Нижний город. Город – дом наш, а законы – стены его
Екатерина Вадимовна Соловьева
Журналист Люба Назарченко не помнит своего прошлого. Таинственный Город подарил ей новую жизнь и секретную работу, но счастья она не приносит. Однажды в редакции объявляется следователь Стрельцов. Вместе они идут в Город по следу пропавшего брата Стрельцова. Оба они многое скрывают и оба ищут правду. А ещё они были знакомы когда-то в прошлом. Этот поход станет серьёзным испытанием для них, ведь Нижний город – опасное место, где все тайны выходят наружу.
Нижний город
Город – дом наш, а законы – стены его
Екатерина Вадимовна Соловьева
© Екатерина Вадимовна Соловьева, 2023
ISBN 978-5-0060-0179-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Люба Назарченко работала в редакции таргульской газеты над статьёй про последствия коронавируса. Склонившись над клавиатурой, она выбивала текст и отбрасывала тёмно-русую прядь, которая, выпав из причёски, то и дело спадала на высокий лоб. Среди тёмных волос мелькала седина и Люба в который раз поклялась покраситься: седина в тридцать семь – это, как минимум, стрёмно.
Она погрузилась в текст с головой. Среди прочих последствий особенно интересовали провалы в памяти. У людей из статьи они были кратковременными, Люба же не помнила себя со своих шестнадцати лет. Воспоминания начинались с темноты ночи и холода мокрой одежды на берегу моря. Шум волн и три голоса. Они говорили, что теперь она другая, у неё новая жизнь. А о старой жизни, полной ужаса, нужно забыть. И ни в коем случае не входить больше в эту воду, иначе случится страшное. Чья-то рука вела её прочь от моря через ржавую дверь, а потом обожгла чем-то предплечье, оставив круглый след. Печать. Напоминание о том, что новая жизнь дана не просто так, а в обмен на кое-какие услуги.
За пятнадцать лет Люба стала журналистом Любовью Назарченко. Воспоминания о той ночи у моря поблекли, как сон, забылись. Но печать на руке осталась, и Люба иногда стояла на том самом берегу, глядя в чёрные волны, пытаясь понять, что же она оставила в них. Она прекрасно помнила напутствие, что прошлую жизнь вспоминать опасно. Жила одна, на работе тоже держала дистанцию и терпеть не могла, когда кто-то её касался – неважно, нарочно или случайно. Поначалу воскресить прошлое боялась, а потом всё же попыталась. Обратилась к науке.
Многие врачи, к кому она обращалась (а специалистов она обошла немало), заключили: «амнезия, вероятно, от черепно-мозговой травмы, перенесённой не менее двадцати лет назад». Говоря человеческим языком, в шестнадцать лет кто-то дал ей по башке так, что Люба забыла имя-фамилию, маму-папу и собственную личность. Другие же доктора кивали на редкий вид беспамятства: стёрт был конкретный период жизни, а значит, нервная система воздвигла защитный барьер от другой, душевной травмы. И сколько Люба ни пробовала гипнозов, добиться толком ничего не вышло. В памяти возникали лишь шум волн, холод воды и чувство чудовищного опустошения во тьме вечной ночи. Она смирилась. Но с любопытством изучала каждый случай амнезии, сравнивая со своим. Думала о том, сколько ещё людей зашли когда-то в ту воду, чтобы стереть воспоминания. Собирала материалы, писала статьи и очерки. Жила своей жизнью, отдавая долги за неё и за квартирку в ипотеку.
Статья была почти готова, когда Любу по селектору вызвал начальник. С досадой она оторвалась (её накрыло вдохновение и она почти закончила отличный финал), и вошла в его кабинет. Кроме шефа там почему-то сидел незнакомый мужик в форме. Но форму Люба опознать не могла. Не полиция, не Росгвардия, не МЧС. Какая-то фиолетовая фуражка и мундир под длинным плащом. Таможенник он, что ли?
– Вот, Любовь, знакомься, – подобострастно улыбаясь, шеф протянул руку в его сторону. – К тебе товарищ из органов… М-м-м…
«Вот взялся на мою голову, пёс в погонах…»
Товарищ с волчьим взглядом протянул руку:
– Следователь по особо важным. Стрельцов.
Она молча её пожала, машинально вспоминая, где неправильно перешла дорогу и все ли налоги уплачены. Глаза его, серые, близко посаженные, почему-то казались знакомыми. Это напрягало, сбивало дыхание.
Наконец Стрельцов отпустил руку и скомандовал:
– Пойдёмте, введу вас в курс дела. Есть у вас тут нормальное кафе?
Нормальное таргульское кафе «Минутка» находилось за углом. В этот дообеденный час оно пустовало и они заняли столик у окна. Люба заказала кофе и салат, а «товарищ из органов» – омлет и гуляш.
Можно сказать, они успели вовремя: за окном мощно полил дождь. Оно и неудивительно в сентябре. Но этой осенью складывалось ощущение, будто над городом опрокинули какое-то бесконечное ведро воды.
После ремонта в прошлом году «Минутка» стала пафосной и холодной: чёрные колонны, тяжёлые золотые портьеры. Любе нравилось, как было раньше: по-весеннему жёлто-зелёные тона у штор, коричневые, под дерево, панели на стенах, лампы-фонари.
– Так, Любовь, – деловито начал Стрельцов, – пока заказ готовят, не будем терять времени. Меня ни для кого в Таргуле нет. Если спросят, официально я историк-краевед, а вы мой консультант.
Люба кивнула на его форму и усмехнулась:
– Из каких войск? Из краеведческих?
Он улыбнулся и сразу стал похож на человека:
– Учту. С дороги не успел переодеться. Но согласитесь, форма внушает доверие. Ваш начальник не сразу документы мои попросил. А вы вот даже ещё не спросили, зачем я пожаловал.
– И зачем же?
– Государству нужна ваша помощь. И консультация.
Люба хмыкнула, с профессиональным любопытством разглядывая его полуседую шевелюру и цепкий взгляд серых глаз.
«Сколько ж тебе лет, следователь? Сорок? Пятьдесят?»
Негромко кашлянула:
– Бесплатно не работаю. И не консультирую.
Стрельцов наклонил голову, хитро прищурился:
– Что ж вы, Любовь Андреевна, государству бесплатно помочь не желаете? От всей души?
– Государство за меня ипотеку не платит. Так что у меня времени на благотворительность нет, – она демонстративно посмотрела на часы. – Это всё?
Следователь хмыкнул. Пошарился в недрах плаща и выложил на стол пачку купюр. Люба недоверчиво взяла и перелистала.
«Офигеть! Хоть бы не фальшивые! Надо в бухгалтерии проверить. Очень вовремя, а то в кошельке одна пятисотка осталась. А этого хватит, чтобы ипотеку досрочно закрыть!»
Стрельцов поднял бровь:
– Этого достаточно?
Люба открыла и закрыла рот. «Жаба» внутри душила и орала: «Нет! Скажи, нет, дура!»
А следователь добил:
– Вторая половина в банковской ячейке. Отдам, как вернёмся.
Люба вздохнула и как-то привычно напряглась:
– Откуда вернёмся? Что конкретно вам надо?
– Помните вашу статью про Нижний город? Я её с бо-ольшим интересом прочитал. И оценил.
Люба закатила глаза и поморщилась.
«Ну вот опять… Только не это…»
Кто ей только не вспоминал эту чёртову статью. Сразу после её публикации пару лет назад градом посыпались звонки в редакцию, в пабликах поднялась вонь до небес: «какой фигнёй занимается наша городская газета! Вместо того, чтобы кричать о проблемах жкх, впаривают нам какие-то расследования о тайном городе, которого и в природе-то нет!» Статью удалили отовсюду, откуда только можно. О том, как унизительно звучали опровержения в следующем выпуске и в соцсетях, смысла даже вспоминать нет. Но и этого было мало. Только ленивый таргулец не подшутил над ней после этой статьи на работе.
«Назарченко, ты про рептилоидов сегодня писать будешь?»
«Назарченко, а про инопланетян?»
Хотела бы её не писать никогда, да только долг платежом красен. А долги надо отдавать. Надеялась, что посмеются да забудут, а получила себе приключений на пятую точку. И ещё репутацию городской дурочки докучи. Но были от статьи и другие результаты, те, ради которых она и писалась. И вряд ли мужик в погонах из их числа. Но всё надо проверять.
– Тоже постебаться желаете? – ядовито спросила Люба. – Сразу предупреждаю: шутки про рептилоидов и марсиан были, давайте другие. Однообразия не терплю.
– Любовь… – в голосе Стрельцова зазвенел металл, и это слегка притушило злость.
– Я там была, понятно? – огрызнулась она. – А теперь можете запускать вашу фабрику юмора! Петросяньте до упаду.
Стрельцов замер, с интересом разглядывая Любу. Коротко кивнул:
– Проведёте меня туда?
– Ваш заказ, – официантка Светлана поставила тарелки с ароматным гуляшем и омлетом, разложила вилки, завёрнутые в салфетки. – Если что-то нужно, вот кнопка вызова, на краю стола.
Она призывно улыбнулась этому столичному хлыщу и всё время оглядывалась, пока шла обратно к барной стойке. Оно и понятно: одна тянет троих, муж бросил, алименты не платит.
– Так что? – с нетерпением переспросил Стрельцов и подцепил вилкой кусок мяса. – Проведёте?
Люба молчала, ковыряясь в салате. Аппетит пропал. Она непроизвольно натянула рукав блузки, закрывая предплечье. Машинально спросила:
– Зачем вам туда?
– Тайна следствия, – прожевав, ответил он. – Не могу разглашать.
– Тайна… – Люба хмыкнула. – Я – Проводник, я знать должна. Иначе не поведу. Ни за какие деньги.
Стрельцов отпил кофе, ухмыльнулся.
– Поведёте. С тех пор, как вышла ваша статья, люди пропадать начали. И вот что странно, многие из них недвусмысленно намекали на какой-то Нижний город. Вот интересно-то, да?
Люба побледнела. Выложила пачку денег обратно на стол. Подвинула в сторону следователя.
– Это была контрольная «закупка»? – она оглядела пустое кафе. – Сейчас вы меня арестуете?
– А есть за что?
– А вам есть разница? – зло спросила она. – Я – Проводник. Человек приходит и просит отвести в Город. Вот и всё. А уж если он хочет остаться там – дело не моё.
Стрельцов не торопился отвечать. Доел омлет, рагу. Допил кофе. Промокнул губы салфеткой. Подождал, пока Люба начнёт постукивать по столу пальцем. Наконец спросил:
– Скольких человек вы провели туда?
– Шестерых. Все шли по своей воле, если хотите знать. Кстати, за что арестовывать будете? За то, что отвела в место, которого нет?
Стрельцов молчал, запихивая купюру в папку со счётом. Что-то там себе обдумывал. Затем подвинул стопку с деньгами обратно Любе:
– Заберите, пока не передумал. Я веду дело о пропаже человека. За неделю до того, как исчезнуть, он говорил о Нижнем городе.
– Тоже статью написал?
– Нет. Он ему приснился.
– О, как. Как его зовут? – Люба жевала без аппетита и смотрела куда-то в сторону.
– Сергей Ерёшкин, – следователь выложил на стол фото. – Видели?
