бы Сергей задержался в редакции минут на пятнадцать, когда стали появляться первые сообщения о теракте, он не ушел бы уже из редакции до ночи, до тех пор, пока глаза не стали слипаться от усталости, а язык плохо ворочался во рту.

Повезло ему, а еще он не испытывал патриотических чувств – вернуться в редакцию и помогать тем, кто сейчас занят там работой. Вот если бы известие о теракте застало его там, тогда другое дело. Такое ведь случалось. Но сейчас он убежал с галеры, пусть на весла наваливаются другие. Он еще успеет приложиться к ним. Вот только он ошибся, полагая, что большая часть командировок будет в Америку. Ему пришлось ехать в совершенно другую сторону.

Небоскребы сложились как-то театрально, слишком быстро, точно они держались на подпорках, а потом эти подпорки из-под них выбили, или заложили под основание и еще на этажах взрывчатку, которая сработала повсюду в один и тот же миг. У Сергея промелькнула мысль, что вот точно так же складываются дома, предназначенные под снос. Он ведь много раз видел такую картинку.

Сергей приезжал в Душанбе подряд вот уже третий год, но в первый раз за черту города не выбирался, во второй – уже совершал набеги на близлежащие территории и даже летал на вертолете на границу с Афганистаном, а вот теперь пришло время ее пересекать. В предыдущий то раз он ее тоже пересекал, потому что вертолетчики на обратном пути решили немного срезать дорогу и залетели в воздушное пространство Афганистана, но этот случай можно было и не считать.

– Афганистан, – только и сказал пилот Сергею, кивая на горы, что лежали под ними.

В первый раз город оставил у Сергея массу воспоминаний. Здесь не так давно закончилась гражданская война, представители оппозиции, ничем не отличимые от душманов, что обитали по другую сторону границы, жили напротив той гостиницы, где обитал Сергей. Они выходили на улицу непременно с оружием в руках, крест на крест, как революционные матросы в кинофильмах, перемотанные пулеметными лентами. Сергей смотрел на них, как на какую-то достопримечательность, а представителям оппозиции такое внимание со стороны прессы очень нравилось. А еще, когда он шел по улицам города, начался сильный дождь. Система водослива в городе давным-давно испортилась, и улицы вскоре стали чем-то походить на улицы Венеции. Вдоль домов струились бурные и мутные потоки. Прохожие спасались от наводнения на каких-то холмиках, но самые смышленые и наученные опытом, сняли обувь; мужчины – закатали джинсы и брюки до колен, ведь потоки были не очень глубоки, ну а женщинам, по крайней мере, тем, что были в юбках, и закатывать было нечего, и пошли через эти затопленные улицы.

Сергей тоже снял ботинки, взял их в руки, закатал свои джинсы и двинулся к гостинице, краснея от смущения. Он думал, что на него все будут коситься, будто он ведет себя как-то вызывающе, но никто на него внимания не обращал. Знакомые из городской администрации потом говорили ему, что он действительно очень опрометчиво поступил – пошел гулять по городу без сопровождения.

– Да ведь тебя похитить могли, – рисовали ему ужасающие картины, – увезти в горы, а потом выкуп просить.

– Ой, да кому я нужен, – отмахивался Сергей.

Он всегда селился в Душанбе в одну и ту же гостиницу. Проект был типовым, и точно такие же гостиницы стояли, чуть ли не в каждом региональном центре в России. Строили их еще в советские времена и с той поры в лучшем случае устраивали тюнинг внешнего и внутреннего вида, но номера практически не расширяли и размерами они походили на кухни в хрущевках. Места хватало лишь на стол, кровать, стул и шкаф, встроенный в стену. В таких номерах можно подхватить клаустрофобию. Называли гостиницы – совершенно не напрягая воображение – точно так же, как и региональный центр, в котором она находилась. Гостиница «Новосибирск» – в Новосибирске, «Саранск» – в Саранске. По этой логике любой догадается – как должна называться гостиница, располагавшаяся в столице Таджикистана. Конечно «Душанбе». Странно, если бы она носила другое название.

Получить в ней номер сейчас было так же сложно, как и советскому командировочному, которому руководство не потрудилось забронировать в гостинице уголок, потому что город буквально наводнила орда журналистов и в номерах, рассчитанных на два человека, жило по три-четыре. Спали по очереди, как на подводной лодке; кто на полу, кто на диване или жесткой, скрипящей, кровати, а потом менялись местами.

Можно было бы поискать места в жилом секторе или в других гостиницах, но в «Душанбе» образовалась некая замена медиа-центра, поскольку здесь ожидали своей участи все журналисты, намеревавшиеся отправиться в Афганистан и каждый, узнав что-то важное, долгом считал поделиться ценной информацией с ближним своим. Полезные сведения распространялись очень быстро, и это с лихвой компенсировало неудобства от спартанской обстановки.

Плечи нестерпимо ныли от рюкзака, лямки отдавили громадные синяки на коже. Сергей вздохнул с облечением, когда наконец-то смог избавиться от рюкзака, аккуратно положив его на пол номера. Будто крылья на спине появились, так стразу стало легко. Сергей повеселел. Через несколько минут, расспросив бывалых обитателей гостиницы, он выяснил – где находится афганское посольство.

Возле посольства была очередь, точно Афганистан был так же привлекателен для эмигрантов, как страны Западной Европы или США. Впору было занимать очередь загодя, как это делают на распродажах, ожидая – когда же наконец откроются двери магазина и можно будет задарма купить приглянувшийся товар.

Поначалу афганцы выдавали свои визы кому не попадя, абсолютно бесплатно. Ну право же, разве много труда нужно, чтобы открыть протянутый тебе паспорт на любой пустующей странице и поставить там штамп, который и являлся визой, разрешающей въезд в Афганистан. Брать за эту не сложную и не обременительную процедуру потомки воинов, которые полтора столетия назад задали жару британским колонизаторам, считали ниже своего достоинства, но очень скоро их взгляды на жизнь резко поменялись. Все происходящее походило на продуманную компанию по привлечению туристов. Вскоре она дала положительный результат, и поток желающих попасть в Афганистан заметно увеличился. Вот тут то сотрудники посольства стали за визы взимать плату. Сперва это стоило 30 долларов, но очень скоро афганцы поняли, что продешевили, товар их куда как ценнее, а может он и вовсе цены не имеет. Стоимость визы поднялась до сотни долларов, но в этом случае ее приходилось ждать дня два-три, а кто хотел уехать пораньше, выкладывал тысячу долларов, и ему тут же штамповали визу в паспорт. Вот только никаких чеков афганцы не выдавали. Сергей не сомневался, что может ему и поверят на слово, что он заплатил за визу тысячу долларов, вот только никто компенсировать ему эти расходы не будет.

– Ну что же ребята, вам еще дней пять мучиться, – сказал Сергей и посмотрел в ту сторону, где лежал Афганистан театрально вздохнул, думая о том, как в эту минуту мучаются там его коллеги, сваленные дизентерией.

– Что? – переспросил его верный оператор Игорь, с которым он прошел огонь, воду и медные трубы. Вернее он прошел с ним поездку в Югославию, но она включала в себя все – и огонь, и воду, и медные трубы. От сумки с аппаратурой Игорь избавился, но камеру всегда носил с собой, повесив ее на плечо, как каторжник – чугунное ядро.

– Визу нам дней пять надо ждать, не меньше, – стал пояснять Сергей.

– А, ясно, – Игорь тут же догадался, о чем ведет речь Сергей, – выходит, что мы нашу группу не раньше чем через пять дней сменим, а может к тому времени у них дизентерия пройдет сама собой? Нам тогда вообще в Афганистан не надо будет ехать?

Он, конечно, не испытывал никакого желания посещать эту экзотическую страну, но отказаться от поездки не мог.

– Сама собой – не пройдет, – сделал предположение Сергей, – боюсь, что увидим мы их в очень плохом состоянии. Ладно, нам надо еще раздобыть провианта и воды.

Визу они действительно получили только через пять дней, потратив на это по 35 долларов, а за то время, что провели в ожидании, наведались на рынок, где купили несколько ящиков тушенки.

Жестяные банки были покрыты слоем неприятной слизи, а под ней проступало изображение коровьей головы и надписи на казахском и русском языках. Эти банки напоминали о гуманитарной помощи, наподобие той, что слали в Советский союз западные страны. Вернее, сливали туда свой залежалый товар. Сергей хорошо помнил банки с сосисками, на которых было написано «Hot dog». Покупая их в магазине, он услышал, как одна из девушек, что стояла в очереди неподалеку от него, продемонстрировала свои глубокие знания английского языка, переведя слова на банке.

– Для собак эти консервы, – сделала вывод девушка.

– Как для собак? – возмутилась какая-то старушка.

– Здесь так написано, – стала утверждать девушка, правда покинуть очередь она не торопилась, считая, что сосиски для собак все же лучше, чем ничего.

– Крыс, наверное, всяких в эти банки понапихали, – сделал предположение какой-то мужчина, стоявший чуть дальше в очереди. До прилавка ему было еще далековато.

Толпа заволновалась. Она была уже готова для агитации представителями левых политических движений, хотя помнится, тогда еще компартия была у власти, а значит, агитировать в толпе должны были демократы, к которым впоследствии дали другое прозвище. Производное от того, что обычно течет в канализации.

Вскоре толпа успокоилась. Сергей в ту пору к стыду своему и не знал, что никакие это не сосиски для собак.

Казахские консервы – были проверены. Сергей попробовал содержимое одной банки прямо на рынке и остался доволен. Мясо оказалось очень мягким и вкусным. Стоит отметить, что и другие журналисты, использовавшие Душанбе как перевалочную базу перед рывком на Афганистан, скупали здесь консервы: рыбу и тушенку. По законам рыночной экономики, хоть и еще зарождающейся и даже в чем-то дикой, такая популярность консервов должна была привести к росту их цены. Наверняка, все переплачивали местным бизнесменам втридорога, а те руки потирали, подсчитывая – сколько они смогли наварить на афганской войне.

Сергей вытащил из своего бумажника все российские деньги, заменил их на таджикские купюры. Они по размерам своим напоминали украинские купоны – были такими же маленькими, то есть больше походили на не очень яркие бумажки, чем на деньги, а вот дизайн их навевал воспоминания о советских рублях, особенно сторублевая купюра. Она была точно такого же цвета, что и в СССР, вот только Ленина на ней печатать не стали, а достойной ему замены отчего-то в Таджикистане не нашли. Может, лет так через пятьдесят начнут печатать на ней изображение местного президента – Эмомалли Рахмонова, но пока что он такой чести не удостоился.

– Бедолагам подарок, – прокомментировал Игорь покупку нескольких рулонов туалетной бумаги, намекая на коллег, – обрадуются ведь.

– С запахом дыни? – спросил Сергей.

– Ха, чтобы они еще бумагой и закусывали? – засмеялся Игорь, – нет, без всякого запаха. Простая.

Они купили влажных салфеток, пятилитровые бутылки с водой. С каждым прожитым днем в номере становилось все теснее от купленных товаров.

Заполучив заветное разрешение, Сергей с Игорем стали загружать своими пожитками машину – белую пятерку с прогнившими до дыр порогами, которую они наняли на базаре вместе с водителем.

Заветную печать в паспорт получили в то же время, что Сергей с Игорем еще и два парня из WTN. Корреспондента звали Майкл, а оператора Саймон.

«Взял бы корреспондент псевдоним, назвался бы Гарфункелем, тогда бы, представляясь в конце своих сюжетов, они напоминали бы старый, очень известный дуэт», – подумал Сергей, узнав имена коллег. В голове его тут же заиграла песенка дуэта «Привет, миссис Робинсон». И еще Сергей вспомнил, как к ним пришел работать оператор по фамилии Храпун-Узнанский. Сергей сразу же наотрез отказался называть его фамилию в конце своих репортажей.

– Вы что хотите, чтобы над нами все смеялись? – говорил он руководству, – Пусть псевдоним берет. Пусть он Узнанским только будет.

Но оператор проработал в компании Сергея не долго. Вместе они так ни разу и не снимали, так что Сергею не пришлось придумывать, что же он будет говорить в конце своего сюжета, вместо фамилии оператора.

Ехать к границе решили вместе – так было веселее и надежнее, а западные журналисты, хоть и были американцами, оказались ребятами хорошими. Свои пожитки они загрузили во внедорожник. Американцам русские спутники были очень выгодны. Переходить границу будут помогать пограничники. Русские пограничники. Всегда хорошо иметь в компании их соотечественников.

Стекла постепенно покрывались красноватой пылью. Она витала повсюду, как мошкара. Из-за этого все окна приходилось держать задраенными наглухо, будто они оказались на подводной лодке, и стоит им только нарушить ее герметичность, как сотни тонн смерти зальют машину, и они никогда уже не смогут выбраться на поверхность. Мелкая пыль все-таки находила лазейки. Пробиралась внутрь салона, она пропитывала одежду, скрипела на губах, забивала нос и рот, так что при каждом вздохе хотелось чихнуть, да еще и слюна заканчивалась. Сергей чувствовал себя роботом, которому в смазку подсыпали песка, и скоро все его суставы онемеют. Они и так уже начинали скрипеть, а глаза слезиться.

Водитель методично сбрасывал щетками пыль со стекла, но так до конца и не мог с ней расправиться. Постепенно, в ходе естественного отбора, на стекле тонкой пленкой налипла очень мелкая пыль и она так плотно прижималась к стеклу, что щетка проходила поверх нее. Лобовое стекло стало тонированным. Но водитель не хотел растрачивать запасы воды, чтобы смыть эту тонировку. До границы ехать не один час. Бачка омывателя на всю дорогу не хватит, а свой стратегический запас питьевой воды они заливать в бачек не будут. Смывать им пыль со стекла – все равно, что топить камин ассигнациями, как говаривал Менделеев о сжигаемой в топках нефти.

Название Нурек все еще не стерлось из памяти людей. Сергей не мог припомнить видел ли он где-то хроникальные кадры строительства этой плотины. Ему казалось, что видел. Но кадры, на которых пенящиеся водопады проскальзывают через тело плотины, вполне могли быть сняты и на Днепрогэсе или еще где-то. Строить платину начали ровно сорок лет назад, расчетной мощности достигли через 18 лет, высота плотины была 300 метров. В общем, нагородили здесь такое, что впору было причислять плотину к одному из чудес света. От Душанбе они уже отъехали километров на восемьдесят. Плотина была построена в очень удобном месте. Мало того, что здесь воды было больше чем во всем засушливом Таджикистане, так еще к тому времени, как Сергей увидел эту плотину, он почувствовал, что уже устал сидеть в машине, что ему просто жизненно необходимо выйти из нее, размять мышцы и что-нибудь перекусить, а если здесь нет ни одного кафе или ресторанчика, то придется тогда вскрывать банку с тушенкой. Он и ее с удовольствие съест на природе.

За последнее время этой дорогой, видимо, проехало много путешественников. Местные жители смекнули, как можно немного подзаработать и поставили вдоль дороги мангалы с шашлыком, простенькие складные стулья и столы. Здесь же Сергей с Игорем раздобыли несколько бутылок со свежевыжатым гранатовым соком, забросили их в сумки и как-то забыли об их существовании.

Сергей вдыхал чуть влажный воздух, смотрел на плотину, пережевывал баранье мясо, расплавленный жир стекал по подбородку, и тогда он промокал его вместо салфетки, которой здесь просто не было, очень тонким лавашем, использовавшийся еще и вместо полотенец, вытирая о лаваш руки. Ехать никуда уже не хотелось.

Погранзастава располагалась в излучине реки, на господствующих высотах установили станковые пулеметы, к которым по горным склонам вели узкие тропинки. Солдаты бегали по ним чуть ли не каждый день, а командир заставы засекал с секундомером в руках, совсем как учитель физкультуры, за сколько его подопечные сумеют добежать от землянки до боевого поста. Мало было просто добежать с хорошим результатом и грохнуться без чувств за финишной чертой, как спортсмен, который отдал для победы все свои силы, это ведь только начало было, а победа – чуть впереди, после боя.

Граница проходила точно по руслу Пянджа. Изредка русло менялось и тогда без всяких согласований в высоких кабинетах, менялись и очертания границы. Воды реки были желтоватыми, там растворилось слишком много глины и песка, и Сергей думал, что если в нее забраться покупаться, держась за прибрежные камни, чтобы тебя не унес бурный поток, но не то, что не вымоешься, а напротив станешь еще грязнее.