Александр Зорич "Карл, герцог"

grade 4,0 - Рейтинг книги по мнению 10+ читателей Рунета

Россия 27 века – могучая сверхдержава, мощь которой простирается далеко за пределы Солнечной системы. На страже покоя своей страны стоят Военно-Космические Силы, вооруженные по последнему слову науки и техники. Кадеты Северной Военно-Космической Академии, среди которых и главный герой эпопеи – Александр Пушкин, беспечно сдают экзамены и зачеты, свято уверенные в мирном завтра. Однако вероломное нападение Конкордии, бывшего союзника Объединенных Наций, перечеркивает все планы и надежды. И вчерашние кадеты отправляются в космический бой – теперь уже настоящий, не учебный…

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-271-39358-7

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 14.06.2023

Карл, герцог
Александр Зорич

Карл, герцог #1
Карл Смелый.

Последний герцог Бургундии.

Человек, которого называли последним настоящим рыцарем Европы.

Правитель, коему довелось жить в переломную эпоху – мятежную и куртуазную, мистическую и кровавую эру заката Средневековья.

И разве странно, что именно в истории Карла Смелого и его окружения, как в зеркале, отразилась история самого его времени?..





Впервые в одном томе – полный текст потрясающего исторического романа Александра Зорича!

Глава 1

Великие герцоги запада

1

В 1404 году умер герцог Бургундский Филипп. Он был младшим сыном короля Франции Иоанна II Доброго и получил герцогство Бургундию от своего отца в качестве ленного владения[1 - Ленное владение, лен– феодальный надел, который жаловался вассалу его сюзереном. Ленник, соответственно – вассал, наделенный леном (в отличие от безземельных рыцарей).] после того, как там пресеклась местная династия, боковая ветвь Капетингов. Филипп был славным герцогом.

В 1356 году, когда англичане разгромили французское рыцарство в битве при Пуатье, Филиппу было четырнадцать лет. Он стал единственным из соратников и родственников короля Иоанна II, кто не бросил его в бою. «Государь мой отец, опасность слева!» и «Государь мой отец, опасность справа!» – кричал Филипп, чем немало способствовал королю в рукопашной. За это Филипп получил прозвище Храброго.

Он вступил в брак с Маргаритой Мальской, выгодной наследницей Фландрии, Артуа, Франш-Конте, Невера и Ретеля. Тем Филипп Храбрый положил начало возвышению Бургундии.

Филиппу наследовал его сын, Иоанн Неверский. Иоанн был славным герцогом.

Еще в бытность свою графом Невера, во время крестового похода против турок Баязида он возглавлял крестоносцев всей Франции, был наголову разбит в битве под Никополисом и провел в плену у язычников несколько романтических лет.

Став герцогом, Иоанн блестяще интриговал в Париже. В 1407 году он из ревности организовал убийство своего кузена Людовика Орлеанского, которого подозревал в любовной связи со своей супругой, и бежал во Фландрию. Через год Иоанн вернулся в Париж и выступил при дворе с речью в свою защиту. Иоанн был прощен королем, покорил мятежный Льеж и получил за это прозвище Бесстрашного. Иоанн заключил военный союз с англичанами, учредил бургундское фаблио и был предательски убит в 1419 году сторонниками французского дофина[2 - Дофин – наследник престола.] во время переговоров на мосту Монтеро.

Иоанну наследовал его сын, Филипп. Филипп был славным герцогом.

В 1420 году он посредничал на переговорах между победоносным английским королем Генри V и французской королевой Изабеллой. В 1425 году на службу к герцогу Филиппу поступил фламандский живописец Ян ван Эйк.

В 1428 году Ян ван Эйк был направлен герцогом в Португалию, дабы написать портрет Изабеллы, невесты Филиппа.

В следующем году портрет был герцогом получен и одобрен в нескольких крепких выражениях. Тогда же Жанна д’Арк отогнала англичан от Орлеана и привела французского дофина в Реймс, где свершились его миропомазание и коронация под именем короля Карла VII.

В 1430 году Филипп женился третьим браком на Изабелле Португальской и учредил орден Золотого Руна. Жанна д’Арк попала в плен к бургундам под Компьеном и с санкции Филиппа была передана в руки англичанам.

К концу 1431 года Филипп заподозрил Изабеллу в бесплодии и настоял на том, чтобы она совершила первое паломничество в монастырь Сантьяго-де-Компостела. Изабелла послушалась своего мужа, предприняла паломничество и на алтаре дала обет в том, что буде ей случится забеременеть от герцога, она обязуется посещать это святое место каждые три года. Жанна д’Арк тем временем была осуждена инквизицией и сожжена в Руане.

К началу весны 1432 года Филипп, у которого все еще не было и даже не намечалось законных наследников, начал нервничать. Две его предыдущие супруги – бедняжка Мишель и дура Боне – скончались скоропостижно и бесплодно. Неужели строптивая Изабелла решила оставить великолепный Бургундский Дом в запустении?

2

– Каково мое покаяние, вы знаете. Не отрицайте – если вы станете отрицать, я все равно буду уверен, что ваше незнание лишь наполовину правдиво. Каков мой грех, вам, сиятельный герцог, конечно, ведомо. Но я не осмелюсь подозревать вас в искажении правды, когда вы станете утверждать, что не знаете, потому что на самом деле вы просто забыли, хотя и знали, а значит, знаете и сейчас. Вы просто забыли, в чем я согрешил, ведь не может же герцог помнить все прегрешения своих поданных, хотя он их все знает.

– Повторяю: кто вы такой? Не в смысле имя, а чем занимаетесь? – Филиппа мутило от обилия глаголов «знать», «забывать» и других из бойкого десятка. Глаголов, которые, похоже, еще будут повторены навязчивым просителем раз по сто. Что он все-таки сделал, этот Клодель? Переспал с кумой? Отравил соседского каплуна? Украл из часовни серебряное распятие?

– Клодель, хозяин пивоварни – это я. Все, что изволят пить ваши подданные на свадьбах – все это сварил я. Мои семь дочерей дурны собой и поэтому я в свое время не осмелился ни одну из них пристроить при дворе, хотя таким было мое самое заветное желание. А вот моя жена, Анна-Мария, славится отменной сдобой. Но дело не в этом.

– А в чем?

Так справляются о здоровье внучатого племянника кузины сводного брата – с искренним интересом.

– Позавчера вечером я был на площади с лотком. Я так иногда делаю, все больше заради развлечения и по старой памяти, когда некому больше продавать женкины пироги. Торговля была неважной и я уже уходил, когда…

– Короче, короче, – торопил Филипп, которого психующий Клодель уже достал, достал!

– Они окружили меня, цыгане. Облепили со всех сторон, эти цыгане. Предложили погадать, просили руку, просили денег, просили пирогов. Не было никого, кто пришел бы мне на подмогу и разогнал нехристей. Я хотел было бежать, но как бежать с таким лотком и с таким брюхом?

Тут Филипп удостоил просителя первого осмысленного взгляда. Приходилось признать значительность клоделева брюха, а также и еще одно: молодость отличается особой избирательностью зрения. Ты замечаешь только тех незнакомцев, кто так же хорош собою, как и ты; ревниво разглядываешь тех, кто краше; и остаешься безучастен к тем, кто бесцветен, дурен и уродлив. Разве карлицы способны завладеть твоим вниманием? Пусть способны, но разве надолго? Когда ты становишься старше, эта избирательность претерпевает метаморфозу: ты все больше замечаешь тех, кто некрасив, стар и уродлив – чтобы сравнить себя с такими, чтобы утешиться, чтобы оправдать свое старение непривлекательностью встречных. Вот о чем думал Филипп, обтекая взглядом беременный заржавленными кишками живот Клоделя.

– Ну что они, цыгане, скорей, вы мне надоели! – стаккато нетерпения.

– Из-за этого-то брюха я и не убежал, – Клодель горестно улыбнулся. – Они набросились на меня, одна цыганка схватила меня за левую руку и стала гадать. И вот теперь самое важное. И самое ужасное.

Смотреть на рыдающего, хлюпающего, утопающего в слюне и соплях толстяка было в высшей степени неприятно. Однако детская привычка выпячивать в перформансах[3 - Перформанс (фр. performance – театральное представление) – здесь: событие с повышенной демонстрационной, игровой компонентой.] любого рода познавательную ценность взяла верх и Филипп не отослал пивного Клоделя с глаз долой, как собирался сделать уже некоторое время, но, напротив, продолжал внимать. Зачем?

– Они нагадали мне страшное! – разливался в истерике Клодель.

– Что? – бесстрастный герцог.

(Здесь самое классическое, самое насиженное место для такого иезуитски-протокольного «что?»)

– Они сказали, что я буду герцогом! Вот что они мне сказали!

Филипп рассмеялся – это очень логично в его положении. Теперь точно – выгнать этого идиота взашей.

– Ну и что в этом плохого?

– Вот, допустим, я буду герцогом – наверняка, раз мне так нагадали. И вот хуже этого ничего быть не может. Для того, чтобы стать герцогом, нужно затеять смуту. Нужно убить настоящего герцога. Затем нужно убить много еще кого, чтобы получить титул.

– Это не всегда так, зачем же? – неуверенно возразил Филипп, ошарашенный шекспировской точностью политологических наблюдений пивовара.

Лично Филипп, правда, дабы обзавестись коротким и сиятельным титулом «герцог» (без всяких там «Бургундский»: в мире только один султан – Порты, один император – германской нации, один король – Франции, и один герцог – он), предыдущего герцога, своего отца, не убивал. Это за него провернули французы. Но смута была, и еще какая. И насчет «убить много кого» – тоже. В общем, пивовар был прав. И только поэтому Филипп добавил:

– Вот я, например, настоящего герцога не убивал.

Казалось, он только что признался в обратном.

– Помилуй нас Господь Бог и все святые монсеньоры! – взвыл Клодель, падая на колени. – Да гореть мне среди серы смрадной, если я к тому вел! Конечно, вы не убивали, монсеньор, конечно же, но ведь вам и предсказания не было!

Пронзительные обертоны Клоделя сделались невыносимыми.

– Стража! – рявкнул Филипп.

3

– Вот. Можешь себе вообразить, что не перевелись еще такие идиоты, сердце мое?

Изабелла некоторое время молчала, глядя в сторону. Потом посмотрела на своего супруга в упор.

– Ты отпустил его, да?

Голос у Изабеллы был неожиданно настороженный – будто бы речь шла о тарантуле, которого добрейший герцог поймал в своей спальне, погладил и отпустил Божью тварь резвиться дальше среди гобеленов и балдахинов.

– Да, разумеется, – кивнул Филипп, недоумевая что тут такого. – Стража просто вышвырнула зануду из дворца, наградив его парой пинков.

– Так, – Изабелла прикусила нижнюю губу. Филипп знал, что это высказывание Изабеллового body language[4 - язык тела (англ.).] означает быструю, прагматическую и беспощадную работу мысли. – Ты знаешь, где он живет?

– Нет. Откуда?

– То есть ты знаешь только, что зовут его Кадудаль…

– Клодель, – поправил Филипп.

– Ты говорил Кадудаль.

– Значит, оговорился, – Филипп поймал себя на нездоровой мысли, что с такой термоядерной мощью его способна раздражать только изумительно упрямая и подозрительная Изабелла.

– А насчет его пивоварни ты не оговорился?

– Нет.

– Хорошо. Собираемся и едем.

– Куда? Куда едем?!

На дворе было близко к полночи. Герцог и герцогиня пребывали в первобытной наготе, причем темпераментная фуга «Плодитесь и Размножайтесь» была уже исполнена сегодня дважды и, по мнению Филиппа, усталые органисты заслужили полное право на отдых. Поэтому настроение сразу стало ни к черту.

4

Клоделя отыскали только к двум часам ночи. Богатый каменный дом указывал на то, что Клодель немало преуспел в пивоваренном бизнесе. Похоже, действительно весь Дижон предпочитал именно его марку.

По приказу Изабеллы, которому Филипп служил лишь послушным ретранслятором, дом Клоделя был оцеплен двойным кольцом кавалеристов. Только после этого Изабелла соизволила постучать в высокие ворота, за которыми уже давно захлебывались лаем псы, песики, суки и шавки.

Отворили почти сразу. Некая кривая девица, отнюдь не выглядевшая заспанной, пробурчала:

– Ну чего вам?

– Перед тобой герцог и герцогиня Бургундские, – ласково (что особенно не понравилось Филиппу) сообщила Изабелла. – Хозяин дома?

Девица бухнулась на колени, принялась ловить край Изабеллиного платья, просить прощения за себя и за отца, а когда наконец удалось ее унять, выяснилось, что Клодель собирает пожитки, чтобы завтра уехать прочь из Дижона.

– Вот как? – улыбнулась Изабелла, мед с молоком.

5

– Руку! – потребовала Изабелла у трясущегося Клоделя. – Теперь Вашу, монсеньор, – обратилась она к Филиппу.

Большая комната, жмущиеся по углам домочадцы, хмурые солдаты герцога. На столе – свечи и две ладони. Герцога и пивовара.

Не меньше десяти минут Изабелла молча изучала линии и бугры. Потом, к сто первому за день удивлению-недоумению-раздражению Филиппа, облегченно вздохнула. Вслед за нею облегченно вздохнул Клодель, мокрый как мышь. Однако он явно поторопился.

– Собирайся. Ты пойдешь с нами, – сказала Изабелла Клоделю. И посмотрела на Филиппа так, что тот почел за лучшее не перечить.

6

На следующее утро герцог Филипп, известный своим принципиальным неприятием суеверий, на удивление всему Дижону издал грозный указ. Всякий, кто войдет в сношение с цыганом, кто позволит ему беспрепятственно гадать по линиям своей руки или любым иным образом, подлежит смертной казни вместе со злоумышляющим цыганом.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом